Жизнь алхимических философов

Артур Эдвард Уэйт (2024)

Жизнь алхимических философов — книга Артура Эдварда Уэйта, опубликованная в 1888 году. Уэйт (1857–1942), известный мистик, оккультист и историк эзотерики, посвятил значительную часть своей работы изучению алхимии и западной магической традиции. В этой книге Уэйт исследует биографии известных алхимиков и философов, раскрывая историю их жизней, поисков, практик и попыток постичь секреты алхимии. Через изучение биографий таких легендарных фигур, как Парацельс, Фламель и многие другие, Уэйт раскрывает, как их философские идеи и труды отразили их время и культурный контекст. Автор пытается ответить на вопросы о том, кем были эти люди — учёными или мистиками, философами или шарлатанами, — и какую роль они сыграли в развитии духовных традиций Запада. Эта работа считается одной из классических в области истории алхимии и позволяет читателю прикоснуться к таинственной и очаровательной атмосфере мира алхимических исследований

Раймонд Луллий

Сравнение блестящей, но эфемерной репутации с «кометой сезона» было перенесено из области поэзии в область пословицы и, безусловно, не применимо ни к одной фигуре в истории литературы или науки более полно, чем к предмету этих мемуаров. Имя Раймонда Луллия действительно настолько полностью ушло в небытие, что не вызывает никаких воспоминаний, кроме как в умах некоторых специалистов по истории и философии. Тем не менее, он оказал немалое влияние на свое поколение, в то время как в течение столетия после его смерти вся интеллектуальная Европа была знакома с его методом приобретения наук и его объемными литературными и евангелизационными трудами. Раймонд Луллий объединил в себе святого и человека науки, философа и проповедника, апостола и странствующего лектора, диалектика и мученика; в юности он был придворным и человеком удовольствий; в зрелом возрасте он был аскетом, открывшим универсальную науку через особое откровение от Бога; После смерти он был объявлен еретиком, а затем едва избежал беатификации как святой. В то время как его мощи творили чудеса на Майорке, в разных частях Европы были основаны колледжи для обучения Ars Lulliana , которая должна была заменить схоластический метод; но чудеса прекратились, универсальная наука пришла в упадок, и, как последняя сцена в этой насыщенной событиями истории, Раймунд Луллий появляется в народных легендах как адепт алхимии, чей век был продлен на века открытием эликсира жизни.

Успешно спасая от забвения и искажения личности этого необыкновенного человека, святость которого была столь же выдающейся, сколь уникальны были его достижения, я представлю здесь первую правдивую историю его жизни и творчества читающей публике Англии; романтическое повествование будет интересно как широкому кругу читателей, так и оккультисту и литератору.

