Любовь – это путешествие

Бет О'Лири, 2021

В жизни любого есть все еще привлекательный, но ненавистный бывший. У Адди это Дилан – сын богатых родителей, студент Оксфорда, поэт с прекрасным телом и человек, разбивший ей сердце. Четыре года назад они познакомились в Провансе, и это было лучшее лето в их жизни. Но спустя два года Дилан совершил ошибку и отпустил единственную девушку, которую когда-либо любил. Накануне свадьбы общей подруги их пути снова пересекаются, точнее – сталкиваются: в самом начале путешествия в Шотландию машина Дилана и его друга Маркуса врезается в ту, где едут Адди и ее попутчики. Так что компанию ждет совместная поездка в «мини купере» полном багажа, прошлых обид, разочарований, неловкости и секретов. Что не выдержит раньше: машина или хрупкий мир между пассажирами?

Тогда

Адди

«Попроси ту девчонку принести нам еще бутылочку вина. Где-то же есть у них заначка».

Девчонку. Девчонку. За шесть недель на «Сёриз» встречала я нахальных постояльцев, но дядя Дилана действует мне на нервы больше всех. Они сидят на террасе с нашего возвращения из Ла-Рок-Альрик, я у себя внизу, но прекрасно их слышу. Представьте компанию парней у игрального автомата в баре — Терри был бы в ней «юмористом». Эдаким хвастуном, якобы затащившим в постель всех девчонок в округе. Вот это Терри, только на двадцать лет старше. Все такой же юморист-неудачник.

Хмурюсь, глядя в зеркало на стене гостиной. Вообще-то, я не такая стерва, просто… устала.

Разглядываю себя повнимательнее. Зеркало немного выпуклое, или, наоборот, вогнутое… В общем, из-за этого мой нос кажется крошечным, а глаза — огромными. Я немного поворачиваю голову туда-сюда, гадая, какой меня видит Дилан. И что будет думать и помнить про меня завтра.

Мне всегда казалось, что у меня незапоминающееся лицо. У Деб красивые густые брови, она никогда их не выщипывает и выглядит шикарно, как модель. А у меня брови… Просто брови, про них и сказать-то нечего.

М-да. Отворачиваюсь от зеркала и тянусь в «заначку» за вином — как ни досадно, но Терри прав, конечно, она у нас с Деб есть. Поднимаюсь по лестнице с бешено колотящимся сердцем. Просто нелепо, как мое тело реагирует на Дилана. Мне уже тысячу лет никто так не нравился.

— Пожалуйста. — Я подаю им бутылку.

Увидев выражение лица Дилана, я немного приободряюсь. Холодный, отрепетированный взгляд исчез, и теперь он поедает меня глазами, будто мысленно раздевает… Внизу живота тянет. Я опасалась, что интерес Дилана сойдет на нет с приездом Терри, что он посмотрит на меня со стороны и подумает: «Ничего особенного».

— Умница! — Терри забирает бутылку. — Не зря ты мне понравилась.

Я хихикаю, звонко и слишком наигранно.

— Что-нибудь еще?

— Садись с нами. — Терри указывает на пустое кресло. — А то торчишь там одна в недрах дома.

Дилан ерзает, нахмурившись. Зря волнуется, не собираюсь я проводить семейный вечер с похотливым дядюшкой.

— Я, пожалуй, пойду спать. День был насыщенным.

Из приличия они недолго протестуют, но я все-таки ухожу к себе, и, прикрыв глаза, прислоняюсь к двери. Вспоминаю полный желания взгляд Дилана, и дыхание перехватывает.

Пытаюсь уснуть — я все лето недосыпала, — но никак не успокоюсь. В комнате духота. Высовываю из-под одеяла одну ногу, затем вторую, потом и вовсе спихиваю его в угол кровати.

Если честно, жду стука в дверь. Он наконец раздается, когда я уже проваливаюсь в полудрему. Это сон? Но нет, два тихих удара повторяются.

Резко сажусь. Во рту кислый привкус, губы пересохли, а про волосы и говорить нечего. Быстро иду в ванную пройтись щеткой по зубам и собрать космы в небрежный пучок, но получается очень уж аккуратно, поэтому завязываю его снова. Когда я наконец-то открываю Дилану, сна ни в одном глазу, но я изображаю, что только встала. Ночной воздух еще хранит тепло, и Дилан приносит в квартиру аромат нагретых солнцем виноградных лоз.

