Лерой. Обещаю забыть

Алиса Гордеева, 2022

Его любовь зрела в сердце годами.Её – и того дольше.Безжалостная, безответная, выворачивающая наизнанку – она сумела разрушить обоих, чтобы однажды соединить навсегда.Арина. Я слишком поздно появилась в жизни Лероя. Мелкая девчонка с ветром в голове и постоянными капризами. Он смотрит на меня с умилением, оправдывая шалости юным возрастом. А я просто люблю, как никто никогда не любил.Лерой. Моё сердце давно онемело от боли, а вера в людей превратилась в пыль. В этом городе сером каждая мелочь напоминает о Горской и её нелюбви. Единственный выход – продать свой охранный бизнес и уехать. Но я по глупости соглашаюсь помочь Петру Кшинскому и беру на себя защиту его дочери Арины. Если бы я только знал, чем обернётся для меня это последнее задание!

Глава 5. Не супермен.

Лерой.

Встреча с Горским летит к чертям. Прыгаю за руль своего авто, наплевав на то, что одет не по дресс-коду. Ну и ладно, сейчас это волнует меньше всего.

Педаль газа в пол — скорость на пределе. До города минут двадцать, но, кажется, они тянутся целую вечность. А на счету каждая секунда…

Стоит только представить, что девчонка там совершенно одна, что любой может обидеть, как крыша начинает ехать с новой силой. Сжимаю крепче руль, представляя, как буду ломать грязные руки придурков, посмевших её обидеть.

Куда только смотрел этот её «папочка», отпуская девушку — совсем ещё юную и невинную — в подобного рода заведение?! Ладно, она… Наивная, глупая, желающая доказать всем и каждому, что стала большой и самостоятельной. Но он-то о чём думал, идиот!

Если бы не этот звонок, я и сам ничего не узнал. Сидел бы с Колей и в ус не дул. Бог с ним! Главное, что теперь я в курсе! Сейчас дело за малым: войти внутрь, найти её там и проследить, чтобы вернулась домой целой и невредимой.

Возле нужного здания торможу шумно и резко. Народ оборачивается, но, заметив мою тачку, особо не возмущается. Напротив, в глазах мужиков читаю уважение и спортивный интерес, ну а про женщин, думаю, можно и опустить: что с машиной, что без неё их голодные взгляды — мои верные спутники.

Вылетаю из салона и несусь к зеркальному входу, даже не допуская мысли, что меня не пропустят. В подобных заведениях моё лицо знает каждый охранник. Ещё бы, сегодня мечта любого из них — работать на меня! Без ложной скромности, «Гепард» — лучшее охранное агентство города. Да и десять лет службы на Горского делают мою физиономию не только узнаваемой, но ещё и вселяющей ужас. Желание связываться с Колей, как ни странно, редко у кого возникает.

Пользуюсь своим положением и залетаю внутрь, лишь едва кивнув пацанам на входе. Ребята понятливые, и это радует.

Вокруг полумрак, музыка, пьяные гости. Вот, спрашивается, какого чёрта девчонке не сиделось дома?! Проталкиваюсь сквозь толпу, беспрерывно выискивая её глазами, и каменею на месте, стоит только её заметить.

Красивая… Нет, это слово слишком обычное для неё. Она подобна ангелу: хрупкая, невесомая, волшебная. Среди всего этого мракобесия кажется, что она светится изнутри. Совершенно другая, не похожая ни на кого. Глаза огромные и испуганные, выдающие её с головой: подобные мероприятия не для неё.

Наблюдаю за ней издалека, как и всё последнее время, хотя она и не замечает, что я рядом.

Вижу, что волнуется. Закусывает губу и смотрит по сторонам, словно ищет кого-то глазами, но не находит. Рядом с ней разодетые девицы: короткие платья, вызывающий макияж и поволока во взгляде. Никак не могу понять, что привлекательного она нашла в их компании. Ну, да ладно… Главное — успел. Теперь она в безопасности.

На минуту отвлекаюсь на бармена — прошу воды — и вновь возвращаю взгляд к ней. Сложно объяснить, но чувствую, что сегодняшний вечер изменит всё.

Глоток… Второй… Становится немного спокойнее, даже несмотря на взбудораженную обстановку вокруг. Ловлю себя на мысли, что хочу подойти к ней, забрать отсюда прямо сейчас, увезти к отцу, а ещё лучше — к себе. Нам надо поговорить. Уже неделю собираюсь с мыслями.

Смешно! Если бы мне кто-то сказал раньше, что я буду зависим от девчонки, ни за что бы не поверил. Но иногда жизнь не спрашивает, каким боком ей повернуться.

