Затяжной конфликт. Роман

Александр Венгер

Армагеддон начался неожиданно. Не было ни апокалиптических всадников, ни трубного гласа. Просто в утренних новостях сообщили: «Сегодня ночью в районе деревень Гиблая и Малые Лохи Рязанской области высадился десант под командованием Черного Рыцаря. Противостоящие ему силы Архистратига Михаила заняли оборону на заранее подготовленных позициях». Книга содержит нецензурную брань.

5. Представитель президента

Около полудня, когда все дела были сделаны, необходимые распоряжения отданы, а до обеда еще оставалось порядочно времени, Максим направился к поваленному стволу, где он оборудовал себе комфортную читальню. Однако в этот раз на поляне обнаружился представительный мужчина с обрюзгшим лицом. Он неодобрительно рассматривал огромную лягушку, сидящую на пне. Она взирала на него так же брезгливо. Мужчина был в дорогом костюме с серебряной искрой и лаковых полуботинках, заляпанных грязью. Услышав шаги, он оторвался от созерцания лягушки и, не меняя выражения лица, посмотрел на Максима. Неожиданно в его глазах появился интерес: он заметил портрет на обложке книги.

— Это… э-э-э… Бомштейн? — спросил он.

Максим подтвердил.

— «Короли и императоры»?

— Да. «Цари, императоры, президенты».

— Вот-вот! — обрадовался незнакомец. — Дайте ее мне. Э‑э‑э… на полчаса или даже меньше. — И он протянул руку, явно ожидая, что Максим с поклоном вручит требуемое.

— С удовольствием, — сказал Максим. — Только на очереди еще один человек. Вот прочитаю, дам ему, потом Вам.

Мужчина удивился.

— Павел Матвеевич Хвостов-Стахов, — отрекомендовался он. — Личный представитель Президента по Клепиковскому району. Именно району.

Максим вежливо ответил:

— Очень приятно. Максим Михайлович Скворцов, программист. Именно программист.

— Пусть так, — согласился Павел Матвеевич. — Но эта книга мне нужна. Мне сообщили, э-э-э… мне стало известно, что в ней содержится важная информация. Да, информация.

— Я же сказал: дам Вам после Бориса. А если договоритесь с ним, то сразу, как прочту.

Хвостов-Стахов побагровел. Казалось, сейчас он бросится вырывать книгу, но он быстро взял себя в руки.

— Ну что ж. Скажите, когда мне подойти и где искать вашего… э-э-э… Бориса.

Максим, удовлетворенный одержанной победой, сказал:

— Да ладно, на полчаса берите. Я найду, чем пока заняться.

— Вы… э-э-э… благородный молодой человек, — похвалил Хвостов и исчез со своей добычей.

Лягушка, обиженная отсутствием внимания к своей персоне, квакнула и ускакала. Максим, чтобы время не пропадало зря, занялся гимнастикой для глаз по системе профессора Беспалько. Ему не пришлось слишком долго раскаиваться в своем великодушии. Павел Матвеевич вернулся минут через десять и с торжеством сообщил:

— Всё именно так! Никаких сомнений! — Он ногтем отчеркнул в оглавлении одно из названий и потребовал: — Прочитайте!

Максим стал читать.

Третий президент Приамурья

Дмитрий Владимирович Чжао, третий президент Приамурской Республики, правил недолго, как и его предшественники. Через полгода после инаугурации его любимый евнух устроил государственный переворот. Поутру население Республики узнало, что на внеочередных президентских выборах оно единогласно проголосовало за евнуха.

— Во дает! — сказало население и продолжило браконьерский лов рыбы в речных и морских водах страны. Оно мало интересовалось политикой.

Молодое государство не могло обеспечить своим гражданам того, что обещал каждый новый президент. Работы не было. Жизнь дорожала. Пособие по многодетности заменили налогом на детей — иначе Китай не заключал договора о военном сотрудничестве. А без этого никак: Россия, не признавшая независимости Приамурья, послала на восток войска. Они добрались до наспех оборудованной границы, постояли, поглазели на невозмутимых раскосых пограничников и отправились восвояси.

Сидя под домашним арестом, охраняемый взводом автоматчиков, экс-президент писал мемуары. Его деньги были изъяты в доход государства и тут же украдены мерзким евнухом. Лишь жалкие четыре миллиона долларов, о которых никто не знал, продолжали храниться в банке на Каймановых островах.