Отец Раймонда Луллия был дворянином из Барселоны, который, служив под знаменем Жуана I, короля Арагона, при завоевании Балеарских островов у мусульман, был одарён землями на Майорке и там поселился. Он был из старинной и знатной каталонской семьи и был женат на даме, чьё имя неизвестно. Хотя он обладал значительным богатством, его счастье было омрачено бесплодием его жены; но, обратившись к благодати Божьей, дама в конце концов родила сына, которого назвали, как и его отца, Раймондом Луллием. Он родился, согласно Сеги, в 1229 году, но согласно Жану Мари де Вернону и другим авторитетам, в 1235 году, что, в целом, является более вероятной датой. Когда молодой Раймонд достиг разумного использования, его родители постарались привить ему любовь к свободным искусствам, но его непостоянный и порывистый нрав не подходил для серьезного обучения, и ему разрешили последовать за отцом в военной профессии. Он был сделан пажом короля, у которого он приобрел такую высокую благосклонность, что был назначен Гранд Прево, или Мастером Дворца, а впоследствии и Сенешалем Островов; но он использовал преимущества этих выдающихся должностей в беспутных развлечениях юности без ограничений и ограничений. Цвет его мужественности был растрачен на развлечения придворной жизни, на завоевание благосклонности дам и на сочинение любовных стихов в их честь. Он не жалел усилий, чтобы понравиться тем, кто был красив, и его излишества были столь вопиющими, что его родители и сам король Яков II были вынуждены предъявлять ему большие жалобы. В качестве средства исправления неровностей его жизни ему было предложено жениться, и его советники и друзья выбрали жену, одновременно красивую, добродетельную и богатую. Ее звали Катрин де Сабо. Хотя он и был очень привязан к этой даме, узы брака оказались недостаточно крепкими, чтобы ограничить его извращенные наклонности, и была одна особа, к которой он питал особую страсть, хотя он уже был отцом двух мальчиков и одной девочки. Это была синьора Амброзия Элеонора де Кастелло де Генес, чья добродетель превосходила ее личные привлекательности, хотя она затмевала своей красотой всех красавиц двора. Она была замужем за человеком, которого любила, но такова была страсть Раймонда Луллия, что он оказывал ей самые заметные знаки внимания, и однажды, потерянный для всех вокруг, кроме объекта своего восхищения, он, как говорят, последовал за ней верхом в церковь Пальмы, города на Майорке, куда она однажды утром отправилась на мессу. Такой возмутительный поступок не мог не вызвать большой скандал, особенно из-за высокого положения обеих заинтересованных сторон. Дама, таким образом внезапно вознесенная до такой нежелательной известности, советовалась со своим мужем относительно курса, который она должна была избрать, чтобы положить конец преследованиям своего поклонника. Тем временем Раймонд Луллий, несомненно, сознавая, что он перешел все границы умеренности, написал бессвязное извинение, сопровождаемое сонетом, в котором он особенно описал красоту ее шеи. На это дама ответила письмом, написанным в присутствии ее мужа, которое здесь дословно скопировано из текста старого французского писателя, который рассказывает эту часть истории.

Письмо синьоры ди Кастелло де Генес

Раймонду Люлли, представляющее собой вежливый ответ влюбленному, призванный

отговорить его от осквернения любви.

«Сэр, — сонет, который вы мне прислали, свидетельствует о превосходстве вашего гения и несовершенстве или, скорее, извращенности вашего суждения. С какой живостью вы изобразили бы истинную красоту, если бы своими стихами вы даже приукрашивали уродство! Но как вы можете использовать столь возвышенные таланты для восхваления немного глины, слегка окрашенной киноварью? Ваше усердие должно быть направлено на искоренение, а не на обнародование вашей страсти.

«Не то, чтобы ты был недостоин любви самой благородной женщины в мире, но ты становишься недостойным ее, посвящая себя служению той, которая меньше всех. Возможно ли, чтобы разум, созданный для одного Бога и просвещенный, мог быть столь слеп в этом вопросе?

«Оставьте страсть, которая лишает вас вашего природного благородства. Не позорьте свою репутацию погоней за объектом, которым вы никогда не сможете обладать. Я мог бы ужасно разочаровать вас, показав вам, что то, чем вы так восхищаетесь, скорее должно вызывать отвращение. Но будьте уверены, что я люблю вас тем более искренне, что, по-видимому, не испытываю к вам никакого уважения».

Это письмо лишь разожгло пламя в груди Раймунда Луллия, пока, поскольку другие средства не дали результата, дама, все еще действуя по совету мужа, не позвала к себе любовника и не обнажила перед ним свою грудь, которая была почти изъедена раковой опухолью, от которой исходил отвратительный запах.

«Посмотри на то, что ты любишь, Раймонд Луллий», — воскликнула она со слезами на глазах, — «Подумай о состоянии этого жалкого тела, в котором твой дух сосредоточивает все свои надежды и удовольствия, а затем покайся в своих бесполезных попытках; оплакивай время, которое ты потратил впустую, преследуя существо, которое ты так наивно считал совершенным, но которое имеет такой ужасный порок! Преврати эту бесполезную и преступную страсть в святую любовь, направь свои чувства к Создателю, а не к творению, и ради обретения вечного блаженства приложи теперь те же усилия, которые ты до сих пор тщетно тратил, чтобы вовлечь меня в свою глупую страсть!»

