От укусов ос

Анастасия Горкина

Америка, 2022 год. Виктория Муэро страдает от разбитого сердца и безответной любви. В один вечер с ней знакомится некая мадам Лима – хозяйка клуба кошатниц. Это место, где девушка сможет обрести себя и найти верных подруг. Однако, все не так просто. Клуб хранит пугающие тайны. Приходит время, и перед кошатницей Викторией встает выбор: спасти свою жизнь или уберечь сестер от смерти?

Глава V. Отношения налаживаются

Жужжащий раздражитель доведет меня когда-нибудь до точки кипения. Я со злостью смотрю в окно, красочно представляя себе, как замахиваюсь стулом и попадаю точно в цель: окно разбивается, гнездо падает, а осы, яростные мстители, жалят меня, пока я не отправлюсь на тот свет от боли. Все, занавес. Оптимистичнее это утро уже не станет.

На кухне пусто. Все так прибрано, аккуратненько по полочкам, злит до скрежета зубов. Марли считает, что, когда готовишь еду, рабочее место должно содержаться в чистоте, но сейчас здесь слишком уж стерильно. Достаю кружку, случайно задеваю рядом стоящую, и та падает, разбиваясь о пол. Я не убираю осколки. Наливаю чай, разливая кипяток, разбрасывая чайные пакетики, и мне совсем не стыдно. Я ж предательница, чего от меня ждать? Беру корзинку с кексиками, усаживаюсь за стол и замечаю кипу бумаг. Жирными пальцами перебираю листы, оказавшиеся счетами, пытаюсь высчитать свою долю, и тут на кухню скромненько заходит Хелен.

— Доброе утро, — тихо говорит она, пряча глаза. М, неловко, да? Хелен боязливо оглядывается. — Счета смотришь?

— Допустим.

— Я забыла тебе сказать, — почему меня это не удивляет? — За воду у нас платит Тара. Полностью. Так что можешь даже не смотреть эту квитанцию.

— Помнишь, когда я говорила об устройстве комнат, я сказала о забавной истории, связанной с ванной? — Дина утвердительно кивает. — Тара была ярой активисткой, состояла в обществе экологов и считала использование пресной воды для мытья посуды, одежды, тела и других целей возмутительным. Как только она собиралась спать, краны раковины и ванны открывались на полную, вода била ключом до самого обеда, потому что Тара любила долго поваляться. Это было что-то вроде протеста, только всем, не уважающим экологию, было наплевать на поступок сестры. Мадам Лима как раз входила в их число и решила бороться с девушкой красиво и изящно: теперь счет за всю воду в доме оплачивала Тара. Первое время она капризничала и сжигала приходящие бумаги, но, когда хозяйка пригрозила исключением из клуба, стала платить, возмущаясь от вселенской несправедливости.

— Необычный способ бороться за природу, — Дина улыбается, поправляя волосы, на лице читается стыд за действия Тары и легкое непонимание ситуации. У меня появилось странное чувство, будто этим выражением обидели или задели за живое сестру, мою сестру. Захотелось популярно объяснить Дине, что она не имеет права высмеивать кого-либо из девочек. Хотя я уже знала всю подноготную кошатниц, все-таки я прожила с ними год и искренне полюбила каждую, кроме мадам Лимы, наверно. После того, что вскрылось, я поняла ее, но не приняла.

— Почему ты промолчала вчера? — я отложила в сторону бумаги, на одной из них остался след от кружки, который вызвал у меня чувство полного удовлетворения.

Хелен будто заставляет себя смотреть только на кухонные шкафчики, да, они ведь куда интереснее, чем я. Так и не дождавшись ответа, встала, поставила чашку в раковину и подошла к кошатнице:

— Поехали.

— Куда? — она напугана. Непонятно чем, я вроде бы не прожигаю ее взглядом и не угрожаю, хотя могу при особом желании.

— К Барни. Возможно, я скоро покину клуб из-за того, чего не совершала. Знаешь, мне бы хотелось уйти с высоко поднятой головой. Пусть вам всем будет стыдно, особенно тебе, Хелен, когда ты узнаешь правду.

