Эскалация

Эскала́ция (англ. escalation, букв. восхождение с помощью лестницы (отсылка к английскому ошибочна SCALA - итальянский корень и - zione, фр. -tion - это суффиксы романских языков. В английском они вторичны, как и в русском) — постепенное увеличение, усиление, расширение чего-либо (например, коррупции во власти, или эскалация войны); наращивание (вооружений и т. п.), распространение (конфликта и т. п.), обострение (положения и т. п.).

Определение «эскалация» стало широко применяться в эпоху «холодной войны», позднее — в этнических конфликтах, торговых войнах и т. д.

Понятие эскалации приобретает определённое значение при обострениях политической ситуации в международных отношениях. Слово может приобретать значение расширения военного конфликта или кризисной ситуации. Американский экономист Герман Кан разработал «теорию эскалации силовых этапов» и выделил в развитии межгосударственного и/или военного противостояния такие понятия, как «эскалация войны», «ступени эскалации» и другие. В частности, он выделяет несколько групп эскалации и 44 ступени в развитии конфликта.

Эскалация в терминах методологии ITIL имеет иное, узкое значение при написании SLA. Под термином понимается процедура привлечения внимания к какому-либо запросу, который в ходе работы над ним требует дополнительных решений, выполняемых поэтапно: автоматической адресации эскалации, запуска процесса эскалации и т. п..

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Соответственно и задачи, решаемые миротворчеством, в то время были ограничены контекстом взаимоотношений между противоборствующими мировыми системами и сводились преимущественно к недопущению эскалации региональных конфликтов, нежелательных дополнительных проблем для двух гегемонов мировой политики и предотвращению прямых столкновений между ними. Миротворчество в этот период выступало в качестве одного из стратегических инструментов, механизмом регулирования кризисов, и было отделено от задач устранения причин и урегулирования конфликта, которые решались (прочем, далеко не всегда успешно), методами большой дипломатии.

Александр Пиджаков, Избранные труды, 2010

В рамках этой стратегии последовательная линия США на эскалацию украинского конфликта проводится для втягивания России в военное столкновение с Украиной с целью разжигания войны в Европе, следствием которой станет ослабление и, возможно, распад участвующих в ней сторон в интересах американского господства. США также стремятся создать условия и международно-правовую основу для вовлечения в войну против России стран ЕС и сколачивания антироссийской коалиции стран НАТО под предлогом «защиты Украины от российской агрессии». Так формируется западный фронт глобальной хаотической войны против России. На востоке США усиливают давление на Японию и Корею, заставляя их финансировать модернизацию и расширение систем ПРО, направленных против России и Китая. Последнему тем самым делается предупреждение о недопустимости вхождения в военно-политическую коалицию с Россией. Одновременно США готовят развёртывание южного фронта хаотической войны против России и её союзников в Средней Азии с участием талибов из Афганистана и исламских боевиков, финансируемых Катаром и Саудовской Аравией.

Александр Проханов, Холодная война 2.0. Стратегия русской победы, 2015

Между тем, к примеру, нейтралитет Швеции в 1939–1945 гг. или Норвегии в период советско-финляндской войны далеко не в последнюю очередь способствовал, соответственно, как ограничению военных возможностей Германии и Финляндии на советско-германском фронте, особенно на северо-западе теперь уже бывшего СССР, так и предотвращению эскалации советско-финляндского конфликта в «коллективную» агрессию против СССР.

Алексей Чичкин, Неизвестные союзники Сталина. 1940–1945 гг., 2012

Исходя из классического определения К. Клаузевица, что «война есть продолжение политики насильственными средствами», Вторая мировая война включает совокупность действий фашистских государств с применением военной силы различными способами для достижения мирового господства последовательной эскалацией агрессии, с перерастанием в вооруженную борьбу глобального масштаба со складывающейся антифашистской коалицией во главе с СССР, США и Англией.