Это зрелище уже растопило сердце Раймонда Луллия и вернуло ему рассудок. Выразив благородной даме, как глубоко он сочувствует ее несчастью, он вышел из дома, устыдившись страсти, которую он зачал, и, придя домой, охваченный смущением, он бросился к ногам распятия и поклялся отныне посвятить себя служению одному Богу. Он провел более чем обычно спокойную ночь, будучи исполненным этой ревностной решимости, и, как говорят, ему явилось видение Христа, говорящего: «Раймонд Луллий, отныне следуй за мной!» Это видение повторялось несколько раз, и он рассудил, что это было указанием Божественной Воли. Раймонду было в тот период около тридцати лет; он занимал одно из самых благородных положений при дворе и мог бы претендовать на какую-либо почесть для себя или своей семьи. Тем не менее он решил отречься от мира и вскоре устроил свои дела, разделив столько своего имущества между членами своей семьи, сколько позволило бы им жить достойно, оставив небольшую часть для своих личных нужд, а остальное распределив между бедными. Его планы в этом вопросе были выполнены с такой пунктуальностью, что его обвиняли в том, что он бросался от одной глупости к другой.

В этот период он, как говорят, совершил паломничество к Святому Иоанну в Галисии и там же уединился. Он вернулся в свое время на Майорку и принял религиозную привычку, но, однако, не принял религиозную жизнь. Он удалился в небольшое жилище на горе Ранда, владение, которое не было включено в общую продажу его имения. Здесь он заболел и был утешен двумя видениями Спасителя.

После перемены жизни первым благом, о котором он просил Бога, было просветление его ума, чтобы он мог написать книгу, способную полностью уничтожить заблуждения Магомета и заставить неверных, посредством добрых и твердых рассуждений, принять веру Иисуса Христа. В ответ на эту молитву он, как утверждается, осознал совершенное духовное просветление и мгновенно стал способен рассуждать мощно по всем вопросам, так что с тех пор он прослыл великим и тонким доктором как в человеческих, так и в божественных науках. Более трезвый отчет сообщает нам, что «он подготовил себя к труду по обращению магометан, изучая их книги на арабском языке», и что его подготовка продолжалась в течение шести лет. Согласно другому авторитетному источнику, это миссионерское рвение не датируется более ранним периодом, чем 1268 год — через три года после его реформации — когда в другом из своих видений он увидел на листьях мирта или мастикового дерева определенные знаки, которые напоминали турецкие или арабские буквы. Проснувшись, он почувствовал себя призванным к миссионерской деятельности среди язычников.

Убежденный, говорит один из его биографов, что Дух Божий не вдохновил его Небесной Наукой, чтобы позволить ей оставаться без дела, и что он предал бы свое призвание, если бы его свет был сокрыт под сосудом, он решил отправиться в Париж и там опубликовать вечные истины, которые были ему открыты. Другие предполагали, что, предпринимая это путешествие, он просто искал наставлений в латинском языке в одном из центров обучения. Однако несколько его трактатов по философии, теологии, медицине и астрономии относятся к этому периоду, как и некоторые работы по алхимии, но этот момент будет рассмотрен должным образом позже.

Все еще проникнутый своим евангелистским и миссионерским рвением, он нанял молодого араба в качестве своего камердинера, чтобы тот мог усовершенствовать себя в разговорном арабском языке; но он, обнаружив, что его хозяин намеревался разрушить божественные принципы Корана и проповедовать против святого закона Магомета, благочестиво решил убить его и однажды вонзил кинжал ему в грудь. Он попытался повторить удар, но Раймонд Луллий, раненый и истекающий кровью, умудрился разоружить его, возможно, с помощью святого и подходящего отшельника, которого в этот критический момент выдвинул один из биографов. Молодой араб был заключен в тюрьму с неохотного согласия своего слишком великодушного хозяина, который, похоже, не предпринял дальнейших действий против него; Но несчастный мусульманский энтузиаст был настолько охвачен досадой из-за провала своего героического замысла уничтожить во что бы то ни стало непримиримого врага пророка, что в припадке бессильной ярости задушил себя в своей темнице.

