Только мы

Август Ахо (2024)

«Только мы» — это захватывающая и мрачная история, разворачивающаяся в мире, охваченном эпидемией бешенства в сентябре 2029 года. Эта эпидемия приводит к массовому безумию, заставляя людей терять рассудок и стремиться к насилию и убийству. В центре повествования находится главный герой, который пережил трагическую утрату своей жены и присоединяется к отряду, занимающемуся очисткой города от зараженных. Однако, в процессе этой зачистки герой сталкивается с жестокой реальностью, где в качестве оружия используют самих бешеных. В таких суровых условиях человек вынужден смириться с неизбежным и искать способы выживания в мире, где любовь и человечность кажутся потерянными. Но что делать, если твоим оружием в борьбе становится твоя любимая? Этот вопрос становится центральной дилеммой для главного героя, который должен решить, на что он готов пойти, чтобы вернуть то, что было потеряно, когда весь мир ополчился против него.

Только мы

Кровь неспешно просачивалась сквозь куртку, туго обмотанную вокруг ноги Али, и стекала на дорогу, оставляя за собой зловещий багряный отпечаток. Саша, в панике, активно пытался стереть следы с земли, чтобы не привлечь внимание бешеных, которые могли оказаться рядом.

Аля лежала на боку, стараясь не тревожить рану, соприкасавшуюся с тележкой. Сознание покидало ее, медленно погружая во мрак, но она не позволяла себе поддаться этому. Она понимала, что если потеряет сознание, то станет непосильным бременем для мужа и подвергнет их опасности.

«Я вечно все порчу», — с досадой подумала она, закатив глаза.

Тележка с трудом продвигалась по сухой траве и захламленному пространству. Позади слышалось тяжелое дыхание Саши, которое прерывалось свистящими и надрывными вздохами.

Аля испытывала жгучий стыд оттого, что ему приходилось так рисковать из-за ее невнимательности.

— Скоро будем дома, — попытался подбодрить ее Саша, но голос его дрожал. — Как ты, милая?

— Все хорошо, — ответила Аля, но голос ее звучал слабо.

Ноги и руки онемели, голова кружилась, сердце билось как сумасшедшее, разгоняя остатки крови.

Аля вдруг приподнялась на руках, перегнулась через тележку, и ее вырвало.

— Держи, — Саша протянул ей бутылку с водой.

— Спасибо, — Аля хотела попить, но сил не было.

На улице стремительно сгущались сумерки, небо заволокли свинцовые тучи, и свет от фонаря стал едва различимым. Солнце, будто насмехаясь, опускалось за горизонт с невероятной быстротой, и Саше приходилось прилагать вдвое больше усилий, чтобы не отстать от него.

Когда силы были на исходе, он заметил знакомую крышу и припустил шаг. Аля лежала без сознания.

— Аля! — он остановился и начал трясти ее с такой силой, что казалось, ее голова вот-вот оторвется. Она что-то невнятно промычала и приоткрыла глаза.

— Не смей засыпать! — он поднял ее на руки и перенес через ограждение.

— Я не могу, — прошептала Аля, — я сейчас умру…

— Тихо, все будет хорошо, — сказал он, занося ее в дом. Внутри было холодно и сыро.

— Обожди немного, я мигом схожу за рюкзаком, — вымолвил он, бережно уложив ее на диван.

Он выскочил на улицу, где уже сгущались сумерки, и услышал пронзительные вопли. Саша ощутил, как по спине и ногам пробежала дрожь. Он схватил рюкзак из тележки и поспешил обратно.

Аля перевернулась набок, и ее вновь стошнило на пол. Боль в ноге заставила ее застонать.

— Я здесь, подожди немного, — сказал Саша, зажигая несколько свечей. Он развязал куртку на ее ноге и принялся промывать рану, аккуратно извлекая осколки стекла. Аля сжимала кулаки, стараясь не вскрикнуть от боли. Он достал из рюкзака медикаменты и протянул ей несколько таблеток обезболивающего, которые она проглотила, не запивая.

Рана представляла собой ужасающее зрелище: она была глубокой и проходила по задней части бедра, спускаясь до самой икры. Края раны были неровными и рваными, из них сочилась свежая кровь. В некоторых местах кожа свисала, обнажая лежащие под ней ткани. Вероятно, под коленом были повреждены сухожилия.

Саша отвернулся, несколько секунд пытаясь прийти в себя. «Черт возьми, возьми себя в руки!»

— Не переживай, я знаю, что будет больно, — Аля лежала на животе, уткнувшись лицом в подушки; голос ее был слабым и хриплым.

— Хорошо… — Он ушел на кухню и принес бутылку с вишневой настойкой, которую когда-то передала мать Али. Настойка была достаточно крепкой, чтобы заглушить боль, а насыщенный цвет напитка обещал облегчение хоть на немного.

Саша бережно придерживал бутылку, пока его супруга с жадностью пила из нее. Ее руки дрожали от волнения и страха. Когда настойка была наполовину опустошена, он взглянул на свою жену. Она кивнула, стиснув подушку зубами, словно это могло помочь ей справиться с болью.

Держась за фонарик, зажатый во рту, чтобы добавить себе света, Саша с тяжелым сердцем принялся сшивать живые куски кожи. Его руки дрожали от напряжения. Каждый прокол иглой вызывал у Алии мучительный спазм, и она сжимала подушку все сильнее. Ее глаза наполнились слезами, но она не могла позволить себе закричать. Свет от фонарика дрожал, а игла неуверенно скользила по ее ноге.

Когда он наконец-то завершил перевязку ее раны стерильным бинтом, она уже была без сознания. Алкоголь и нестерпимая боль сделали свое дело. Лицо Али покрылось румянцем, капилляры на веках набухли и теперь отчетливо выделялись.