Леннор Ольштынский, Разгром фашизма. СССР и англо-американские союзники во Второй мировой войне, 2010

Вооруженный конфликт между повстанцами и центральным правительством в самом начале носит на себе отпечаток внутреннего конфликта и лишь по мере его эскалации может быть охарактеризован как международный. При этом должен иметь место ряд существенных моментов. Во-первых, необходимо учитывать цели, за осуществление которых сражаются повстанцы: а) если борьба направлена против колониального или расистского режима, то она сама по себе носит международный характер; б) если повстанцы осуществляют свое право на самоопределение, то их борьба тоже будет носить характер международного вооруженного конфликта. Во-вторых, признание повстанцев «воюющей стороной» выводит их из изоляции, они получают выход на международную арену по следующим признакам:

В. А. Батырь, Международное гуманитарное право, 2011

Военное столкновение ядерных держав может создать ситуацию, в которой демонстрация сторонами своей готовности применить ядерное оружие перерастет в реальные ядерные удары. Сегодня в условиях силовых действий США и их союзников, оправдываемых «украинским кризисом», вероятность дальнейшего обострения политико-военной обстановки значительно увеличилась. У Вашингтона может возникнуть соблазн воспользоваться преимуществом в силах общего назначения, особенно в военно-морских силах, для демонстрации своего превосходства. Это на несколько ступеней поднимет вероятность ядерного противостояния (конфликта) вверх по «лестнице эскалации».

В. А. Соснин, Социально-психологические аспекты геополитической стабильности и ядерного сдерживания в ХХI веке, 2016

Решение первого главы Пятой республики о выводе национальной армии из-под командования НАТО было продиктовано отнюдь не эфемерными амбициями президента, а сугубо прагматическими соображениями, которыми тот руководствовался в условиях биполярной конфронтации. С учетом активно продвигавшихся Соединенными Штатами с середины 1960-х годов (изобиловавших международными кризисами) весьма провокационных с точки зрения обеспечения коллективной безопасности концепций «гибкого реагирования» и «многосторонних ядерных сил» полноценное участие Франции в военных структурах НАТО создавало дополнительный риск вовлечения вооруженных сил Республики в войну «на чужих условиях». При этом союзнические обязательства по ст. 5 – единственной статье Вашингтонского договора, способной в условиях «большой» войны ограничить временные рамки для консультаций и консенсуса, создавали условия, когда такое «вовлечение» могло произойти автоматически. Однако еще более тревожной Парижу казалась перспектива, связанная с возможным «самоустранением» США от гарантий по защите Западной Европы. Такое развитие событий, с точки зрения французского руководства, теоретически не исключалось, особенно на фоне стремления Вашингтона снизить риск эскалации советско-американского конфликта в случае военного столкновения между НАТО и ОВД [Bozo, p. 217].

О. Н. Новикова, Актуальные проблемы Европы №3 / 2010, 2010

Аналогичным образом, в конфликте как типе одностороннего действия государства принято различать наказание, противодействие и угрозу – в зависимости от того, являются ли эти действия реакцией соответствующих государств на действия той или иной страны в прошлом, настоящем либо будущем. Как и в случае награды, поддержки и обещания различать наказание, противодействие и угрозу иногда представляется затруднительным. Так, введение в 2014 г. странами Евросоюза, США, Канадой и Японией санкций в отношении России можно рассматривать в качестве наказания за воссоединение Крыма с Россией. Однако их можно рассматривать и в качестве противодействия, поскольку лидеры стран Евросоюза, США, Канады и Японии неоднократно заявляли о том, что санкции будут сняты, если Россия прекратит совершать действия, которые в этих странах оцениваются как способствующие эскалации конфликта на Украине. Наконец, заявления лидеров этих стран о том, что углубление кризиса на Украине приведет к ужесточению санкций против России, можно рассматривать в качестве угрозы.