Именно после этого эпизода и после выздоровления Раймонда Луллия от насилия его камердинера, по словам другого историка, он удалился на гору Ранда, и тогда, и только тогда, он получил от Отца Света то новое озарение, которое другие приписали ему в гораздо более ранний период. Вероятно, это был второй визит в его Балеарское уединение; он пробыл там семь месяцев, «всегда погруженный в молитву и беседуя, как ему казалось, непрерывно с ангелами, чьи утешения он получал — утешения, — говорит благочестивый писатель, — которые душа действительно может осознать, но которые уста не могут достойно описать».

Покинув свое убежище, он решил отправиться в Рим, чтобы увещевать его святейшество основать в Европе несколько монастырей, где монахи должны были бы заниматься изучением и преподаванием языков, чтобы повсюду распространять Евангелие Иисуса Христа и трудиться для обращения неверных. Но Гонорий IV, на благочестие которого он возлагал все надежды, умер, как только Луллий прибыл в Рим, и поэтому он вернулся в Париж, где публично объяснил свое общее или универсальное искусство для приобретения всех наук. Из Парижа он отправился в Мон Пелин, где он также преподавал и писал; оттуда в Геную, где он перевел свое Art Inventif на арабский язык. Из Генуи он снова отправился в Рим, но, видя, что достичь своей цели невозможно из-за препятствий, которые предстали перед Священным двором, он вернулся в Геную, намереваясь отправиться в Африку и лично трудиться для обращения неверных. Он заключил соглашение с владельцем судна, погрузил на борт свои книги и другие необходимые для путешествия вещи, но когда он сам собирался сесть на корабль, видение всех опасностей, с которыми ему предстояло столкнуться, так подействовало на его разум, что он лишился даже возможности ходить и был вынужден отказаться от своего намерения. Его вещи были ему возвращены, и с ними он вернулся в Геную среди толпы бродяг, которые высмеивали его слабость. То ли из-за этой насмешки, то ли из-за стыда за свою трусость, он опасно заболел.¹¹ В бдение Пятидесятницы 1291 года его отвезли в монастырь братьев-проповедников, где он получил уход, которого требовало его состояние. Он принял последние таинства и продиктовал свою последнюю волю и завещание; тем не менее, ему было суждено выздороветь, и едва он восстановил свои силы, как, чтобы исправить свою прежнюю ошибку, он сел на первое судно, направлявшееся в Тунис. Во время путешествия он составил «Общую таблицу наук».

Сразу по прибытии в Тунис он провел совещания с наиболее эрудированными в законе Магомета. Он доказал, по крайней мере, к собственному удовлетворению, что они были в заблуждении и темноте, и что истина была на стороне Иисуса Христа. Он был обвинен перед королем Туниса в соблазнении народа, был арестован, брошен в тюрьму и в конечном итоге приговорен к смерти. Но ученый арабский священник, побежденный его аргументами, получил его прощение при условии его немедленного отъезда. Он покинул город среди оскорблений и позора населения, которому было запрещено возвращаться под страхом неминуемой смерти.

В 1293 году он прибыл в Геную после этой неудачной миссии и, по-видимому, немедленно отправился в Неаполь, где оставался до понтификата Целестина V, публично преподавая свои Ars Magna и Arbor Scientiarum . В декабре 1294 года он отправился в Рим, чтобы убедить Папу отправить миссионеров к неверным, и, по-видимому, добился учреждения нескольких колледжей для изучения восточных языков. Более того, Парижский университет подлинным актом принял и рекомендовал использовать его короткий метод приобретения знаний и некоторые из его наиболее важных философских доктрин. Тем не менее, его миссионерские усилия в целом не увенчались успехом, и он снова скитался с места на место, опровергая еретиков. Он отправился в Монпелье, где был с почетом принят Раймоном Гоффреди, генералом ордена Святого Франциска. Он получил письма ассоциации, как благодетель ордена, высшие лица которого были поставлены под его руководство, и он обучал своему методу в их домах. Он проповедовал на Кипре против несториан и грузин, стремясь вернуть их в лоно Церкви. Он обращался за помощью в своих многочисленных предприятиях к королям Франции, Сицилии, Майорки и Кипра, но в целом тщетно.

