Воспоминания из неволи

Tem Noor (2024)

Жизнь главного героя, выходца из Казахстана, переворачивается, когда его арестовывают в Сан-Франциско по ордеру Интерпола за махинации, причинившие многомиллионный ущерб. Он оказывается в иммиграционной тюрьме США, а затем его отправляют на родину, где его ждёт жестокая реальность: изоляторы и исправительная колония. Герой сталкивается с криминальными группировками, унижениями и суровыми порядками, но сохраняет свои принципы и внутреннюю стойкость. Это история о человеке, который, несмотря на испытания, сумел сохранить своё достоинство и остаться верным себе в условиях, где каждый день — борьба за выживание.

Глава 20

По телу пробежала дрожь. У самого выхода из самолета на телескопический трап толпились нахмуренные военные. На их фоне, как бабочка в густых зарослях зелени, резко выделялась девушка-переводчица в светлом костюме и с папкой в руках. Её спокойный облик резко контрастировал на фоне напряжённых лиц.

Когда мы подошли ближе, вперёд шагнул самый высокий и статный из всех. Его гладко выбритое лицо на мгновение исказило лёгкое замешательство — встреча с американскими коллегами явно была не из рядовых событий. Внимательно оглядев моих спутников — спецагентов, одетых в джинсы, футболки и кроссовки — он наконец обрёл уверенность. Внешне они заметно проигрывали на фоне казахстанского военного, чей безупречный мундир сидел на нём так, будто его шили на заказ у итальянского портного.

— Добро пожаловать! — широко улыбнулся он агентам и крепко пожал им руки. Девушка-переводчица синхронно подхватила его слова, тихо щебеча на английском. После обмена любезностями наступила неловкая пауза. Агенты переглянулись, как бы спрашивая друг у друга: что дальше? Но тут военный отдал тихое распоряжение, и из группы выбежал молодой солдат. Подбежав ко мне, он грубо скрутил мои руки, и потащил меня по коридору. Обернувшись, я встретился взглядом с Санчесом. Его обычно весёлое лицо на этот раз было серьёзным, и в глазах читалось искреннее сочувствие. Прощай, весёлый агент-синефил с хорошим вкусом, — мысленно попрощался я.

Когда мы скрылись из виду начальства, солдат тут же ослабил хватку. Он повёл меня дальше, полюбопытствовав шёпотом: — Что ты там натворил, мой казахский брат? — Он украдкой оглядывался на пассажиров, которые провожали нас взглядами из транзитной зоны за стеклянной стеной. Его вопрос повис в воздухе, и я, не находя, что ответить, лишь пробормотал что-то нечленораздельное, слишком погружённый в собственные мысли, чтобы сформулировать ответ.

Миновав стеклянный коридор, мы спустились на этаж ниже и оказались в небольшом помещении с диванами, стоявшими друг напротив друга, словно безмолвные стражи ожидания. Солдат усадил меня на один из них, пристегнув наручниками к ожидавшему нас полицейскому, и, не сказав ни слова, исчез за дверью, откуда привёл. Оставшись наедине с тишиной, которая вскоре нарушилась гулом прибывающих людей, я заметил, как помещение постепенно заполняется — кто-то был в форме, кто-то в гражданской одежде, но всех объединяла сосредоточенность и внимание, словно они ожидали чего-то значительного.

Шум постепенно нарастал. Сквозь разговоры и возню мне доносились обрывки фраз: «Это тот самый, который сбежал? ФБР поймало его?» Да уж, прославился, подумал я с горькой иронией. Сомнительная слава, сродни той, что выпала Герострату, сжёгшему храм Артемиды ради своего имени.

Наконец, нам приказали встать, и процессия двинулась в сторону выхода. Против ожиданий, меня повели через общую зону ожидания, а не скрытыми путями. Люди, мирно стоявшие в ожидании своих близких, вмиг расступились, словно натолкнулись на невидимую преграду. Я снова заметил этот взгляд — страх и напряжение, возникающий у людей при виде наручников.

Спустя несколько минут я уже сидел в автозаке — авто клетка, предназначенная для перевозки заключённых. Внутри она напоминала жестяную коробку: холод был ощутимо сильнее, чем снаружи, а изо рта шёл пар. Пространство, куда меня поместили, было темно, как в ночи без луны. Ни окон, ни света — лишь слабое свечение единственной лампы в отсеке водителя, куда можно было заглянуть сквозь толстые железные решётки. Когда машина завелась, запах солярки или бензина наполнил тесное пространство. Меня охватило головокружение, неприятная тошнота подступила к горлу. Всё вокруг становилось туманным, как будто сама реальность, пропитанная парами, начинала растворяться.