Паровозы судьбы

Александр Арген

«Паровозы судьбы» – повесть о приключениях русской семьи из Латвии в конце 1990-х годов в Швеции, куда они отправились с намерением просить политического убежища, как представители притесняемого в Латвии русскоязычного меньшинства. Судьба сталкивает героев с китаянкой говорящей по-русски, с владельцем студии порнофильмов и с арабскими террористами. В книге использованы эпизоды из биографии автора, который сам в своё время прошёл через лагерь беженцев в Стокгольме.

Глава шестая

Вечером после ужина Алексей с Наташей оставили Илью перечитывать перед сном «Малыша и Карлсона», рассудив, что ребёнку пора привыкать к шведским реалиям, а сами пошли к Батунде.

Возле входа в пятый барак их ожидал Василий, он сообщил, что у Татьяны разболелась голова и она не придёт.

В комнате Батунды они обнаружили самого хозяина наигрывавшего какую-то мелодию на портативном синтезаторе. Но он был не один, на табуретке возле окна сидела слушательница, хрупкая юная девушка, судя по лицу — азиатка. Алексея с первого взгляда поразила её необычная экзотическая красота. Если бы ему предложили описать личный идеал красавицы, он наверняка выбрал бы что-то подобное: тонкие азиатские черты и одновременно большие европейские глаза.

— Это Лю, китаянка, она говорит по-английски и по-русски, — представил девушку Батунда. — Лю сегодня приехала, мы только что познакомились.

Лю встала и слегка поклонилась пришедшим, что необычайно смутило Василия. Он неловко попытался поцеловать ей руку, но она рассмеялась и спрятала ладонь за спину. При этом Алексей успел уловить её быстрый взгляд. Ему показалось, что взгляд направлен именно на него, но он списал его на обычное девичье любопытство.

Гости расселись на двух кроватях. Батунда спрятал синтезатор в чемодан и поставил на столик тарелку с виноградом и яблоками.

— Ну, с кого начнём? — он смотрел почему-то на Алексея и Наташу.

— С тебя, — решительно заявила Наташа.

Батунда слегка замялся, затем махнул рукой и засмеявшись согласился:

— О’кей, раз уж я все это затеял… может, вам потом будет легче. Я родом из Нигерии, закончил музыкальное училище по курсу клавишных, играл в джаз-бэнде. Как-то приезжал к нам в Лагос Эрик Мартин со своим оркестром. Кто-нибудь знает Эрика Мартина?

— Я слышал о нем, — откликнулся Алексей.

Батунда посмотрел на него с удивлением.

— Надо будет пообщаться с тобой поближе. Играешь джаз на каком-нибудь инструменте?

— Играю на гитаре немного. Я даже с собой её прихватил.

— Правда? Отлично! Давай, завтра приноси гитару, поиграем джаз, а?

— Мальчики, не отвлекайтесь, потом о музыке поговорите! — прервала их Наташа.

— Да, действительно, — согласился Батунда. — Только я все равно буду о музыке говорить, потому что тогда после концерта Эрик Мартин ужинал в нашем клубе. Мы конечно старались как могли. И не зря. После ужина он подошёл ко мне и сказал, что ему понравилось, как я играю. Я чуть со стула не упал, честное слово! А ещё говорит, на твоём месте я бы поехал в Америку или Европу, талант губишь сидя в Лагосе. Ему легко говорить, он известный музыкант, а я нищий африканец. Но я сказал себе — Батунда, ты будешь играть в Европе! Накопил немного денег, и — вперёд, на завоевание Европы. Легенду себе придумал, что я из Заира, мол, родственников всех убили, сам возвращаться боюсь, тоже убьют. Даже название деревни подобрал по карте. Первый раз поехал в Данию, говорят, там самые мягкие законы. Может быть, они и мягкие, но меня вычислили за неделю. Как? До сих пор не пойму. Посадили в самолёт и отправили в Лагос. Но только не на того они напали! Я через месяц купил другой паспорт — и в Стокгольм. Если отсюда вышлют, снова буду пытаться, всё лучше, чем гнить в Африке. Правда где деньги возьму — ещё не знаю, но останавливаться всё равно не буду.

Батунда замолчал, выжидающе глядя на остальных. Паузу нарушил Василий, он извинился за плохое знание английского и в нескольких словах рассказал свою историю.

Всё это время Алексей раздумывал, стоит ли говорить в этой компании о том, что они обманывают службу миграции. После Василия эстафету перехватила Лю.

— Я родилась в Шанхае, моя мама работала преподавателем китайского языка в школе для работников русского консульства, — она говорила практически без акцента, голос у неё оказался мелодичным, будто звон серебряного колокольчика и эта деталь окончательно покорила Алексея.

— Мама была очень красивая в юности, и в неё влюбился один из учеников.

«Не мудрено», подумал Алексей, «если твоя мама похожа на тебя, кто бы не влюбился?» Как раз в этот момент Лю опять взглянула на него. Это был всё тот же короткий взгляд, но случайным его уже никак нельзя было назвать, в нём читался явный интерес. Алексей смутился и отвёл глаза, он давно забыл, как вести себя в подобных случаях. Девушка тем временем продолжила свой рассказ:

— Позже выяснилось, что он был женат и когда начальство узнало об этой связи, его отправили обратно в Россию. Мама о нём никогда больше не слышала. От этой любви родилась я.

«Так вот почему у неё такое необычное лицо», догадался Алексей, «полукровки часто берут лучшие черты от обоих родителей».