Н. В. Наталья, Социология международных отношений, 2017

В оценках советского военного потенциала и военно-стратегических установок в кругах НАТО в декабре 1967 г. выявились различия. Это нашло своё отражение в подходах США и их европейских союзников по Североатлантическому договору к стратегически важным для коалиционной оборонной политики проблемам. Первой из них являлась так называемая концепция «раннего предупреждения» (по принятой в НАТО терминологии «political warning», дословно – «политическое предупреждение»), суть которой заключалась в реализации политических решений, обеспечивавших военно-мобилизационные мероприятия на случай вооруженного конфликта. Американская версия этой концепции базировалась на утверждении о том, что в распоряжении европейских государств будет несколько недель на данные мероприятия, в отличие от точки зрения европейцев, опасавшихся внезапного нападения Варшавского пакта. Вторая проблема заключалась в определении самого факта развития конфликта и его эскалации. Американская позиция заключалась в том, чтобы не допустить провоцирования СССР и Варшавского блока на использование ядерного оружия, в то время как европейцы считали необходимым использовать все имеющиеся средства для отражения советской агрессии[613]. Одновременно выяснилось, что «в целом европейцы считают советское нападение на Западную Европу маловероятным. В то же время, полагая, что взаимная угроза существует, они не готовы принять стратегию НАТО, которая предусматривает взятие больших рисков для европейцев, чем для США»[614].

А. А. Улунян, Балканский «щит социализма». Оборонная политика Албании, Болгарии, Румынии и Югославии (середина 50-х гг. – 1980 г.), 2013

На протяжении 2007–2008 гг. сдерживание ИРИ стало центром всей ближневосточной политики США. Америка обвиняет Иран в эскалации насилия в Ираке, Афганистане, дестабилизации ситуации в Ливане, приходе «ХАМАС» к власти в Газе. США опасаются, что баланс сил в регионе склоняется в пользу ИРИ и ее союзников.

Сборник статей, Иран и исламские страны, 2009

Сразу после окончания октябрьской войны Садат заявил, что 99 % карт ближневосточного урегулирования находятся в руках США, объясняя это тем, что на последней стадии войны именно США удержали Израиль от полной победы над арабами. Американская администрация в этот период была заинтересована в решении ближневосточного кризиса, эскалация которого могла повредить разрядке в отношениях с СССР, а также угрожала ближневосточному нефтетрафику. Американцы были готовы использовать ситуацию для того, чтобы стать единственным миротворцем арабо-израильского конфликта, исключив из процесса СССР и Европу. Последовавший переход Египта под американское покровительство и согласие на ведущую роль США в вопросе урегулирования ближневосточного конфликта стали серьезной победой американского Госдепартамента.

Коллектив авторов, Ближний Восток: война и политика, 2010

4. Фаза кульминации наступает в случае, если в ходе эскалации одной или обеим конфликтующим сторонам был причинен видимый урон, т. к. кульминация является высшей точкой развития (эскалации) конфликта. Проявлением кульминации становится яркий эпизод конфликтной борьбы, выражающийся в резких действиях одной стороны (или обеих сразу). Переход конфликта в фазу кульминации (кризиса) может стать серьезным стимулом для поиска альтернативных путей или методов разрешения конфликта.

Н. Н. Шаш, Конфликтология. Шпаргалка, 2009

Приняв на себя обязанности президента, Клинтон почти сразу столкнулся со взрывами насилия в нескольких частях мира. Эти события отвлекли его от намеченной программы и поставили перед опасной перспективой кровопролития. Сомали и Руанда в Африке находились в состоянии хаоса; распад Югославии привел к эскалации насилия почти в самом центре новой Европы. Вскоре Россия увязла в войне в Чечне; Китай проверял на прочность предел решимости Америки защищать Тайвань от военных посягательств. И в дополнение к этому на протяжении двух сроков президентства Клинтона Ближний Восток оставался кровоточащей раной с незначительными улучшениями и серьезными отступлениями в израильско-палестинском мирном процессе, Ирак стал источником периодической конфронтации, появился на свет антиамериканский терроризм, все более усиливающийся по мере повышения политического накала в регионе.

