Когда увидишь меня – плачь

Александра Гусаревич

История разворачивается в тоталитарном государстве альтернативной Европы. Осенний город мрачен, но даже в таком безнадёжном месте есть жизнь – подпольные клубы с запрещённой музыкой, чёрный рынок с невиданными товарами, заброшенная церковь. Одни герои пытаются найти радость в своём мирке, другие ищут разгадку старой тайны, а третьи борются с внутренними демонами. Однажды их пути пересекутся, маски будут сняты, ответы найдены, а история приведёт вовсе не туда, куда каждый из них ожидал.

8

Когда Том вернулся в квартиру, его руки дрожали. Он подошёл к окну своей комнаты и увидел, как внедорожник развернулся, резко затормозил и с рёвом помчался прочь из двора, оставив на асфальте чёрный след протектора.

«Полли увидит его и поймёт, что Доминик был здесь», — подумал Том. Ну и пусть. Сам он не собирался ничего ей рассказывать. К тому же вполне вероятно, что этот тип действительно наведается к ней на работу и в красках опишет их встречу. Его ещё трясло от злости и очень хотелось разбить что-нибудь, только бы дать ей выход. Мало что выводило его из себя до такой степени, но Доминик с его мерзкой усмешкой и повадками хозяина жизни определённо был одной из таких вещей.

Больше всего Тома бесила эта привычка подкатить к дому и сигналить на всю округу, подзывая Полли. Словно какой-то развязный придурок с площади у телебашни, свистящий девушкам вслед. И ведь она ни капельки не возмущалась, наоборот, махала ему из окна и начинала охотно собираться. Глядя на это, Том закатывал глаза и уходил к себе в комнату, чтобы не ляпнуть лишнего.

Для него оставалось загадкой, что она нашла в Доминике. Пусть он красавчик, но мало ли в городе красавчиков с менее отвратными манерами? И вряд ли дело в деньгах — Том не верил, что Полли могла клюнуть на это. Неземной харизмы он в Доминике тоже не замечал, а значит, остаётся секс… Но вот об этом ему думать совсем не хотелось.

Пытаясь отвлечься от невесёлых мыслей, Том занялся ужином. К приходу Полли и Адама многое надо успеть. Утром он сходил в магазин за продуктами и вином, а теперь собирался приготовить что-нибудь посложнее макарон и картонных сосисок, на которые его хватало в последние две недели.

Он вытащил из холодильника куриную тушку — раздобыть свинину не удалось, а о говядине тем более думать было нечего. Впрочем, эта курица выглядела лучше, чем иные её сестры, раздувшиеся от воды и стероидов. Или чем там накачивают кур? Полли рассказывала, но Том забыл, какая именно дрянь превращает цыплят в монстров-переростков. Так или иначе, с тех пор он обходил их стороной, выбирая тушки поменьше.

Разделав синеватую птицу, он натёр её солью, перцем и остатками специй, которые нашлись в кухонном шкафчике — похоже, пришло время пополнить запасы в Пустом доме. Надо предложить Адаму сходить туда вместе, он ведь тоже любит приправы.

Том оставил курицу мариноваться и принялся за картошку. Полли ненавидела этот процесс, а ему нравилось чистить и резать жёлтые клубни, укладывая неровные кусочки слоями на смазанный маслом противень. Он делал это самозабвенно, полностью уйдя в свои мысли, и, по мере того как в мусорном ведре росла горка срезанной кожуры, злость и тревога покидали его, сменяясь умиротворением.

Том вспоминал, как накануне они сидели здесь же, на кухне, и он рассказывал Полли о том, что услышал от Адама. Она, как обычно, устроилась на подоконнике и болтала ногами, куря сигарету за сигаретой. На ней было чёрное домашнее платье, а поверх него — старый свитер, который она выпросила у Тома, когда тот собрался уже его выкинуть. Окно было распахнуто, и он сидел на диване, завернувшись в плед. Чахлый обогреватель кое-как спасал от осеннего холода, но оба понимали, что, если в ближайшие дни не включат отопление, им придётся несладко.

Они могли говорить спокойно, потому что кухонное окно выходило на задний двор двух магазинов — хозяйственного и продуктового, и шумная дневная суета работников, таскавших товары из грузовиков на склад, по вечерам сменялась плотной тишиной. Единственный фонарь освещал пятачок перед домом, и, если бы кто-то бродил поблизости, он не остался бы незамеченным.

Полли пыталась казаться беззаботной, но, пока Том вёл свой рассказ, на её лбу то появлялась, то исчезала напряжённая складка, а к моменту, как он умолк, морщинка окончательно утвердилась на своём месте. И ещё до того как Полли что-либо произнесла вслух, Том понял, что оба они думают об одном и том же.