Саша осторожно поднял жену на руки и с тревогой заметил, насколько она была хрупкой и легкой. Даже через толстый свитер он чувствовал, как ее ребра выступают слишком сильно.

Он бережно перенес ее в подвал и устроил на уютном месте, заботливо укрыв одеялами и куртками, чтобы защитить от пронизывающего холода и неминуемой боли. Саша тщательно протер Алю от следов моющего средства, которым она была испачкана, стараясь облегчить ее страдания. Ее тихий шепот во сне напоминал ему о том, насколько она уязвима и как важно беречь ее от всего, что может причинить боль.

— Прости меня, — прошептал он, опускаясь на колени рядом с ней. Горячие слезы потекли из его глаз, смешиваясь с чувством отчаяния. Он ощущал себя беспомощным, словно все его усилия были тщетны, и он не мог защитить ее от этого ужаса.

Саша поднялся и аккуратно разложил оставшиеся припасы по местам. Сменил одежду, затем он допил остатки настойки и сел на пол, прислонившись к стене. Его руки были в крови, в крови его любимой, и он смотрел на них, чувствуя, как в душе закипает ярость и обида на весь этот чертов мир.

…

Она пришла в себя лишь на третий день. Все это время Саша не смыкал глаз, ухаживая за ней с неусыпной заботой: менял повязку на ее ноге, промывал рану и следил за температурой ее тела.

Когда она, наконец, открыла глаза, Саша с облегчением бросился к ней, заключая в объятия так крепко, как только мог.

— Я так переживал, слава богу, ты очнулась, — выдохнул он.

Аля молчала, слишком утомленная, чтобы произнести хоть слово. Каждая клеточка ее тела горела, а боль в голове усиливалась, словно молнии буравили ее сознание.

— Тебе нужно поесть, — произнес Саша, поднимаясь с колен. — Я сейчас принесу что-нибудь горячее.

Он направился на кухню, чтобы приготовить что-то съедобное. Из продуктов, которые им удалось раздобыть во время последней неудачной вылазки, были только банки с гороховым супом. «Она не любит горох», — с грустью подумал Саша, глядя на банку. «Но другого выбора нет».

Через десять минут он вернулся с банкой горячего супа.

— Вот, тебе нужно восстановить силы, — сказал он.

Аля взяла горячую банку, но ее тут же вырвало.

— Я не хочу есть, — прошептала она отпрянув. — Убери, пожалуйста.

— Но тебе действительно нужно поесть, ничего другого нет…

— Дело не в горохе, просто я не хочу, — отрезала она, снова падая на матрас. — Сил совсем нет.

Саша отставил банку в сторону и принялся убирать на полу. Аля смотрела на него пустыми влажными глазами.

Закончив, Саша лег рядом, стараясь не задеть рану на ее ноге.

— Ты ведь не спал все это время, да? — тихо проговорила она.

— Нет, я не мог себе позволить…

— Поспи сейчас, — Аля обняла его мягко и неуклюже.

Он уткнулся носом в ее волосы и закрыл глаза. Утомление навалилось на него, и он уснул.

Аля лежала, устремив взор в темный потолок. Она чувствовала, как силы покидают ее, и в измученном теле зарождается нечто странное.

«Почему я не могу быть рядом с ним?» — она посмотрела на него, и ее грудь сжалась так сильно, будто ее стиснули в тисках. По щекам покатились безмолвные слезы, холодные и соленые, они стекали к уголкам рта и щипали кожу.

…

На следующий день она вновь не притронулась к пище. Ее тошнило, и она постоянно хотела спать. Саша с трудом напоил ее кофе и скормил несколько галет, которые местами покрылись пятнами плесени, но он соскреб их ножом.

— Все будет хорошо, — сказал он, взяв ее руки в свои и сжав их. — Мы столько пережили, нам нельзя вот так вот сдаваться. — Он говорил спокойно, но в его глазах она видела страх.

Она потеряла много крови и теперь не могла нормально функционировать. Ей было больно видеть Сашу таким, но невероятная усталость не давала ей сил что-либо сделать, хотя она очень хотела.

Внутри нее разрывалась тоска: как бы она хотела быть сильной, вернуть спокойствие в их дом и поддержать его, но в тот момент ей казалось, что она только добавляет ему боли…

…

На пятые сутки рана на ноге Али начала нагноение, температура тела поднялась, и она вновь впала в бессознательное состояние.

— Вероятно, это инфекция, — говорил Саша, силясь скормить жене таблетку пенициллина. — Ничего, мы справимся.

Он вновь и вновь омывал ее рану, подкреплял свои силы кофе и сидел подле нее, вознося молитвы о том, чтобы ее дыхание не прерывалось. «Все будет хорошо», — повторял он эти слова, но не для Али, нет, она не слышала их. Он говорил это самому себе, он боялся… боялся, что не сможет справиться.

…

— Унеси меня… наверх… — прошептала Аля, слабо касаясь холодной руки мужа. Ее собственная рука была невероятно горячей и влажной.

Саша открыл глаза и в темноте увидел ее: Бледное лицо, запавшие глаза — искра, что когда-то горела в ней, угасала.

— Я не хочу умирать здесь… — ее голос едва достигал его ушей, был тихим и дрожащим. — Не в этой темноте…

— Ты не умрешь, — ответил он твердо, стараясь вселить в нее надежду. — Ни здесь, ни наверху.

— И все же… — она с трудом села, ее силуэт дрожал. — Если ты не хочешь нести, я… сама пойду…

С трудом поднимаясь, Аля стала шататься в сторону лестницы, но не успела сделать и двух шагов, как Саша встал, подхватил ее и поднял на руки.

Конец ознакомительного фрагмента.