Синтез

Борис Ярне, 2018

Максим, клерк из Москвы, и Маргарита, студентка из Самары, не будучи знакомыми, оказываются вместе в другом мире, во многом похожем на мир наш. Вскоре выясняется, что Маргарита ключевая фигура этого мира, в силу чего молодые люди оказываются втянутыми в водоворот стремительно развивающихся событий: политических игр, мистических загадок, криминальных разборок, любовных интриг. Героев, пытающихся разобраться в происходящих вокруг событиях, затягивают тайны нового мира. Маргариту, ставшую объектом пересечения интересов влиятельных структур общества, похищают. Максим отправляется на ее поиски…

— 9 —

— Значит паспорт фальшивый, — уверенно произнес Акира.

— Да, но именем Аманда подписана картина, — задумчиво сказал Максим.

— Может, она специально подбирала такое же имя, чтобы не выдать себя случайно. Фамилия не совпадает, наверняка, — предположила Сара.

— А что Валдис узнал? — обратился к Саре Кальман, решивший вдруг принять участие в детективном развлечении.

— Проснулся, милый? Что он узнал? Он пошёл по адресу, который я ему написала, и спросил Аманду.

— Ну и?

— Ну и познакомился с Амандой.

— А как он объяснил, зачем она ему?

— Этого уж я не знаю. Он сообразительный. Придумал что-то. Я ему просто написала, что нужно проверить, не живет ли по этому адресу некая Аманда Хаксли, — внешность я ему описала со слов Максима, — и не жила ли она в Центре последний месяц. Под описание она не подходит, а в Центре, вообще, никогда не была.

— А ему как ты объяснила, зачем это всё нужно? — спросил Акира.

— Ой! — воскликнул Кальман. — У Сары уже давно не спрашивают, что и зачем нужно. Исполняют и всё. Ну что? Я же прав? — закончил он, виновато глядя на Сару.

— А ему можно верить? — спросил вдруг Максим.

— Да ну ты что, Максим? Мы с ним с детства знакомы. Или, ты думаешь… да ну тебя! — Сара рассмеялась. — Вон, у Риты спроси, она с ним знакома…

В субботу Сара написала Валдису письмо, в котором просила узнать об Аманде, а в среду от Валдиса пришёл ответ. Максиму уже рассказали, кто такой Валдис и что он делает в Ветреном. Возвращаясь вечером в отель с Ритой, Максим вдруг сказал:

— Знаешь, что? Мне кажется, всё закончилось.

— Не поняла, — отозвалась Рита.

— Эти письма, угрозы, слежки. Ничего не происходит. Зря мы этим занимаемся, видимо. Если что-то и было, то уже прошло. Может, нас с кем-то перепутали? А как поняли это, просто взяли и отстали. Канули. С концами. А мы? Неужели нас до сих пор ждут каждый вечер на Триумфальной площади?

— Это-то можно легко проверить. Завтра четный день, моя очередь, — улыбнувшись, произнесла Маргарита.

— Ну, уж нет. Я пойду.

— Ты уже один раз сходил, — заметила Рита.

— Давай забудем мою первую неделю в Городе… — Максим запнулся и тут же сменил тему: — Кстати, как у тебя с институтом?

— Не знаю ещё. Точно неизвестно, когда меня экзаменовать будут. Сейчас все из отпусков вернутся. Завтра пойду туда. Меня будут консультировать. А как у тебя с поисками работы?

— Как-то туго, — грустно сказал Максим. — Единственное, куда предложили пойти сразу, это на стройку разнорабочим. Опыт работы у меня туманный, никому ни о чём не говорящий… специальности толком нет никакой. Одним словом, я пустое место.

— Да ладно тебе. Всё у тебя получится.

— Пойду я, видно, на стройку. До конца недели поищу ещё. В пятницу встречусь с кем-то там, и… посмотрим, в общем.

Иногда, если была такая возможность, Ян Гашек и Симба обедали вместе, в их излюбленном кафе. Кафе находилось в десяти минутах ходьбы от места работы Симбы, и в двадцати минутах от конторы Гашека. Десять минут, подаренные Гашеком Симбе, обозначали, как он выражался, степень его уважения к возрасту последнего.

