Тень, ключ и мятное печенье

Алексей Котейко (2025)

Девушку из высшего общества находят мёртвой в портовых трущобах. Состоятельная дама уверена, что привидения пытаются выжить её с мужем из недавно купленного дома. Жертва несчастного случая оставляет странное наследство, не успев назвать имя того, кому оно завещано. В агентстве «Зелёная лампа» считают, что клиент — это всегда клиент, каким бы странным, фантастическим или безумным ни был конкретный случай. Здесь берутся за самые разные дела — иногда даже за такие, от которых отмахнулись пастыри душ и блюстители закона. У Лайоша Шандора и его компаньонов свои методы работы; возможно, порой необычные, но в большинстве случаев действенные. Впрочем, бывают и исключения.

Глава 6. Вопрос принципа

— Может быть, это всё-таки плод воображения мадам Ульм? — Виола покосилась на шагавшего рядом с ней сыщика. Шандор шёл, засунув руки в карманы и погрузившись в свои мысли, похожий на мрачную нахохлившуюся птицу. Он не сразу расслышал вопрос секретарши, так что девушке пришлось повторить своё предположение.

— Нет, — покачал головой Лайош. — Во-первых, вы ведь сами вчера вечером видели тень.

— Я не совсем уверена, что именно я видела. И видела ли вообще.

— Видели, — заверил её сыщик. — А, во-вторых, я теперь точно знаю, что с этим домом всё далеко не так просто, как кажется.

— Почему?

— Обычно камни стен не пахнут кровью.

Девушка запнулась, словно каблучок её сапога попал между булыжниками мостовой. Шандор машинально протянул руку и подхватил Виолу под локоть, помогая удержать равновесие.

— Кровью? — нерешительно поинтересовалась она. — То есть… буквально?

— Не совсем. Речь не о том, что кто-то вымазал в крови стены. Это скорее ощущение.

— Что-то вроде того, что вы проделали в день нашего знакомства? Когда сказали, что я всё ещё пахну морем?

Сыщик рассеянно кивнул. Он смотрел куда-то вдоль улицы и хмурил брови, явно пытаясь ухватить некую ускользающую мысль. Однако мысль всё-таки сбежала, и Лайош, вздохнув, взглянул прямо на Виолу:

— Да, вроде того.

— Откуда вы узнали, что я с побережья?

— Но я же вам сказал — вы пахли морем. Даже сейчас ещё пахнете, хотя уже едва уловимо.

— Вы настолько чувствительны к запахам? — в голосе мадемуазель Энне слышалось любопытство. Она прекрасно выспалась минувшей ночью, поскольку ни голоса, ни тени, ни звуки больше не потревожили хозяйскую спальню Роуз-Холла. Сыщик, напротив, всю ночь разгуливал по дому, и не сомкнул глаз.

— Это не обоняние в прямом смысле, — пояснил Шандор. — А что-то вроде эха прошлого. Образы, иногда чёткие, иногда смутные. Не только запахи, но и вкус, звуки, изредка осязание.

— Как вы это делаете?

— Понятия не имею, — пожал плечами Лайош. Поймав обиженный взгляд Виолы, сыщик устало улыбнулся. — Честное слово, понятия не имею. У меня это было всегда, сколько себя помню. С возрастом я научился сосредотачиваться, отсеивать постороннее — то, что окружает сейчас. Может быть, это способность управлять какой-то особой энергией, которую мы ещё не открыли и не изучили. Может быть, просто каприз природы, которая время от времени создаёт что-нибудь необычное. Может быть, это и вовсе неизвестная болезнь, или дефект у меня в мозгу.

Девушка с тревогой посмотрела на Шандора, и тот успокаивающе коснулся её руки.

— Я пошутил. Это не болезнь, и этому невозможно научить. Оно просто есть, и пока мне не встречались люди, которые могли бы проделывать то же самое. Думаю, всё-таки можно с большей или меньшей уверенностью списать всё на причудливую игру природы.

— Так вот откуда у вас репутация, о которой говорила мадам Ульм, — задумчиво заметила Виола. Лайош снова легонько улыбнулся и рассеянно потёр указательным пальцем переносицу.

— Верно. Правда, я не посвящаю клиентов в такие подробности. Они ждут от меня результатов, а как эти результаты будут получены, не должно их волновать. Кроме того, ни один суд не примет во внимание какие-то там ощущения. Так что после моих «осмотров» работа, по сути, только начинается. Нужно превратить ощущения в факты и доказательства, найти причины, приведшие к конкретным последствиям.

— Такое чувство, что для вас прошлое более живое и реальное, чем настоящее.

