Первый советник короля

Борис Давыдов (2023)

Заключительная часть увлекательной трилогии. Андрей Русаков, бывший офицер спецподразделений, оказавшийся в XVII веке на территории, где шла кровопролитная война между властями Речи Посполитой и мятежным гетманом Хмельницким, добился реализации своих планов. Ради них он поступил на службу к богатейшему магнату князю Вишневецкому, внедрил производство новых видов военной техники, вел тонкую, временами коварную дипломатическую игру. Вся его деятельность была подчинена великой цели: изменить ход истории, чтобы примирить Россию и Речь Посполитую, избавить эти государства от многих бед и страданий. Невероятные усилия, точный расчет, выдержка и хладнокровие привели к грандиозному успеху. Однако Андрей при всем своем уме и опыте не мог предвидеть, чем все закончится…

Пролог

Пот заливал лицо Степки Олсуфьева, и не только потому, что в покоях было душно… Больше всего жалел новик, что не может сделаться невидимым.

В носу отчаянно щекотало, новехонькие сапоги жали немилосердно, рубаха прилипла к взмокшей спине, насквозь пропитавшись влагой. Хоть выкручивай… Ох, тяжка ты, служба царская! И не моргнуть, с ноги на ногу не переступить, а уж про то, чтобы почесать ноздрю, — сохрани боже, и подумать-то страшно! Перед Государем всея Руси-то…

— Понял, что от тебя требуется? — спросил Алексей Михайлович, уставившись прямо в глаза новику. И хотя вовсе не суровым был тот взгляд, у бедного Степки сердце замерло, а потом забухало с удвоенной силой и частотой.

— П-понял, в-великий г-государь… — еле заставил себя ответить.

— Будешь усерден и проворен — награжу по заслугам. А окажешься нерадивым или, упаси господи, изменишь… — царь выдержал зловещую паузу, и у новика перед глазами чуть все не поплыло. — Суровой кары тогда не миновать! Помни это.

— Верен он, государь, исполнителен и умен, хоть и млад годами! — вступился глава Посольского приказа, видимо от естественной жалости, глядя на душевные Степкины муки. — Я сам видел, с каким тщанием он в бумагах рылся, следы подлеца Андрюшки выискивая!

— Все так и есть! — поддержал Львова дьяк Астафьев.

— Вот это хорошо! — кивнул царь. — А предупредить все же нелишне. Ведь слабы люди, искусу подвержены… — Он со вздохом перекрестился, обернувшись к иконе. Вид у самодержца был такой, будто мысли его витали где-то совсем в другом месте и что-то тревожило не на шутку.