В 1308 году он вернулся в Париж, где беседовал со знаменитым Иоганном Скотом, известным как тонкий доктор. Он с удовлетворением узнал, что король Филипп Красивый приказал преподавать восточные языки в Парижском университете. Это побудило Раймонда в следующем году отправиться к Фердинанду IV, королю Кастилии, чтобы уговорить его объединиться с королем Франции для возвращения Святой Земли, но это часто повторяющееся и неизменно пагубное и бесполезное предприятие, к счастью, не было предпринято. Он снова отправился в Африку, высадился в Боне, древнем Гиппоне, который был епархией Святого Августина, и, несмотря на сопротивление его мусульманских жителей, ему удалось обратить семьдесят последователей философа Аверроэса. Оттуда он отправился в Алжир и обратил многих, что навлекло на него преследования властей. Ему в рот вложили уздечку, как если бы он был лошадью, и таким образом лишили его возможности свободно говорить в течение сорока дней; затем его публично избили и изгнали из королевства. У него не было другого пути, кроме как вернуться в Тунис, где его ждал смертный приговор, но он оставался скрытым и вскоре отправился в Бугию. Там он развенчал учения мусульманских священников, успешно избежав бесчисленных смертельных ловушек, приготовленных против него народом по предложению их религиозных учителей. В конце концов его бросили в жалкую темницу, где он вполне мог бы погибнуть, но ходатайства некоторых генуэзских купцов дали ему лучшую тюрьму, в которой он был заключен в течение шести месяцев. Здесь мусульманские врачи пришли к нему толпами, чтобы убедить его принять их закон, обещая ему самые заманчивые вознаграждения — рабов, дворцы, богатство, красивых женщин и дружбу короля. «В результате, — говорит один из биографов Луллия, — они почти были убеждены принять Его закон, ибо только Он мог обещать им вечное блаженство».

Ворота тюрьмы Раймонда наконец распахнулись, и, как нарушителю общественного спокойствия, ему было предписано немедленно покинуть эти места. Знаменитый странник сел на генуэзское судно со своими книгами и бумагами, но потерпел крушение в десяти милях от города Пизы, едва спасшись, потеряв все свое имущество. В Пизе он заболел, и за ним тщательно ухаживали доминиканцы. По выздоровлении он возобновил свое публичное преподавание. Обращение магометан и завоевание Святой Земли по-прежнему были его главными целями, и он столь красноречиво уговаривал жителей Пизы учредить орден христианских рыцарей для освобождения Иудеи, что они отправили его с письмами к Святому Отцу; жители Генуи вручили ему аналогичные документы, и он также принес добровольное предложение дам этого города пожертвовать на такую благочестивую и похвальную цель значительную сумму денег. С этими заверениями он обратился к Папе в Авиньоне, представил свои письма и добавил самые веские причины, чтобы убедить его объявить еще один крестовый поход. Естественно, он ничего не получил от Папского двора и удалился в Париж, опечаленный своей неудачей и холодностью прелатов Церкви. Он продолжал писать и преподавать, и в октябре 1311 года, услышав, что в Вене состоится генеральный собор, он счел это благоприятной возможностью и предстал перед ним, чтобы потребовать трех вещей: 1. Основания нескольких монастырей, состоящих из ученых и смелых людей, которые, желая подвергнуть свою жизнь борьбе за Христа, с удовольствием изучают языки, чтобы более эффективно публиковать Евангелие. 2. Сведение всех военных орденов в христианском мире в один орден, чтобы, живя под одним религиозным правилом и вдохновляясь одними и теми же желаниями, они все могли сражаться с сарацинами и, подавляя все семена зависти, все эгоистичные интересы, похвальным соревнованием, с истинным христианским благочестием, стремиться освободить Святое Место из рук злодеев. 3. Осуждение, авторитетом Папы и Собора, всех произведений Аверроэса, используемых в христианских колледжах и школах, потому что они явно и прямо противоречили доктринам истинной религии. Чтобы пролить больше света на этот последний пункт, он составил трактат под названием De Natale Pueri . Он снова потерпел неудачу и вернулся в Париж, ничего не добившись. С непобедимым упорством он снова принялся за сочинение книг на латыни, испанском и арабском языках для назидания верующих и наставления сарацинов. Он действительно стал одним из самых плодовитых авторов в мире, и когда, устав от отдыха за написанием текстов, он вернулся на Майорку, будучи уже в преклонных годах, он, несмотря на опасность, отправился в Тунис, надеясь тайно работать над обращением его жителей в христианство.

