Черный Стрелок

Александр Мазин, 2005

Алексей Шелехов – наследник изрядного состояния, учится в Англии, пока его опекун управляет промышленной империей погибшего в автокатастрофе отца Алексея. Через полгода Алексею исполнится восемнадцать, и он станет полноправным хозяином наследства… Нет, не станет. Оно уже ему не принадлежит. Вдобавок Алексей случайно становится свидетелем еще одной криминальной операции своего опекуна, жертвой которой стала юная девушка, тоже наследница значительного состояния… В течение одного дня молодой аристократ и наследник превращается в дичь, которую травит один из могущественных «князей» Ширгородской области. Но у Алексея есть могучее оружие – информация. И еще друзья, свои собственные и – погибшего отца. Травли не будет, будет война…

Глава четвертая

Дом, в котором жил и трудился Николай Григорьевич Хлебалов, некогда был построен купцом первой гильдии Дорошенковым. Когда чуткий к политическим переменам купец отбыл из России, дом его пустовал недолго. В нем разместилось Никитское чека. Разместилось основательно — вплоть до пятьдесят восьмого года. Менялись только «вывески» на входе. В пятьдесят восьмом блюстители государственной безопасности переехали в новое здание, а старое передали родственному Управлению культуры. С тех пор хозяева трехэтажного особняка в историческом центре Никитска менялись раз десять и с каждой сменой обитателей здание, твердыней отстоявшее два века, революцию и войны, заметно ветшало. Его уже собирались снести, когда грянула перестройка. Спас творение Дорошенкова Николай Григорьевич Хлебалов. Купив особняк за бесценок, он не пожадничал, нанял турецких мастеровых и уже через полгода имел в активе отреставрированный по дореволюционным картинкам роскошный домище с колоннами и лепниной. На интерьере новый хозяин тоже не экономил, но все-таки кое-что из доработок прежних владельцев оставил. Например, обширные подвальные помещения. И потайные ходы, сработанные в толстых стенах и обнаруженные в ходе реставрационных работ, господин Хлебалов тоже сохранил и даже обустроил и электрифицировал.

В общем, в таком доме не стыдно было принимать краевого губернатора. Это с одной стороны. А с другой — укрыть от посторонних глаз то (или того), что (кого) этим «глазам» видеть не следует.

При приближении застеновского «мерседеса» к воротам подземного гаража створки их пришли в движение. Система опознала объект. Но система системой, а живой пригляд никогда не бывает лишним. Двое охранников уже спешили к машине, а третий наблюдал за ними через телекамеру, готовый при необходимости заблокировать входы-выходы подземного гаража, превратив его в бетонную мышеловку.

— Свободны, — походя бросил один из охранников «сопровождающим» Алексея. — Оружие есть?

Шелехов протянул пистолет. Он чувствовал себя оскорбленным.

— Ты? — охранник уставился на Алика.

Тот покачал стриженой головой.

Не удовлетворившись ответом, охранник обвел мальчишку металлоискателем.

— Чисто! — сообщил он в пространство.

Тут же заурчал лифт. Раскрылся. Внутри — еще один охранник.

— Входите!

Лифт взлетел на третий этаж, створки разъехались. Гостей встретил сам Николай Григорьевич Хлебалов. Лично.

Этой весной Хлебалову сравнялось пятьдесят, но выглядел он лет на десять моложе. Невысокий, подтянутый, вертикальные скулы, крепкие челюсти, выпуклый лоб, плавно переходящий в загорелую кожу, обтягивающую геометрически правильный череп. Как ни странно, почти полное отсутствие волос не старило Хлебалова, а наоборот, придавало его чертам некую спортивную моложавость. Светло-серый свободный костюм, расстегнутый пиджак, бриллиантовая заколка вместо галстука, серые остроносые туфли: стиль, который сам Хлебалов называл: «по-домашнему».

— Здравствуй, Алексей! — Хлебалов протянул руку. — Как долетел? Хорошо? А где это ты разжился таким изысканным обществом? — Хлебалов кивнул на спутника Шелехова.

— Это Алик.

— Алик?!

Хлебалов расхохотался, а «чебурашка» покраснел.

— Какой красавчик! — еще больше развеселился Николай Григорьевич. — Просто душечка, правда?

