Академия попаданок. Третий семестр

Алексей Калинин, 2020

Перед второкурсницами открывается мир Стратуина. Мы можем стать тут королевами, но каждый встречный считает своим долгом сделать из нас рабынь. Однако обыватели не готовы к моему приходу, а я ни за что не соглашусь мыть унитазы и доедать за кем-то. Новые враги в разы превышают число старых друзей, поэтому шутки оставлены в Академии, а с собой взяты дерзкие приколы. Да ещё и черный маг похитил почти половину первого курса, а мы должны вытащить девчонок из его алчных ручонок. В общем, наша задача – выжить, а моя – ещё и поразвлечься. Готовься, Стратуин – второй курс Академии попаданок идет к тебе в гости.

5

Мы недолго блуждали по лесу. Разговорчивый Шмур вывел нас на опушку, где заканчивали красоваться высокие сосны и начиналось бескрайнее море полевых трав. Ромашки вытягивали белые венчики, чтобы лучше рассмотреть нашу троицу, васильки приветственно помахивали растрепанными головками, колокольчики же остались понуро наблюдать за жизнью у корней.

За полем виднелась небольшая, в двадцать дворов деревушка. Почти над каждым домиком клубился дымок и оттуда явственно несло едой. Мой желудок тихо проурчал, напоминая, что неплохо бы его чем-нибудь набить, и лучше не подножным кормом, а хорошим шматом мяса или, на худой конец, овощным салатиком.

— Это деревня Спятка. Тут могут покормить, а могут отвесить неплохих тумаков, если вы вздумаете у них украсть гуся, — Шмур задумчиво почесал поясницу.

— Судя по твоему виду, ты тут остался голодным, — подковырнула я его.

— Ну да, они почему-то не очень хорошо относятся к жалостивцам, — ответил Шмур.

— К кому?

— К жалостивцам, — с некоторой гордостью ответил Шмур. — Не понимаете? Это же те, кто должен вызывать жалость и получать за это плату. Чего непонятного? Я — жалостивец.

— В нашем мире таких называли попрошайками, — ответила я.

— А у нас их называли жабраками, — поддержала Агапа.

— Как ни назови, но суть одна, — глубокомысленно заметил Шмур, а мы не смогли ему противоречить.

Мы не успели сделать и одного шага, как позади раздался треск рвущейся материи, а в следующую минуту наш провожатый превратился в камень. Вот только что он улыбался желтоватыми зубами, а теперь взял и окаменел.

Мы с Агапой выхватили платки и повернулись на треск. Возле синего овала портала стояла суровая графиня Глистана Сухопаридзе. Стояла с таким видом, словно уже пару раз спасла мир и теперь ей снова предстояло отправиться на третье спасение. Её рука с платком была направлена на Шмура.

— Зачем? — спросили мы с Агапой одновременно.

— А я-то думала, что вы сначала скажете: «здрасте», — улыбнулась графиня. — А потом ещё добавите: «рады вас видеть».

— Рады вас видеть и это… Здрасте, — поправилась я. — Так зачем вы Шмура в булыжник?

— А чтобы не подслушал. Девочки, я вырвалась ненадолго. Увы, Арифметина Дробная не может появиться, чтобы дать вам первый урок. У неё… У неё неприятности с ректором. Да не беспокойтесь вы об этом мальчишке, ничего с ним не случится, он даже не вспомнит о случившемся.

Мы с Агапой с сожалением посмотрели на Шмура, он вроде бы ни в чем не виноват, а его в статую превратили. Но, если это временно, то ладно.

— А что у Арифметины с Фендюлятором случилось? — робко спросила Агапа.

— Я же говорю — неприятности… Небольшие разногласия. Надеюсь, что в следующий раз уже она будет вести у вас урок. О! Да вас к Спятке забросило? Аккуратнее в этой деревне…

— А то там могут покормить, а могут и тумаками угостить, — глубокомысленно заметила я.

Графиня кивнула и, поправив мантию, уселась прямо на траву. Мы последовали её примеру и вскоре из травы торчали только наши верхушки голов. Если не приглядываться, то нас и с комбайна не сразу увидишь.

— Всё верно, и так везде в Друмирии. Народ тут справедливый, но скорый на расправу, поэтому старайтесь не высовываться особенно. Особенно это тебя касается, Марина.

Я смущенно кашлянула, но потом снова состроила внимательную мордашку.

— Про жизнь в Друмирии вам расскажет жалостивец… Только не особо доверяйте ему, скверный они народец, так и норовят обмануть, так что все рассказы просеивайте через сито недоверия. Ладно, с этим разобрались, теперь давайте научимся работать с водой.

Графиня снова приняла вид строгой преподавательницы, у которой не забалуешь. Она вытянула вперед руку без платка и взмахнула кистью так, как это делал человек-паук в фильмах, когда стрелял своей паутиной. Увы, паутины не вылетело, даже жалкой ниточки не показалось. Она взглянула на нас и повторила движение. Результат тот же.

В третий раз она спросила:

— Вы можете повторить?

— А зачем? — задала я невинный вопрос.