Слежу за каждым её движением, ловлю каждый вдох и не нахожу себе места. Залпом допиваю воду и делаю шаг навстречу, словно чувствую, что если не заберу её сейчас, потеряю навсегда. Останавливает звонок мобильного. Номер неизвестен, вокруг шум. Сегодня в «Розмарине» особенно людно: столичный ди-джей собрал всю золотую молодёжь в одном месте. И всё же отвечаю:

— Амиров, — ору в трубку, не желая выходить из клуба, чтобы не упустить из вида Ксюшу. Тем более, сейчас, когда Потапов пытается вытащить её на танцпол.

— Помогите мне, Валерий Таирович, умоляю! — едва прорывается сквозь шум девичий тонкий голосок.

— Ты кто такая? — Вместо того чтобы сбросить вызов, явно с чьим-то нелепым приколом, я ведусь и начинаю диалог.

— Арина, — всхлипывает та. — Помогите!

— Какая ещё Арина? — шиплю в трубку, а сам наблюдаю, как Потапов всё же уводит мою девочку танцевать. Подхожу ближе к центру зала и завожусь по полной, глядя, как этот придурок начинает прижиматься к телу Ксюши. Вот же урод!

— Валерий Таирович! — вновь пищит в трубку девчонка хуже надоедливой мухи. — Я вам под машину кинулась, помните? Неделю назад примерно.

Помню. Но, чёрт, как же она не вовремя! И голос такой расстроенный, будто, и правда, случилось что. И какой леший дёрнул меня сунуть этой выскочке визитку?! Теперь не отстанет!

— От меня что надо? — отвечаю резковато, но на то есть весомый аргумент: моя девочка нежно изгибается под ритмы московского ди-джея не со мной!

— Я в «Берлинго», меня хотят продать, — почти ревёт в трубку мелкая пигалица. — Как вещь, понимаете?

Прикрываю глаза. Аукцион, лет пять назад организованный Горским для отмывания денег. И хотя сейчас Коля вроде как не у дел (продал кому-то свою идею), этот проклятый «Берлинго» продолжает ломать девичьи судьбы.

— Какого чёрта ты вообще там делаешь?! — ору в трубку, приправляя свой гнев парой крепких словечек. Как же не вовремя свалилась на меня эта малолетка! Так, стоп! — Сколько тебе лет?

— Пятнадцать, — шепчет та, а я понимаю, что послать её лесом просто не имею права. На том конце — ребёнок, мелкий, несмышлёный, наверняка по совершенной глупости ступивший на территорию взрослых игр!

— Номер твоего лота какой? — уточняю у мелкой, пытаясь вспомнить кого-нибудь из ребят из службы безопасности «Берлинго».

— Четырнадцать, а у Полинки второй. Её продали уже, — рыдает она. — Это сумасшествие какое-то!

— Фамилия твоя и Полинки! — стараюсь перекричать музыку, совершенно забывая о Ксюше.

— Ладыгина и Солнцева. Вы поможете? Не бросайте меня, прошу! Мне больше некому позвонить!

— Помогу! — отрезаю грубо и скидываю вызов. Понимаю, что надо ехать! Спасать эту идиотку, пока не поздно.

Но напоследок бросаю взгляд на танцпол: под ритмичные биты модного ди-джея моя Ксюша всё так же соблазнительно изгибается, сводя с ума всех парней в округе. Вон, один стоит прямо вплотную и не сводит с моей девочки глаз. Зараза! Набираю номер Славика, чтоб сменил меня и присмотрел за дочерью Горского, а сам внимательно вглядываюсь в парня, стоя́щего напротив Ксюши. Его смазливое лицо мне кажется смутно знакомым. Секунда, вторая и я, наконец, его узнаю́. Это Тимур, сын Фёдора Черниговского и внук Юрия Ермолаева! Какого чёрта он трётся возле Ксюши?! Напрочь забываю о девчонке в «Берлинго» и сквозь толпу прорываюсь ближе. Допустить этого урода до дочери Горского не имею права, и это уже не шутки! Но, слава богу, Ксюше и само́й хватает ума уйти: за ручку с подругой проходит мимо меня, слегка задев плечом, но даже не взглянув…

— Слав, — говорю подошедшему охраннику. Сегодня его смена следить за дочерью Горского. — Вон того парня в чёрной футболке и тату во всю руку видишь?

Славик уверенно кивает, а я продолжаю:

— Ему даже близко подходить к девчонке запрещено! Поверь, Горский узнает — шкуру с обоих снимет! Уяснил?

И снова кивок. С неспокойным сердцем вылетаю из «Розмарина», готовый своими руками задушить эту заразу Ладыгину, которая уже второй раз за неделю путает все мои планы.

