Камыши

Александр Олексюк, 2020

Перед вами сборник коротких рассказов журналиста из Челябинска Александра Олексюка. Его миниатюры посвящены тем, кого мы обычно не замечаем: кассиру из сетевого магазина, водителю фуникулера, охраннику в офисе «Горводоканала», дворнику, продавцу в электричке – незаметным жителям большого города. «Камыши» – это откровение малых вещей и малых людей. Их будничное, совершенно негероическое, даже, пожалуй, скучное бытие, тем не менее, является настоящим чудом, о котором можно рассказать интересную историю. В сборник вошли 95 рассказов.

Старый дорожный каток

На тупиковой улице, упирающейся в городской сквер, в пространстве между киоском Роспечати и железным скворечником с табличкой «Ремонт обуви» стоял старый автодорожный каток. Он был брошен уже давно и успел как следует заржаветь и пустить корни. Когда-то рабочие, строившие дорогу, аккуратно оставили желтого крепыша у забора и бочком, бочком удалились. Каток стоял день, два, три, никто его не забирал. Наступила осень. Бордовую сидушку катка, обитую дермантином, осыпали желтые листья, которые сначала превратились в пожухлую крошку, однако со временем подмерзли и смешались с грязью. Машину по-прежнему не забирали.

Зимой каток укрыло снегом: детали конструкции стали неразличимы, поэтому издалека его можно было принять за маленький, компактный броневичок. Наверное, катку нравился этот бал-маскарад. Неуклюжий, брошенный тяжеловес дремал под одеялом из снега и видел себя на полях сражений. Вот он мчится по вспаханной Родине, перемалывая врагов своим могучим цилиндром, прыгая через окопы и блиндажи. Свистят пули, рвутся снаряды, а ему все трын трава — он несется вперед и раскатывает неприятеля в тонкое, пестрое полотно. Под его цилиндром хрустят Вена и Цюрих, Берлин и Баден-Баден, Нью-Йорк и Тель-авив. Города и страны, попавшие под каток, превращаются в яркие, красочные ковры, в фотообои для старой кухни на даче, в картинки с почтовых марок, в воспоминания. Но однажды наступает победа: верхом на катке торжественно едут счастливые дети с флажками и шариками, женщины осыпают его нелепые колеса цветами.

В реальности все было иначе: весной каток обгадили птицы, покрыв металлический торс белыми кляксами. Он стоял никому не нужный, всеми забытый, тяжелый и одинокий, как могильная плита. В какой-то момент каток окончательно утратил строительную идентичность: «Машина растеряла свое естество», — мог написать бы Андрей Платонов.

Это случилось, в июне, когда задыхаясь от тополиного пуха, что забивался во все щели, каток лениво наблюдал за тем, как худощавый мужчина в вытянутой футболке ловко облил его бочок клеем и припечатал объявление: «Дискотека башкирской молодежи, выступают диск-жокеи, действо сулит много сюрпризов». «Начало конца», — грустно подумал каток. После этого, объявления посыпались как из рога изобилия. Каток медленно покрывался предложениям купить волосы и снять квартиру посуточно, и все больше ассоциировался с вечностью. Вечность пахнет не нефтью, а объявлениями о продаже участка в СНТ «Медик». Впрочем, был всегда кто-то, кто очищал желтое брюхо от рекламного сора. Он приходил ночью и отколупывал бумажки от тела катка. Однако, ту первую печать вечности — с башкирской дискотекой — всегда оставлял. Для острастки.

Я любил бывать у катка, всегда проходил мимо и говорил: «Привет, братец каток. Как твои дела?». «Как обычно», — всегда отвечал каток. И только один раз он спросил у меня:

— Как ты думаешь, насколько долго тебе нужно стоять, прислонившись к столбу, чтобы объявления стали приклеивать не только на столб, но и на тебя?

— Не знаю, наверное, месяц, — ответил я.

— Угу, — промычал, каток. Он был мудрый и сразу понял, что я соврал, ведь хватит и нескольких дней.

Минуло три зимы, каток заметил, что дорога, над которой он когда-то пыхтел, уже постарела, покрылась глубокими морщинами из которых росли васильки и трава. Каток решил больше никогда не просыпаться и заснул навеки. Когда-нибудь его изъеденное ржавчиной тело заберут и выбросят на металлолом.