Воспоминания из неволи

Tem Noor (2024)

Жизнь главного героя, выходца из Казахстана, переворачивается, когда его арестовывают в Сан-Франциско по ордеру Интерпола за махинации, причинившие многомиллионный ущерб. Он оказывается в иммиграционной тюрьме США, а затем его отправляют на родину, где его ждёт жестокая реальность: изоляторы и исправительная колония. Герой сталкивается с криминальными группировками, унижениями и суровыми порядками, но сохраняет свои принципы и внутреннюю стойкость. Это история о человеке, который, несмотря на испытания, сумел сохранить своё достоинство и остаться верным себе в условиях, где каждый день — борьба за выживание.

Глава 18

«Мистер Н., просыпайтесь, сэр! Пора ехать!» — мягко, но настойчиво тормошил меня агент Сандовал. Шёл конец ноября, и в распределительной камере в Сан-Франциско, где я ждал второй попытки отправки в Казахстан, было холодно. Весь день я провёл среди латиноамериканцев, которые не говорили ни слова по-английски. Их бесконечные, однообразные разговоры действовали на меня усыпляюще, и я благополучно проспал до самого вечера.

Проснувшись поздним вечером от холода, я с удивлением заметил, что камера опустела. Пытаясь согреться, я испробовал всё, что было в моём распоряжении: изучил каждую царапину и рисунок на металлических стенах — они напоминали древние петроглифы, — отжимался, ходил кругами по камере, стараясь определить этаж, на котором находился. Я вглядывался в силуэты небоскрёбов за окном, но мешала металлическая решётка, не давая мне дотянуться и закрыть окно. С наступлением ночи холод становился невыносимым. В конце концов, обмотавшись туалетной бумагой, я лёг на холодную металлическую скамью и снова уснул. Мне удалось проспать пять или шесть часов до того момента, когда появился Сандовал.

После возвращения в окружную тюрьму две недели пролетели незаметно. Не скрою, было приятно снова очутиться в блоке «С», погрузиться в рутину и хотя бы ненадолго отсрочить момент вылета. Но я прекрасно осознавал, что испытания неизбежны, как бы я их ни откладывал. Особенно рад моему возвращению был Антон — он тоже ждал депортации в Россию, отказавшись от попыток обжаловать своё дело в Верховном суде.

Вечера проходили в долгих партиях шахмат и разговорах. Мы с Антоном обсуждали тюрьмы в США и на постсоветском пространстве, делились своими представлениями о том, что нас ждёт на родине. Супруга Антона заботливо распечатала для нас статьи из интернета о тюрьмах в странах бывшего СССР. Изучив их, мы пришли к единодушному выводу: окружная тюрьма в городке Юба казалась настоящей пятизвёздочной гостиницей по сравнению с тем, что ожидало нас на родине.

Вторая попытка отправиться на родину прошла без сучка и без задоринки. До посадки оставалось полтора часа. Агент-весельчак Санчез, как и обещал, предложил перекусить, назвав гамбургеры и картошку фри"нормальной американской едой". Однако все закусочные оказались закрыты после полуночи, и, за неимением других вариантов, мы остановились на помпезном итальянском ресторане в транзитной зоне. Это меня только порадовало — я давно не ел что-то столь изысканное.

Смакуя каждый кусочек пасты и салата, я пытался завязать разговор с агентами, но беседа не клеилась. Санчез, всегда готовый поддержать шутку, старался что-то рассказать, однако его напарник, молчаливый и серьёзный Сандовал, бросал на него укоризненные взгляды и всё время смотрел на часы, явно торопясь. Когда я закончил свой поздний ужин, мы встали и направились к нашему шлюзу.

Агенты выбрали самое отдалённое место в зале ожидания, откуда удобно было наблюдать за бесконечным потоком людей. Мне запрещалось отходить более чем на пару метров и даже отлучаться в уборную без разрешения. Чтобы как-то скоротать время, я достал книгу, но слова не задерживались в голове. Моё внимание снова и снова возвращалось к фотографиям детей, которые я использовал как закладки.

На одном снимке мои сын и дочь, измазавшись, едят шоколадное мороженое руками. На другом — моя маленькая дочка позирует, смешно изогнувшись, держа одной рукой коляску, а другой упираясь в бок, с непокорным выражением на лице. Третья фотография — она стоит в коричневом платье, слегка смущённая, отведя взгляд в сторону и прикусив губу. Как же мне хотелось сейчас быть с ними, обнять, прижать к себе, почувствовать их тепло! Комок подступил к горлу, и я с трудом сдержал слёзы.

Голос из громкоговорителя вернул меня в реальность: «Уважаемые пассажиры, посадка на рейс №… объявляется открытой. Просим вас пройти к шлюзу…» Очередь начала выстраиваться, и моё внимание переключилось на пассажиров, спокойно готовящихся к своему полёту.

На борту самолёта мне не позволили сесть у прохода, так что пришлось оказаться в середине, зажатым между двумя гигантами-агентами. Санчез и Сандовал не давали мне и шанса уединиться. Тем не менее, я надел наушники и погрузился в просмотр фильмов и прослушивание музыки — впереди было более двадцати часов полёта, и я собирался провести их с максимальной пользой.

После прослушивания классической музыки я переключился на фильм, который всегда вызывал во мне восхищение. Это был «Амадей» (1984) Милоша Формана — кинолента, которая изменила моё отношение к кино в студенческие годы. Как только начался фильм, агенты начали дежурить по очереди, сменяя друг друга. Даже когда я уходил в туалет, не успевал провести там больше пяти минут, как в дверь стучал один из них — они явно переживали, что я могу навредить себе или совершить что-то необдуманное.

Когда пришло время обеда, безопасность корейских авиалиний постаралась на славу — мне подали приборы из прессованной бумаги, чтобы исключить любую возможность причинить вред себе или окружающим людям. Этот уровень заботы и внимания со стороны корейского сервиса вряд ли можно было назвать неожиданным, зная их педантичный подход к любым деталям.

В салоне уже царила полная тишина, свет был приглушён. Сандовал, казалось, спал с открытыми глазами, а Санчез, чья очередь была за мной присматривать, увлечённо смотрел «Донни Браско», фильм, который я ему рекомендовал. Поняв, что этот момент можно использовать для отдыха, я вновь включил классическую музыку. Но усталость от бессонной ночи в Сан-Франциско взяла своё, и под спокойные мелодии я незаметно погрузился в сон.

Проснулся я от яркого света и объявления о том, что мы готовимся к посадке в аэропорту Инчхон, одном из крупнейших в мире, который находился всего в семидесяти километрах от Сеула. Я был там не один раз, но никогда не мог представить, что однажды окажусь в этом месте в роли международно разыскиваемого преступника.