Золотой Гульден

Александр Викторович Никишин, 2023

Эта история могла произойти в любом другом городе. Но произошла она именно в Старой Риге. Под самое Рождество растаял снег, и на город навалилась страшная жара. Все это подстроил злой коротышка по имени Гульден, который сбежал из прошлого, захватил город и подчинил себе его жителей с помощью коварства, хитрости и волшебного оружия. Он запретил Рождество и отменил ёлки. Запретил петь песни и читать сказки. Многие жители бежали из города за реку. Но нашлись храбрецы и спасли город и его жителей и вернули праздник и радость в каждый дом. И кто же эти храбрецы? Об этом вы узнаете из нашей совершенно невероятной истории.От Роббина БоббинаВ книге я зашифровал 6 цитат из книг Михаила Булгакова, Ганса Христиана Андерсона, Чарльза Диккенса, Владимира Богомолова и Юрия Олеши. Кто их отыщет, получит очень оригинальный приз!

ГЛАВА № 6

А в это время в Риге наших дней…

Нет, Клавс, я ничего не понимаю! — Марта никак не могла поверить в случившееся на крыше дома Менцендорфа! Как такое могло случиться, чтобы человек по собственной воле залез в трубу, а потом пропал?

Она пригласила Клавса в свое кафе рядом с Ратушной площадью и пыталась выяснить у него подробности происшедшего. Клавс тяжело вздыхал и, рассказывая, как все произошло, постоянно путался.

— Мы сидели на крыше и разучивали песенку к Рождеству. Даниэль играл на скрипке, а я на губной гармошке. Ты же знаешь, что я здорово играю на гармошке?

— Не знаю, но я тебе верю.

Клавс слегка смешался, но только слегка и продолжал:

— Мы же с Даниэлем друзья — не разлей вода! Он про меня даже песенку сочинил. Вот, послушай!

Шаг по крыше черепичной Легче, чем по мостовой

Я присматриваю лично Здесь за каждою трубой…

— Клавс, сейчас не до песенок!

— Да, конечно, не до песенок. Но это песенка про меня! Очень точно ухватил…

— А дальше что было? — теребила его Шоколадница.

— Дальше мы с ним эту песенку разучили и часто пели вместе.

— Я не про это! Я про утро, когда пропал Даниэль! Вы были на крыше…

–А потом мы увидели нашего Бургомистра. Он шел по улице, услышал наш дуэт и остановился послушать. И говорит: господин Клавс, я вами восхищаюсь. Вы так здорово играете на губной гармошке! Представь себе!

— Так и сказал?

— Так и сказал! А еще, говорит, я в восторге, господин Трубочист, от вашей работы. Все печные трубы города в полной исправности! И за это я решил наградить вас ценным подарком в честь Рождества. Я говорю, не спешите, господин Бургомистр. Еще не все трубы почищены. Еще не дошли руки до музея Менцендорфа. Место там, правда, какое-то нехорошее, я не исключаю, что там прячутся тролли. Я как раз собрался туда пойти…

— Тролли! — у Марты от испуга сделались огромные глаза. — И ты не побоялся? Они же такие страшные!

Это правда, согласился с ней Клавс, было очень страшно. Вот и Даниэль тоже испугался и говорит: Клавс, куда ты пойдешь, это же опасно, у них такие острые зубы! Как бритвы! Марта поежилась: как бритвы! Ужас! Я бы от страха сразу умерла. Клавс пожал плечами, показывая, что ему все нипочем! Но ты же, Марта, меня знаешь? Я же ничего на свете не боюсь! И я пошел! Ведь должен кто-то дать отпор этим троллям!

— Какой же ты смелый, Клавс!

Марта доверчиво погладила руку Клавса. Тот опять немного смешался, но только немного и с воодушевлением продолжил свой рассказ:

— Нет, Даниэль, конечно, тоже смелый. Почти, как и я. Это же он полез в трубу, а я только держал веревку. Но я был готов в любую минуту броситься на помощь, ты пойми, Марта! Ради друга я могу биться хоть с целой армией троллей!

— Конечно, конечно, Клавс! Ты так не волнуйся. И что было дальше?

— А дальше все было так, как я и говорил. Они появились! Тролли! Их был целый выводок! Таких гадких! Я бросился за ними в погоню, почти схватил одного за длинный хвост, но он вырвался и прыгнул прямо в трубу дома купца Менцендорфа, где сейчас музей. Я было занес туда ногу, чтобы броситься за ним, но меня остановил Даниэль, давай, говорит, я полезу первый, а ты за мной.

— А почему он так предложил? Почему не ты первый? Клавс замялся, но быстро нашел ответ:

— Ну как «почему»? Кто-то должен был держать веревку. Сама посуди, откуда у Даниэля силы держать мой вес? Он же — музыкант!