З. К. Бжезинский, Второй шанс. Америка и мир (сборник), -1

Судан, распавшийся на два государства согласно результатам прошедшего в январе референдума о самоопределении Южного Судана, итоги которого подняли вопрос о пересмотре постколониальных границ по всей Африке, возвращается в состояние гражданской войны между правительством и сепаратистами Дарфура, Кордофана и других регионов. Боевики контролируют лагеря беженцев, число которых в Судане насчитывает миллионы. Конфликт из-за нефтеносных районов провинции Абъей оживил противостояние Хартума и южносуданской Джубы. Свою роль в эскалации напряженности играют межплеменные и внутриплеменные конфликты между нуэр, динка, загава, миссерия, массалит, фур и другими группами, часть которых разделена на враждующие кланы. Проблема раздела доходов от экспорта нефти между центром и местными элитами еще может быть решена по аналогии с соглашением правительства и лидеров Юга, но наступление Сахары, обостряющее противостояние кочевников-скотоводов с оседлыми земледельцами, не имеет решения в принципе.

Евгений Сатановский, Россия и Ближний Восток. Котел с неприятностями, 2012

Как мы уже сказали, эта одержимость вынудила немецких правителей сначала попытаться пойти по британскому, а затем по американскому пути территориальной экспансии. Но их попытки вызвали резкую эскалацию межгосударственных конфликтов, которые сначала подорвали, а затем и разрушили основы британской гегемонии, но в ходе этого еще больший ущерб был нанесен национальному богатству, власти и престижу самой Германии. Соединенные Штаты были государством, получившим наибольшую выгоду от эскалации межгосударственной борьбы за власть прежде всего потому, что они унаследовали от Британии изолированное положение на пересечении путей мировой торговли.

Джованни Арриги, Долгий двадцатый век. Деньги, власть и истоки нашего времени, -1

Случаи конфликтов и терроризма малой интенсивности, имеющие место под ядерным зонтиком, могли бы привести к непреднамеренной эскалации и усугублению конфликта.

Коллектив авторов, Мир после кризиса. Глобальные тенденции – 2025: меняющийся мир. Доклад Национального разведывательного совета США, -1

Увязнув в Ираке в военном отношении, США утратили стратегическую инициативу и, как показали эскалации напряженности в отношениях с Ираном и Северной Кореей, исчерпали возможности развязывать новые войны.

М. Г. Делягин, Кризис человечества. Выживет ли Россия в нерусской смуте?, -1

При этом, как хорошо известно, не только из конкретной истории, но и из прикладной математики, любые конфликты в условиях слабой согласованности интересов, имеют тенденцию к эскалации, переходу к жесткому противоборству, а затем и к насилию. Именно под этим углом зрения необходимо рассматривать процессы трансформации природы войны, появление новых ее видов, форм, полей боя и пространств противоборств.

Е. С. Ларина, Умножающие скорбь. Как выжить в эпоху войны элит, 2016

Оперативная обстановка, складывающаяся на Государственной границе Российской Федерации, в целом характеризуется как стабильная и прогнозируемая. Вместе с тем основными угрозами безопасности в пограничной сфере являются наличие и возможная эскалация вооруженных конфликтов вблизи государственной границы, а также незавершенность её международно-правового оформления с некоторыми сопредельными государствами [6].

Коллектив авторов, Россия и СНГ: новые возможности стратегического партнерства. Материалы международной научно-практической конференции. Сборник научных статей РАНХиГС и ФБС СНГ, 2013

Либеральная идеология, доминирующая в правящих кругах США и их союзников по НАТО, не оставляет для государства иных поводов для расширения вмешательства в экономику, кроме нужд обороны. Поэтому, сталкиваясь с необходимостью использования государственного спроса для стимулирования роста нового технологического уклада, ведущие деловые круги прибегают к эскалации военно-политической напряженности как основному способу увеличения государственных закупок передовой техники. Именно в этом ракурсе следует рассматривать причины раскрутки Вашингтоном маховика войны на Украине, которая является не целью, а инструментом для реализации глобальной задачи сохранения доминирующего влияния США в мире.