Атмосфера в такси держала нас в напряжении: я изучала улочки, переулки, время от времени обменивалась фразами с водителем, пока Хелен ковыряла кожу около ногтей на руках. Ей явно было некомфортно, и я делала все, чтобы это ощущение сопровождало ее всю дорогу. В отличие от нашего громоздкого особняка, клуб спортсменов являлся маленьким аккуратненьким домиком, так и не скажешь, что его населяют одни мужчины, я бы предположила, что тут обитают милые одинокие старушки. Я вышла из машины, громко хлопнув дверью, и уверенно прошла к жилищу молодых людей, даже не обернувшись посмотреть: вдруг Хелен струсила? Почему-то в тот момент для меня это стало не важно. Торжественный момент справедливости мог пройти и без свидетелей, главное, я буду знать, что попыталась решить этот вопрос. Звонок. Как прекрасно, что дверь мне отворил сам Барни. Кудрявый парень в бордовой клетчатой пижаме глядел на меня широко открытыми глазами, потом перевел взгляд и удивленно произнес:

— Девочки? Мы вроде не ждали вас сегодня! — ага, значит, Хелен за моей спиной.

Наверно, мне захотелось произвести впечатление на них обоих, поэтому я схватила бейсболиста за ворот ночной рубашки и рванула его обратно в дом.

— Доброе утро, малыш Барни!

— Викки! — осуждающе крикнула Хелен, забегая в прихожую.

— Помолчи, — бросила ей и протянула руки к парню, но он боязливо попятился. — Давай, Барни, расскажи, как я обзывала ее, давай! У меня, к сожалению, память отшибло, ничего в голову не приходит! Что ты так пялишься на нас? — стол, на который наткнулся Барни, стал препятствием для всех троих, и мы медленно начали наворачивать круги около него. — Давай, напряги свои извилины, что ж ты молчишь?

— Викки, я не понимаю, о чем ты?

— О чем я?! Да меня чуть не выгнали из-за тебя! Кто сказал тебе, что Хелен — безотказная любовница? Кто?!

— Викки!

— Я говорю, помолчи, Хелен.

— Хелен, угомони ее!

— Надо же, посмотрите на него, — засмеялась я. — Мальчик боится двух маленьких хрупких девочек, смех, да и только.

— Викки, ну, я, правда, не знаю, о чем идет речь?

Его настрой играть дурачка окончательно вывел меня из себя. Я взяла тарелку со стола и швырнула в стену, буквально в сантиметрах от Барни, стоящего рядом. Хелен прижала руки ко рту, бедный парень зажал уши в испуге, а я почувствовала, что вместе с этой тарелкой разбила свое острое желание что-либо кому-то доказывать. Еще пару минут назад была полна решимости, сейчас же нет ничего, кроме усталости. Я села на стул, склонив голову. В глубине души закралось ощущение, что сейчас злюсь я на парня, но им был не Барни. Нужно держать эмоции при себе, Викки, не допускать таких срывов вновь. Некоторое время стояла тишина, потом я услышала шаги. Это Хелен пыталась собрать осколки. Я подняла на нее глаза. Барни подсел к кошатнице и положил руку ей на плечо:

— Прости меня, пожалуйста. Я не должен был тебя обзывать на той акции, не знаю, что на меня нашло. Если бы я знал, что тебя так рьяно будут защищать, то вообще бы побоялся с тобой разговаривать, — Хелен робко улыбнулась. — Девчат, может быть, мы позавтракаем? В честь примирения, м?

Оба устремили свой взор на меня. Хватило сил только на кивок. Да уж, в последний раз я чувствовала себя такой опустошенной при разговоре с ним. И в следующие три дня после. За мое время нахождения в клубе, меня особо не трогала та боль, безусловно, она была, но казалась какой-то далекой и недостижимой.

Барни накормил нас овсянкой и яичницей с беконом. Он оказался очень общительным отрытым человеком, и за завтраком мы втроем ощущали себя свободно, будто никто не крушил посуду и не выяснял отношения полчаса назад. Хелен порозовела, много улыбалась, чему я искренне радовалась. В конце она вспомнила о других сожителях Барни, но удостоверившись, что мы никого не разбудили своими криками, ибо парень был дома один, облегченно выдохнула. Боже, Хелен так боится кому-то помешать, грубо сказать, неправильно сделать, чем больше вредит себе, а не окружающим. Надо что-нибудь предпринять, она должна уметь отстаивать себя. Если хочет пошуметь, пусть учится доказывать свое право на это.

