Воспоминания из неволи

Tem Noor (2024)

Жизнь главного героя, выходца из Казахстана, переворачивается, когда его арестовывают в Сан-Франциско по ордеру Интерпола за махинации, причинившие многомиллионный ущерб. Он оказывается в иммиграционной тюрьме США, а затем его отправляют на родину, где его ждёт жестокая реальность: изоляторы и исправительная колония. Герой сталкивается с криминальными группировками, унижениями и суровыми порядками, но сохраняет свои принципы и внутреннюю стойкость. Это история о человеке, который, несмотря на испытания, сумел сохранить своё достоинство и остаться верным себе в условиях, где каждый день — борьба за выживание.

Глава 1

Я открываю глаза и смотрю на окно в своей маленькой квартире. Из него виден один из главных проспектов города. Машины снуют туда и обратно, а вереницы пешеходов непрерывно движутся по тротуарам. Сквозь непрекращающийся транспортный шум доносятся звуки из детской музыкальной школы неподалёку: неуклюжее перебирание клавиш, юные голоса, наивные и трогательные. Эти звуки проникают в меня, заставляют почувствовать жизнь каждой клеткой. Иногда их заглушает громкая музыка из проезжающих автомобилей или рёв мотоциклов, и даже мой скромный домашний сервиз отзывается на это мелодичным звоном.

Я люблю эту городскую суету. Даже пасмурная погода, нависающая над улицами серым пологом, лишь подчёркивает особую магию города. Это именно то, о чём я мечтал, находясь в неволе. Иногда всё это кажется чем-то сказочным, почти нереальным.

С того дня, как я покинул лагерь на юге Казахстана, прошло несколько лет. Но стоит мне закрыть глаза, как я вновь оказываюсь в том осеннем дне 2019 года, когда впервые решил вести дневник.

____________________________________________________________________________________

Солнечный свет пробивался сквозь мутное окно барака, ослепляя даже сквозь закрытые веки. Я поморщился, повернулся на живот и попытался снова уснуть. Однако, несмотря на холод осени, свет был настолько ярким, что создавал иллюзию летнего дня. Но стоило оглядеться, как реальность возвращала меня в настоящее — ватные бушлаты, самодельные обогреватели, заклеенные окна. Всё вокруг говорило о приближающихся морозах.

Яркий свет действовал обнадёживающе. На несколько мгновений я позволил себе поверить, что мир за стенами барака всё ещё существует. Но это ощущение быстро угасало, когда мой взгляд снова падал на обшарпанные стены, торчащие провода и потрескавшиеся горшки с сухой землёй. Цветов в них я так и не увидел.

Часы показывали 10 утра. До обеда было ещё несколько часов. В нескольких метрах от меня сидели ребята из моей бригады. Громко смеясь, они снова и снова бросали игральные кости, а рядом с ними стояла пластиковая миска с горячим чифирём.

— Да брось ты, — крикнул один из них, ёжась от холода. — Срок не резиновый, когда-нибудь закончится. Зато по-мужски отсидишь — от звонка до звонка. Давай в нарды, чего лежишь?

— Выпей чифиря, легче станет, — поддержал другой с широкой ухмылкой. Я тяжело вздохнул и промолчал — мне было не до шуток.

Сегодня был редкий день — нас отпустили в барак из-за комиссии. На работе у нас не было ни выходных, ни отпусков, поэтому парни радовались неожиданному отдыху.

Перевернувшись на спину, я потянулся к тумбе и достал из неё тетрадь. В тетради лежали письма от дочери. Они спасали меня в самые тяжёлые моменты в американской тюрьме. Просматривая старые строки, я неожиданно вспомнил свои три месяца в иммиграционной тюрьме. Тот страх неизвестности, который преследовал меня тогда, казался мне таким отчётливым, будто это было вчера. Но уже прошло два года. Теперь хотя бы понятно, куда ведёт мой путь.

Я взял чистый лист и начал писать.

«Мои дорогие дети!

Я никогда не думал, что стану писать. Желание писать возникло, как способ общения с вами. Мне просто надо излить душу, поделиться с вами. Ведь лагерь обрекает на тотальное одиночество. Мне всегда хотелось, чтобы вы узнали о том, что со мной произошло и, возможно, объяснить, почему жизнь разделила нас.

Вероятно, когда-нибудь, всё написанное вызовет у вас улыбку или слёзы, не буду гадать и отложу мои домыслы в дальний ящик! Сейчас важно перенести на бумагу всё, что со мной произошло за последнее десятилетие.

Сегодня мне особенно тяжело. Суд отказал мне в условно-досрочном освобождении, и эти два года ожидания оказались напрасными. Сейчас сложно смириться с этим, но я должен продолжать. Ради вас, ради семьи, ради себя.

Самое сложное — не сам отказ, а осознание того, что моя надежда на свободу рухнула. Смириться с этим — самое тяжёлое испытание. Внутри меня всё кричит, ломит от бессилия. Как выдержать ещё три года? Где найти силы?

Я сильный, но жизнь в лагере — это бесконечная борьба. Каждый день здесь — это выживание. Скудное питание, беспричинная людская жестокость, насилие. Сегодня я устал как никогда, но буду бороться дальше. Я должен.

Когда вы прочтёте это, я хочу, чтобы вы знали: даже в самые тяжёлые моменты вы были моей опорой. Вы дарили мне силы и надежду. Вы помогли мне не сломаться».

Тогда дневник помог мне пережить изоляцию. Я снова посмотрел на окно — городская суета, тот же серый полог неба. Мир за окном живёт своей жизнью, не замечая ни моих переживаний, ни временной тюрьмы, в которой я оказался. Но если я всё ещё могу писать, значит, я всё-таки живу.