— Думаю, началась война, — пояснил Симба Яну причину трех убийств, произошедших за последнюю ночь в разных концах города. — Все трое мелкие перекупщики «дури». Явных мотивов нет. Но в свете последней информации, это связано с падением цен. Один из них должен был встречаться сегодня с продавцом. За последние дни от наших информаторов мы получили сведения о том, что, начиная с середины этой недели на рынок должно попасть около тонны героина.

— Сколько? — Гашек подавился сэндвичем. — И…

— Мы подняли все силы. Беда в том, что нам известно лишь о, — только не смейся, — пяти килограммах. Где остальное — одному Богу известно. Если они, вообще, есть, конечно. Сегодня четыре сделки, завтра четыре, в субботу три, в воскресенье, не помню уже. Потом…

— Работают без выходных? Ты думаешь, это кто-то один?

— Думаю, да, и кто-то совершенно незнакомый, иначе фирмы пресекли бы.

— Но, убийства…

— Это, без сомнения, сигнал к тому, что игрока не пускают. Убили тех, кого могли отсечь. Причем заметь, это исключительно перекупщики. Если уж они сами не могут выйти на продавцов, то, что делать нам?

— Нет-нет, нам «глухарей» не нужно. Разбирайся тут, кто кого обидел, кто «замочил»! — смеясь, возмущался Ян. — Так что, давайте, работайте. Что на сегодня?

— Сегодня, я, пожалуй, сам поучаствую…

— Ты что?

— Надо разобраться, что к чему. А что делать? К тому же, людей не хватает.

— Я тебя одного не пущу. Возьми офицера из «убойного» отдела в подмогу.

— Знаешь, Ян, бойцов-то у меня хватает… с грамотными операми проблема.

— Ты хочешь меня обидеть, старый ты крокодил!

— Ян, информация секретная. Будь ты хоть моей тенью, я не имею права тебе о ней говорить. Мне до пенсии осталось совсем ничего, не хочу под конец по шее получать. И это в лучшем случае. Так что, извини.

— Мне кажется, ещё совсем недавно тебя это не сильно волновало. Тем более, ты мне уже сказал, что сегодня что-то будет. Так что, деваться некуда. Думаешь, я не соображу, как выяснить всё остальное? Ты обо мне такого невысокого мнения? Мы же в одном окопе, только на разных фронтах. Да не узнает никто! Обещаю!

— Да зачем тебе?

— Интересно! Ты же понимаешь…

— Ох, всё я понимаю… Женись ты уже, в конце концов!

— Колись, пенсионер!

Симба понял, что от Гашека ему не отделаться.

— Хорошо. Только, имей в виду, если меня лишат пенсии, то тебе придется содержать меня до самой смерти.

— Договорились! Остаётся надеяться на то, что она не за горами.

— Что у тебя за язык?..

— Прости! — Ян рассмеялся. — Я хотел сказать, что это для меня будет честью ухаживать за почётным гражданином. Рассказывай!

— Пойдем, пройдемся.

Они вышли из кафе.

— От информаторов мы знаем, что сегодня вечером, с восьми до двенадцати, должны произойти четыре сделки. В разных концах города. Думаю, четыре, это только, те, что нам известны. Сколько их на самом деле?..

— Извини, я тебя перебью. А что в этом такого? Вы на каждую сделку так реагируете? Сам же сказал, мелочь.

— Понимаешь, цена, по которой сливают товар, сказочно низкая. Помнишь, я тебе рассказывал о совещании у начальника отдела? Там, где речь шла о массовых распродажах. Вот отсюда и такой подход серьёзный. Серьёзнее обычного. Из-за чего, ты думаешь, начали мочить скупщиков? На продавцов выйти не могут. Мы не можем. Откуда ноги растут — неизвестно. Ничего неизвестно.

— Так, а откуда информаторы «инфу» берут?

— Я тоже задумывался над этим. Да, берут-то, понятно, откуда — отовсюду… Подозрительно, что она есть, и в таких количествах. Будто кто-то намеренно пытается вести нас по следу, но так и не дает ухватить за конец. Итак, для себя я выбрал наибольшую сделку. Сто грамм героина. Ну, и к тому же, она ближе отсюда.