Договорившись приехать в клуб на очередную выходную вечеринку, мы стали собираться обратно. Я случайно вызвала такси на соседний адрес и отправила Хелен сообщить таксисту, что нужно развернуться.

— Знаешь, совсем необязательно ему разворачиваться, тут движения почти нет, вы можете просто перебежать дорогу, — заявил Барни, выходя за мной из дома.

Я повернулась к нему и тихо сказала:

— Конечно, но тогда я не смогла бы узнать одну вещь.

— Какую? — Барни тоже перешел на шепот.

— Кто сказал тебе про Хелен?

— Викки, — он тяжело вздохнул, прикрывая глаза. — Послушай, я честно тебе говорю, я не помню. Мы тогда знатно все напились, я только знаю, что узнал это от девушки, а от какой, хоть убей, я не помню. Правда, поверь мне. Я постараюсь восстановить события того вечера, но ничего не могу обещать. Да и потом, проблема же решилась, мы с Хелен поладили.

— Проблема решилась, а осадок остался, — я похлопала его по плечу. — До встречи, Барни. Извини, что немного побушевала, нервы никудышные.

Барни усмехнулся:

— Кошатницы должны тебя на руках носить, им очень повезло с тобой. Я могу лишь мечтать о такой поддержке, какую ты дала Хелен.

Мы пожали друг другу руки. Я села в подъехавшую машину, где на заднем сидении меня ждала Хелен. Она обняла меня со словами:

— Спасибо тебе за все, сестра. Я не сомневалась в тебе, просто не хотела идти против Марли и Тары, тем более против мадам. Я поговорю с ними за ужином, обещаю.

Я обняла ее в ответ.

— Какая ты бунтарка, однако! — Дина восхищается моим поступком, в то время как я поражаюсь своей глупости. И почему я не догадалась тогда? Наверно, я еще долгое время буду корить себя за ошибки, совершенные в прошлом.

— Я просто хотела красиво уйти.

— Естественно ты никуда не ушла, раз уж ты здесь, — губ касается ухмылка. Да ты капитан очевидность, Дина!

— За ужином Хелен и правда поговорила с девочками, они признали, что были не правы.

Искренне люблю всю эту ругань. Прежде чем за столом свершился мир, мы столько друг другу высказали! Позже мадам Лима назовет произошедшее обыкновенной разрядкой. Конечно, легко ей говорить, она промолчала весь ужин, только в конце объявила, что рада окончанию недоразумения между мной и кошатницами. Если честно, то мне не нужны были извинения Тары и Марли, толку от этих извинений. Меня больше задел тот факт, что Хелен ничего не сказала мадам. Ведь она тоже была не права!

Хелен сидела напротив меня, и, пока Тара с Марли решали, кто из них сразу подумал о моей невиновности, я смотрела на сестру немым укором. Мадам тоже хороша, ее не заставили попросить прощения, так чего ж ей самой соваться, верно? Хелен лишь поджала губы. Понятно. Струсила. Я почувствовала, как напряглись челюсти. Я с усилием доела спагетти, поблагодарила Марли за ужин, и поднялась к себе. Видимо мадам Лима априори права. Без права на ошибку. Я приняла душ, легла в постель, все еще размышляя о боязни кошатницы, так и уснула. Благо, пока я засыпала, никто не стучался. Эта традиция уже порядком надоела.

Мне снился он. Такой красивый, почти сверкающий, идеальный. Ненастоящий. В реальности он намного хуже. Мы танцевали в густом тумане, гуляли по улицам Вены, ехали в пустом старом автобусе. Картинки меняли друг друга, становясь то абсурдными, то безумно романтичными. Я даже смогла ощутить прикосновение его губ к моей щеке. Тут ни с того, ни с сего к нам подошла Марли и дико закричала. Это будто не по сценарию. Она кричит, кричит и кричит!

— Викки! — настойчивый стук в дверь. Я дергаюсь в постели от резкой перемены действительности. Тянусь за халатом и, пошатываясь, двигаюсь на звук. Никаких сомнений нет: передо мной перепуганная Марли.

Я глубоко вздыхаю:

— Опять?

— Гигантские осьминоги были около моей кровати… Представляешь? Еще немножко и они могли коснуться меня, — шепчет она и протягивает руки. Я молча ее обнимаю. Нет смысла в чем-то убеждать Марли, главное, что она проснулась. Она здесь, в реальности.

Мы идем в ее комнату. Дается это с трудом, потому что сестра не желает отпускать меня.