Ночной город тает за окнами автомобиля. В салоне тихо. Лишь редкие всхлипывания мелкой пигалицы, забившейся в дальний угол на заднем сиденье, бьют по напряжённым нервам. Глупая девчонка до конца никак не может понять, что было бы с ней, опоздай я минут на десять. Сидит, дуется, словно я её личный телохранитель, а не дядька с улицы, случайно сумевший вытащить из передряги! Бросаю мимолётный взгляд в зеркало заднего вида, но ни черта не могу разглядеть.

— Успокоилась? — Мой неожиданно громкий голос разрывает тишину. — Адрес говори, куда везти!

Молчит. Всхлипывает и молчит. Мелкая не понимает, что я не супермен из мультиков!

— Ребята обещали за ней присмотреть, не переживай! Как Ермолаев её отпустит…

— Не переживать? Какой-то старый хрыч издевается там над Полинкой, а мне не переживать? — орёт на меня из глубины салона что есть силы, шмыгая носом. — Нельзя было так уезжать! Нельзя! Она же там совсем одна осталась!

— Давай верну тебя обратно! Хочешь? — не могу сдержаться, хотя понимаю, что должен. Я старше. Опытнее. Умнее. Но как же она меня бесит! Мелкая неблагодарная дрянь!

— Нет, — бормочет, глотая слёзы. — Но разве нельзя вызвать полицию? Её же там…

— Дуры вы, девки! — перебиваю Арину на полуслове. — Вас что, кто-то заставлял туда идти? Или не давал договор прочитать как следует, а? Или, может, под дулом пистолета заставлял врать о возрасте?

Бью кулаком по оплётке руля, поражаясь недальновидности и идиотизму современных подростков, но девчонка не унимается.

— Неужели ничего нельзя сделать?

— Можно! Головой начать думать! Но у тебя, как я уже убедился, с этим огромные проблемы! Повторяю: твоя подруга подписала согласие на участие в аукционе. Не глядя, по глупости, но подписала, как, впрочем, и ты! Но если тебя, малолетнюю идиотку, мне отдали, чтобы избежать проблем, то подруга твоя совершеннолетняя, а Ермолаев… — Я замолкаю. Ермолаев — мразь, с которой у меня давние счёты! Но трогать старика не имею права: у него чёртова неприкосновенность от самого́ Горского. Вот только посвящать малолетку во все наши дела глупо, а потому вру: — Ермолаев — серьёзный дядька! С такими не шутят! Я не могу с ноги войти в его номер и вытащить из его постели совершеннолетнюю девицу, по доброй воле и за большие деньги улёгшуюся туда! Понимаешь?

— Нет! Не понимаю! — почти визжит Арина. — Не хочу понимать! Только знаю, что не могу вот так сидеть здесь с вами, когда она там умирает!

Резко жму на тормоз. Нас обоих откидывает вперёд, и лишь ремни безопасности уберегают от удара. Выхожу на свежий воздух, громко хлопая дверцей.

Мне нужно успокоиться и как-то достучаться до девчонки, что я не всесильный, что не имею права подходить к Ермолаеву, что этот старикан при желании нас всех сотрёт в порошок. Прикрываю глаза и поднимаю голову к звёздному небу: за что на мои плечи свалилась эта капризная Ладыгина?!

— Мне некуда ехать, — слышу тонкий голос девчонки совсем рядом. — Я когда узнала, что это за место, позвонила отцу. Он не помог! Отвернулся, как и всегда! И мачеха не помогла, хотя это её сынок устроил нам ловушку. По его вине Поля сейчас страдает.

— Я, правда, не могу помочь, — бросаю мимолётный взгляд на Арину, отвечая ей.

— Верю, — щебечет та и встаёт рядом, задирая голову, как буквально минуту назад делал я. — Мы с мамой раньше каждый год в конце августа выезжали за город. Ставили палатку у реки всего на одну ночь. А когда небо становилось чёрным, как сейчас, мы смотрели на звёзды, мечтая отыскать падающую. Говорят, в это время они падают чаще всего. Но я так и ни разу не видела этого чуда.

— Увидишь, какие твои годы. — Смотрю на перепачканное тушью заплаканное лицо Арины и вспоминаю себя в её возрасте.