— Это ведь ловушка, — сказала она тихо, полувопросительно.

Он пожал плечами.

— Это было первое, что пришло мне в голову. А теперь я не знаю.

— Ну а что ещё это может быть, по-твоему?

Он вздохнул, задумчиво запустил пальцы в непослушные тёмные волосы, завернул за ухо отросшую прядь. Полли напряжённо следила за рассеянным взглядом его больших серых глаз, тщетно пытаясь догадаться, что сейчас творится в этой странной голове. Том будто бы смотрел внутрь себя, отрешённо и даже мечтательно.

— Ну, если отбросить очевидную версию о подставе, то значить это может практически что угодно, — произнёс он как будто издалека. — Я понимаю, это нелепо звучит — когда Адам мне всё рассказал, я, как и ты, первым делом подумал о ловушке. Но всё же. Оставь сомнения на секунду. Просто пофантазируй.

Его блуждающий взгляд остановился на Полли, и она невольно вздрогнула от дикого блеска, мелькнувшего в его глазах — если бы она сегодня видела Адама, то, конечно, узнала бы этот нездоровый огонёк — судя по всему, его лихорадка оказалась заразной. Ещё десять минут назад умиравший от усталости Том вдруг оживился, придвинулся поближе к столу, одеяло сползло с плеч, оставив его в лёгкой футболке, но холода он не ощущал.

— Давай вспомним, как всё произошло. Жили-были Шерманы, вели порядочную светскую жизнь, вращаясь в не самых последних кругах. Действовали всегда расчётливо и разумно, не высовывались, имели чистейшую репутацию и хорошие знакомства — словом, были прикрыты со всех сторон. И вдруг — бах! Однажды вечером их старший сын — простой работяга с завода, прошу заметить, — сообщает, что всю семью хотят аннулировать и нужно срочно бежать. И он даже подготовил побег с помощью каких-то неизвестных нам друзей. На раздумья времени нет, напуганные Шерманы на всё согласны, и прямо на рассвете спешно выдвигаются из дома на машине. Все, кроме самого Оскара, который обещал ждать их на КПП с новыми документами. И что же дальше? Вместо него их встречают военные с автоматами и расстреливают родителей на глазах у Адама, а его швыряют в служебный автомобиль и увозят в Управление. О судьбе Оскара с тех пор ничего не известно, но точно ясно одно — на том КПП он не появлялся. Я ничего не путаю, всё так и было?

Полли хмуро кивнула.

— Да, если верить Адаму.

Том торжествующе ткнул в её сторону пальцем.

— Правильно, и у нас нет причин не верить Адаму. Но вопросов в этой истории столько, что можно выдумать сотню объяснений, не особенно напрягаясь. И версия о том, что Оскар был, например, завербованным агентом разведки, ещё не самая безумная из возможных. Уж точно не более безумная, чем сама идея о том, что он жив.

В молчании, не глядя на него, Полли расплющила окурок о краешек переполненной пепельницы. Затем подняла на Тома глаза, в которых он безошибочно прочёл её фирменное, не сулящее пощады упрямство.

— Тебе не кажется, что за одиннадцать лет мы уже достаточно наговорились об этом? Все эти теории заговора, странный побег, двойная жизнь Оскара, прочая чушь. Им просто не повезло. Его взяли раньше и расстреляли, а остальную семью перехватили на КПП, вот и всё. Так оно обычно и бывает, можешь поверить моему горькому опыту.

— А откуда он вообще узнал о том, что готовится аннуляция?

Полли смерила его тяжёлым взглядом.

— Иногда находятся добрые люди. Не будь наивным, Том.

Жёлтый электрический свет оставлял на их лицах резкие тени, делал их старше, болезненнее, будто, кроме реально прожитых лет, им засчитывались годы тех, кого больше не было рядом. Не сговариваясь, они взялись за бокалы, прячась за ними друг от друга и от витающих в кухне мыслей, — обоих уже страшило то, куда мог завести этот разговор. Впрочем, искать спасения в молчании было поздно, и спустя минуту Полли решительно отставила вино.

— Как бы там ни было, не о чем тут фантазировать. Даже если этот Бернард выжил, с какой стати он будет слать Адаму письма, ну подумай. Именно нашему Адаму, у которого, конечно же, есть связи в Управлении — сам знаешь какие. Да он последний человек, к которому я бы обратилась, если бы меня нужно было откуда-то вытащить! Он же неприкасаемый, чёрт побери.

— Знаю, — вздохнул Том. — Поэтому я и не думаю, что Адама просил о помощи Бернард.

