Двигать историю по ее пути — тут нужны усилия всех, и многое должно сойтись. Но, чтобы скатить колесо истории с его колеи, может быть, не так много и надо, может быть, достаточно камешек подложить?
Люди по размерам события судят о его причине: огромное событие, значит, и причины такие, что не могло этого события не быть. А может, все проще? Сделать доброе дело для всех людей, тут многое нужно. А напакостить в истории способна даже самая поганая кошка.
Обычное, твои могучи сети!
Их не порвать. Тебя не победить!
Тут счастлив только, кто на этом свете
Умел летать, но не умел ходить.
Кто — в человеке видит дрянь,
Кто — на алтарь его возводит.
Нелепый суд! Он переходит
И тут и там рассудка грань.
Одна природа да животная, хотя и своеобразная жизнь, не наполняет человека, не поглотят внимания: остается большая пустота. Для того даже, чтоб испытывать глубже новое, не похожее ни на что свое, нужно, чтоб тут же рядом, для сравнения, была параллель другой, развитой жизни.
Вникайте в прелесть простонародной речи, в строение фразы в песне, сказке, в псалтыре, в песне песней Соломона. Вы увидите тут поразительное богатство образов, меткость сравнений, простоту — чарующую силой, изумительную красоту определений. Вникайте в творчество народное — это здорово, как свежая вода ключей горных, подземных, сладких струй. Держитесь ближе к народному языку, ищите простоты, краткости, здоровой силы, которая создаёт образ двумя, тремя словами.
Где слишком много политики, там нет места культуре, а если политика насквозь пропитана страхом перед массой и лестью ей… тут уже, пожалуй, совершенно бесполезно говорить о совести, справедливости, об уважении к человеку и обо всем другом, что политический цинизм именует «сентиментальностью», но без чего — нельзя жить.
Как ни живи, все грешно! И так грешно, и вот этак грешно <…> Сказал — грешно, промолчал — грешно, сделал — грешно, и не сделал — грешно. Разве тут разберешь?
Писатель, не обладающий знаниями фольклора, — плохой писатель. В народном творчестве сокрыты беспредельные богатства, и добросовестный писатель должен ими овладеть. Только тут можно изучить родной язык, а он у нас богат и славен.
…власть дается только тому, кто посмеет наклониться и взять ее. Тут одно, только, одно: стоит только посметь!
…но никогда не ручайтесь в делах, бывших между мужем и женой или любовником или любовницей. Тут есть всегда один уголок, который всегда всему свету остается неизвестен и который известен только им двум.
А дети пойдут, так тут каждое, хоть и самое трудное время счастьем покажется; только бы любить да быть мужественным
А когда сердцу девушки станет жаль, то, уж разумеется, это для нее всегда опаснее. Тут уж непременно захочется и «спасти», и образумить, и воскресить, и призвать к более благородным целям, и возродить к новой жизни и деятельности, — ну, известно, что можно намечтать в этом роде.
В основании всех человеческих добродетелей лежит глубокий эгоизм. И чем добродетельнее дело — тем более тут эгоизма. Люби самого себя — вот одно правило, которое я признаю. Жизнь — коммерческая сделка…
Дети растут, — чувствуешь, что ты им пример, что ты им поддержка; что умрешь ты, они всю жизнь чувства и мысли твои будут носить на себе, так как от тебя получили, твой образ и подобие примут. Значит, это великий долг. Как тут не сойтись тесней отцу с матерью? Говорят вот, детей иметь тяжело? Кто это говорит? Это счастье небесное!
Мир нам дан такой, какой он есть. Ни прибавить, ни убавить. А счастья в нем нет. Не заблуждайся и не колеси зря в поисках. И не думай, и не мысли. Счастье — в тебе. Когда положишь свою плоть, чтоб напитать ближних… Прольешь кровь, переплывешь море страданий… Вылезешь на берег еле живой… Тут счастье само тебя найдет…
Тут разрыдаться может и корова,
Глядя на этот бедный уголок.
Как часто что-нибудь мы сделавши худого,
Кладем вину в том на другого,
И как нередко говорят:
«Когда б не он, и в ум бы мне не впало!»
А ежели людей не стало,
Так уж лукавый виноват,
Хоть тут его совсем и не бывало.