— Я боялся, что ты крепко спишь, — шепчет он, когда я запираю дверь. — По-моему, ты засоня.

Так и есть. Мой бывший всегда жаловался, мол, для такой маленькой особы я слишком громко храплю. Но такое признание будет не особо сексуальным, поэтому я просто качаю головой.

— Я не думала, что ты…

Отчаянно краснею. Надо быть поувереннее, я ведь Летняя Адди!

В глазах Дилана вновь зажигается дерзкий огонек. Он берет меня за руку и мягко прижимает к себе с той же напускной уверенностью, которую я заметила при первой встрече.

— Мы, кажется, еще не все обсудили, — низким голосом произносит он.

От одного лишь прикосновения его руки учащается пульс. Волосы Дилана небрежно уложены, прядки изящно падают на лоб. Как ни странно, он выглядит еще более растрепанным.

— Да? — выдыхаю я. — Не обсудили?

— Или не сделали… — Он отпускает мою руку и расстегивает пуговицы на моей пижамной кофте: медленно, попутно слегка касаясь пальцами груди. Когда он наконец доходит до последней и спускает лямки с плеч, и ткань скользит на пол, я уже задыхаюсь.

Мы так и стоим на пороге. С минуту он просто любуется мной: глаза расширены, губы приоткрыты. Мое дыхание сбивается. Его руки опускаются мне на талию, губы приближаются к моим. Я ударяюсь спиной об дверь, когда мы сливаемся в поцелуе.

Это не просто первый поцелуй, это прелюдия. Я теряю счет времени и забываю обо всем, разомлев от желания, постанывая и цепляясь за его рубашку, пока он не стягивает ее через голову. Соприкоснувшись обнаженной кожей, мы оба на миг перестаем дышать.

— Боже, — шепчет Дилан, убрав прядь волос у меня с лица и наклонившись к губам, — ты сводишь меня с ума.

Обвиваю его руками, приподняв ногу, и шорты собираются в складки. Я уже расстегиваю ремень брюк, как вдруг слышу стук в дверь.

Подпрыгиваю от неожиданности и стукаюсь зубами о зубы Дилана. Не расплетая объятий, мы отходим от двери. Дядя Терри просовывает голову в квартиру — слава богу, Дилан успевает меня загородить.

Ну кто бы сомневался! Терри из тех, кто стучит, уже поворачивая ручку.

— Мадди! Опаньки! Вы тут вдвоем! — усмехается он. — Не помешал?

Мадди. Меня часто так называют, путая имя, и Али, и Анни. Я прижимаюсь к Дилану.

— Уйди, Терри, — просит Дилан. — Подожди снаружи, не смущай девушку!

— Как хочешь! — похохатывая, отвечает Терри и захлопывает дверь.

— Ужас, — бормочу я, уткнувшись Дилану в грудь.

— Принесли ж черти засранца!

Дилан поднимает с пола рубашку и мою пижаму. Дыхание его все еще сбито, как и мое.

— Я все слышу, дружок! — отзывается Терри.

— И чего ты у нее забыл в два ночи?! — кричит Дилан так громко, что я вздрагиваю.

— Думаю, это очевидно! Сам-то что у нее забыл? — парирует Терри.

— Думаю, это очевидно, — бурчит Дилан, сердито поправляя волосы. — И ее зовут Адди, не Мадди!

Прыскаю от смеха. Конечно, дело плохо, и ничего смешного тут нет, но… Все равно забавно. А это «опаньки»!

— Я зашел в кухню перекусить и услышал какой-то шум, — поясняет Терри. — Вот и решил проверить, все ли в порядке!

— Спасибо, мистер Эббот, все хорошо! — прикрыв лицо руками, благодарю я. — Господи…

— Прости, пожалуйста, — умоляюще говорит Дилан.

Волосы его растрепались, губы припухшие, вид слегка потерянный. Но так он еще сексуальнее.

Встав на цыпочки, нежно целую его в шею. Он проглатывает стон.