— А кто тогда?

Он твёрдо посмотрел ей в глаза. Ох, сейчас начнётся.

— Ну, вероятно, Оскар.

Полли ожидаемо взорвалась.

— Это просто нелепо, Том, мы сотню раз обсуждали, что Оскар не мог остаться в живых! Будь он хоть трижды изменником родины, если бы его не расстреляли на месте, то уж точно таскали бы по тем же подвалам, что и Адама.

Она спрыгнула с подоконника и, возбуждённо размахивая руками, стала расхаживать по кухне. Выходило, что она носится по кругу, ведь трёх шагов было достаточно, чтобы пересечь её от подоконника до двери. «Точь-в-точь как ворона в клетке», — устало подумал Том, поднимаясь с дивана, чтобы закрыть окно. Если Полли повысит голос ещё хоть немного, есть шанс, что даже в их безмятежном дворе кто-нибудь проснётся и кое-что услышит.

— Они ведь братья, они жили вместе, и, с точки зрения Псов, Адам тоже мог что-то знать! Отсюда эти бесконечные вопросы о заговоре. А очная ставка? Они проходили по одному делу и обязательно встретились бы там, в подвалах.

Том дал ей выговориться, потому что сам размышлял о том же весь остаток вечера до возвращения домой. Он не избавился от сомнений и был далёк от слепой пламенной веры, в которую фанатично ударился Адам, но что-то — возможно, еле живая надежда, заставляло Тома допустить, что где-то в их рассуждениях есть брешь. Допустить, что какое-то важное звено ими упущено — просто потому, что им так мало известно. Но он не знал, как донести это до Полли, пока она взвинчена.

И всё же решил попытаться.

— Ты права, это нелогично. Но сама подумай, откуда взяться правдоподобной версии, когда мы толком ничего не знаем? И всё-таки… Есть у меня одна мысль…

Полли упёрла руки в бока и воинственно воззрилась на Тома.

— Какая?

— Вся эта история с аннуляцией Шерманов была только предлогом, чтобы прибрать к рукам Оскара. Зачем-то он был очень нужен Псам, и они нашли способ полностью подчинить его себе. «Добрые люди» предупредили об опасности и помогли с побегом, но на самом деле только загнали его в ловушку, и дверца захлопнулась. Адама не стали убивать, чтобы сделать заложником, и теперь Оскару остаётся только работать на правительство, чтобы с братом ничего не сделали.

Пару секунд Полли глядела на него так, будто не верила своим ушам, а затем демонически расхохоталась. Том дал ей время переварить очередную бредовую идею, и воспользовался минуткой, чтобы разлить остатки вина. Отсмеявшись, она плюхнулась на табурет напротив него, поставила локти на стол, уронила подбородок на скрещенные пальцы и деловито спросила:

— То есть ты всерьёз говоришь, что твой лучший друг, которого ты знал с восемнадцати лет, с которым ты вместе работал на велозаводе, чуть ли не каждый вечер выступал в «Джине с молоком» или выпивал у нас дома, — настолько уникален и незаменим, что Управление разработало целую сложную операцию ради него? Ты точно про того самого Оскара, у которого образование десять классов и который всю жизнь, вплоть до аннуляции Шерманов, перебирал детальки на заводе? Ну ладно, на гитаре он неплохо играл, но всё остальное, уж прости за откровенность…

— А почему бы и нет, чёрт возьми?

— Боже мой, Том! Когда мы строили все эти теории, это же было не всерьёз! Ты ведь знал его, ну какая разведка, какой шпионаж?

— Дураком он не был, — тихо и твёрдо сказал Том. — А что до образования, так и мы с тобой не выпускники Академии, правда? Однако это не мешает кое-кому из нас иметь интересную халтурку помимо основной работы.

Повисла напряжённая пауза. Полли отвела взгляд и сосредоточенно крошила пальцами салфетку, которая опадала на стол невесомыми белыми хлопьями.

— Хорошо, — произнесла она наконец, уже спокойно. — Допустим на секунду, что это не бред. Но какой смысл Оскару связываться с Адамом? Тот всё равно ему ничем не поможет.

— А что если он и не рассчитывает на его помощь? Вдруг Оскар хочет, чтобы Адам просто поверил в то, что он жив, и убедил в этом нас? Тебя.

На этот раз Полли подняла на него глаза.

— Просто допусти такую возможность. Ты можешь спросить Яна, а он — навести справки. Тебе ведь это ничего не стоит. Никакого риска. Нам ни разу не пришло такое в голову за одиннадцать лет просто потому, что мы не сомневались в смерти Оскара, но ты только представь, если всё это окажется правдой.