— Наверное, в каком-то смысле так оно и есть. Прошлое прорастает в настоящем, создаёт его. Прошлое — то, что уже случилось, и чего изменить нельзя, но с его последствиями мы сталкиваемся прямо сейчас, и прямо сейчас у нас есть шанс на перемены.

— Вы в самом деле думаете, что у нас есть этот шанс? — тихо спросила девушка, явно думая о чём-то своём.

— Уверен. Мы не всегда умеем разглядеть его, не всякому удается воспользоваться своим шансом. Но он есть.

Они в молчании пошли дальше, и только когда свернули на бульвар Северной Башни, мадемуазель Энне спросила:

— А когда вы почувствовали, что Роуз-Холл пахнет кровью?

— Когда осматривал дом вместе с Робертом.

— Почему же ничего не сказали мне?

— Чтобы вас всю ночь мучили понапрасну кошмары?

— Только потому, что я…

— Нет, не потому, что вы женщина. Я вовсе не считаю прекрасный пол слабее или трусливее. Но вас подвело бы ваше воображение.

— Моё воображение? — она остановилась, растерянно глядя на собеседника. Сыщик тоже остановился, спокойно встретившись взглядами с девушкой.

— Ваше воображение, — повторил он.

— Вы его тоже «унюхали»?

— Отчасти. Как, по-вашему, пахнет воображение?

Девушка чуть приоткрыла рот, но не нашлась, что сказать.

— Я ведь говорил, что вы нам подходите. Только не нужно думать, будто я способен «прочесть» вас или любого другого, словно открытую книгу. Это не так. Но я вполне способен составить себе представление о человеке, и, разумеется, составил представление о вас. Мне по душе то, что я «унюхал», — последнее слово Шандор выделил голосом, и Виола почувствовала, как вспыхнули от смущения её щеки. — Впрочем, бывает, что я ошибаюсь. Но редко.

Мадемуазель Энне поёжилась — утро после ночного дождя было сырым и промозглым, и по небу всё ещё низко плыли плотные серые тучи.

— Вы сказали «о человеке». А о дракониде? Или муримуре?

Шандор коротко фыркнул и снова потёр указательным пальцем переносицу.

— Знаете, ваше любопытство — как раз из тех качеств, что мне по душе. Да, и о них тоже.

* * *

— Тебе стоило бы поспать, — заметил Абекуа, когда Шандор, закончив рассказывать о своём исследовании поместья Роуз-Холл, откинулся в кресле и устало прикрыл глаза.

— Наверное. Чуть позже. Равири, можно тебя попросить?

Драконид состроил недовольную гримасу и демонстративно скрестил руки на груди.

— Нельзя.

— Не жадничай.

— Я не жадничаю, я всего лишь забочусь о твоём здоровье. Раз ты сам не в состоянии. С этой штукой шутить не стоит.

— С какой? — поинтересовалась Виола, занимавшаяся разбором документов в папках под литерой «К».

— На моей родине это растение называют ашша. Порошок из его корня используется как стимулятор, — пояснил Равири, продолжая недовольно поглядывать на сыщика. — При частом употреблении вызывает привыкание. В больших количествах может привести к судорогам или сердечному приступу. Не дам, — закончил он, снова глядя на Шандора. Тот махнул рукой.

— Ладно, ладно. Ты прав. Мадемуазель Энне, могу я попросить вас приготовить кофе? Только покрепче.

— Конечно.

— Итак, — Лайош вытянул руки на столе перед собой и сцепил пальцы в замок. — Равири, ты займёшься архивами. Доктор Меершталь наверняка в них есть — об аварии первого фуникулёра писали все газеты. Если вдруг попадётся информация по истории Роуз-Холла, тоже будет не лишней. Девять из десяти, что мы имеем дело с последствиями жизни там доктора, но и этот единственный маленький шанс тоже исключать нельзя. Хотя, — Лайош нервно сжал пальцы, — с трудом могу представить, каким должно быть событие, чтобы запах крови после него сохранился сто лет или дольше. Так что скорее всего это именно Меершталь.

— Затворник-убийца? — задумчиво поинтересовался Вути.

— Не знаю. Не обязательно убийца, в конце концов, это могла быть кровь животных.

— Ты сам в такое предположение не веришь, — оскалился муримур.

— Не хочу гадать, — отмахнулся Шандор. — Пока Равири будет работать с архивами, ты можешь найти для нас механика?

— Решил исследовать автоматонов?

— Верно. Нам нужен мастер. Это настоящие шедевры, вряд ли клиентка скажет спасибо, если повредим статуи. И притом молчаливый мастер — мы сами толком не знаем, что ищем и что можем найти.

— Под второе условие могу подыскать только кого-то из своих, — категорически заявил Абекуа.