По средам заглядывал сотрудник Совета государственной безопасности — СГБ — и дотошно изучал все бумаги, включая выброшенные в корзину. Дважды в месяц Дмитрию Владимировичу присылали мужеподобную жрицу любви, большую мастерицу своего дела. Ее звания в СГБ он не знал, но подозревал, что это она выведала у первого президента, в каком банке на Багамах тот хранил свои скромные сбережения. Поэтому даже в самые интимные мгновения он тщательно контролировал себя, не допуская даже мысли о Каймановых островах. На всякий случай он избегал упоминаний о кайманах, аллигаторах, гавиалах и прочих крокодиловых. Оставшаяся с детства любовь к зоологии предоставляла ему множество других тем для беседы: он увлеченно рассказывал о динозаврах, текодонтах, драконах острова Комодо, галапагосских черепахах и гигантских анакондах.

Так прошло три месяца. Уже были описаны детство, юность и служба у второго президента. Предавать гласности свои деликатные обязанности на этой службе узник не стал. Народу не интересно, как он нанимал девиц по сопровождению и носил за президентом чемоданы.

Однажды он распечатал готовые главы, перечитал их… Не то! Совсем не то! Он смял листы и швырнул их на пол. Щелкнул зажигалкой, поднес ее к скомканной странице…

Бумага ярко пылала на полу. В дверь стучали охранники. Загорелась скатерть на журнальном столике. Вспыхнул паркет из бесценного фиолетового амаранта.

Когда пожар погасили, от дома оставались одни головешки. Среди них нашли обгоревший скелет и оплавившуюся вставную челюсть третьего президента. Однако год спустя обнаружился тайный подвал с подземным ходом, ведущим из сгоревшего дома к побережью. В подвале хранились мужские и женские наряды, а также скелеты обезьян, когда-то приобретенные президентом — любителем зоологии. Итак, он не сгорел, а сбежал, переодевшись до неузнаваемости и подбросив в комнату скелет гориллы или орангутана, сходных с ним по комплекции!

Недавно я побывал с экскурсией на пастбище прирученных скатов около острова Большой Кайман. Покормив рыбой нахальных скатов, я высадился на берег и неожиданно столкнулся с беззубым мужчиной в женском платье. Увидев меня, незнакомец разрыдался и под петушиное кукареканье рассказал свою историю.

— Я законный президент Приамурской Республики, — шамкал он, — а эти аллигаторы мне не верят. У меня нет документов, я всё забыл. Номер счёта, пароль, секретную фразу. Помогите мне!

Чем я мог ему помочь? Разве что дать двадцать центов. Это я и сделал.

— Дочитали? — спросил Павел Матвеевич.

— Да. Ну и что?

— Жив, каналья! Должен мне полтора лимона.

— Долларов? — уточнил Максим.

— Ну не рублей же! Сразу, как окончится эта заварушка, лечу на Большой Кайман. — Под «заварушкой» он, по-видимому, подразумевал Армагеддон. — Вытрясу из него всё до копейки. Именно до копейки.

— Так у него же ничего нет.

— Врет. Кредиторам очки втирает. Я его, э-э-э… мерзавца, хорошо знаю. Чтобы он — да забыл что-то, касающееся денег? Врет! Я подчеркиваю: врет. Получил известие о своем разоблачении — и стал ходить, соотечественникам лапшу на уши вешать. Именно на уши. Эх, жаль, я этого вовремя не прочел, ничего не знал. Ну, зато теперь знаю. Со мной его штучки не пройдут. Но учтите, э-э-э… молодой человек, информация сугубо конфиденциальная.

Он изучающее поглядел на Максима, решая, нужно ли брать с него расписку о неразглашении, и, не прощаясь, удалился.

На другой день Хвостов-Стахов разыскал Максима в расположении его сотни. Представителю президента нужен был собеседник. Точнее, слушатель.

— Не хотите ли совершить… э-э-э… небольшую сэппуку, как выражаются японцы? Я подчеркиваю: японцы.

— Сэппуку? Ритуальное самоубийство? Не хочу.

— Что Вы?! Не в этом смысле! В смысле небольшую… э-э-э… прогулку по лесу. Подальше от лишних ушей. Именно ушей.

Уединение понадобилось Павлу Матвеевичу для сообщения очередной конфиденциальной информации:

— Прозябание в этом лесу не способствует сохранению бодрости духа. Мы с Вами — из немногих тут интеллигентных людей. А так — сплошные маргиналы. Именно маргиналы. Какие-то безобразные панки, неведомо как сохранившиеся толкинисты, бомжи…

Это было недалеко от истины, но Максима привлекала как раз пестрота местного люда. Где еще встретишь столько разнообразнейших персонажей, от юных кришнаитов до седовласых столпов общества?

— Вы уж меня простите, но и в Вашем подразделении культурный уровень… э-э-э… оставляет желать лучшего. Подчеркиваю: много лучшего. И, главное, эти комары. Разве можно с этим смириться?

Он и тут был прав. Архистратиг оказался неважным стратегом. В то время, как армия Черного Рыцаря расквартировалась в деревнях и на прилегающих к ним полях, Небесное Воинство сидело в болоте, всё более теряя боевой дух.