С. Ю. Глазьев, Последняя мировая война. США начинают и проигрывают, 2016

Активные пособники предпринимают определенные действия, прилагают усилия к развитию конфликта. У них есть определенные интересы, связанные с конфликтом, их деятельность преследует определенную цель (например – получение гонорара или привлечение внимания к себе). Пассивные пособники – наблюдатели, которые только своим сочувствием или даже присутствием побуждают противоборствующие стороны к эскалации конфликта.

Т. В. Ефимцева, Конфликт интересов при осуществлении посреднической деятельности на рынке ценных бумаг, 2014

Угроза этим интересам со стороны режима Норьеги была незначительной, но воспринималась как постоянно возрастающая. В выстраивании национальных интересов президента гораздо более существенную роль сыграла угроза Норьеги для репутации и самолюбия президента Джорджа Буша-старшего. Заявления, узаконивающие национальные интересы США, опирались на несколько факторов: во-первых, быстрое вмешательство как ответ на эскалацию напряженности в Панаме, связанной со смертью лейтенанта ВМС США; во-вторых, то, что интересы в Панаме, которые давно считались важным компонентом национального интереса, были под угрозой; и, в-третьих, потому, что лично Норьега был плохим персонажем. Эти заявления для легитимации в целом были восприняты, так как стыковались с общенациональным интересом; интервенция нашла поддержку внутри страны. Однако на международном уровне вмешательство воспринималось как неприкрытая агрессия.

Л. В. Савин, Новые способы ведения войны: как Америка строит империю, 2016

Основные политические силы, в том числе инициировавшие протестное движение, достаточно быстро, где-то к 26–27 ноября, были напуганы его размахом и начали прилагать усилия, направленные на минимизирование результатов ноябрьских протестов, а также на постепенное ослабление социальной активности. В силу этого купирование глубокого кризиса было осуществлено через сложные политические решения Верховной рады – парламента Украины – и (с их учетом) политико-правовые решения Верховного суда. Решение высшей судебной инстанции 3 декабря 2004 года вступает в определенную коллизию с буквой закона, однако оно было принято в рамках действующей Конституции 1996 года и общего духа украинского законодательства. В целом его можно оценить как открывшее путь к урегулированию политической ситуации без выхода за пределы правового поля. Тем более что на момент принятия решения Верховным судом существовали весьма серьезные признаки возможной дальнейшей эскалации ситуации, перехода к принципиально неправовым, даже насильственным методам разрешения политических проблем. Решение Верховного суда было окончательно оформлено соответствующими законодательными актами Верховной рады и решением Конституционного суда, обеспечившими достаточную легальность и легитимность «третьего тура» выборов.

Коллектив авторов, «Оранжевая революция». Украинская версия, -1

В геополитическом плане сокращение советского (российского) континентального стратегического пространства привело к росту военной уязвимости основных промышленных районов нашей страны. Была разрушена сбалансированная система обороны на западных и южных стратегических направлениях. Рост конфликтности в политической сфере между западноазиатскими государства (в том числе ближнего зарубежья) создал серьезные предпосылки эскалации военно-политической обстановки и роста военной опасности российским интересам.

А. В. Окороков, Тайные войны СССР. Советские военспецы в локальных конфликтах XX века, 2012

Помимо апокалиптического исхода неизбежно будет расширяться список других сценариев эскалации насилия, способных осуществиться вследствие обострения международных противоречий или в качестве побочного результата манихейских страстей. В их число входят, начиная с более традиционных сценариев и заканчивая самыми инновационными:

З. К. Бжезинский, Выбор. Стратегический взгляд (сборник), 2004

После вынужденной отставки Бисмарка в 1890 году (после ссоры с новым кайзером Вильгельмом II из-за полномочий канцлера) систему перекрывающих альянсов удавалось поддерживать только на пределе сил. Следующий канцлер, Лео фон Каприви, жаловался: мол, у Бисмарка получалось жонглировать пятью мячами одновременно, а ему и с двумя-то справиться трудно. Договор о перестраховке с Россией не стали продлевать в 1891 году на том основании, что он отчасти несовместим с условиями германского союза с Австрией (последний, по мнению Бисмарка, был чисто утилитарным). Почти неизбежно сразу же началось сближение России с Францией. Подобные «перегруппировки» в европейском «калейдоскопе» сил и противовесов случались и прежде. Новизна в данном случае заключалась в институционализации длительности соглашений. Дипломатия приобрела иной статус, сделалась «полем жизни и смерти», перестала быть дополнительным инструментом урегулирования. Поскольку смена союзников могла привести к национальной катастрофе тех, кого «бросали», каждый участник союза отныне вымогал у партнеров полноценную защиту, что неминуемо вело к эскалации кризисов и увязыванию их воедино. Дипломатия теперь сводилась к попыткам укрепить внутренние узы каждого лагеря, что сулило усугубление обид, от самых мелких до серьезных.

Генри Киссинджер, Мировой порядок, 2014

Для Центральной Азии развитие местной демократии, то есть конкретной ее формы, которая соответствовала бы местной социальной структуре и культурному восприятию жителей региона, считается ключевым вопросом изменения и развития политической системы. В связи с этим стратегия изменений должна учитывать такие факторы, как: 1) сохранение мирных условий для желаемого функционирования общества; 2) детерминированную связь между общественными преобразованиями и эскалацией конфликтов в рассматриваемых обществах; 3) влияние стратегии изменений на процесс укрепления национальных государств [187: 16].

Мехди Санаи, Взаимоотношения Ирана и Центральной Азии. Тенденции и перспективы, 2017

После образования Российской Федерации на обломках СССР она сразу же попала в сети колониальной зависимости от Запада и стала объектом эксплуатации транснациональных корпораций и транснациональных банков. С 2014 года в связи с событиями на Украине наблюдалается мощная эскалация информационной, психологической и экономической войны Запада против России. В результате такого «прессинга» Россия стала «просыпаться», все более активно заявлять о себе как ключевом субъекте мировой политики, как стране, имеющей свои национальные интересы. В том числе – экономические.

В. Ю. Катасонов, Россия в мире репараций, 2015

Новым этапом в развитии отношений Европейского союза с Белоруссией и Украиной можно считать польско-шведский проект «Восточного партнерства», который впервые был озвучен в мае 2008 г., а еще через год в Праге состоялся его первый учредительный саммит [Polish-Swedish proposal]. Эскалация конфликта в Закавказье летом 2008 г., несомненно, ускорила подготовку проекта, однако основными причинами запуска «Восточного партнерства» являлись понимание важности реформирования Европейской политики соседства и необходимости предоставить Польше возможность заявить о своих национальных интересах.

О. А. Жирнов, Актуальные проблемы Европы №2 / 2011, 2011

Мотивы противодействующих сторон конкретизируются в их целях. Цель – это осознанный образ предвосхищаемого результата, на достижение которого направлены соответствующие действия. Целью стороны конфликта является ее представление о конечном результате конфликта, его предвосхищаемый полезный, с ее точки зрения, результат. По мере эскалации конфликта эта основная цель может быть дополнена другой (нанесение максимального ущерба оппоненту – материального, морального, психологического), которая в начале конфликта не планировалась.