— Хорошо, — согласился Лайош. — А я пока займусь делом Эвелины Санду.

— И с чего вы думаете начать? — поинтересовалась Виола, ставя на стол перед сыщиком кружку с горячим кофе.

— Пройду по тому пути, каким она шла в день гибели. До момента их встречи с Абрахамом Тропсом. И попробую узнать у Ла-Киша, как продвигается расследование у Канцелярии.

— Вряд ли он будет делиться с тобой такой информацией, — с сомнением заметил Равири.

— Вряд ли, — устало кивнул Шандор. — Но если я найду что-нибудь, что можно будет предложить взамен…

В дверь конторы постучали. Драконид крикнул: «Входите!» — и на пороге появился мальчишка. Это был обычный уличный оборвыш, на вид не старше десяти лет. Босоногий, в подвёрнутых холщовых штанах и растянутом мужском свитере, также подвёрнутом, и подвязанном куском бечёвки. На голове у мальчишки была выцветшая и рваная, с треснувшим козырьком, кепи морского пехотинца. Бледно-голубые глаза на чумазой физиономии с интересом обежали всех присутствующих, и не без некоторого нахальства остановились на сыщике.

— Вы будете господин Шандор?

— Я.

— У меня для вас послание.

— Давай.

Мальчишка подошёл к столу и положил перед Лайошем листок с отпечатанным на машинке текстом.

«Милостивый государь!

Из газет мне стало известно, что у Вас оказались вещи Джима Хорна. Мы с Джимом были давними приятелями, и мне бы хотелось сохранить память о нём. Если при старине Хорне были какие-то деньги — можете оставить их себе в качестве компенсации за беспокойство, и как подтверждение моих честных намерений. Простите за такой способ связи, но и у меня, и у Джима были в прошлом кое-какие проблемы с законом, поэтому я посчитал лучшим не являться лично, чтобы не компрометировать Ваше агентство таким визитом. Вещи можете передать с мальчиком.

С уважением».

— Интересно, — Шандор осмотрел листок со всех сторон, но подписи не было. Потом посмотрел на мальчика. — Кто дал тебе письмо?

— Мужик какой-то, — пожал плечами оборвыш.

— А где?

— Возле «Петуха и колокола».

— Это паб, всего четыре квартала отсюда, — пояснил Равири Виоле.

— А куда он потом пошёл?

— Да никуда, — мальчишка поддёрнул край выбившегося из-под бечёвки свитера. — В паб зашёл.

— Сможешь его описать?

— Ну… Здоровый такой. Красномордый, с бакенбардами. Брови сросшиеся.

— Ещё что-то?

— А что мне за это будет? — поинтересовался мальчишка, со скучающим видом рассматривая потолок.

— Лови, — муримур кинул ему монету.

— Другое дело. У него на пальцах — карты.

— Карты?

— Ага. Масти.

Трое мужчин настороженно переглянулись Мадемуазель Энне спросила:

— Что это за карты на пальцах?

— Тюремные татуировки, — задумчиво произнёс Шандор. — Впрочем, письмо как раз этого не скрывает. Значит, так, — сыщик достал из кармана и продемонстрировал мальчику ещё одну монету. — Скажи этому господину, что вещи покойного Хорна мы можем отдать только тому, кто точно опишет, какие это вещи. Если не хочет приходить — пусть позвонит. Или снова пришлёт тебя, с описанием.

Оборвыш ухмыльнулся, схватил монету и в миг исчез за дверью.

— Абекуа, а у этого Хорна были татуировки на пальцах? — поинтересовался Равири.

— Нет, — уверенно заявил муримур.

— Ты мог и не заметить…

— Я видел его руки, когда он отдал мне бумажник. Руки как руки, безо всяких там мастей.

— Ну, это ещё ни о чём не говорит, — отозвался из-за своего стола прихлёбывавший кофе Лайош. — Может быть, Хорну не сделали наколок, а его приятель, возможно, рецидивист со стажем. Всякое бывает. Вот только зачем было печатать письмо на машинке?

— Чтобы нельзя было узнать отправителя по почерку? — предположил Равири.

— Но если отправитель не хотел, чтобы я узнал его почерк — стало быть, я знаю этого отправителя.

Некоторое время в конторе молчали, размышляя над словами Шандора. Звонок телефона, внезапно прозвучавший в этой тишине, показался чересчур резким и громким. Виола потянулась было к аппарату, но Лайош покачал головой и ответил сам.

— Господин Шандор?

— Слушаю.

— Мальчик передал мне ваш ответ. Я не знаю, какие вещи были у Джима в момент гибели, но я хотел бы забрать их все.