— Тише, тише, — вся моя поддержка в одном слове. И чем, интересно, восхищался Барни? Не мое это — людей успокаивать. Попробую отвлечь. Оглядываюсь по сторонам и замечаю несколько картин над рабочим столом. — Дай-ка я кое-что посмотрю. Марли, пусти, я же рядом.

Включаю настольную лампу. Свет падает на несколько рисунков, разложенных среди кусков ткани, иголок и булавок. Беру один, на нем изображено платье противного розового цвета с огромным бантом на груди. Боже, это ужасно.

— Красивая одежда, — указываю на эскизы. — Кто-то купил?

— Я шью для маленьких девочек из приюта, — тихо говорит Марли.

Я одобрительно киваю, поворачиваю лампу на картины: семь ярких пейзажей.

— Это копии Сислея, — рассказывает кошатница. — Они уже висели здесь, когда я заселилась.

Голос стал ровнее, спокойнее. Отлично, Викки. Давай дальше.

— А у меня нет ни одной, — я обратила внимание на пейзаж, где ранняя весна, маленькие желтые домики вдали, прекрасная работа. — Ты не расстроишься, если я возьму эту картинку с собой?

— М, замерзшая Сена, мне она тоже нравится. Бери, конечно.

— Спасибо, Марли. Тебе лучше?

— Намного, — кошатница улыбалась, но это была фальшивая улыбка.

— Я хочу помочь тебе. Давай сходим к врачу?

— Нет, нет, Викки, не переживай за меня так, — она начала приглаживать пижамные штаны. О, и эта чего-то боится. Круто.

— Хватит! — крикнула я, правда, вовремя вспомнила, что ночь на дворе, и мы в доме не одни. Я перешла на шепот. — Думаешь, я за тебя переживаю? Я за себя переживаю. Я спать иногда хочу, а вместо этого сижу с тобой, как с лялькой. И когда ты разберешься со своими кошмарами, я вздохну свободно, поверь, — я сняла Сену со стены. — Спасибо за искусство, давай, до утра.

Будучи у себя, я поняла, что зря рыкнула на Марли. С другой стороны, ну, а чего меня будить, правильно? Правильно. Последнее, что я увидела перед тем, как снова заснуть, картина с замерзшей рекой. Я смотрела на нее и думала, наверно, стоит признаться самой себе, что злюсь на кошатницу только из-за того, что она оторвала меня от иллюзий, где улочки Вены, где тихий автобус, где он тянется ко мне, чтоб поцеловать.

На следующий день мадам Лима отправила нас четверых в театр, дабы закрепить мир между нами, после неприятной ситуации с Барни. Мы смотрели «Жизель». Не люблю балет, да и места достались отвратительные: за первый акт я подробно изучила одну декорацию, шевелюру Тары и плафон вместо грациозных движений балерин.

— Девчонки, давайте сбежим? — предлагает Тара. Мы стоим на лестничной площадке между бельэтажем и первым ярусом.

— Ты что?! Мадам Лима с таким трудом достала билеты за несколько часов до спектакля, а мы уйдем? — поразилась Хелен.

— Хотите — уходите, я останусь, — заявила Марли, сложив руки на груди.

— Нет, — сказала я. — Если и сбегать, то всем вместе.

— Слушайте, девки, я знаю тут один бар неподалеку, посидим, выпьем по коктейлю, и мадам необязательно об этом знать, Хелен, — чуть повысила голос Тара, обращаясь к сестре.

— Хочешь нарушить правила? — возмутилась Марли. — Впрочем, от тебя и не ждала другого.

— Эй, не раздражай меня. Так что? Викки?

— Я не против.

— Может быть, мы с Марли поедем домой? — тихо спросила Хелен. — Я плохо себя чувствую, чтобы пить, будет лучше, если Марли приглянет за мной.

Все бросили взгляд на кошатницу в ожидании. Немного помолчав, Марли сказала:

— Хорошо. Мне, если честно, есть хочется. Приготовлю всем ужин по приезде.

Довольные мы вчетвером покинули театр. Сестры поймали такси и уехали в одном направлении, а я и Тара не спеша двинулись в другом. Бар находился в подвале и, судя по всему, был полон озабоченных мужчин. Только мы спустились и прошли к барной стойке, как ощутили заинтересованные взгляды, даже немного жадные. Тара заказала напитки, прокрутилась на стуле и выдала:

— Переспишь здесь с кем-нибудь?