В. П. Шейнов, Управление конфликтами, 2014

В настоящее время популярен термин «исламский фундаментализм» и близкий к нему концепт «исламский радикализм» – идеология, следуя которой мусульманам необходимо жить в соответствии с самыми ортодоксальными требованиями Корана и по законам Шариата (http://ru.wikipedia.org). Одним из современных определений исламского радикализма и экстремизма является дефиниция, предложенная И.П. Добаевым (Добаев, 2003). «исламский радикализм – это идеологическая доктрина и основанная на ней политическая практика, которые характеризуются нормативно-ценностным за креплением идеологического, политико-мировоззренческого и даже вооруженного противостояния мира "истинного ислама" по отношению к миру "неверных" вовне и миру "неистинной веры" внутри ислама и требуют абсолютного контроля и мобилизации (служения идее) своих сторонников» (с. 13). Радикальное исламское движение, выступая частью более широкой тенденции политизации ислама и реисламизации мусульманских обществ, является реальным и существенным фактором современной политической жизни. Наибольшую опасность представляет его экстремистское крыло, деятельность которого стала одним из ключевых факторов, дестабилизирующих международную обстановку. «Исламский» экстремизм обладает мощным потенциалом, нацеленным на экспансию наиболее реакционных положений своих идеологических доктрин и эскалацию политической практики насилия. «Идеологической базой и одновременно политической практикой радикального исламского движения, осуществляемого в самых разнообразных формах, "основным поставщиком и главным распространителем терроризма является радикальный ислам" (другие названия – исламский радикализм, или исламизм)» (с. 4).

В. А. Соснин, Современный терроризм. Социально-психологический анализ, 2008

Крушение монархии в ходе Февральской революции было воспринято «образованной» частью общества как завершение длительной борьбы в русском освободительном движении, породив характерный для всех революций феномен завышенной самооценки и революционных ожиданий. В оценках Февральской революции, дававшихся современниками, присутствуют все те представления, которые мы наблюдали в революциях Новейшего времени – антикоммунистических революциях в странах Восточной Европы 90-х годов ХХ в., «цветных революциях» на постсоветском пространстве или движениях так называемой «арабской весны» начала XXI в. (при всем содержательном отличии от «классических» социальных революций прошлого). В России периода Февральской революции воцарилась атмосфера эйфории («гигантская волна радости» – «было что-то необыкновенное»), ощущения великих событий («старое правительство свергнуто и настали радостные дни свободы»), сознание национального единства («войска и народ слились воедино»); удивление бескровным и мирным характером этой революции – «это единственная революция, прошедшая без крови и жертв» (в отличие от революций в Европе или революции 1905 г. в России). Характерно представление современников об отличии этой революции от других: «Французская революция в 1792–1793 году, – считали они, – создала гильотину, русская же – уничтожила ее». Наконец, представлен вывод, свидетельствующий о формировании системы завышенных ожиданий: «Россия избавилась от тиранов и стала свободной страной», «весь переворот произошел быстро и без кровопролития, как ни в одной культурной стране». В столичных толпах преобладали «радостные лица» – «страна сбросила тяжесть, которая душила ее столько лет»[99]. Движение общественных ожиданий от их эскалации к упадку («разочарованию») – признак всех крупных социальных революций на завершающей стадии. Однако то, что интеллигенция восприняла как окончание революции, для традиционалистских слоев оказалось ее прологом (поскольку их социальные чаяния по уравнительному переделу земли, достижению мира и уничтожению «эксплуатации» оказались нереализованными).

А. Н. Медушевский, Политическая история русской революции: нормы, институты, формы социальной мобилизации в ХХ веке, 2017

Так, серьезнейший пласт конфликтов на Северном Кавказе связан с проходившей в годы Второй мировой войны депортацией ряда северокавказских народов – чеченцев, ингушей, карачаевцев, балкарцев – и насильственным заселением на их территории переселенцев из других мест. Судя по всему, депортированные с Северного Кавказа составили более 20 % общего числа депортированных в этот период[86]. Лозунг реабилитации репрессированных народов являлся основой мобилизации населения в рамках многих северокавказских конфликтов 1990-х гг. Тем не менее заметим, что далеко не во всех случаях сам по себе факт депортации привел в дальнейшем к эскалации конфликтов. Так, депортация в соседней с северокавказскими республиками Калмыкии не имела подобных последствий.

И. В. Стародубровская, Истоки конфликтов на Северном Кавказе, 2015