— В следующий раз, — шепчу я. — Зато теперь знаешь, где меня найти.

Дилан

Она меня пленила. Я Одиссей на острове у Цирцеи, я шекспировский Ромео, я… жертва почти непроходящего возбуждения.

Прошло почти четыре часа с того единственного и обжигающего поцелуя, а я никак не могу уснуть. В разгоряченном мозгу один за другим рождаются стихи на грани эротики, и на бумаге они еще хуже, чем в голове. Тем не менее примерно в шесть утра я решаю подсунуть их Адди под дверь, но передумываю, едва выйдя за порог — все-таки это может показаться ненормальным, и даже отчаянным. Так что возвращаюсь в постель и представляю, как она обнаженная лежит рядом, а я читаю ей свои строки вслух. Так, мне нужен холодный душ.

Она появляется около десяти утра. Мы с Терри пьем кофе, и тут заходит Адди: отдохнувшая, в коротком узорчатом платье, складки которого кокетливо облегают бедра. В руках она несет бумажный пакет в маслянистых разводах — свежие круассаны из соседней деревни. Мы соприкасаемся пальцами, когда я забираю пакет. Никогда еще выпечка не скрывала столько чувственности.

— Спасибо, — шепчу я.

— Вертелся во сне? Волосы торчком стоят. — Сдерживая улыбку, она поджимает губы, и родинка чуть сдвигается.

— Племянник велел мне извиниться, — сообщает Терри. — Прости, что ворвался, очень грубо с моей стороны.

Адди поворачивается к Терри, и я уже ревную. Хочу, чтобы она смотрела только на меня.

— Я все забыл, — машет рукой дядя. — Ничегошеньки не помню, окей?

— Спасибо, я ценю, — отвечает Адди, чуть улыбнувшись. А затем разворачивается и уходит.

— Куда ты? — вырывается у меня.

Она оглядывается через плечо.

— Дела. Еще увидимся.

Она возвращается, когда мы обедаем на террасе, на этот раз в слитном красном купальнике, и принимается чистить бассейн от листьев. Нагибаться ей приходиться столько раз, что я чуть ли не плачу от мучения.

К середине дня я напиваюсь, в надежде, что алкоголь поможет, ну или сделает Терри более приятным собеседником. Но в итоге сам становлюсь слишком болтливым.

— Я думаю она та самая, единственная, — признаюсь я Терри, откинувшись на диване. На улице слишком жарко, и мы спрятались в прохладе огромной гостиной, украшенной шелковыми гобеленами и бессчетными диванными подушками.

Терри усмехается.

— Подожди пока вы не… — Он делает неприличный жест, и мне хочется швырнуть в него бутылку.

— Я же не об этом, — горячо возражаю я, подливая вина в бокал. — Она чудесная! Мне никого еще не хотелось так сильно.

Я собирался сказать «никто не нравился так сильно» Но получилось даже более правдиво. Я правда безумно ее хочу.

— Ах, пылкость юности! — добродушно подтрунивает дядя. — Вот наберет она килограммов десять, увлечется мыльными операми — тогда посмотрим.

— Дядя Терри, ты просто невозможен.

— Молодежь нынче такая чувствительная, — ворчит он, завалившись в кресло и поставив бокал на пивной живот.

Залпом допиваю вино. Еще ни один день в моей жизни не тянулся так долго.

Терри приглашает Адди поужинать с нами, но она отказывается. Смотрит при этом на меня. А вдруг, обдумав случившееся, она отклоняет не только приглашение Терри? Мысль о том, что вечером она не захочет меня видеть, вызывает отчаяние.

За ужином Терри не умолкает про бестолковые инвестиции дяди Рупа. Вот уж что меня ни капельки не волнует. При разговорах о деньгах мне становится ужасно неловко. К тому же дядя ест куда медленнее, увлекшись болтовней, так что мне хочется незаметно стащить стейк у него с тарелки, а то он вообще не закончит. Не успевает он собрать соус хлебом, как я забираю посуду и несу на кухню.

— Эй! — возмущается Терри. — Знаю-знаю, чего тебе так не терпится. Мечтаешь улизнуть в квартирку смотрительницы?

— Да, хочу увидеться с Адди, — стиснув зубы, отвечаю я.