— Я могу отдать вещи либо тому, кто подтвердит своё родство с покойным, либо тому, кто точно опишет эти вещи. Вы должны понимать, что такую претензию необходимо чем-то подтвердить.

— Я могу подтвердить её финансово. Сто крон будет достаточно?

— Нет.

— Понимаю. Пятьсот?

— Не уверен, что понимаете.

— Тысяча?

— Милостивый государь, я ведь вполне доходчиво объяснил, как обстоит дело. Это вовсе не вопрос денег.

— Вопрос принципа. Что ж, это ваш выбор.

Шандор ещё секунду-две вертел в руках замолчавшую трубку, потом аккуратно положил её на рычажки телефона.

— Всё интереснее и интереснее. За вещи покойного Хорна только что предложили тысячу крон.

Абекуа хмыкнул. Равири нахмурился. Виола, снова занявшаяся папками с документами, удивлённо посмотрела на Лайоша:

— Тысячу крон за старый бумажник?

— В том-то и дело, что звонивший предложил тысячу крон, не зная, что именно попало к нам в руки.

— Не нравится мне это, — заявил драконид.

— Мне тоже, — присоединился Вути.

Шандор молча встал, подошёл к их сейфу и открыл его. Покопавшись внутри, сыщик извлёк продолговатую шкатулку из потемневшего дерева, поставил её на свой стол и откинул крышку. Внутри на зелёном потёртом бархате лежали два массивных девятизарядных револьвера с гранёными стволами. Сыщик ещё раз заглянул в сейф, и достал шкатулку поменьше, с патронами.

— Абекуа, механик пока что отменяется. Я сейчас съезжу к Харрису, куплю что-нибудь для мадемуазель Энне.

— Что происходит? — Виола не понимающе смотрела, как муримур с мрачным видом взял один из револьверов и принялся заряжать его.

— Если человек с тюремными татуировками предлагает тысячу крон за нечто, чего он даже в глаза не видел — у этого человека должен быть очень веский повод назначать такую высокую цену. Значит, обладание этим предметом для него куда важнее денег. Значит, он не остановится ни перед чем, чтобы заполучить желаемое, — спокойно пояснил Равири. Драконид извлёк откуда-то из под крышки своего стола и положил перед собой двуствольный обрез охотничьего ружья.

— Мадемуазель, вы умеете стрелять? — поинтересовался Шандор.

— Стрелять?!

— Стрелять.

— Я не буду стрелять в человека! — Виола, побледнев, отступила на шаг.

— А я вас об этом и не прошу. Но хотя бы в воздух, для острастки, вы сможете выстрелить? Многим такого намёка будет вполне достаточно, к тому же на выстрел обязательно сбегутся констебли.

— Я никогда не держала в руках оружия, — призналась мадемуазель Энне. Лайош вздохнул, прилаживая на пояс найденную в одном из ящиков стола кобуру.

— Не страшно. Вути вас научит. Я куплю для вас что-нибудь из дамских моделей, маленькое и не слишком тяжёлое, чтобы помещалось в сумочку.

В дверь забарабанили. Равири и Абекуа среагировали моментально, взяв на прицел вход, но Шандор предупреждающе поднял руку. В дверь забарабанили снова, и знакомый голос громко позвал:

— Лайош! Какого лешего?! Вы тут? Лайош!

Обрез драконида и револьвер муримура тут же исчезли, словно их не было. Сыщик подошёл к двери и открыл: на пороге стоял сюретер Ла-Киш в сопровождении пары констеблей.

— Добрый день, господин сюретер.

— Какое там, — Ла-Киш, не дожидаясь приглашения, вошёл. Констебли втиснулись следом. Один из них настороженно посмотрел сперва на драконида, с карандашом в руке склонившегося над каким-то листком с заметками, затем на муримура, наполовину скрытого развёрнутой газетой.

— Что-то случилось?

— Случилось, — сюретер остановился в центре помещения, медленно обвёл взглядом весь состав «Зелёной лампы». — Приветствую. Господин Те Каеа. Господин Вути. Мадемуазель?

— Мадемуазель Виола Энне, — представил девушку Лайош. — Наша новая секретарша.

— Очень приятно. Господин Шандор, мне нужно, чтобы вы поехали со мной.

— Когда?

— Сейчас, — Ла-Киш с такой силой стиснул свою трость, что побелели костяшки пальцев. Шандор с интересом смотрел на это: господин сюретер явно был в бешенстве, что с ним случалось крайне редко.

— Куда мы едем?

— В особняк советника Эшту-Кальво.

Видя, как на глазах мрачнеет лицо сыщика, сюретер с недовольной гримасой кивнул:

— У нас ещё один труп.