Черный Стрелок

Александр Мазин, 2005

Алексей Шелехов – наследник изрядного состояния, учится в Англии, пока его опекун управляет промышленной империей погибшего в автокатастрофе отца Алексея. Через полгода Алексею исполнится восемнадцать, и он станет полноправным хозяином наследства… Нет, не станет. Оно уже ему не принадлежит. Вдобавок Алексей случайно становится свидетелем еще одной криминальной операции своего опекуна, жертвой которой стала юная девушка, тоже наследница значительного состояния… В течение одного дня молодой аристократ и наследник превращается в дичь, которую травит один из могущественных «князей» Ширгородской области. Но у Алексея есть могучее оружие – информация. И еще друзья, свои собственные и – погибшего отца. Травли не будет, будет война…

Глава восьмая

Девять человек тщательно обследовали брошенный лагерь, в котором недавно кушали макароны трое «разбойников». Каждую травинку. Каждую царапину на дереве. Десятый, Тиша Кочко, бывший опер из Ширгородского РУБОПа, подставленный (с тайной подачи Хлебалова) умельцами из областной «рыбинспекции» и выкупленный, но уже явно, Хлебаловым же, присматривал, чтобы работа шла как следует. Общее представление о происшедшем у Тиши уже сложилось. Он знал, сколько было нападавших, что они ели, как развлекались и как вели наблюдение. На сосну Тиша лазал сам в надежде отыскать что-нибудь типа нитки или подсохшей кровяной капельки. Не нашел ничего. Ни там, ни на поляне. И проникся уважением к лихой тройке. Следов была масса, но ничего конкретного. Даже паршивой корки с оттисками зубов. Правда, по отпечаткам обуви можно примерно определить рост и вес, да что толку?

— Надо вычислить джип, — сказал Тише бригадир поисковиков по кличке Дыня. — Ну, может, где купили или там, кто, конкретно?..

Кочко вздохнул:

— Это наш джип, — сказал он. — Угнанный. У него протектор характерный.

На поясе у Дыни загудела рация.

— Тебя, командир, — он передал агрегат Тише. — Хозяин.

— Я, — устало произнес Кочко. — Да, работаем. Нет, не обнаружен. Нет, уничтожен — вряд ли. Это же минисейф. Да, будем искать. Конец связи.

— Чего он? — заинтересовался Дыня.

— Кейсом интересуется. Может, говорит, сгорел?

— А может?

— Может, — сказал Кочко. — В мартеновской печи. Я эту систему знаю.

— А чего там было? Бабки?

Кочко пристально посмотрел на Дыню. Под этим взглядом жадный интерес в Дыниных глазках истаял, а на физиономии появилось что-то вроде смущения.

— Да я так, — пробормотал он. — Полюбопытствовал…

— Пошли, — сказал охранник. — Хозяин зовет.

— Сейчас, — Алеша выключил компьютер, но без спешки, чтобы охранник успел увидеть картинку «Starcraft». Пускай доложит по инстанции, что Шелехов иcпользует компьютер так же, как большинство его российских сверстников: играет в игрушки.

В коридоре молоденькая девушка драила пылесосом ковровую дорожку. Охранник мимоходом ущипнул ее за попку, получил кулачком по спине и заржал.

Фомы в приемной не было — только накрашенная, как матрешка, секретарша. Зато в кабинете Хлебалова, помимо хозяина, находился Веня Застенов.

— Я слыхал, ты недоволен? — проворчал Хлебалов.

— Добрый день, Николай Григорьевич! Привет, Веня!

— Привет! — Стена чуть усмехнулся: малыш умеет себя поставить.

— Кому добрый, кому нет, — буркнул Хлебалов. — Мне сказали: ты что-то требовал. Никто ничего не может требовать у меня в доме! Только я!

— Николай Григорьевич, — Алеша посмотрел прямо в глаза опекуну. — Вчера вы поручили мне девушку, которую, кстати, я привел в этот дом. И за которую полагаю себя ответственным. И я не допущу, чтобы ее обидели. Тем более после того, как она осталась сиротой. Как и я. И еще я хочу сказать, что вижу очень неприятное сходство в том, как погибли мои родители — и ее.

— Уж не меня ли ты хочешь обвинить в этом? — грозно произнес Хлебалов.

— Николай Григорьевич, я был мальчишкой, когда погибли мои родители…

— Ты и сейчас мальчишка… — проворчал Хлебалов.