Голос Полли прозвучал глухо.

— Как он мог знать о Яне?

На этот вопрос ответа у Тома не было. Если так подумать, сказал он себе, задаваться им вообще не стоит, ради собственного душевного спокойствия. Но было слишком поздно. Кажется, Полли впервые приняла его слова всерьёз и крепко задумалась. Том с самого начала аккуратно подводил её к разговору о старом приятеле, ведь, в сущности, это было единственное, чем они могли помочь Адаму. Но только теперь ему пришло в голову, какая опасность, возможно, над ними нависла. Если Оскару в самом деле известно о Яне, то кому ещё?

Том отмахнулся от тревожной мысли. Пока это всего лишь одна из догадок, пусть на вид чуть менее безумная, чем остальные. Переживать стоит тогда, когда (точнее, если) Ян что-нибудь выяснит.

Покончив с картошкой, Том уложил на неё сверху кусочки курицы и отправил противень в разогретую духовку. Затем налил себе кофе, устроился на диване и щёлкнул пультом. По первому каналу в тысячный раз крутили «Гарольда и Лиззи», бесконечный ситком, который он давно знал наизусть. Бормотание на экране и закадровый смех помогали расслабить мозг, и Том не стал переключать на новости или дневное ток-шоу, чтобы не вслушиваться в трёп ведущих.

В конце концов Полли согласилась, что поговорить с Яном — разумная мысль. Она не была от неё в восторге и по-прежнему беспокоилась о том, чем может грозить разоблачение её маленького секрета, но другого выхода не было. Том вздохнул с облегчением, когда закончился их непростой разговор, но полночи потом не мог уснуть, несмотря на плескавшуюся в желудке бутылку вина.

Вечер наступил неожиданно скоро. По квартире разливался аромат запечённой птицы, а Том так и сидел на кухне, дурея от телепередач и допивая четвёртую чашку кофе.

Они разминулись всего на три минуты — сперва в квартиру ввалилась Полли, на ходу скидывая ботинки с усталых ног и швыряя пальто на комод в углу прихожей, а потом раздался условный стук в дверь — два коротких, один длинный, и на пороге возник Адам.

Щедро промоченные ливнем, они расселись на кухне и с жадностью набросились на еду. Прижимая к щеке прохладный запотевший бок винного бокала, Том стоял у холодильника и наблюдал за ними с умилением бабушки, которую навестили голодные внуки.

Полли пустилась в долгий рассказ о рабочем дне, и он не мешал ей. Адам выглядел загруженным мыслями, и ему явно требовалось время, чтобы расслабиться, а лёгкая болтовня Полли вполне могла в этом помочь.

— Ну и денёк был сегодня, я думала, просто рехнусь под конец. Инга заболела, и мне пришлось взять троих её клиентов, один из которых был Виктор.

— О нет, только не Виктор! — с энтузиазмом подхватывал Том.

— Да-да! И мало ему было наговорить дежурных гадостей — в конце концов за этим он и приходит, все давно привыкли, но он и чаевых не оставил. Я правила стрижку трижды. Трижды! А этот гад напился моей крови и ушёл как ни в чём не бывало, — она потянулась сладко, до хруста костей. — Кажется, завтра не разогнусь. За целый день не присела ни на секунду, да ещё и без обеда осталась.

Том сочувственно покивал и сделал приличный глоток. Полли развивала тему, засыпала их рабочими байками, трещала без умолку, заполняя собой тишину кухни, которая была бы сейчас вовсе некстати.

Адам, казалось, совсем её не слушал и отчаянно налегал на вино. Том украдкой поглядывал на него, беспокоясь, как бы тот с непривычки не напился раньше времени. Он заметил графин коньяка на его столе накануне, и это уже настораживало, ведь Адам никогда не был большим любителем выпивки.

Им понадобился час, чтобы успокоить нервы и при этом не растерять ясность сознания. Полли, сама уверенность и покой, забралась на диванчик с ногами и с удовольствием подожгла первую за вечер сигарету. Адам, забившийся в угол у окна, начал было шарить по карманам, и Полли, не глядя, протянула ему свою пачку. Чиркнув зажигалкой, он благодарно затянулся, а она, не сбавляя бодрого тона, которым только что в лицах пересказывала перепалку Натана и Греты, произнесла:

— Так вот, ребята, я предлагаю не тратить вечер на обсуждение мутных теорий. От них всё равно нет никакого толку. В ближайшую неделю я наведу справки, а до тех пор давайте воздержимся от конкурса на самую идиотскую версию происходящего. Как вы на это смотрите?