— Расхаживает в купальничке, дразнит и уже веревки из тебя вьет, — смеется он.

Возвращаюсь в столовую.

— Смотри, с ней хлопот не оберешься, — продолжает дядя.

Стискиваю кулаки. Терри всегда невыносим, но его комментарии про Адди… И все равно он получше папы. На минуту представляю, что приехала вся семья, как отец и планировал. Дядя Руп со стареющей женой-американкой, дотошная троица кузенов из Ноттинг-Хилла, мой брат Люк без своего партнера Хавьера, ведь Хавьера никогда не приглашают… Люк мучился бы в стоическом одиночестве, я бы лез на стену от раздражения, папа нудил бы, как мы его разочаровали, а мама по обыкновению пыталась бы всех помирить.

Нет, эти каникулы настоящий подарок, несмотря на дядю Терри. Медленно разжимаю кулаки.

— Слушай, — говорю я, пытаясь скрыть отчаяние, хотя оно так и рвется наружу, — давай сегодняшний вечер ты проведешь один, и тогда завтра мы поедем в тур по местным виноградникам. На весь день, только мы вдвоем. Я отвезу тебя сам, даже пить сегодня не буду.

Терри выглядит растерянным. Он считает себя душой любой компании и ни минуты не может побыть один. С другой стороны, вино он тоже очень любит, да и обещание уделить ему целый день должно сработать.

— Ладно уж, — соглашается дядя. — Я тогда… почитаю…

Он обводит комнату потерянным взглядом.

— Тут есть телевизор, — успокаиваю я. — На дисках «Форсаж». Все части!

Терри немного оживляется.

— Тогда удачно тебе повеселиться, парень! — Он подмигивает. — А я посплю в берушах.

— Договорились. — Подавляю дрожь омерзения. — Спасибо. Спокойной ночи, Терри.

Адди

Дилан совсем запыхался — наверняка мчался из столовой на всех парах. Весь день он так забавно следил за мной тоскливым взглядом. Вчера он казался таинственно-сексуальным, сегодня — милым. Пару часов назад я подглядела, как он строчит что-то в блокноте, высунув кончик языка от усердия.

— Привет, — задыхается он. — Надеюсь, оскорбительные комментарии моего дяди не совсем тебя отвратили, ты не передумала со мной целоваться?

Смеюсь и встаю так, чтобы бедро казалось округлее. Я одета в коротко обрезанные джинсы и красный купальник. В этих шортах я всегда кажусь себе самой-самой. Честно говоря, не стоило мне утром надевать то короткое платье ради Дилана. Конечно, план сработал — челюсть у Дилана так и отвисла, — но чувствовала я себя… как-то дешево.

— Как ты от него отвязался?

Дилан то сжимает, то разжимает ладони, будто ему не терпится дотянуться до меня. В моем животе нарастает жар.

— Пообещал съездить завтра на виноградники. — Дилан откидывает волосы с глаз. — Можно войти?

Притворяюсь, будто раздумываю, но на лице у него такая мука, что я быстро сдаюсь.

— Ну, заходи, — смеюсь я, пропуская Дилана.

— Слава богу! — Он закрывает дверь, нежно придерживает меня за плечи и легонько подталкивает к стене. — На чем мы остановились?

— Кажется, на этом. — Притягиваю его к себе и встаю на цыпочки, чтобы заглянуть в глаза.

— Ты меня погубишь, Адди. Последние восемнадцать часов у меня кружилась голова от фантазий о тебе.

Никогда не встречала парня с такой прекрасной речью. И я не о произношении, а о самих словах. Хочется записать каждую фразу.

— От желания еще никто не умирал, — поучаю я, прильнув к нему. — И, возможно, немного терпения пойдет тебе на пользу.

— А по мне, терпеть — это ужасно скучно, — отвечает Дилан и прижимается губами к моим.

Он прекрасно целуется, но не потому я загораюсь огнем. Нет, дело в посыле — его поцелуй говорит: «В этот раз я с тобой на всю ночь».

Первый раз как в лихорадке: дрожащие руки, сбивчивое дыхание. Мы даже не дошли до кровати. Еле держась на ногах и смеясь, Дилан шепчет:

— Боже, ты прекрасна.