Лю переводила всё сказанное ею на английский для Батунды и снова как бы невзначай, поглядела на Алексея. А тот внезапно поймал себя на том, что совершенно не слушает о чём она говорит. Он размышлял об особенностях анатомии китаянок.

В восьмом классе средней школы одноклассник Алексея, Серёга, считавшийся признанным знатоком в вопросах секса, просветил друзей, что среди женщин планеты самое узкое влагалище у китаянок. Откуда он почерпнул эту информацию — осталось неизвестным, но ему поверили сразу же. Естественно, что озабоченные эротикой подростки употребляли совсем другие термины для обозначения женских гениталий. И сейчас Алексей вдруг отчётливо вспомнил тот эпизод. Подлая память подсунула именно те грубые выражения, в каких они обсуждали вопрос много лет назад.

«Неужели это правда, то, что Серёга тогда говорил про китаянок? Было бы классно лично проверить, насколько „она“ у неё миниатюрная».

Эта мысль привела его в ужас. И не столько из-за того, что он подумал о малознакомой женщине в выражениях присущих скорее распалённому эротическими видениями школьнику, сколько из-за сладкой истомы внизу живота, которую эти мысли вызвали. Он попытался отвлечься, заставить себя вслушиваться в слова Лю, но эрекция не проходила. Ему пришлось незаметно положить ногу на ногу, чтобы скрыть это.

— Это тебя мама научила русскому? — поинтересовалась Наташа. — А почему же ты не поехала в Россию?

— Я училась в той же школе для русских дипломатов. Там были одни русские, вот почему я хорошо знаю язык. Мама специально это устроила, она очень хотела, чтобы я поехала в Россию. Думала, может, я найду отца. Но я отказалась.

— Но почему? Почему ты не захотела его найти? — воскликнула Наташа, похоже неподдельно взволнованная историей китаянки.

— Да на кой чёрт он мне нужен! — неожиданно резко ответила Лю. — Ошибка маминой молодости! Я вовсе не горю желанием его увидеть. Я просто хочу жить в нормальной стране. Мне бы зацепиться в Европе, вот моя цель! Я хорошо танцую, пою, могу общаться на трёх языках, не стесняюсь любой работы. Короче, на жизнь заработать в состоянии.

— А как тебя здесь приняли, что сказали? — спросил Алексей. Ему наконец удалось справиться с чёртовой эрекцией, и он вздохнул с облегчением, радуясь, что может сесть нормально.

— В качестве причины я назвала ограничение рождаемости в Китае. Мол, уже имею одного ребёнка, а второго рожать не дают, запрещают. У шведов минусовая рождаемость, они, по идее, должны меня взять с распростёртыми объятиями. Но я им не доверяю. Не знаю, как вам, а мне возвращаться назад нельзя. Из Китайской Народной Республики можно сбежать только один раз.

Она произнесла полное название своей страны чётко, словно телевизионный диктор. После откровенного рассказа Лю, Алексей решил, что не стоит скрывать какими средствами они собираются получить заветное политическое убежище в Швеции. Хотя Наташа была явно недовольна его откровенностью.

За разговором незаметно стемнело, приближалось время отбоя. Василий извинился и покинул компанию. Они остались вчетвером. Батунда сбегал на кухню, принёс чайник и четыре стакана. Попили хорошего китайского чая из запасов Лю, потрепались о том, как живётся в разных странах мира. Всё это время Алексей старался избегать взгляда китаянки. Он с удивлением и даже страхом ощущал, что в глубине его души оживает давно забытое состояние подростковой влюблённости. Наконец Алексей и Наташа поднялись и стали прощаться, вместе с ними собралась уходить и Лю.

— Ребята, приходите завтра вечером, а? Если нас не вышлют днём, конечно.

Батунда сказал это улыбаясь и вручая Наташе оставшийся виноград.

— Типун тебе на язык! — ответила по-русски Наташа, посмотрев на него осуждающе, но виноград взяла.

— Что она сказала? — спросил Батунда обратившись к Алексею.

— Что не стоит лишний раз упоминать о плохом, это дурная примета, — пояснил тот.

— Хорошо, больше не буду, но вы все равно приходите. А ты гитару не забудь! — погрозил пальцем Алексею Батунда, провожая гостей.

— А эта Лю симпатичная, — вдруг выдала Наташа, когда они уже входили в свою комнату. Алексей ничего не ответил. Он включил настольную лампу, подошёл к кровати и осторожно поправил одеяло на спящем Илюшке.

— А как она на тебя смотрела, — продолжила Наташа, стоя у двери с издевательской улыбкой на лице.

— Правда? Знаешь, я и не заметил, — с деланным безразличием парировал Алексей. — Не хватало мне ещё обращать внимание на всяких китайских девчонок. А вот на мою маленькую жёнушку я с удовольствием обратил бы внимание, именно сейчас.

Он потянулся к Наташе с объятиями, но она ловко ускользнула от них, поставив перед собой стул.

— Даже и не думай! — заявила она возмущённым шёпотом. — Ребёнок здесь спит, а ему приспичило сексом заняться. Ох, Алёшка, не притворяйся, вижу-вижу, возбудила тебя китаяночка.

Осознав тщетность своих попыток Алексей поплёлся в ванную. Умывшись, он долго присматривался к своему отражению, пытаясь понять — что такого нашла в нем Лю? Его согревало давно забытое чувство, которое он снова испытал сегодня, гордость мужчины, уверенного в том, что он нравится красивой девушке.

Конец ознакомительного фрагмента.