На глазах у «чебурашки» выступили слезы.

— Николай Григорьевич! — укоризненно произнес Алексей. — Не обижайте мальчика!

— Мальчика? — Хлебалов пришел в совершеннейший восторг. — Мальчика!

Губы «чебурашки» задрожали.

— Понимаю тебя, Алеша, — сочувственно произнес Хлебалов. — Вид у твоей спутницы несколько… непрезентабельный. Тем не менее вынужден тебя огорчить: этого «мальчика» зовут Алена Булкина, и мы с ее отцом — давние приятели.

— Это неправда! — дрожащим голосом выкрикнула «чебурашка».

— Придержи язычок! — строго сказал Хлебалов. — Или я сам сниму с тебя штанишки, чтобы Алексей сам увидел, какого ты пола.

«Надо же! — подумал Шелехов. — Бедняжка! Кто же ее так обкромсал?»

Но каким бы ни был внешний вид, то, что она — девушка, в корне меняло дело. Девушек, даже таких юных и замызганных, следует защищать.

— Николай Григорьевич! — Алеша встал между опекуном и «чебурашкой». — Не надо!

–…Неправда не то, что я девушка, а про моего отца! — из-за спины Шелехова выкрикнула Алена.

— Только не говори, что он тебе — не отец, — усмехнулся Хлебалов.

— Я… Не… — Алена сбилась и замолчала.

— Отец с ног сбился, ее искавши, — сообщил Хлебалов Алексею.

— Меня похитили! — выкрикнула девушка. — Вы! Ваши люди!

— Не болтай! — резко бросил Хлебалов. — Мои люди не похищали тебя, а провели акцию по твоему освобождению. Если бы ты, дурочка, не сбежала… Впрочем, раз ты здесь, это уже не имеет значения. Скажи спасибо Алеше!

— В таком случае, я хочу поговорить с папой! — потребовала Алена.

— Нет, — отрезал Хлебалов.

— Это почему же?

— Потому что его телефон наверняка прослушивается. Я сам с ним свяжусь, когда буду уверен в том, что это безопасно.

— Но…

— Все! Не спорь. Сейчас тебя отведут к моей домоправительнице, и она приведет тебя в порядок. Выглядишь, как бомжиха! Вова, проводи девушку, Алексей, не надо так смотреть, вы увидитесь с ней за ужином, а сейчас пойдем со мной. Надо поговорить.

В кабинете Хлебалов усадил Алешу в гостевое кресло, сам же встал напротив высокой оконной арки. Свет падал так, что Алексей не мог видеть лица своего опекуна, только силуэт.

— Как тебе в колледже, не обижают?

— Николай Григорьич!..

— Ну-ну, я только спросил. Денег хватает?

— Вполне, спасибо большое!

— Учиться трудно?

Алексей пожал плечами:

— Нормально.

— А тебе вообще как, нравится в Англии? — помедлив, спросил Хлебалов.

— Мне там неплохо, — уклончиво ответил Алексей. — Учиться интересно, люди — тоже… Хорошая страна.

— То есть — нравится?

— Нравится. Но жить я предпочитаю здесь, — прямо заявил Шелехов. — А что?

— А то, Алеша… — Хлебалов отошел от окна и уселся в свое кресло. Теперь между ними было метровое пространство стола. — Что через полгода тебе исполнится восемнадцать и, по завещанию твоего отца, тебе придется вступить во владение несколькими крупными предприятиями. В частности Курганским металлическим, на котором ты сегодня побывал. Что ты думаешь по этому поводу?

— Ничего, — честно ответил Алексей. — Я полагал, что у меня есть некоторое время до… До того, как мне придется вступить в права. Что же касается Курганского… Я ведь даже не знаю, что на нем производят.

— Узнаешь, если захочешь, — Хлебалов посмотрел ему в глаза. — Речь идет не о правовых формальностях. Готов ли ты взять на себя такую ответственность, Алексей? Завод — это ведь не только станки и помещения. Это еще и люди. За них тебе тоже придется отвечать, а это непростая задача. И курганцы — народ непростой, как ты мог убедиться.

Хлебалов что-то недоговаривал.

— Насколько я понял, они были возмущены тем, что кого-то из их земляков убили? — осторожно произнес Алексей.