–…И у меня нет фактов, чтобы обвинять кого-то конкретно. Но расследование проведено халатно, даже на мой непрофессиональный взгляд. Вы же, как не раз утверждали, были другом моего отца. И мне известно, что здесь, в Никитске, никто не может с вами не считаться. Почему тогда вы не позаботились о том, чтобы выяснить правду?

— Научили тебя языком молоть в твоей Англии! — проворчал Хлебалов. — Ты не похож на своего отца, мальчишка! Тот верил своим друзьям и не наезжал на них с глупыми подозрениями, когда у них неприятности!

— Вы не говорили мне, что у вас неприятности, — вежливо произнес Алексей.

— Теперь говорю! А теперь скажи: разве не я велел дать тебе документы?

— Вы, — согласился Алеша.

— Разве я не относился к тебе, как к сыну? Разве тебе не хватало денег? Разве тебе в чем-то отказывали? Разве ты не получаешь наилучшее образование, в то время как я вынужден разбираться с курганскими бузотерами, чтобы твое имущество не растащили и не пропили?

— Простите, Николай Григорьевич, но разве Курганский завод не приносит прибыль? — поинтересовался Алеша.

— Приносит! — рявкнул Хлебалов. — Потому что им управляю я, понял?! Не нравится — забирай его! И, я отвечаю, через год его раздавят налогами, закроют к херам наши сраные власти или заберут бандиты. И хорошо еще, если тебя самого не посадят, понял?

— Николай Григорьевич, — спокойно сказал Алеша. — Я благодарю вас, что вы приняли на себя эту обязанность. И благодарю вас за то, что я не испытываю недостатка в деньгах и учусь в дорогом колледже в Англии. Я уже говорил, благодарен и вам, и Вене, и дяде Фиме, и дяде Коле Яблоку, будет земля ему пухом, — если у меня возникают сомнения, я считаю бесчестным утаить их от вас. И таким же бесчестным считаю бросить человека, который мне доверился. Я говорю об Алене. Развейте мои сомнения, успокойте мою совесть — и можете твердо рассчитывать на мою помощь, если она вам требуется.

— Вот это уже лучше, — кивнул Хлебалов. — Касательно твоих родителей ничего говорить не буду: сейчас не до этого. Меня, Алеша, подставили на очень большую сумму. И я должен выкручиваться, иначе упаду не только я, но все, кто со мной связан. И ты в том числе. Кроме того, те суки, которые убили Яблоко, и, скорее всего, похитили Алену Булкину, не унимаются. Я почти уверен, что именно они застрелили ее отца. А вчера взорвали мою машину с ребятами и сбили вертолет.

— Ничего себе! — удивился Алексей.

— А ты думал? Это война, мальчик. А насчет девушки не беспокойся. Я отправил ее в Ширгород, здесь ей оставаться опасно. И тебе, кстати, тоже.

— Мне не хотелось бы уезжать сейчас, — сказал Алеша.

— Тогда изволь выполнять все требования безопасности! — рявкнул Хлебалов. — Или тебя пристрелят, как Яблоко.

— Не понимаю, зачем меня убивать? — пожал плечами Алексей.

— Всадят пулю — поймешь! — отрезал Хлебалов. Но тут же смягчился и прибавил: — Ты — формальный владелец значительных ценностей. Ты наследник. А вот у тебя наследников нет. И завещания ты не писал, верно? Кстати, если ты не передумал учиться дальше, нам с тобой следует оформить наши взаимоотношения. Как только тебе исполнится восемнадцать, я по закону потеряю право вести твои дела. Ты не передумал насчет учебы?

— Нет, — Алексей покачал головой.

— Тогда я прикажу подготовить новый пакет документов, по которому ты назначаешь меня управляющим. Срок проставишь сам: я не знаю, сколько ты намерен учиться. Устраивает?

Шелехов кивнул.

— Тогда, если у тебя больше нет вопросов, — будь здоров. У меня дел и без твоих заморочек хватает.

— Вопрос только один, — сказал Алексей. — Надолго это все?

— Неделя, две, месяц! — раздраженно буркнул Хлебалов. — Откуда я, на хрен, знаю? Надоест — скажешь. Посадим тебя в инкассаторский бронеавтомобиль — и отвезем в аэропорт. Я, Алексей, не хочу, чтобы тебя убили!

Шелехов посмотрел на своего опекуна и почувствовал, что тот говорит искренне.

— Хорошо, — согласился он. — Я подожду, сколько надо.

Провести каникулы в подвале — невелико удовольствие. Но уезжать в Англию не хочется. И вдруг он как-то сумеет помочь Алене?

