Скифы. Великая Скифия

Александр Майборода, 2020

Третье тысячелетие до нашей эры. Балканы. Царство Великих скифов – протославян. Идет междоусобная война между князьями Словеном и Болгаром за обладание царским троном, но война не в состоянии заставить людей забыть обо всем остальном. Селянин Данав любит соседскую девушку Денепру, а вдова царя скифов Богумира – волхвиня Вольга – влюбляется в северянина Тана, который прибыл во главе посольства. Увы, Тану понравилась Денепра, увиденная при случайной встрече, к Вольге он равнодушен, и это отразится на судьбах многих людей, потому что вдова царя не привыкла мириться с отказами и начинает плести интриги. Меж тем князь Словен, спасая народ от войны, уводит его на север. Пути Данава и Денепры расходятся, но им суждено встретиться вновь, как воды рек Дуная и Днепра встречаются в Черном море.

Глава 2

Пастух — должность ответственная. Он должен и пастбище знать, как свои пять пальцев, чтобы скот был напоен и накормлен. И стадо сохранить в целостности: защитить и от дикого зверя, и от лихих людей — и тех и других хватает с избытком. Да и коров доить надо, и сыр квасить.

Таким образом, пастух должен быть и сильным, и смелым, и добросовестным, и дотошным. И обладать еще множеством достоинств. Таких людей мало на свете, и сыскать их нелегко.

Но в селе все же был такой человек. В прошлом году пастухом над стадом ходил молодой человек по имени Данав.

Данав физически очень крепок. Он на голову выше любого соплеменника. В плечах широк. Узкие бедра. Крепкие руки и ноги. Родители и природа даровали ему атлетическое сложение, поэтому, несмотря на громадность тела, выглядит Данав совсем легко.

И на лицо он приятен, хотя черты и довольно грубоваты: прямые пшеничные волосы, остриженные под горшок; нос — картошкой, губы — толстые, словно два вареника; щеки румяные. Подбородок и щеки покрыты курчавыми рыжими волосами. От лица Данава веет добротой. Только голубые глаза глядят грустно.

Данав приходился Вадиту племянником.

Ему девятнадцать лет. Его родители умерли два года назад. Братьев не было. Сестры отданы замуж. Поэтому он жил один в родительском доме.

Впрочем, в доме его было застать трудно, так как он добывал себе пропитание скотоводством. Он держал небольшое стадо — пару десятков коз и овец, — а потому обычно пропадал в поле.

Община выделяла Данаву участок земли, чтобы сеять жито, но он уступал свою долю Вадиту, за что тот отдавал ему часть урожая.

Таким образом, Данав жил вполне счастливо. Но грусть в глазах его поселилась не зря. Серьезный мужчина к восемнадцати годам находит себе суженую, заводит семью. Данав считал себя серьезным человеком и суженую подобрал — дочь соседа, гончара Жизнебуда.

Денепра была красивой девушкой. Приятное овальное лицо, даже скорее круглое; светлые длинные волосы на затылке собраны в пучок. По обычаю, девочки волосы носили распущенные. Замужние женщины строили более сложную прическу — сплетали волосы в косу и собирали их в узел. При выходе из дома голова прикрывалась легким платком. Девушки выбирали среднее, они же не девочки, но и не женщины, поэтому обычно собирали волосы в пучок на затылке либо заплетали в косу, но косу нельзя было собирать в узел.

В довершение портрета: большие синие глаза с длинными ресницами; розовое нежное лицо — на щеках ямочки; правильной формы нос с небольшой курносинкой; сочные губы.

Денепре было всего шестнадцать годов, но для своего возраста она выглядела чересчур крепкой. Тем не менее все части ее тела были пропорциональны, что придавало фигуре гордый и статный вид.

Она была под стать самому Данаву.

Данав любил ее, и она отвечала взаимностью. Да и родители Денепры с одобрением посматривали на влюбленную парочку. И быть бы осенью свадьбе по всем правилам.

Но прошлым летом, по пути на торг, когда Жизнебуд с женой везли в Градо на продажу партию горшков, на них напали дикие греки и убили его и его жену.

Греков тогда нашли и в назидание другим разбойникам повесили на ветвях придорожного дерева. А вот мертвых вернуть назад невозможно. Так и осталась Денепра с сестрой сиротами.

В общине сироты не пропадут. Тем более что Денепра и ее сестра были почти взрослыми женщинами, способными самостоятельно вести домашнее хозяйство: по крайней мере, они могли и пищу приготовить, и корову подоить.

Данав был тогда в отлучке — пас общинное стадо в горах и о произошедшем несчастье не знал. Однако, вернувшись осенью в село, он женился бы на Денепре и жили бы они счастливо, и долго. Так Денепра и рассчитывала.

Но в дело вмешалась тетка Голуба, сестра матери Денепры, которая происходила из племени Комана.

Узнав о гибели своей родственницы, она тут же примчалась в Водину и категорически заявила, что забирает дочерей своей сестры к себе.