— Да, — подтвердил Николай Григорьевич. — Убили двух охранников, сопровождавших груз. Это, к сожалению, не редкость. Сейчас в России убивают часто. Как правило, из-за денег.

— Или из мести.

— Очень редко. Часто говорят: из мести. Но копнешь — и выяснится, что из-за денег. Тебе уже знакомо это творение… — Хлебалов протянул Алексею лист бумаги.

Один мудак уже лежит,

А у второго тухлый вид…

— Да, — сказал Алеша. — Я уже видел этот… опус. Он пришел по факсу дяде Коле Яблоку. Когда его уже убили.

— Как ты к этому относишься?

— К смерти дяди Коли? Не знаю, — Алексей пожал плечами. — Мне будет его не хватать, но ведь он очень мучился, да? Может быть, он сам предпочел бы именно такой выход… Неужели его тоже убили из-за денег? Не думаю, что у него были деньги, из-за которых убивают…

Алексей вспомнил, как Веня Застенов выгребал пачки купюр из сейфа дяди Коли. Нет, не мог же это быть человек Вени! Такое просто невозможно!

— Убьют у нас в России за десятку, — сказал Хлебалов. — Конечно, не из снайперской винтовки. Да, ты прав, особо больших денег у Николая не было. И наследников тоже. Все его имущество: дом, акции — сейчас отойдет ко мне… Но ведь я же сам и дал все это Николаю. Я бы и больше дал, только ему не надо было. Я ведь ему жизнью обязан, Леша, ты знаешь.

— Да, знаю, — кивнул Алексей. — Значит, не из-за денег…

— Не из-за его денег, — с нажимом произнес Хлебалов. — Николая могли убить из-за моих денег. Или твоих… Что он сказал тебе перед смертью?

— Ничего особенного, — Алеша пожал плечами. — Сказал: «Хороший выстрел». И еще… посоветовал мне уехать в Англию.

— Это все?

— Вроде. Я не очень-то запомнил, я… немного нервничал.

— Неудивительно, — сухо произнес Хлебалов. — Коля любил тебя. И он дал тебе совет. Ты ему последуешь? Или решишь остаться? Я должен это знать. Я — твой опекун и если ты решишь вступать в права наследования, то я должен все подготовить и полностью ввести тебя в курс дела. Твое наследство велико, Алексей, и его передача — процесс длительный и очень серьезный. Но… — Хлебалов сделал паузу. — Если ты решишь продолжить образование, то с передачей можно повременить. Я готов еще некоторое время управлять твоим имуществом наравне со своим собственным. Я хочу, чтобы сын Игоря Шелехова оказался достойным преемником отца и не растерял то, что он собрал. Да и своего труда, Алеша, мне тоже жалко. Все-таки я за те годы, что управлял твоим наследством, тоже немало вложил в него. Только не подумай, что я претендую на какую-то его долю! Я достаточно богат, как ты знаешь. Но я привык ценить свой труд.

Хлебалов сплел пальцы и пристально посмотрел на Шелехова.

Алеша молчал.

— Я понимаю, — мягко произнес Хлебалов. — Тебе надо подумать, дело серьезное. Торопить тебя не буду, ну, скажем, неделя…

— Я могу ответить сразу, — сказал Алексей. — Я предпочел бы продолжить образование, Николай Григорьевич. Но еще не окончательно решил, где именно.

— На Англии свет клином не сошелся, — заметил Хлебалов. Он расцепил руки и положил их ладонями на стол. — Это может быть Франция. Или Америка. Ты можешь позволить себе любое образование.

— Да нет, Англия меня устраивает, — ответил Алеша.

— А что бы ты хотел изучать?

— Программирование, управление, международное право.

— Право, — сказал Хлебалов. — И управление. Программирование будешь изучать частным порядком. Наймешь преподавателя.

— Да, — кивнул Шелехов. — До сих пор я так и делал.

— А почему я не знал? Это дорого?

— В сравнении с Мелиссой (так звали верховую лошадь Шелехова) — пустяки! — Алексей улыбнулся. — Я не думал, что вам это будет интересно.

— Мне интересно все, что касается тебя, Алеша. Поскольку я отвечаю за тебя. И буду отвечать даже когда тебе исполнится восемнадцать. Ты мне небезразличен, Алеша!