— Поняла, поняла!

— Он спустился в трубу и вдруг пропал. Исчез! Как сквозь землю прова — лился! Я вызвал полицию, мы зашли в дом, обшарили его весь от подвала до крыши, я сам лично проверил трубу — никаких следов! Видимо, Марта, тролли утащили его с собой. Говорил я ему: Даниэль, не ходи, зачем нам с этими троллями связываться! А он — нет, я должен найти свой смычок.

— Какой смычок? Ты про смычок мне ничего не говорил!

— Ну, конечно же, смычок! — спохватился Клавс. — Забыл тебе сказать! Он упал прямо в трубу. Даниэль же за ним и полез. Бедный, бедный Даниэль! Как мне его жалко. Это я во всем виноват. Зачем я его не послушался!..

— Клавс, я ничего не понимаю. Кто куда полез? Какой смычок? Ты же говорил…

Мимо окон с криками пробежали люди. Потом еще и еще. И еще. Все что-то испуганно обсуждали. Слышны были отдельные слова: памятник! Роланду! беда! лето свалилось прямо на голову!

— Что-то случилось! — всполошилась Марта.

— Так я и думал! — вскричал очень напуганный криками Клавс. — Это опять проделки троллей! Ну, я им сейчас покажу! Я отомщу им за моего друга!

Марта и Клавс выбежали на порог, держась за руки, и остолбенели от увиденного — на улице, посреди зимы, стояла летняя удушающая жара! Снег таял с такой скоростью, словно лежал на раскаленной сковородке! Там, где были сугробы, сейчас виднелись только лужицы, но даже они под горячими лучами солнца, исчезали, испаряясь на глазах! Вокруг стоял детский рев: санки и коньки не желали ехать по

асфальту и булыжнику! Растерянные родители пытались успокоить своих перепуганных малышей, но это было непросто. Снеговик от тепла стал быстро-быстро крениться на бок, и буквально на глазах превратился в грязную лужицу! Что за наваждение! В домах со стуком распахивались окна — в городских квартирах стало нечем дышать из-за зимнего отопления!

— Зимой! Плюс сорок в тени! — кричал сосед соседу из окна. — Это сумас — шедший дом!

— Куда смотрит правительство!?

Выбежав из кафе, Клавс и Анна сразу же попали в водоворот перепуганной толпы. Она подхватила их и понесла в сторону Ратушной площади.

— Скажите, что случилось? — Марта схватила за рукав первую попавшуюся женщину. — Объясните, пожалуйста, госпожа, куда бегут все эти люди? И почему так жарко? Где весь снег? Там что, пожар?

— Хуже! Нашего старого Бургомистра свергли, и наступило лето! Приказано под страхом тюрьмы всем горожанам собраться на площади.

— Кто сверг? Когда сверг? Почему?

— Ничего не знаю! Объявлено, что все должны сдать золотые украшения и почему-то детские игрушки и книжки. Новая напасть на наши головы! Пропала Рига! А часы на Домском соборе пошли в обратную сторону! Мы скатываемся в прошлое!

Она вырвалась и побежала дальше.

— Тролли! Это их проделки! — Клавса начала бить дрожь. — Я предупреждал! Марта, никуда не ходи. Надо запереть все двери, никого не впускать и не выпускать!

Он повлек Марту в кафе, захлопнул дверь и принялся искать ключ.

— Марта, где ключ от двери?

— Стой, Клавс! Ты что, забыл, что ты — герой? Надо бежать спасать Бургомистра!

— Марта, я не трус, но мне очень страшно. Ты что, не понимаешь, как опасны эти тролли? Скрипач уже поплатился. Дай мне ключ от двери!

Марта растерялась:

— Клавс, я не поняла! Так ты не герой? Ты меня обманывал?

Она с таким удивлением и подозрением глянула на Трубочиста, словно увидела его первый раз в жизни. И спросила шепотом:

— Клавс, а может быть, ты струсил?

Клавс втянул голову в плечи и сказал, чуть не плача:

— Я же не виноват, что с детства боюсь троллей.

— Ну и бойся! — сказала Марта с вызовом и, вы — рвав из его руки свою руку, выбежала на улицу. Одну секунду она колебалась, видимо, решая — вернуться ей или нет, а потом, махнув на прощание Клавсу, устремилась в сторону Ратушной площади, куда со всех сторон стекался растерянный народ.

«Ну и подумаешь», — вздохнул Клавс обиженно. Он вышел из кафе, тихо прикрыв за собой дверь, и медленно поплелся в противоположную сторону к городским воротам, наталкиваясь на людей, бегущих навстречу.

— Где ты, друг Скрипач? — думал он. — Куда унесли тебя эти злобные тролли? Я же предупреждал тебя, а ты не поверил! Жив ли ты, дорогой Даниэль?