Согласно другому рассказу, он публично объявил о своем возвращении, восклицая: «Разве вы не помните, что я тот человек, которого ваши князья прежде изгоняли из этой страны и из Туниса, опасаясь, что я озарю ваши души истинами нашей святой религии, к которой вы уже имели некоторое расположение? Единственная надежда на ваше спасение и решимость, которую я принял, чтобы претерпеть все муки мира ради любви к моему Богу, приводят меня обратно к вам, чтобы вы поступали со мной, как вам угодно».

В любом случае его возвращение было обнаружено; как один человек, народ восстал против него и, осыпав его позором и зверскими оскорблениями, преследовал его камнями от города до порта, где он упал, жалкий и подавленный.

Согласно многочисленным биографам, некоторые купцы, либо с Майорки, либо из Генуи, проходившие мимо Туниса, увидели яркий свет в форме пирамиды недалеко от порта в ночь этой катастрофы. Этот свет, казалось, исходил из кучи камней, и, желая узнать его причину, они сошли на берег на лодке и таким образом наткнулись на драгоценное тело Раймонда Луллия, которого, несмотря на его изуродованное состояние, они сразу узнали.

Но M. Delécleuze, пишущий в Revue des Deux Mondes , дает нам тот же рассказ, не украшенный лоском чудесного. «Наступила ночь, и тело Раймонда Луллия осталось на берегу моря. Во время всей этой ужасной сцены никто из обращенных, и тем более европейские христиане, тогда пребывавшие в городе, не осмелились защитить миссионера или даже заступиться за него. Однако некоторые генуэзские купцы, желая отдать последние почести его телу, прибыли на лодке под покровом темноты, чтобы увезти его. Исполняя этот благочестивый долг, они заметили, что Раймонд Луллий все еще дышит. Они поспешно отнесли его на свой корабль и немедленно отплыли на Майорку, в виду которой этот святой и ученый человек скончался 29 июня 1315 года в возрасте восьмидесяти лет». ¹²

Уже было сказано, что Раймонд Луллий был одним из самых плодовитых писателей своего времени или любого другого века. Следующий список его работ приводится Альфонсо де Проаза в 1515 году и воспроизведен А. Перроке:—

Названия предметов.

Количество трактатов.

Об Ars Veritatis Demonstrativus , 60

Грамматика и риторика, 7

Логика, 22

О взаимопонимании, 7

О памяти, 4

На Уилле, 8

О моральной и политической философии, 12

О праве, 8

Философия и физика, 32

Метафизика, 26

Математика, 19

Медицина и анатомия, 20

Химия, 49

Теология, 212

Общее количество трактатов, 486

Этот список принят без подозрений или критики г-ном Делеклезом, но поскольку Раймонд Луллий начал писать только в 1270 году и умер не позднее 1318 года, этот расчет требует от нас предположить, что он выпускал по десять трактатов каждый год без перерыва в течение сорока восьми лет, что было бы совершенно невозможно для самого уединенного, преданного книгам студента, а Раймонд Луллий был человеком неутомимой деятельности, о чем в изобилии свидетельствуют факты его странствующего существования. Автор в Biographie Universelle , Париж, 1820, имеет следующие уместные замечания по этому поводу: «Некоторые из его биографов увеличили число его трактатов до нескольких тысяч.¹³ Более умеренные сократили их с пятисот до трехсот, которые разбросаны по библиотекам Майорки, Рима, Барселоны, Сорбонны, Сен-Виктора и Шатре в Париже; но едва ли можно найти двести, различающихся по названиям и первым словам произведения; и это число должно быть еще уменьшено, поскольку разница между некоторыми из них очень незначительна, поскольку главы были даны для названий отдельных произведений, и поскольку объяснения профессоров или учеников часто ошибочно принимались некритическими писателями за уроки учителя».

