Из тьмы

Антон Чиж (2016)

Февраль 1901 года. На окраине Петербурга находят тела двоих рабочих со странными колотыми ранами. Великий криминалист Аполлон Лебедев и его надежный напарник Родион Ванзаров берутся за расследование этого загадочного дела. Свидетели утверждают, что рядом с трупами видели бестелесного и безликого призрака. Но сыщики не верят в сверхъестественное. Поэтому первую зацепку находят довольно быстро: убийца был облачен в черный плащ и шляпу-треуголку. Верным напарникам предстоит выяснить, кто же устроил этот кровавый маскарад. Книга также выходила под названием «Убить нельзя простить»

• 13 •

Доктор Чечотт был прекрасно осведомлен, какая стая мелких и крупных жуликов вертится вокруг благотворительности и попечения немощных, а душевнобольных — особенно. Но эта барышня была редким исключением. Была она прекрасна решительно во всем. Чистое, светлое, несовременное лицо, напоминавшее красавиц с гравюр прошлого века. У нее была шелковистая кожа и светлые волосы, что выдавало в ней породу и благородную шляхетскую кровь, которая всегда возьмет верх. Чечотту нравилось и воспитание барышни, и манера общения, и, конечно, робкие попытки говорить на языке предков. И хоть она коверкала даже простые польские слова, но так старалась, что Чечотт не мог не умиляться. Что же до образования, у дочери знаменитого профессора классической филологии Петербургского университета Заварского оно было выше всяких похвал. Барышня неплохо могла говорить на латыни. Фигурка ее, ладная, завернутая в модные наряды, была столь хороша, что на нее лучше бы и не смотреть. Даже значок Общества попечения душевнобольных, вызывавший у Чечотта неприязнь, на ней выглядел орденом достоинства.

— Ах, пани Ирэна, с вами становится светлее, — говорил Чечотт, целуя милую ручку и усаживая дорогую гостью. — Как я рад каждому вашему визиту!

— Пан Чечотт, мне так приятно бывать у вас, к тому же это мой долг, — отвечала она сдержанно.

Доктор видел, что барышня излишне возбуждена. Но чему тут удивляться, когда такой возраст: чудо, что в головке у нее есть еще что-то, кроме любви.

— А знаете, доктор, я всех теперь заставила называть меня, как вы меня называете, на польский манер — Ирэна, — продолжила она. — Даже папа, хоть он упирался, но я объяснила ему, как это важно помнить о своих корнях, а не только о Древней Греции.

Доктор Чечотт решил, что она просто чудо, и выразил благодарность за подобную честь.

— Ах, да что я вас отрываю своей болтовней. — Ирэна от волнения тронула горящие щечки. — У вас столько дел…

— Для вас я всегда свободен, дорогая.

— Так скажите скорее, как дела в больнице? Все ли в порядке? Не нужна ли какая срочная помощь?

Чечотт ответил, что в целом все идет как должно. Вчера, к сожалению, у больного случилась истерика, но в целом — ничего непредвиденного.

— Быть может, ему нужна помощь? Дружеское участие? — заторопилась она. — Давайте я побеседую с ним, успокою добрым словом, ему станет легче. Вы не волнуйтесь, я умею разговаривать с такими больными. Его можно навестить?

— Сожалею, моя милая и добрая пани Ирэна, это совершенно невозможно. Даже для вас, моя прекрасная пани. Молодой человек помещен в отделение беспокойных больных, в специальную палату. Посещения и встречи по режиму категорически запрещены.

— Так он молодой? — с грустью спросила Ирэна.

— Немного старше вас.

— Как это несправедливо, когда молодые… У него была несчастная любовь? Он не смог вынести разлуки с любящим сердцем?

Доктор Чечотт только улыбнулся такой наивности: барышни в ее возрасте думают только об одном.

— Уверяю вас, пани Ирэна, к сердечным мукам его болезнь не имеет никакого отношения.

— А что же случилось?

— Ему кажется… Впрочем, здесь мы вступаем в зону, которую охраняет врачебная тайна.