Даниэль жив и в этот момент через дырку в мешке он разглядел надпись на стене: ТРАКТИР. Возле его дверей громоздились деревянные бочки разных размеров, над ними развевались знамена и штандарты крестоносцев. И вдруг Скрипач вздрогнул от неожиданности — что-то закрыло свет, и на него уставился настороженный, испуганно бегающий глаз. И это не был глаз Гульдена!

— Скрипач, а Скрипач, ты как там? — раздался взволнованный шепот.

— Кто тут? — спросил он тоже шепотом, очень волнуясь, ведь в этой ситуации он совершенно не ожидал ни от кого никакой помощи!

— Да это же мы! — услышал он в ответ.

— Кто вы?

— Да мы же, мы — тролли! Тебе случайно не отшибли память, когда кинули в мешке на булыжник? Я — Ухты, со мной все наши, Фредди, Гималай.

— А Мякиш с вами? — спросил Даниэль.

— И Мякиш с нами. Это, кстати, его идея забраться в телегу и ехать вместе с тобой. У него хорошо голова варит, если так можно сказать. Говори, музыкант, что нам сделать, чтобы тебя вытащить?

— Ребя-ата, — обрадовался Даниэль. Такие маленькие, но какие смелые и сообразительные эти тролли! И с грустью подумал — ну а чем они могут помочь? Особенно этот, Мякиш? Да ничем!.. Тут раздался стук сапог и звон шпор, сильные руки схватили мешок с Даниэлем и, не очень церемонясь, поволокли вниз по ступенькам! Как назло ступени были такие высокие, края их такие острые и так было больно биться о них спиной, что на глаза Даниэля навернулись слезы. Но он заставил себя вытерпеть и это, слыша, как в другом мешке непрерывно скулит Гульден. Судя по обрывкам фраз, Даниэль понял, что рыцари хотят опустить пленников в глубокий сухой колодец. Колодец! Он вдруг вспомнил, что несколько лет назад в Старом городе как раз и обнаружили средневековый заброшенный колодец — в ресторанчике, название которого он не помнил, а находился этот ресторанчик неподалеку от Домской пло — щади, на которой он играл для прохожих. В двух шагах от его квартиры на шестом этаже дома без лифта. Под самой крышей! Ему вдруг стало грустно-грустно и ужасно захотелось домой, в будущее. Неужели его там не хватились? Никто не ищет? А если ищет, подумал он, то, как его теперь найдут, если он в другом времени, в семи веках от своего дома! Какая нелепость! Эх, если бы Клавс спустился вместе с ним в трубу, вдвоем не было б так страшно. Но это вряд ли, он же такой нерешительный, тем более до смерти боится троллей! Даниэль тяжело вздохнул: а с другой стороны, если бы он послушался Клавса и не полез на крышу дома Менцендорфа, ничего бы и не было… Во всем виновато его собственное любопытство! Надо сказать, что оно многих сгубило. А что поделаешь, человеку свойственно желание узнавать что-то новое, невзирая на опасности и трудности. Тебе в первую очередь это и свойственно, возразил он сам себе. И сиди теперь в мешке, погибай в расцвете лет от рук — тут он задумался — от чьих рук? Никто же не поверит — от рук рыцарей, которые уже давно умерли, рассыпались в прах, в пыль! Кому расскажи — на смех поднимут! Скажут — иди-ка, ты, Даниэль, проспись, рыцарей давно нет на свете!

Из кухни между тем уже пошел умопомрачительный запах кушаний.

Конечно, можно закрыть глаза в тайной надежде, что все твои неприятности происходят во сне. Так многие делают. А потом ты их откроешь, и — как в сказке! — окажешься в собственной квартирке в Старой Риге. Выглянешь в окошко, а там — рождественская елка на площади, висят нарядные гирлянды, а город от снега — белый-белый! В углу мурлычет сытый кот Максимус, а на Домской площади звучит песенка:

Шарики на ели, белые дома

В снежной карусели кружится зима…

— Отдыхать, нечестивцы! — раздался не вполне трезвый голос Ламбредота. Проверив веревки на мешках с преступниками, он дал команду столкнуть обоих в колодец. — Вам недолго терпеть неудобства! Вечером вас обоих казнят и вашим мукам придет конец.

В предвкушении встречи с заветной чаркой он тер ладошки и сильно спешил. Как только пленники оказались в колодце, раздался его крик:

«Хозяин, вина рыцарям! Они голодны, как тысячи сарацинов и у всех от жажды пересохли глотки!»

Грохнула наверху тяжелая дверь, смолк стук сапог, и стало тихо-тихо.