— Чего?! — выкрикнула я.

— Ну, а что? Пора забывать своего несостоявшегося мужа.

Ах, да, придуманная свадьба. Чокнулись раз, чокнулись два.

— Будь ты проще. Мужики — это расходный материал. Ты думаешь, они нас не используют? Используют! Еще как, — Тара помешала коктейль, лед в стакане зазвенел. — По-моему, все должно быть обоюдно: мы им внимание, а они нам деньги.

Я прыснула и отпила:

— Я почему-то один спирт чувствую.

— Так его мешать нужно, — улыбнулась Тара. — В первый раз что ли? Неужели ты не напилась после того, как тебя бросили?

— Я никогда не видела решения проблем в алкоголе, — хмыкнула я. — Я тогда нагрузила себя работой. Да и вообще, я к спиртному нейтрально отношусь, что он есть, что его нет, как-то все равно.

— Да уж, учить тебя и учить, — добавила Тара, прежде чем допить бесцветную жидкость, отдающую запахом яблок.

Я тоже решила добраться до дна и опрокинула бокал. Кусочки льда припали к губам, обдав их холодом.

— Пока мы не пьяные, может быть, попробуем дойти до дома пешком?

— Викки, а ты рисковая! Сейчас возьмем по пиву и через парк, да?

Дорожки в этом парке сильно петляют, либо алкоголь уже начинает действовать. Плитка кое-где вылезла, и из-за этого мы с Тарой спотыкались на каждом шагу. Наверно, мы вели себя дико: кричали, громко смеялись, одна бутылка сменяла другую. После очередной шутки про достоинство моего бывшего Тара подняла голову к фонарям, около которых мы остановились, и сказала:

— Мне завтра идти на свидание с Френки.

— И что будут показывать на этот раз? — я тоже посмотрела на фонарь и тотчас пожалела об этом. Бедные мои глаза! — А, подожди, подожди, мюзиклы по пятницам, завтра только среда.

— Он сегодня прислал мне букет.

— О, да, те лилии просто прекрасны!

— Френки пригласил меня в ресторан. Дурной знак.

— Считаю, что он хочет сделать ваши отношения более близкими. Прости, меня ноги не держат, — я улыбнулась и присела на лавку, потирая глаза.

— Я-то не хочу ничего сближать, — ухмыльнулась Тара. Она рухнула рядом и помахала пивом перед лицом. — Если выйдем через западный, то там, через дорогу будет еще один бар, заглянем?

— О, нет, нет, мне же на работу. Долго нам еще идти до клуба?

— Прилично, — кошатница оглянулась вокруг и достала телефон. — Есть у меня один контакт, подкинет без вопросов.

Она закинула ногу на ногу, вальяжно устроившись на скамье, глубоко вздохнула, приложив к уху трубку:

— Привет. Хорошо, ты как? Я знаю. Слушай, подберешь нас с Викки, мы в парке, недалеко от театра, ближе к западному выходу. Да, давай, — Тара обратилась ко мне. — Машинка будет минут через двадцать.

За такое короткое время успело похолодать, мы стояли у входа в парк, тряслись и растирали друг другу плечи, когда я увидела автомобиль, заворачивающий с другой стороны.

— Машина мистера Раса?! — только и смогла воскликнуть я.

— Отношения наконец-то наладились?

— Они пришли в норму. В целом, июль был не самым легким месяцем, но относительно спокойным. В один момент я поймала себя на том, что рядом с девчонками чувствую себя также свободно, как с Гарсом.

— Ты познакомила их?

— Нет, на этот шаг я не решилась. Почему-то было страшно разрушить эту тонкую грань.

Июль подходил к концу. Жизнь превратилась в круговорот, состоящий из работы, вечеринок, добровольно-принудительных мероприятий и редких посиделок в вагончике Гарса. В какой-то момент мне даже понравилось чувствовать себя белкой в колесе. Утро начиналось с вкусного завтрака, потом всем скопом меня провожали на работу, и каждый раз Марли забывала о бумажном пакете с контейнерами для обеда, поэтому вручала его в самую последнюю секунду. В офисе я быстро поняла, что мне с кем поговорить. Не хватало сарказма Тары, неловкости Хелен и резкости Марли. Коллеги мало-помалу начали отдаляться, и вскоре я коротала обеденное время за телефонными разговорами с девчонками. Больше всего я боялась, что мне надоест. Надоест еда Марли, злобный клекот Тары по поводу очередной выходки Френки. В принципе, надоест вся эта кошачья суета, но нет. Возвращаясь с работы, я думала только о семейном ужине и играх с мадам Лимой. Она очень любит карты, а я люблю располагать к себе людей. Все складывается лучше, чем я могла представить.