Ирэна очаровательно загрустила.

— Даже для меня не может быть сделано исключения? Я так хочу хоть чем-то помочь бедняжке…

Чечотт только печально вздохнул.

— Врачебные правила не оставляют мне выбора…

— А почему у него случилась истерика?

— Он увидел призрака, — ответил Чечотт и по расширившимся зрачкам понял, что барышням, даже умным, некоторые вещи лучше не говорить. Слово «призрак» вызвало в ней бурю эмоций, скорее всего она уже вообразила себе привидение. Доктору пришлось пояснить, что призрак был порождением болезни, не более.

Умная девушка все поняла и не стала капризничать. Она встала, чтобы проститься. Чечотт сказал, что госпожа Лисневская, доктор, состоящая в женском отделении, ожидает ее. У нее есть несколько просьб о помощи больным и одиноким женщинам. Ирэна с жаром заявила, что сделает все возможное, чтобы помочь несчастным.

Доктор уже раскрыл перед ней дверь, когда проем заслонил высокий господин с кудрявой шевелюрой. Окинув взглядом Ирэну, он издал мало приличный возглас голодного самца и поцеловал кончики ее пальцев. Барышня ответила ему строгим, обличающим взглядом и прошла мимо, отвернувшись. Развязный тип посмел еще смотреть ей вслед с неприличной улыбкой. Такое поведение в своем кабинете Чечотт допустить не мог. Он сурово спросил, что нужно посетителю.

Господин сейчас же расплылся в улыбке, добродушной и наивной до такой степени, что у Чечотта немного отлегло.

— Прашу мэня прастить, доктор! — провозгласил он. — Пазвольтэ преэдставиться: князь Багратион Вачнадзе! Имэю чэсть!

Князь протянул руку, доктор пожал ее, чувствуя силу мышц и здоровую твердость кожи. Чечотт предложил сесть и спросил, чем может быть полезен.

— Можэтэ, дарагой мой, можэтэ! Друга хачу увидэть!

— Ваш друг находится в нашей больнице на излечении?

— Да, доктор, такое нэсчастье!

— Посещения больных разрешаются в приемные дни и часы…

— Доктор! Дарагой! — вскричал князь. — Не видэл друга два года! Скучаю ужасно! Фрукты привез ему свэжие! С самого юга Аф… С юга фрукты! Для здоровья!

Действительно, князь держал большую корзинку, защищенную от холода рогожей. Запах от нее шел незнакомый, но волнующе ароматный. Чечотт подумал, что общение с такими людьми, пышущими здоровьем и оптимизмом, будет полезно не только для одного больного, но, пожалуй, для всей палаты. Оздоровительный эффект ничуть не хуже, чем от проветривания. Пожалуй, можно сделать исключение. Да и фрукты свежие…

Открыв книгу регистрации, он спросил фамилию друга.

— Фамилия у него простая — Апс. Дажэ клички не нужно, да? Ха! Зовут Николай… Иванович… — добавил князь.

Проверять записи было не нужно. Чечотт прекрасно знал пациента. Закрыв книгу, он заявил, что посещения этого больного категорически запрещены. Князь искренно удивился.

— Запрэщэны? Пачэму? Он что, в тюрмэ, что нельзя видэть?

— Господин Апс находится в отделении беспокойных больных. Посещения запрещены.

— Доктор! Друг мой! Да поймите, Коля Апс мой бое… просто мой самый дарагой друг! Мне ради него ничэго не жаль! Что я могу сдэлать для вас?!

Чечотт встал, показывая, что разговор окончен, и попросил покинуть его кабинет. Решение неизменно и обсуждению не подлежит. Эмоциональный гость еще пытался уговаривать, суля безумные блага, чуть не алмазы с бриллиантами, как это водится у грузинских князей, но доктор был непреклонен. И жаловаться на него бесполезно. Как лечить больного и что будет полезно для выздоровления, он знает лучше. И князь сдался. Он просил хотя бы передать другу корзину фруктов и горячий привет. Это доктор обещал исполнить непременно.