Будь Денепра и ее сестра мальчиками, никто бы и не подумал их отдать в чужие руки, пусть даже они и приходились кровной родней, потому что мальчик принадлежит не матери, а отцу, а значит, в первую очередь не родителям, а племени.

Но Денепра и ее сестра были девочками, а с девочками сложнее — дочь принадлежит матери.

Тем не менее Вадит, вспомнив, что Данав упоминал о своем желании жениться на Денепре, вначале отказался отпускать Денепру. Ведь нельзя запросто так раздавать своих женщин кому попало?

Имя Голуба дается милым и мягким женщинам. Существует мнение, что голубь — птица мирная, на самом же деле голубь птица не только сильная, но и настырная. К своим ослабевшим собратьям — безжалостная. Похоже, родители пошутили, когда давали имя своей дочери.

Так что, к несчастью влюбленных, тетка Голуба была из тех продувных бестий, что слово мужчины не ставят ни в грош, а на каждое его слово отвечают сотней своих. Не зря князь Коман держал тетку Голубу в ключницах княжеского двора.

Тетка Голуба легко добила сурового старосту, напомнив старинный обычай. Согласно обычаю, женщины не лезут в дела мужчин, но и мужчины не лезут в дела женщин. И так как ни Денепра, ни ее сестра не вошли в брачный возраст, то их судьба — женское дело. Обычай — крепче закона!

Вадит не нашел что ответить и скрепя сердце вынужден был уступить бойкой тетке. Так тетка и увезла Денепру из Водины.

А дальше все было предсказуемо: вернувшись с летнего пастбища, Данав обнаружил, что его суженую увезли. В пылу негодования Данав не захотел слушать объяснений Вадита, высказал ему множество неприятных слов и крепко-накрепко обиделся на общину. В его обиде была правда — община должна была защищать его права.

В горячке Данав заявил:

— Раз община не сумела защитить мою невесту, то об этом позабочусь я сам!

— И что же ты намерен сделать? — с подозрением спросил Вадит, предчувствуя новые неприятности.

— Я украду ее! — сказал Данав.

Вадит покраснел.

— Мы и так живем с загорцами, как голодные псы между собой, а ты хочешь нас поссорить с остальными соседями? Не вздумай! Я прикажу, чтобы за тобой проследили и не дали совершить эту глупость.

— Ах, так! — возмутился Данав. — Ну, раз община не хочет защищать меня, то я уйду из общины!

Заявление было слишком серьезным — в те времена человек был настолько привязан к общине, что не мог жить вне ее; изгнание из общины считалось одним из самых тяжких наказаний.

— Погоди, — примирительно проговорил Вадит. — Как можно отказаться от своих родных? С кем ты тогда останешься?

— Но разве можно жить с теми, кто тебя предает? — спросил Данав.

— Мы сделали ошибку, — повинился Вадит. — Но погоди. Что-либо придумаем.

— Хорошо, — сказал Данав. — Я останусь. Пока.

После этого разговора Данав всю зиму не ходил на деревенские посиделки. А к весне обида не то, что забылась, но стала как-то легче колоть сердце.

Когда поднялся вопрос о пастухе, Вадит неприметным взглядом тут же нашел Данава — стоит за спинами, не хочет себя выказывать. Но с его ростом ни за какой спиной не спрячешься. Взгляд хмурый. Всем видом показывает: на меня не рассчитывайте.

А старики на вопрос о пастухе в один голос: Данав! Лучше нет пастуха. В прошлом году ни одной головы не потерял.

Это они о коровах и овцах.

Вадит подумал, что, по справедливости, раз Данав обижен обществом, то и не следовало бы трогать его. Но и старики правы: где же взять еще такого хорошего пастуха?

Тихо вздохнув, Вадит позвал Данава.

— Данав, выйди-ка в круг, видишь — общество желает тебя видеть.

Данав еще больше нахмурился. Обида в его душе всколыхнулась, как тина в побеспокоенном болоте. И ему снова захотелось напомнить свою обиду. Но разум подсказал, что с обществом, которое сечет своих богов, следует вести себя осторожнее. В конце концов — он оставался членом общины.

Раздвинув широким плечом сельчан, Данав вышел в круг и поклонился народу.

— Вот я! Чего хотите? — неприветливо проговорил он.

Вадит обратился к старшинам:

— Вот вам Данав, которого вы хотите пастухом. Только захочет ли он сам пасти общее стадо?

Старики насторожились.

— Как это — захочет ли? — послышался строптивый вопрос. Вопрос опасный — чтобы отказаться от чести, предложенной обществом, нужна веская причина. На обиду тут не сошлешься.

— А вдруг он болен? — пришел на помощь Данаву Вадит.

— Не болен я, — гулким голосом неожиданно проговорил Данав. — И если общество доверяет мне стадо, то я готов.

Вадит облегченно выдохнул воздух — вопрос уладился лучшим образом.