В последний день июля ударили заморозки. Ужасный пронизывающий холод, ветер продувает насквозь, все кругом серое пасмурное. Настроение в такт погоде, и сегодня я прохожу мимо коробки. Не хочется давить на Гарса грустью, а то снова решит, что я в депрессии. Ежусь от внезапного порыва воздуха, стараюсь натянуть на всю спину коротенькую куртку, пока иду домой. Хм, домой. Особняк уже не дает чувства страха, теперь это нечто родное и теплое. У забора вижу взрослого мужчину в костюме тройке. Стоит, перекатывается с носков на пятку, в руках огромный букет из ирисов и белых хризантем. Я почти дошла до него, когда из клуба выбежала Тара.

— Ты что удумал?! — накинулась на беднягу с криком. Она оглянулась по сторонам, поджала губы и продолжила. — Гарри, ну ты совсем? Я ж говорила, сюда нельзя приходить.

От парочки меня отделяло несколько шагов, и я не решалась подойти ближе, все-таки это не мое дело, правда, проблема была в том, что они заняли весь проход, поэтому останусь пока тут, понаблюдаю за прохожими, например. Гарри улыбнулся и протянул цветы кошатнице, после перевел глаза на меня, чем вызвал смущение.

— Познакомь меня, малышка, — человек притянул Тару к себе. — Твоя младшая сестренка?

— Гарри, здесь нельзя быть мужчинам. Если мадам тебя увидит, меня могут выгнать. Я обещала ей, что подержу свои желания в узде.

— Детка, я давно предлагал перебраться ко мне, — оскалился и провел рукой по ее талии. — Кто такая эта твоя мадам? Она не судья и не Бог, ничего с ней не случится.

Я обратилась к Таре, она всем видом показала мне, как он ей противен. Внезапно ее глаза расширились, и она застыла на секунду, устремив взгляд куда-то за мою спину.

— Тара, кто это? — раздался сверху сердитый голос. Мужской.

Я обернулась и уткнулась в широкую грудь, скрытую под нежно-голубой рубашкой. Этот мужчина очень высок, даже для меня, а я, на секундочку, была самой рослой среди кошатниц. Он тоже пришел с букетом. Знакомый стиль оформления. Похожие я наблюдала каждый вторник в коридоре. Скорее всего, его имя Фрэнки. Если так, то складывается не самая приятная ситуация.

— Я спросил, кто это, Тара?!

— Фрэнки, не ори на всю улицу, держи себя в руках, — на удивление спокойно произнесла Тара, но мне почему-то показалось, что за спокойствием скрывается непомерная злость.

— Малышка, этот бугай — твой бывший, ага? — Гарри рассмеялся сопернику в лицо, что было зря, конечно же.

Тара никогда не упоминала, что Фрэнки обладает неустойчивой психикой. Вывести его из себя проще простого. Он бросил цветы на асфальт и метнулся к Гарри, у того промелькнул страх и, наверно, сожаление о сказанных словах. Правда, парень не успел извиниться, так как уже валялся на дороге, прикрываясь руками от ударов.

— Тара! Останови же их! — крикнула я, поражаясь, как она могла стоять в стороне и никак не реагировать.

— Ты хочешь, что б они и меня зацепили? Ха, хороша ты, сестрица! Сейчас побьются да успокоятся, — кошатница протянула мне руку, а когда я подала свою, тут же потащила меня в дом.

— Стой, нельзя их так оставить, они же за тебя дерутся.

Тара презрительно рассмеялась:

— Не за меня они дерутся, а за куклу, с которой проводили время лишь для своего удовольствия. Поверь, Викки, эти мальчики даже не подозревают, что на самом деле куклы — они сами.