*****

Итак, главная проблема в изменчивой жизни просвещенного теософа и обладателя универсальной науки, который погиб столь насильственной смертью в Тунисе или Бугии за дело своего Учителя, заключается в следующем: следует ли отождествлять его с тем Раймондом Луллием, которого Элифас Леви называет «великим и возвышенным адептом герметической науки», который, как говорят, делал золотые и розовые нобли для некоего Эдуарда, короля Англии, и который оставил после себя в качестве памятников своего непревзойденного алхимического мастерства те всемирно известные трактаты, завещания и приписки, которые, справедливо или несправедливо, приписываются под названием «химия, 49 трактатов» героическому мученику Майорки. По этому важному пункту уже цитировавшийся автор в Bibliothèque Universelle свидетельствует, что «работы по алхимии должны быть отнесены к другому Раймонду, из Ферраго, иудейскому неофиту, который жил после 1315 года, и с которым Авраам Бзовиус смешал первого, приписав ему некоторые положения, осужденные Григорием XI». И еще: «Работы по алхимии, приписываемые ему, слишком противоречат евангельской бедности человека, который отрекся от всего в своем рвении к религии Иисуса Христа и который во многих местах протестует против химеры философского камня, которую искал в свое время Арно де Вильнев, учеником которого он, как предполагалось, был. Обстоятельства и даты даже в нескольких из этих книг — из которых та, что о естественной мудрости, адресована Эдуарду III, — доказывают, кроме того, что их следует отнести к более поздней эпохе».

Эту проблему чрезвычайно трудно решить, и ее следует рассмотреть довольно подробно.

Раймонд Луллий отправился в Вену, чтобы присутствовать на генеральном соборе Церкви в 1311 году. Утверждается, что находясь в этом городе, он получил письма от Эдуарда, короля Англии, который взошел на престол в 1307 году, и от Роберта, короля Шотландии, которые оба с большим уговором пригласили его посетить их королевства. Надеясь побудить этих принцев помочь ему в его планах против неверных, он вскоре прибыл в Лондон в компании Джона Кремера, аббата Вестминстера.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

11

Эту болезнь упоминает другой писатель, с подробностями чудесного рода. «Около 1275 года (хронология всех биографов представляет собой хаос и путаницу) он заболел во второй раз и дошел до такой крайности, что не мог выносить ни отдыха, ни пищи. В праздник Обращения Святого Павла распятый Спаситель снова явился ему, прославленный и окруженный самым изысканным благоуханием, которое превосходило мускус, амбру и все другие ароматы. В память об этом чуде, в тот же день, в той же постели и в том же месте, где он жил и спал, распространяется тот же божественный запах».

12

Также сообщается следующее изменение: «Найдя его еще живым, когда они несли его на корабль, купцы вернулись к Генуе, чтобы получить помощь, но их чудесным образом доставили на Майорку, где мученик скончался на виду у своего родного острова. Купцы решили ничего не говорить о своей драгоценной ноше, которую они забальзамировали и сохранили с благоговением, решив перевезти ее в Геную. Три раза они выходили в море с ветром, который казался благоприятным, но каждый раз они были вынуждены возвращаться в порт, что явно доказывало волю Божию и обязывало их объявить о мученичестве человека, которого они почитали, который был побит камнями во славу Божию в городе Бугиа (?) в год благодати 1318». Из этого рассказа видно, что место насильственной смерти Луллия, а также дата, когда она произошла, вызывают сомнения. Он родился во время понтификата Гонория IV и умер, согласно Генебранду, около 1304 года; но автор предисловия к «Размышлениям отшельника Блакерна» определенно относит его кончину к празднику мученичества святых Петра и Павла, 29 июня 1315 года, и заявляет, что ему было восемьдесят шесть лет.

13

Например , Жан-Мари де Вернон, который расширяет список до трех тысяч и, следуя примеру Отца Тихого из Прованса, продлевает свою жизнь открытием универсального лекарства.