— Спасибо, Николай Григорьевич! Значит, я могу и дальше рассчитывать на вашу помощь?

— Конечно! Мы с твоим отцом были друзьями. Не сомневаюсь, что он сделал бы то же и для моего сына. Но у меня, Алеша, нет сыновей. Кроме тебя.

— Спасибо! — Алексей был растроган. Но не настолько, чтобы назвать Хлебалова отцом. Он чувствовал дистанцию.

Возникло непродолжительное молчание.

— Николай Григорьевич, — прервал его Алексей. — А что делать с этим? — он положил на стол листок с угрожающим стихотворением.

— Искать, — жестко произнес Хлебалов. — Стишки дрянные, но тот, кто их писал, доказал, что он может быть опасен. И тебя это тоже касается, поскольку он обвиняет Ефима Аслановича в смерти твоего отца.

— Я не верю! — перебил Алексей.

— Разумеется. Но ты должен знать: Юматова уже обвиняли в этом. Потому что твой отец ехал на встречу с ним, когда произошло несчастье.

— Мне об этом ничего не известно, — насторожился Шелехов. — А что…

— Ничего! — отрезал Хлебалов. — Думаю, ты достаточно взрослый, чтобы более подробно узнать о том, как погибли твои родители. Я распоряжусь, чтобы тебе предоставили копию дела. Поучись разбираться в следственных документах, раз уж решил стать юристом.

— Да, спасибо. Конечно, я хочу об этом знать, — у Алексея дрогнул голос.

— Пора, Алеша, пора тебе узнать об этой трагедии, — наставительно произнес Хлебалов. — Ты должен знать все. И, главное, помнить, каким человеком был твой отец!

— Я помню, — негромко произнес Алексей. — И никогда не забывал.

— Хорошо, — Хлебалов встал и снова подошел к окну. — Какие у тебя планы на каникулы? Хочешь куда-нибудь поехать? Покупаться в океане?

— Можно я поживу здесь?

— Разумеется. Мой дом — твой дом, Алеша.

— Если можно, я бы хотел пожить в Кургане. В доме отца. Можно?

— Нет! — резко ответил Хлебалов. Но тут же смягчил тон: — Пока нет. Дом надо привести в порядок, Алеша. Я дам команду, но на это потребуется время, скажем, недели две, устраивает?

— Конечно. Спасибо, Николай Григорьевич.

— Пожалуйста.

— Николай Григорьевич, а когда Застенов вернется из Кургана?

— Завтра. Но ты не очень на него рассчитывай. Он — занятой человек, ему некогда тебя развлекать. Я дам тебе сопровождающего, чтобы помог тебе сориентироваться. Но если что-то потребуется, обращайся к Фоме. Или прямо ко мне, не стесняйся.

— Спасибо.

— Но у меня, Алеша, будет к тебе одна просьба…

— Да, Николай Григорьевич?

— Присмотри за нашей гостьей, Аленой. Девочке досталось. Постарайся ее утешить: кажется, она тебе доверяет. Вы с ней — ровесники. Позаботься о ней, развлеки. Только имей в виду: из дома ни на шаг. Те, кто ее похитил, болтаются поблизости. Мне неприятно это говорить, но, боюсь, затевается что-то нехорошее, причем не в Ширгороде, а у нас в Никитске. Такие дела, Алеша, — Хлебалов обошел вокруг стола, встал рядом с Шелеховым, положил ему руку на плечо:

— Еще вчера я думал, что Никитск — это город, где мне удалось навести порядок. Сегодня я понял, что ошибся. Жизнь Николая — цена моей ошибки. Но больше их быть не должно. Я позабочусь об этом и, надеюсь, ты мне поможешь.

— Конечно, Николай Григорьевич! — Алеша с детских лет восхищался Хлебаловым. И немного побаивался его. Даже сейчас, когда стал на полголовы выше своего опекуна. Юматов, Веня, дядя Коля… Все они есть… Всегда были настоящими мужчинами.

И все они служили Хлебалову, были по-настоящему преданны ему… И тоже, Алеша не раз замечал, немного побаивались своего шефа. И такой неординарный человек — его опекун.

— Конечно, я помогу! — с энтузиазмом произнес Алеша. — Все, что я могу, можете не сомневаться!