Вечером все собрались в гостиной. Тара лежала на диване, опираясь головой на подлокотник, и ее пальцы что-то быстро строчили в телефоне. Марли пыталась развести огонь в камине, попутно ругаясь на спички, которые никак не хотели зажигаться и ломались в руках. Хелен красилась, сидя за круглым столиком, где однажды я застала мадам, а я играла с хозяйкой в какую-то очередную карточную забаву. Я даже не пыталась вникать, и мне было совершенно все равно на исход игры, меня волновал только наш разговор с Лимой, время от времени проскакивающий между ходами.

— Что нового сегодня, девушки? — спросила она, хмурясь на карту с дамой бубей.

— Барни случайно разбил очень дорогую вазу на обеде с журналистами, теперь весь клуб вынужден скинуться, чтоб заплатить директору ресторана. Его лицо нужно было видеть, это так уморительно! — сказала Хелен, припудривая щеки.

Лима приподняла кончик губ:

— Надеюсь, что он не обидел тебя. Боюсь, что еще один приезд Виктории клуб не вынесет.

Девчонки засмеялись, а я почувствовала, как краска прилила к лицу. На совместных встречах парни начали театрально меня сторониться после рассказа Барни о моем визите.

— Нет, нет, он очень мил и тактичен в общении. Можно сказать, что мы стали хорошими приятелями, — ответила Хелен. — Кстати, Викки, мистер Браун тоже был там.

— Это тот перец, что брал у вас интервью? — вяло поинтересовалась Тара с дивана.

— Да, — Хелен отложила помаду и загадочно улыбнулась. — Мы перекинулись парой слов.

— Соседка написала мне, что около дома случилась драка, — Лима повертела в руках двух валетов в руке, думая, отдать их на расправу или нет. — Не хочешь мне ничего сказать, Тара?

Сестра лишь чуть повернула голову, явно не собираясь менять удобного положения:

— Простите меня, мадам, я вновь сорвалась. Вам не стоит переживать, с этими молодыми людьми все кончено.

Все это звучало как заученный текст, и по лицу хозяйки я поняла, что подобное происходило не редко.

— Ты ведешь себя слишком распущенно, дорогая, — сказала мадам, и все-таки бросила на стол карты. — А если бы драку засняли и выложили в сеть? Ты могла опозорить звание кошатницы. Ты могла пошатнуть репутацию нашего клуба. Понимаешь это или нет? Кажется, мы с тобой говорили о влиянии мужчин на твою жизнь, но, по-моему, ты все забыла. Придется повторить урок.

На мгновенье в глазах Тары мелькнул страх:

— Мадам, я только могу пообещать, что этого больше не повторится.

— Твои действия доказывают обратное. Иди к себе, у меня нет желания видеть тебя сейчас.

Тара неохотно поднялась с дивана, но не торопилась уходить, жалобно глядя на Лиму. Та никак не отреагировала на девушку, зато решила перевести стрелки на другую кошатницу:

— Куда это ты такая роскошная собралась, радость моя?

Хелен быстро глянула на меня, но тут же отвела глаза.

— Я прогуляюсь, — сказала она, после поджала губы, явно на что-то решаясь. — Мадам, мне пришло письмо с одной компании. Они изучили мои разработки и хотели бы поговорить со мной о работе. Я подумала…

— Ты не готова к работе, дорогая. Ты еще не способна управлять своими чувствами. Болезни тяжело поддаются лечению, я видела последний отчет об анализах. Я переживаю, что понадобится очень много времени, прежде чем твое физическое и душевное состояние окрепнет, — мадам не соизволила посмотреть на Хелен, а зря, в глазах последней угасла надежда. Сестра смиренно кивнула.

Мне было жаль ее. Она не в первый раз пробовала говорить с мадам о желании трудиться, но все попытки были тщетны. Я понимала, что Хелен нужно поддержать, и я поддержу несмотря ни на что. Вот только Лима тоже права. Если со здоровьем действительно все плохо, то не стоит торопиться. Эх, палка на двух концах. Главное, зачем мне эта палка вообще сдалась? Набрала их целый вагон, теперь сиди, разбирайся: кому довериться, кого послушать, кому помочь, куда лезть, куда нет. Еще ни разу в жизни не было столько случаев, где нужно выбирать.

Когда за кошатницей хлопнула дверь, Тара, ни к кому не обращаясь, произнесла:

— На свиданку пошла, не иначе!

— Есть! — победоносно крикнула Марли.

Мы обернулись к ней и увидели, как она подносит к дровам, давно лежащим в камине, наконец-таки зажженную спичку.