Хочу развернуться к нему лицом, однако он меня придерживает. Его рука все еще проводит по моим ногам, движения становятся неторопливыми, ласковыми. Оглядываюсь через плечо: Дилан изучающе, чуть ли не благоговейно рассматривает меня. Мы встречаемся взглядами, и я снова его хочу, прямо сейчас. Пульс учащается.

Спотыкаюсь на дрожащих ногах по пути в спальню и валюсь на матрас лицом вниз. Несколько секунд спустя Дилан прижимается ко мне сзади и прокладывает дорожку поцелуев по спине. Я чувствую, как разгорается огонь внизу живота.

— Вот тут, — хрипло говорит Дилан, прижимая палец к изгибу, где талия переходит в бедро, — это, возможно, самые сексуальные сантиметры, которые я когда-либо видел.

— Серьезно? — удивляюсь я, оборачиваясь.

— Или тут, — продолжает он, покрывая жаркими поцелуями шею, и я со стоном опускаю голову на подушку.

— Или тут… — Очертания груди. — Или тут… — Косточка бедра. — Или тут… — Нежная, чувствительная кожа под коленом.

Он не похож на моих прежних парней. Теперь мы не торопимся. Время идет как в тумане, будто я вижу сон. Он то пылок, то дразняще нетороплив, то настолько ласков и заботлив, что слезы наворачиваются на глаза. Мы соприкасаемся лбами, и он двигается медленно, едва ощутимо. Хочу еще, еще, млею от страсти.

Мы засыпаем, переплетясь потными телами. Проснувшись посреди ночи, я не могу понять, где нахожусь. Волосы на груди Дилана щекочут щеку. Резко поднимаюсь и вижу на полу разбросанные вещи вперемешку с одеялом, а рядом книгу, которую мы ненароком столкнули с прикроватного столика. Привыкшие к темноте глаза различают стройную, загорелую фигуру Дилана.

Радостно улыбаюсь, прижав руки к лицу. Нет, это не просто летний роман… Слишком уж потрясающее чувство.

Просыпаюсь от грохота: Терри колошматит в дверь. Дилан выдергивает из-под меня руку, чуть не заехав по лицу — я чудом уворачиваюсь.

— Ой!

— М-м-м? — невнятно бормочет Дилан, сонно щурясь. — О, доброе утро! — Он забавно поводит головой, словно только что меня заметил, и прядка падает ему на лицо.

Не устояв, улыбаюсь.

— Доброе. Ты мне чуть глаз не выбил.

— Да? — Дилан приглаживает волосы и растирает щеки, чтобы взбодриться. — Извини, я верчусь во сне. Правда, прости. А ты храпишь! Мы квиты.

— Эй, Дилан! — зовет Терри.

Со стоном утыкаюсь в подушку. Мы проспали часа три, не больше, а я бы не отказалась от еще как минимум девяти.

— Черт бы его побрал, — сердито ворчит Дилан в потолок.

Смеюсь в подушку.

— У тебя вся семья с причудами?

— И не сомневайся. Только с разными, на любой вкус. — Повернувшись, он целует меня в плечо. — Пожалуйста, оставайся на месте, в этой кровати, в этом наряде, пока я не вернусь из нашего с Терри алкотура.

— На мне нет никакого «наряда», — удивляюсь я.

— Вот именно.

— Дилан, нам пора!

Он наклоняется и нежно целует меня в губы.

— Ладно уж, можешь встать и одеться, — но только при крайней необходимости. И не исчезай, пожалуйста.

— Я здесь на все лето, так что никуда не денусь.

Дилан улыбается в ответ. Расслабленный, немного растрепанный, непослушные волосы снова лезут в глаза.

— Прекрасно, — отвечает он, мягко целуя меня. — Вчерашняя ночь была… незабываемой. Ты просто чудо.

Краснею так сильно, что он смеется — уверена, что он чувствует жар, излучаемый моей кожей. Я хочу сказать ему, что он всегда говорит идеальные слова, но это будет слишком. Хотя я уже покорена, ему незачем об этом знать. Узнает — и окажусь в полной его власти. Не будет больше тоскливых взглядов у бассейна, как вчера.