Гуманитарная интервенция

Гуманитарная интервенция или гуманитарная война — применение военной силы против иностранного государства или каких-либо сил на его территории для предотвращения гуманитарной катастрофы или геноцида местного населения.

Под понятие гуманитарной интервенции не попадают следующие действия:

• миротворческие операции, проводимые ООН с согласия государства, на территории которого они предпринимаются;
• акции с использованием вооруженной силы по просьбе законного правительства (включая акции, предусмотренные соглашениями). Однако существуют ситуации, при которых нелегко установить, что является законным правительством или действительным согласием.
• военные операции, предпринимаемые государством с целью спасения своих граждан за рубежом от неминуемой угрозы их жизни или здоровью;
• акции принудительного характера, не включающие использование вооруженной силы.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Дальше – хуже. Вышеназванная доктрина «превентивной войны», как мы все прекрасно знаем, на практике означала «периодическое нарушение суверенитета других стран», т. н. «гуманитарную интервенцию». Примеры такой интервенции даже Фукуяма вынужден привести, правда, ссылаясь на целый список авторов (мол, не я это сказал): Сомали, Гаити, Камбоджа, Балканы и др. Однако для мыслителя важна не интервенция и ее последствия, а причины такого рода вмешательства. Именно причины определяют неизбежность и объективность нарушения суверенитета. Дело в том, что «Вестфальская система больше не является адекватным рычагом регулирования международных отношений», а в таких условиях «суверенитет и легитимность не могли автоматически дароваться (кем интересно? – Е.П.) тем, кто де-факто находился у власти в стране». Поэтому американские политики решили, а аналитики обосновали, что «государственный суверенитет был фикцией или скверной шуткой, когда речь шла о таких странах, как Сомали или Афганистан. Диктаторы и те, кто попирал права человека, как Милошевич в Сербии, не могли прикрываться для самозащиты принципом суверенитета… В этих условиях внешние силы, действуя на основе принципов соблюдения прав человека (бомбардировки мирных сел, разрушение коммуникаций, больниц и детских садов как раз и являются показателем соблюдения прав человека – Е.П.) и демократической легитимности, не только имели право, но и были обязаны вмешаться».

Елена Пономарева, Грязные войны буржуинов, 2015

Анализируемые проблемы тесно связаны с проблемой гуманитарной интервенции. Не все здесь однозначно. Критики концепции гуманитарной интервенции выдвигают два тезиса в обоснование своих взглядов: 1. Гуманитарная интервенция нарушает принцип суверенитета государств; 2. Гуманитарные интервенции могут нести в себе потенциальную угрозу международному миру и безопасности. Принимая во внимание данную точку зрения и понимая опасения ее авторов, хотелось бы отметить, что обвинения в нарушении суверенитета государств и увеличении риска разрастания конфликта могут быть сняты только в том случае, если будет создан действительно надежный механизм контроля за гуманитарной интервенцией или, как минимум, строго будут соблюдаться положения Устава ООН и международных региональных организаций, которые регулируют порядок и условия принятия таких серьезных решений, от которых действительно зависит состояние международного мира и безопасности. Как показывает опыт последних лет, имеется в виду прежде всего конфликт в Персидском заливе и Югославии, международные организации далеко не всегда строго, последовательно и добросовестно выполняют положения уставов международных организаций при принятии столь серьезных решений.

Александр Пиджаков, Избранные труды, 2010

Признание всеобщности и универсальности прав и свобод человека нашло свое выражение в документе Московского совещания Конференции по человеческому измерению СБСЕ (1991). Государства-участники подчеркнули, что вопросы, касающиеся прав человека, основных свобод, демократии и верховенства закона, носят международный характер, поскольку соблюдение этих прав и свобод составляет одну из основ международного порядка. Они заявили, что обязательства, принятые ими в области человеческого измерения СБСЕ, являются вопросами, представляющими непосредственный и законный интерес для всех государств-участников и не относятся к числу внутренних дел соответствующего государства. Государства могут, объединившись для реализации естественного закона в соответствии с принципом его всеобщности и универсальности, предпринять совместные действия с целью предотвращения нарушения в том или ином государстве прав человека. В связи с этим странным выглядит осуждение «Российской газетой»30 новой стратегической концепции НАТО, принятой в апреле 1999 г. на юбилейном саммите по случаю 50-летия этой организации. Документ провозглашает право альянса на проведение военных операций за пределами территории стран – членов НАТО с целью защиты прав человека и норм демократии. Однако нужно признать, что проблема «гуманитарных интервенций» в международном праве пока не нашла своего разрешения. Речь идет, с одной стороны, о легитимности акций, предпринятых региональной организацией без мандата ООН, и, с другой стороны, об общепризнанном императиве эффективного пресечения грубых и систематических нарушений прав человека с серьезными гуманитарными последствиями. Эта два одинаково императивных интереса.

А. А. Пронин, Права человека: аспекты проблемы

В то же самое время, оправдывая право США на превентивные действия, ныне утверждающееся под названием «гуманитарной интервенции», примеры чего весь мир видел в марте 1999 г. в Сербии и в 2003–2008 годах в Афганистане и Ираке, Даллес откровенно писал: «Мы же со своей стороны должны много делать и немало делаем для того, чтобы укрепить позиции слабых стран и не дать коммунистам возможности захватить их в свои руки. Безусловно, мы не можем ограничиваться лишь оборонительными действиями; в ряде случаев мы берем инициативу в свои руки, заставляя коммунистов отступать (выделено мной – О.Х.), и таких случаев должно быть больше».

Олег Хлобустов, КГБ СССР 1954–1991. Тайны гибели Великой державы, 2012