Глава 11. Женя
Пока Максим надевал свои коньки, я неуверенно переминалась с ноги на ногу, пытаясь привыкнуть к ощущению лезвий под ногами. Белов двигался с привычной для него грацией и ловкостью, как будто катается каждый день. И я вновь поймала себя на мысли, что он действительно… хорошо выглядит. Даже в этих, казалось бы, глупых коньках.
— Ну что, готова? — спросил он, подойдя ко мне и протянув руку. — Или нужно провести инструктаж по технике безопасности? Например, как не упасть и не отбить себе… всё, что можно?
— Очень смешно. Если ты не забыл, я в детстве была грозой всех местных катков!
— Да-да, конечно. — усмехнулся Максим, выводя меня на лёд. — Давай, королева, покажи класс. И постарайся не упасть — не хочу отскребать тебя ото льда.
— Эй! — возмутилась я, но тут же неуклюже споткнулась и чуть не упала, в последний момент удержавшись на ногах только благодаря крепкой руке Максима.
— Аккуратнее. — сказал он, притянув меня к себе.
На мгновение мы замерли, стоя совсем близко друг к другу. Я чувствовала его дыхание на щеке, тепло его руки на талии… И вдруг поняла, что эти проклятые бабочки в животе уже не просто порхают, а устраивают настоящий новогодний фейерверк.
Выйдя на каток, я сначала неуверенно цеплялась за руку Максима, как утопающий за соломинку. Лёд казался невероятно непривычным после твёрдой земли. Ноги разъезжались, коньки предательски скользили, норовя вывернуться из-под меня. Я чувствовала себя неуклюжим жирафом на льду.
— Расслабься. — сказал он, чуть сжав мою руку. — Не бойся, я тебя держу и не отпущу. Просто доверься мне.
Его низкий, успокаивающий голос и тепло его руки в моей ладони подействовали волшебно. Я сделала глубокий вдох, наполняя лёгкие морозным воздухом, стараясь не обращать внимания на резкий запах хлорки, витающий над катком, и осторожно оттолкнулась ото льда.
Сначала неуверенно, потом всё смелее и смелее. Лёд скользил под лезвиями коньков, ветер обдувал лицо, разноцветные огни гирлянд сливались в праздничную карусель. Я засмеялась, чувствуя, как напряжение последних дней испаряется, растворяясь в морозном воздухе.
— Ну вот, видишь. — улыбнулся Максим, глядя на меня с одобрением. В его глазах плясали озорные искорки, а уголки губ чуть приподнялись, отчего у меня почему-то перехватило дыхание. — А говорила, давно не каталась. Выходит, не разучилась ещё, старушка.
— Я просто… вспомнила детство. — ответила я, пытаясь говорить как можно более небрежно, хотя внутри всё трепетало от его близости, от тёплой тяжести его руки в моей, от этих дурацких бабочек, которые, казалось, вот-вот прорвут грудную клетку и выпорхнут наружу. Внезапный прилив уверенности и… лёгкое головокружение побудили меня к безрассудству. — Смотри!
Я оттолкнулась ото льда сильнее, чем нужно, и попыталась сделать пируэт, который когда-то в детстве получался у меня без особых усилий. К моему собственному удивлению, он получился грациозным.
— Неплохо. — кивнул Максим. — Для миниатюрного танка… весьма неплохо.
— Ха-ха, как смешно. Ты так остряк, Белов! — фыркнула я, но не смогла сдержать улыбки. Его подколки, которые раньше выводили меня из себя, сейчас казались…странно милыми.
Мы катались ещё какое-то время, наслаждаясь музыкой и праздничной атмосферой. В воздухе витал морозный, хвойный аромат, смешанный с запахом глинтвейна. Вдруг мой взгляд привлекла маленькая девочка, которая с невероятной лёгкостью и изяществом выписывала на льду сложные фигуры. Она словно парила над поверхностью, её движения были плавными и грациозными. Я засмотрелась на неё, забыв обо всём на свете…
— Женя! Осторожно!
Голос Максима прозвучал слишком поздно. Я с размаху врезалась в него, сбив его с ног. Мы рухнули на лёд, я сверху, Максим снизу. На мгновение воцарилась тишина, нарушаемая лишь шумом ударами моего сердца, которое бешено колотилось, отбивая чечётку где-то в горле.
Наши лица были совсем близко, я чувствовала тепло его дыхания на своих губах, видела искорки смеха в его глазах… и внезапно мир вокруг перестал существовать. Остались только мы. Я и он. На заснеженном катке, под светом новогодних гирлянд. Я смотрела в его глаза, тёмные, глубокие, как ночное небо, и видела в них… нежность?
— Женя. — прошептал он, его голос был хриплым, как будто с трудом сдерживал дыхание. — Ты такая… красивая, что аж дух захватывает.
Его слова, неожиданно тёплые и искренние, прозвучали без привычной иронии и подколов. Волна тепла разлилась по телу, заставляя щёки пылать ещё сильнее. Я открыла рот, чтобы ответить… что-то невероятно умное и остроумное, конечно… но не успела.
К нам подкатил мужчина в ярко-оранжевой куртке с логотипом катка, нарушая хрупкую магию момента.
— Всё в порядке? — спросил он, обеспокоенно глядя на нас. — Может, скорую вызвать?
Максим, словно очнувшись от сна, резко отстранился, убирая руку с моей талии.
— Нет-нет, всё хорошо. — сказал он, быстро поднимаясь на ноги и протягивая мне руку. Его голос звучал уже иначе — спокойно, деловито, без тени прежней теплоты. — Просто небольшое… столкновение. Бывает.
Я приняла его помощь и встала, неуверенно балансируя на коньках. Сердце всё ещё бешено колотилось, а в голове звенело от его слов… и от того, как быстро они были забыты.
— Точно всё хорошо? — переспросил сотрудник, всё ещё с сомнением глядя на нас. — Мне показалось вы головой ударились об лёд.
— Да, всё отлично. — улыбнулся Максим, но эта улыбка, обращённая к другому человеку, показалась мне… чужой. Холодной. — Спасибо за заботу.
Мужчина, пожав плечами, покатил дальше, а я стояла и смотрела на Максима, не зная, что сказать. Всё волшебство момента вдруг исчезло.
— Ну что, накаталась, королева льда? — спросил Максим, и в его голосе снова появилась привычная ирония, словно ничего не произошло, он не говорил мне этих слов… и не смотрел на меня ТАКИМ взглядом.
— Да пожалуй. — ответила я, с трудом проглотив комок в горле и стараясь, чтобы мой голос звучал ровно. Мне вдруг стало холодно. Не от мороза, а от… разочарования? От обиды? От того, что я снова всё неправильно поняла?
Мы молча ушли со льда, каждый погруженный в свои мысли. Возвращение коньков прошло как в тумане — я едва помню, как расшнуровывала ботинки, еле попадая пальцами по замёрзшим шнуркам, и переобувалась в свои сапоги. В раздевалке проката было душно и пахло потом, резко контрастируя со свежим морозным воздухом на улице. Это, как ни странно, немного отрезвило. Волшебство момента, казалось, окончательно растаяло, оставив после себя лишь неловкую пустоту.