— Будь здоров! — Хлебалов нажал на кнопку.

— Проводи, — велел он охраннику.

— Пока, Леха! — Застенов пожал Алеше руку. — Будь осторожен… — одними губами прошептал он.

И ощущение доверия, которое возникло у Алексея от последних слов Хлебалова, развеялось.

Пока его не было, в его комнату-камеру принесли видеодвойку и коробку кассет. Кассеты, вероятно, позаимствовали у кого-то из охранников: половина — боевики, половина — порнуха. Чтобы не огорчать благодетелей, Алеша воткнул какое-то мочилово, врубил погромче звук и задумался.

Значит, у Хлебалова проблемы. Финансовые и, если можно так выразиться, деловые. Если, конечно, его заботливый опекун не соврал. Скорее всего, нет. Уж очень реалистично Хлебалов изображал гнев. Должно быть, автор угрожающего стишка намерен выполнять обещания. А вот что касается финансовых проблем, то можно попробовать потянуть за кончик цепочки, который у него имеется: личный счет Алексея в Великобритании. Попытаться выяснить, откуда приходят на него деньги. А затем попытаться продвинуться дальше.

Алеша понятия не имел, что он будет делать, даже если ему и удастся добраться до хлебаловских финансовых потоков. Наверняка это будет какой-нибудь офшор, как это принято здесь, в России… Наверное, Алексею просто хотелось предпринять хоть какие-то действия. Однако его усилия застопорились уже на втором этапе.

Стальной кейс лежал на коленях у Евгения Бессонова. Кейс был заперт.

Шесть человек сгрудились вокруг. Вся армия Ваньки-мстителя. Две боевые тройки да он сам. Семеро — против сотен боевиков, не говоря уже о государственных служителях правопорядка, которые поголовно на содержании у Кольки Хлебалова. Всего семеро, но зато каждый — круче крутых. И у каждого к Хлебалову свой счетец. Личный и конкретный.

— Вырезать кусок — и все дела! — не выдержав, заявил Монах.

— А если рванет? — усомнился Уж, лидер второй тройки, маленький, остроносый, с виду совсем не грозный… И оттого еще более опасный.

— Ну вот и сделай, чтоб не рвануло, — сказал Монах. — Ты ж подрывник!

— А если испробовать ту хреновину, которая замки распечатывает? — предложил Ленечка.

— У нас ее нет, — резонно заметил Уж.

— Я знаю, у кого есть.

— В Кургане? — спросил Бессонов.

— В Никитске. У Веньки Стены.

Все засмеялись.

— Попроси! — предложил Уж. — Приди к нему домой и попроси. Стена тебе даст.

— Из четырех стволов в башку! — добавил Салават, шкафоподобный татарин из Ужовой тройки.

— Домой не надо, — неожиданно сказал Сивый. — Стена ее в машине возит.

— Откуда ты знаешь? — спросил Бессонов.

— Мишка ребятам по пьянке хвастал. Говорил, любую электронику мигом вскрывает. Хоть дверь, хоть тачку.

— В машине, значит… — протянул Уж. — В машине — это уже интересно. Я бы рискнул, а, Бессон?

— Рискни, — согласился Бессонов. — Только один не ходи. Монаха возьми, его рожа в Никитске не засвечена.

Уж скривился:

— Я лучше один, — запротестовал он. — От Монахова трендения у меня уши в трубочку сворачиваются.

— Вот и замечательно! — покровительственно заявил Монах. — Будут не такие лопоухие!

— Я его зарежу! — с тоской произнес Уж.

— Все, — оборвал Бессонов. — Берешь Монаха.

— А может, хрен с ним, с чемонадом? — со слабой надеждой предложил Уж. — Обойдемся без этих бабок!

— Ты, Уж, за себя говори! — возмутился Монах. — Я лично…

— Заткнись, — остановил его тираду Бессонов. — Я не думаю, что это деньги, Уж. Или — не только деньги. Давай, сделай. Все равно трассу пока придется оставить в покое.

— Почему? — удивился Салават. — Тачки же ездят, деньги возят…

— Потому что ты тупой! — сердито сказал Монах. — За жопу возьмут, вот почему!

— Сам ты тупой! — буркнул Салават. — Я знаю, зачем ты в город хочешь!

— Ну-ка, ну-ка?

— Пожрать! — с довольной мордой выпалил Салават.

— Десятка! — восхищенно пропел Ленечка.

Семеро разбойников расхохотались. В том числе и сам Монах.