Поэзия есть вещь нелегкая. Тут нужен воистину божий дар и вдохновение свыше. Миллионы было поэтов, и даже очень известных, а по проверке временем осталось их на всем белом свете не более двух десятков…
Обида такая пилюля, которую не всякий с покойным лицом проглотить может; некоторые глотают, разжевав наперед; тут пилюля еще горче.
Есть мнение, что состояние бреда исключительно, но не интимно, а даже и ценно как раз тем, что человеческое сознание самого себя тут обнажается (высвобождается) чуть ли не до самых глубинных ходов генетической памяти: ты вмещаешь больше, чем вместил. Есть мнение, что в состоянии бреда, освобожденный, мол, от цензуры своего века, ты способен воспринимать и способен слышать прошлое, мало того — жить им.
Самоубийство на почве неразделенной любви — ложь, причина тут в оскорбленном самолюбии, психической неполноценности, бессилии жить дальше, маскирующемся под душевную драму.
Человек ко многому привыкает, благодаря обстоятельствам. Постепенно. И тут вовсе не обязательны какие-нибудь снадобья или ломка психики. А вот так постепенно все в нем меняется, и былые представления становятся смешны, и страхи меркнут.
Если вы видите, что умный человек бедно одет, живет в дурной квартире, едет на плохом извозчике, — это вас не поражает, не колет вам глаз; так и нужно, это идет к умному человеку, тут нет видимого противоречия.
Пьесу"Не все коту масленица"я кончил… Эта скорее этюд, чем пьеса; в ней нет никаких сценических эффектов, эта вещь писана для знатоков, тут главное: московский быт и купеческий язык, доведенный до точки.
Чего желаешь, то само собой представляется; тут не надо сильного воображения.
Когда строку диктует чувство,
Оно на сцену шлет раба,
И тут кончается искусство,
И дышит почва и судьба.
В деле изучения и завоевания природы нет места личному произволу; тут нельзя изобретать, надо только наблюдать и понимать, пользоваться от века существующими силами и разгадывать от века существующую связь причин и следствий.
Все разрушается, все падает, но ничто не умирает, и если даже умрет, тут же переходит в другое.
Потому мы и радуемся, попадая в природу, что тут мы приходим в себя.
С годами устаешь от веры в человеческие достижения, и так мало-помалу все мы делаемся до известной степени пессимистами, но это разочарование нисколько не мешает жить, любить, делать умное, доброе, красивое и полезное дело, напротив, вот тут только и начинает человек мало-мальски походить на человека, когда он разочаруется в человечестве.
Гроза двенадцатого года
Настала — кто тут нам помог?
Остервенение народа,
Барклай, зима иль русский бог?
После России счастливым быть невозможно: действительно, спина сломана. Мы и там и тут в тупике.
Коммерция, что война — это сюжет один и тот же. Тут всякий не то чтоб помочь, а пуще норовит как ни есть тебя погубить, чтоб ему просторнее было.
Самое же главное, ни в чем и никогда не идти против своей совести. Вот тут согрешишь — легко не откупишься. Долго чистой радости тогда не видать. Нет судьи справедливей, нет судьи строже собственной совести.
Везде обломки, прах; куда ни поглядишь,
Везде насилие, насмешки и угрозы;
А из саду в окно вползающие розы,
За мраморный карниз цепляясь там и тут,
Беспечно в красоте раскидистой цветут,
Как будто на дела враждебного народа
Набросить свой покров старается природа.
Если любовь часто бывает жестокой и разрушительной, то причина тут не в ней самой, а в неравенстве людей.
Из всех драгоценностей — слово ценил,
Всегда находил счастливое слово.
Был влюбчив. Но ханжество нам не к лицу,
Простим эту слабость. Тут надо считаться:
Ведь в женских ресницах, как в темном лесу,
Бывает легко заплутаться.
Источник: Словарь афоризмов русских писателей. Составители: А. В. Королькова, А. Г. Ломов, А. Н. Тихонов
ТУТ1, нареч. Разг. 1. В этом месте, здесь.
ТУТ2, -а, м. и ТУ́ТА, -ы, ж. Тутовое дерево, шелковица.
Вот тут уже нет логики, но её можно искать в голове нормального человека.
– Вот тут ещё одна новость есть, – сказал вдруг парень из зеркала. – Только я не знаю, говорить её или нет? Уж больно новость необычная. Нельзя её при всех.
– Пожалуй, постою тут ещё немного. Не очень люблю громкую музыку.