Цитаты со словом «освистанный»
Похожие цитаты:
Нет другого средства отомстить публике, как заставить ее рукоплескать вам.
Лет в 17 была я уже опытной артисткой, ничего не боялась, ни сцены, ни публики.
Обманутый почитатель становится неумолимым критиком.
Бедность — когда суфлёр считается за режиссёра.
Может быть, я пою гениальнее в студии, но когда я на сцене, зрители гениальнее.
Мы ненавидим театральность в театре, но любим сценичное на сцене. Это огромная разница.
Я считаю, что Царь театра и кино — артист.
Публика ходит в театр смотреть хорошее исполнение хороших пьес, а не саму пьесу: пьесу можно и прочесть.
Политика — театр, молчит в нём хор,Кулисы труппа меряет шагами,Пока не даст отмашку дирижёр,Едва заметный в оркестровой яме.
Превращая Думу в древний цирк, в зрелище для толпы, которая жаждет видеть борцов, ищущих, в свою очередь, соперников, для того, чтобы доказать их ничтожество и бессилие — я думаю, что я совершил бы ошибку.
Публика всегда должна быть неправа и должна, однако, чувствовать, что критик выражает её интересы.
Велик тот артист, который заставляет зрителей забыть о деталях.
Искусство заслуживает почета и любви лишь в том случае, если оно подлинно человечно и обращается ко всем решительно людям, а не к одной лишь кучке педантов.
Актёр — это говорящая труба из плоти и костей, через которую автор обращается к публике.
Честолюбие — всепоглощающее желание быть поносимыми врагами при жизни и выставляемыми на посмешище друзьями после смерти. (
Перевод А. Вышемирского)
Одобрение художников пусть будет для тебя ценнее признания целой толпы.
Быть забракованным во всех профессиях — такова была моя судьба.
В театре не так много актёров, которые могут работать «паровозами». Так было всегда. Я не могу мечтать о пьесе, не связывая её с актёром.
Разбитый, обкраденный, обманутый, одураченный шеф Павловского полка отошел в вечность.
Бурный протест вызывает у меня еще только одна вещь: любители нравоучений. Никто не должен считать себя вправе выступать с проповедями.
Если киноактёр неспособен импровизировать, значит, он получил роль по протекции жены режиссёра.
Наша жизнь, как и мой театр, абсурдна, смешна, ничтожна и несчастна.
Не доверять друзьям постыднее, нежели быть ими обманутым.
Обидно ли будет для памяти Достоевского сравнение с Шекспиром? Я думаю, нет. Оно было бы обидною насмешкою для какой-нибудь бездарности.
— Смертельный номер! Зрителей со слабыми нервами просим покинуть цирк!
Считай безобразием что-либо менять в сочинениях хороших композиторов, пропускать или, чего доброго, присочинять к ним новомодные украшения. Это величайшее оскорбление, какое ты можешь нанести искусству.
Нет такой глупости, которой бы не рукоплескали, и такого глупца, что не прослыл бы великим человеком, или великого человека, которого не обзывали бы кретином.
Тщетно надеяться, что может быть написана такая конституция, при которой любой избранник получит большинство голосов, а любой закон — единодушную поддержку.
Если называть вещи своими именами, то наиболее цельные, значительные и благородные роли в Театре Жизни исполняются актёрами-любителями и вызывают у зрителя лишь ленивую зевоту.
Художнику следует заботиться не о том, чтобы творение его было признано, а о том, чтобы оно достойно было признания.
Ни одно правительство не должно обходиться без резкой критики в свою сторону, и там, где есть свобода печати, эта критика всегда будет.
Всё становится более утончённым: музыка когда-то была шумом, сатира — пасквилем, и там, где сегодня говорят «будьте любезны», некогда давали затрещину.
Артисты и публика не должны встречаться. После того, как занавес падает, актер должен исчезнуть, как по мановению волшебной палочки.
Издавна у меня была мечта — сделать антирусский рок. То есть чтобы тексты были не социальные, а такие тексты-истории. Что и получилось у «Короля и Шута».
Если слава померкла после его смерти, — значит, она была ненастоящей, незаслуженной, возникшей лишь благодаря временному ослеплению.
Оскорбить действием может всякий, оскорбить в трёх действиях — только драматург.
Публика уважает и признает в конце концов только тех, кто ее сначала скандализовал, — носителей новизны.
Умеренность того, кому благоприятствует судьба, — это обычно или боязнь быть осмеянным за чванство, или страх перед потерей приобретённого.
Человеку, влюблённому в правду, нет нужды быть поэтом или великим. Без всяких усилий со своей стороны он и поэт и велик.
Дурак, как бы он ни был талантлив, обнаружит немедленно свою дурковатость социальной бесполезностью своего произведения, и эта бесполезность будет опять его идеей.
Поколебав с детской резвостью авторитет самодержавия, какой же другой социальный авторитет могут выставить гг. либералы? Уж не себя ли? «Хвали траву в стогу, а барина в гробу», — ответят им мужики.
Когда один из тевтонских вождей вызвал Мария на поединок, этот герой ответил: «если тебе надоела жизнь, можешь повеситься» и предложил ему подраться с одним знаменитым гладиатором.