Нет, если она хочет просто поприкалываться, то я пойму, но если это что-то серьезное…

— Вы читали в сказках, как Василиса Премудрая махнула рукавом и стало озеро? Махнула другой и поплыли лебеди? Вот мы как раз сейчас и выучим одно заклинание, которое позволит вам не умереть от жажды в пустыне. Итак, повторяйте движение, которое я показала.

Мы полчаса честно разучивали это движение, сидя в высокой траве. Мимо проползали муравьи, негодующе тряся усиками на трех великанш, которые перегородили тушами дорогу к муравейнику. Стрекозы уставились фасетчатыми зыркалками, трепеща прозрачными крыльями неподалеку от нас, и вроде тоже пытались повторить движение заклинание. Басовитые шмели перелетали с цветка на цветок и перетаскивали бочкообразные тела из одной кормушки с пыльцой в другую.

— Это движение требует отточенности, поэтому не забывайте про мизинец и про вытянутый большой палец. Теперь, зажмите средним пальцем и безымянным платок, сделайте движение и скажите: «Инундатио!»

Графиня взмахнула платком, и из её платка вырвалась небольшая струйка воды. Напиться вряд ли можно, но вот лицо со сна можно протереть. Мы попробовали сделать также — у меня из платка вырвался небольшой плевок, у Агапы в два раза больше. Струйки пока не получилось.

— На первых порах неплохо, но нужно тренироваться. Тренируйтесь, а я мне пора отправляться обратно.

Портал перехода открылся неподалеку, и графиня устремилась туда. Я едва успела крикнуть:

— А как же Шмур?

Графиня, не глядя, показала на него рукой и крикнула:

— Инанис!

Потом портал с легким треском схлопнулся. О присутствии графини напоминала только примятая трава.

–… и там и там люди зарабатывают на жизнь жалостливыми историями, — сказал оживший Шмур.

Он посмотрел на нас, сидящих на траве и удивленно спросил:

— А когда это вы бухнуться уже успели?

Мы не стали открывать ему подробности нашего приземления — отошел от окаменения и на этом спасибо. Я мотнула головой, мол, веди, Сусанин.

И Сусанин повел…

Всё ближе становилась деревня и всё реже полевые травы. Причина уменьшения травы паслась в полукилометре от нас, но запах от неё доносился такой, как будто минизаводы по производству молока испражнялись рядом.

Плетеные заборы возле домов служили скорее не для ограждения участков земли, а для размещения горшков и прочей глинянной тары на вбитых в землю кольях. Сами дома походили на загулявших матросов, которые вернулись после месячного плавания в порт и дорвались до винных погребков в местных трактирчиках. Они стояли кто как, покосившиеся, замшелые, но вместе с тем какие-то уютные и домашние. Такими бывают старые растоптанные тапочки, в которых даже мусор выносить стыдно, но их жалко выбросить, ведь в них так удобно сидеть перед телевизором с кружкой чая и баранками…

— Шмур, расскажи вкратце, кто в деревне главный и у кого мы сможем узнать по поводу летающего замка? — спросила я, когда до первого забора оставалось меньше сотни метров.

— Главным в деревне всегда является староста. Вон, видишь дом повыше остальных? Там он и обитает. А что за летающий замок? Тот самый, в котором живет колдун? — спросил Шмур.

— Да, тот самый. А что нам сказать этому самому старосте, чтобы он нам помог? — спросила я, вспомнив, как выглядывала из окна Похотуна и видела проплывающие под замком горы.

— Ой, об этом не беспокойтесь. У меня, конечно, были проблемы с местным населением, но мы всё решили и теперь я смогу быть вашим провожатым. Мы же договорились, — улыбнулся Шмур.

Почему-то мне не понравилась его улыбка… В тот момент я не понимала почему, но у меня зашевелились волоски на шее, которые были ниже затылка. Это был явный сигнал опасности, но в тот момент я как-то не придала этому значения. А зря! Последующее приключение научило больше доверять своим инстинктам и меньше — человеческим улыбкам.

Высунувшиеся из домиков любопытные женские лица наблюдали за нашей процессией, а мы старались быть не очень красивыми, чтобы не вызывать лишний повод переживать за мужей. Мы опускали головы и пылили по дорожке. В опускании головы был ещё и свой особенный подтекст — коровы не стеснялись облегчаться, где ни попадя, поэтому порой приходилось прыгать, как по минному полю.

Дверь в дом старосты была обита ржавыми железными полосами, которые когда-то претендовали своими завитушками на придание стиля и красоты дубовым доскам. Но это было так давно… Сейчас же они смотрелись как поддерживающие элементы для того, чтобы подгнившие доски не рассыпались прахом.

Шмур постучал в дверь ногой, на громкий стук тут же раздалась не менее грубая брань. Я даже заслушалась, когда мужской голос перечислил, что он думает о родне Шмура, о нем самом и о том, как Шмур появился на свет.

Наконец брань стихла и дверь открылась. На порог высунулось одутловатое лицо в обрамлении седых кудряшек. Впереди несся такой ядреный запах перегара, что у нас с Агапой невольно заслезились глаза.

— Чего надо? Мало прошлый раз показалось? Могу сейчас ещё добавить, — пробурчало лицо.

— Не, меня не за что бить. Лучше порадуйся, я академичек нашел! — радостно завопил Шмур и ловким движением вырвал у нас платки.