Во внезапной оглушительной тишине Адам чуть не выронил сигарету изо рта, а Том не заметил, как наклонил бокал и струйка вина потянулась вниз по его джемперу. Полли как ни в чём не бывало продолжала курить, будто не замечая их лиц и повисших в воздухе невысказанных слов. Наконец Адам пришёл в себя:

— Какие такие справки, Полли? У кого?

Она повернула к нему невозмутимое лицо.

— А это тебя не касается.

Губы Адама дёрнулись, но он сдержался и ничего не ответил, хотя ни от кого не укрылось, каким жёстким стало его лицо при этих её словах. Полли выдержала его взгляд и веско добавила:

— Как только я что-то выясню, ты узнаешь первым. А пока оставь свои вопросы при себе. Не у тебя одного есть милые маленькие тайны.

Никто не посмел возразить ей. Решительность, с какой Полли отрезала пути к обсуждению, восхитила Тома, который опасался, что разговор будет долгим и очень нелёгким.

— И ещё одно, — добавила она, выпуская дым. — Тебя это, конечно, не обрадует, но попытайся меня услышать. До тех пор, пока я не получу ответ — любой, даже отрицательный, не рыпайся. Ничего не предпринимай и веди себя как обычно. Может статься, потом тебе это зачтётся.

По мрачно нахмуренным бровям и плотно сжатым губам Адама было ясно, что он всерьёз борется с желанием поспорить с Полли или засыпать её вопросами. Пальцы, стиснувшие бокал, побелели от напряжения, казалось, тонкое стекло вот-вот лопнет, и по его ладоням потечёт вино, смешиваясь с кровью. Он собрал всю свою волю, чтобы заткнуть рвущийся наружу голос возмущённого подростка, которого пытаются учить жизни непонятливые взрослые.

— Хорошо, я согласен, — выдавил он из себя наконец.

Полли весело улыбнулась ему.

— Вот и отлично!

На этом разговор был исчерпан, и без малейшей заминки она вернулась к рассказу о похождениях обитателей парикмахерской №6.

Том сидел на табурете напротив Полли и Адама, вытянув ноги и привалившись спиной к столешнице, и блаженно покачивался на ласковых волнах опьянения. Оно шептало ему, что всё непременно наладится, и пусть это были лишь обманчивые мечты, сейчас он с готовностью им поддавался.

Адам сбежал настолько быстро, насколько позволяли приличия, и, пока Полли убирала со стола, полусонный Том переместился на диван.

— Ну как тебе показался наш мальчик? — спросил он, закинув руки за голову.

— Хреново, — честно призналась Полли. — Выглядит он так, будто вот-вот подложит бомбу в Управление. И я не уверена, что он сдержит слово и не натворит глупостей.

— Я думаю, не натворит. Тебе удалось произвести впечатление.

Она хмыкнула.

— Если бы не ты, мне бы и в голову не пришло спрашивать Яна.

— Да брось, эта идея валялась на поверхности. Или у тебя есть другие знакомые со связями? — улыбнулся Том.

Полли отвела взгляд и внезапно очень заинтересовалась сколом на бортике одной из тарелок.

— В любом случае, — сказала она, — я постараюсь всё выяснить как можно скорее, чтобы Адам не успел себя вконец накрутить. И уж лучше бы Оскару и вправду оказаться живым!

Последняя фраза прозвучала так грозно, что Том рассмеялся. Полли непонимающе взглянула на него, а когда до неё дошло, довольно фыркнула.

Убрав в шкафчик последнюю вымытую тарелку, она упала на диван рядом с Томом, уронив голову ему на плечо и зарывшись в него, как в подушку. Сердце совершило лишний удар, как-то неловко стукнувшись о грудную клетку, но Том даже не вздрогнул. Свободной рукой он обнял её и склонил голову так, чтобы касаться носом её макушки. Он вдохнул слабый аромат земляничного шампуня и примешивающийся к нему запах корицы — её собственный запах, и голова закружилась. Это вино, сказал он себе, ты ведь уже выпил бутылку. Или больше?

Но когда она подняла лицо и улыбнулась ему, Том перестал себя уговаривать. Не отдавая себе отчёта в том, что делает, он убрал с её лба длинную прядь, медленно проводя кончиками пальцев по её скуле, по щеке, опускаясь ниже. Улыбка померкла, в расслабленном сонном взгляде появилась ясность, и Полли мягко взяла его за запястье.

— Уже поздно, — тихо сказала она. — Пойду лягу, а то не встану завтра.

Она исчезла так же быстро, как недавно Адам, — оба они растворились в ночи, оставив Тома одного в этой кухне, горящей тёплым жёлтым светом, как маяк посреди укрытого тьмой города.