Мой мир тоже перевернулся в пятнадцать, когда батя пристрастился к покеру. Постоянные ссоры родителей, вечные пьянки отца, безденежье и мрачного вида люди, требующие немыслимые суммы, по крупицам разрушали нашу семью. Помню, как вечерами сбега́л из дома, иногда прихватив с собой младшую сестру Ритку, и прятался в школьном планетарии: смотрел на звёзды и мечтал перевернуть целый мир. Только вот мир оказался сильнее, и на меня ему было наплевать. Болезнь матери и постоянный голод заставили бросить школу и попрощаться с мечтами. Хватался за любую работу, чтобы Ритка могла учиться, чтобы в школе не падала в голодные обмороки, а матери хватало хотя бы на самые простые лекарства. Я наивно верил, что прорвусь, что ещё немного, и отец очнётся! Но становилось только хуже… Когда в нашу пустую обнищалую квартиру ворвались бугаи Ермолаева, чтобы в уплату отцовского долга забрать Ритку, я озверел… Именно тогда я и пришёл к Коле Горскому. Ныне криминальный авторитет, на тот момент он только начинал сколачивать вокруг себя банду, а я стал его правой рукой и верным псом. В своей жизни я совершал много плохого, и как бы сейчас ни пытался искупить свои грехи, понимаю, что вряд ли когда-нибудь отмоюсь. Но тогда иного выбора у меня не было.

— Я вас задерживаю, верно? — обрывает мои воспоминания Арина.

Невольно смотрю на неё: мелкая, едва достаёт до моей груди, худая и нескладная. Поражаюсь, как Анжелика, заправляющая девочками на аукционе уже лет пять точно, могла вообще допустить эту пигалицу до участия.

Арина поднимает на меня взгляд, полный боли и отчаяния. Она переживает, а я её прекрасно понимаю, вот только не в силах помочь. В эту минуту она так сильно напоминает мне самого себя в её годы.

— Уже нет, — отвечаю на выдохе, впервые за вечер вспоминая о Ксюше.

— Вас, наверно, ждут? Вы поезжайте, а я дальше как-нибудь сама.

— Сама? — переспрашиваю, слегка улыбаясь. — Да тебя оставлять одну на улице в таком виде в этот час намного опаснее, чем выставлять на аукцион. Неужели не понимаешь?

Девчонка кутается в джинсовку и смотрит прямо в глаза.

— Спасибо, — бормочет одними губами, а я замечаю, что она вся дрожит. От холода или от пережитого стресса — не важно! Но чашка горячего чая ей не повредит точно.

— Если не хочешь к отцу, то поехали ко мне. Согреешься и приведёшь себя в порядок, а как пацаны отзвонятся, заберём твою Полину, и по домам. Согласна?

— Ага. — Девчонка вновь начинает реветь, видимо, вспомнив о подруге. — А ваша жена не будет против?

— Жена? — улыбаюсь уголком губ. — Ещё один вечер мне сорвёшь, и придётся тебя, мелкая, в жены брать!

Я шучу. Мне просто хочется, чтобы она перестала думать о своей Полине. Но девчонка явно не в ладах с чувством юмора: выпучила свои глаза изумрудного цвета и смотрит на меня, раскрыв рот.

— Я пошутил, Арин. — Треплю её по голове и подталкиваю к машине. — Зачем мне такая жена, как ты, — глупая, маленькая и сумасбродная? Да я другую люблю.

Открываю заднюю дверцу, а та словно застыла: смотрит, не отрываясь, а у само́й щеки от смущения горят. Забавная она всё же, когда не дурит!

— Какая она? — спустя минуты три спрашивает пигалица, пристёгивая ремень безопасности. Арина случайно ловит мой взгляд в зеркале заднего вида и робко отводит глаза в сторону. Девчонка!

— «Она» — это кто? — делаю вид, что не понимаю. Замечаю, что пока она смущается и краснеет, забывает плакать. Лучше так, чем снова истерика.

— Девушка ваша, — бубнит под нос Арина, даже не представляя, что о Ксюше я готов говорить часами.

Дочь Горского вернулась в Россию всего три месяца назад и в первую же нашу встречу забрала моё сердце. Вот только я вынужден быть её тенью, оберегая и охраняя от врагов отца. И всё, чем мне пока остаётся довольствоваться, это лишь взгляды на неё украдкой.

— Ксюша самая лучшая, — отвечаю Арине. — Безумно красивая, отзывчивая, добрая, нежная. В общем, она именно та, ради которой я готов на всё. И если когда-нибудь Ксюша станет моей женой, я буду самым счастливым мужчиной на свете!

— Повезло ей! — улыбается девчонка, но голос будто вновь на грани срыва. — Я передумала, отвезите меня домой.

Но не успеваю завести мотор, как мой мобильный оживает, весёлым перезвоном предупреждая о входящем вызове. Смотрю на экран: охранник из «Берлинго», тот самый, что помог вывести Арину и обещал отзвониться по поводу её подруги.

— Да, Борь, — отвечаю без раздумий. — Есть новости?

— Есть, — неуверенно говорит тот. — Там, короче, Ермолаев чуток перестарался. Девчонку ту в больницу увезли. Адрес сейчас скину.