— Скрипа-ач, эй, Скрипач! — в щели появился глаз тролля, похожего на мишку. — Мы здесь, ты не думай. Друзья спустили меня вниз на бельевой веревке. Ух, ты! Тебя бросили на дно каменного колодца.

Из кухни между тем уже пошел умопомрачительный запах кушаний.

— Что там происходит? — спросил Даниэль, стараясь не думать о еде.

— А это рыцари приступили к трапезе. Им только что подали салат из печени птицы с беконом и миндалем. Еще им жарят барана — ого-го, какого огромного! Но, если честно, лично я больше люблю хрустящие картофельные чипсы. Однажды я съел сразу пять пакетов чипсов с беконом!..

— И что, говори скорей!

— Как и что? Живот потом болел — столько чипсов за один раз!

— Я говорю про колодец. Он очень глубокий?

— Какая-то пропасть! Меня спускали на дно долго-долго. Дна просто нет!

— А если на мой рост примерить — очень глубоко? Хотя бы примерно?

Больше метра?

— Больше? — глаз растерянно заморгал. — В метрах из нас только Мякиш разбирается. Сейчас я у него спрошу!

Глаз исчез. Через минуту появился снова.

— Мякиш сказал, что где-то два метра двадцать сантиметров. Но я думаю, два метра сорок. А стена совершенно отвесная.

Это много, приуныл Даниэль. Просто так отсюда не выбраться, даже если развязать мешок. Но как ты его развяжешь без помощников! Эх, была бы веревка! Даниэль опять вспомнил Клавса — где ты, старый друг? Но сейчас мысль о друге обрела вдруг какой-то очень и очень конкретный смысл. Но какой? Вспоминай, Даниэль, вспоминай скорей, пока рыцари не вернулись! Клавс спустил тебя в трубу по веревке, так? Внизу ты ее отстегнул, и веревка улетела наверх, когда Трубочист тебя потащил. Он же не знал, что ты веревку отстегнул. Так. А дальше! Думай, думай, Скрипач, вспоминай! Он стал напрягать память и — вспомнил! Вспомнил, что осторожный и заботливый Клавс обмотал его не одним, а сразу двумя мотками веревки — на всякий случай! И второй моток у него до сих пор на поясе! Даниэль нащупал узел и попытался развязать. Это было не просто — лежа в мешке, на ощупь развязывать узел, который никогда не видел! Зато в этот момент у него созрел весьма хитроумный план.

«Эй, тролль Ухты, — прошептал он. — В этом помещении есть окно?» «Одно есть. Мы в него и влезли» «А до него далеко от колодца? — спросил Даниэль, волнуясь. — Сколько примерно метров?» «Опять спрошу у Мякиша», — ответил Ухты. Его глаз исчез и появился вскоре, чтобы сообщить, что до окна метра три. «А куда оно выходит?», — задал новый вопрос Даниэль. «Сейчас спрошу у Фредди, — ответил неугомонный Ухты. — Он у окна дежурит!»

Вернулся и доложил, что окно выходит на площадь перед входом в винный погреб. И это окно открыто. Новость окрылила Даниэля. Пока все идет так, как надо! Все это отлично вписывалось в придуманный им план побега! «А за окном, случайно, не стоят лошади? — голос у Даниэля, видимо, от волнения, вдруг задрожал. — Ты пойми, Ухты, очень важно, чтобы именно под окном были лошади!» Тот опять исчез и, вернувшись, обрадовал: там даже не одна лошадь, а целых пять, он их сам сосчитал! Их, говорит, распрягли и они хрумкают сено.

— Отлично, Ухты! Теперь слушай мой план и передай его остальным! — зашептал Даниэль, которого просто било, как током. План был почти не выполним, но если его маленькие друзья смогут все сделать быстро и четко…

— У нас есть шанс выбраться из ямы и вернуться в наше время!

— Это хорошо, — отозвался Мишка Ухты, без большого, правда, энтузиазма. — Если честно, мне здесь как-то не очень нравится. Все какие-то грубые, злые, невежественные. И мне почему-то кажется, что никто даже не знает, что такое картофельные чипсы.

И добавил, уныло почесав нос:

— Но как-то не верится, что мы вернемся назад…

На подоконнике между тем ждали команды Гималай и Мякиш.

— А можно вас спросить? — задал вопрос любознательный Гималай.

— Ну? — отозвался Мякиш. — Валяй!

— Главный рыцарь говорит, что с большим удовольствием отрубит голову Скрипачу. Это так шутили в прошлом времени или он серьезно?

— Конечно, серьезно! — хмыкнул Мякиш. — Р-раз и готово! Нечего было по крышам бегать и в трубу орать!

Гималай поежился и сказал грустным-грустным голосом:

— Людям в этом времени нравится рубить друг друга головы? Тогда я тут жить не хочу. Как-то все не по-человечески…