— Где это?

— Клуб «Бомба». Слышал?

— Конечно, слышал. Рок-клуб. Там и без твоих ста грамм наркоты достаточно. А ты в сам клуб решил заглянуть? Прикинешься старым рокером?

— Я снаружи подожду.

— Да? И как ты думаешь всё выяснить? Вообще, что-нибудь, кроме того, что там что-то будет, известно? Известно, кто покупатель?

— Известно.

— И кто это?

— Завсегдатай клуба. Всё, что о нём успели выяснить. Нигде не работает, ничем не занимается. Никогда раньше не попадался.

— И сам на игле?

— Возможно.

— Несерьёзно как-то это всё.

— Это-то и настораживает. Хотя, какая разница, кому продавать? Сами-то они не попадаются. А…

— Внимание привлекают. Ты это хочешь сказать?

— И…

— Думаешь, отчего-то отвлекают? Я помню твое совещание.

— И…

— Ты не знаешь, за что браться.

— Всё!

— На всё есть своя причина, — размышлял Манчини. — Не знаю, имеет ли Князь ко всему этому какое-то отношение?

Манчини вспоминал, как в последнюю субботу, после всех встреч, с Князем и со Слоном, собравшись с Ремоном и Вялым, он расспрашивал последнего о продавце. Удивляясь себе, как он не сделал этого раньше, полностью доверяясь Вялому, он поразился, что сейчас подумал об этом. Да, он доверял Вялому, как и Ремону, да, ему не нужно контролировать каждый их шаг, именно по той причине, что он им доверяет. Что же его навело на мысль о недоверии сейчас? Разговор с Князем? Что в нём было? Слишком много тумана? Это всегда. Что-то ещё? Что-то он заметил, но не мог определить, рассмотреть, что это было.

— О чём вы с ним разговаривали? — спрашивал он Вялого.

— Мы не разговаривали, — ответил тот.

— То есть? — не понял Леонардо.

— С ним разговаривал Князь.

— Так, расскажи-ка подробно, что было. — Манчини начали терзать сомнения.

— Когда я пришёл…

— Как ты, вообще, попал к Князю?

— Его человек поймал меня, когда я выходил из офиса, и сказал, что Князь срочно хочет меня видеть, и пообещал по пути всё рассказать. По пути он рассказал мне, что Князь в данный момент встречается с продавцом и хочет свести меня с ним, поскольку мы, как он помнит, собирались выходить на этот рынок, и ищем свои пути. Сказал, что Князь хочет поделиться каналом, или полностью его отдать. Для этого он и вызывает меня, ну и так далее…

— Больше ничего не сказал?

— Нет. А, и ещё предупредил о том, чтобы я ничего не говорил в присутствии продавца. Все нюансы, мол, я обсужу с Князем наедине.

— А кто это был?

— Да Мокрый, правая рука Князя.

— Так, дальше. Вы к Князю поехали?

— Нет, в ресторан «Ландыш». Там я сел с ними за стол. Князь познакомил меня с продавцом…

— Ты же не знаешь имени, как он познакомил?

— Ну, Князь сразу сказал: «Опустим имена». Просто, сказал продавцу, что я — тот человек, о котором он ему говорил. Продавца он представил, как «наш шанс» и попросил его озвучить то, что тот только что, как я понял, рассказал ему самому. Всё. Буквально три минуты. Условия ты знаешь. Ну, и после того, как продавец встал и ушёл, Князь сказал мне о тридцати тысячах.

— А как Князь говорил в присутствии продавца «нам» или «вам»?

— Не понял. — Вялый осёкся.

— Когда он обращался к тебе, он говорил, что это «наш шанс»?.. Ваш или наш?

— Ну, наш…. Или ваш. А какая разница?

— Так, когда он обращался к тебе, он как говорил: «Этот человек», этот «шанс» предлагает «вам» или «нам»?

— Я не помню. Не понимаю, Змей, чего ты к словам цепляешься? Что ты хочешь?

— Ладно. Закрыли тему пока.

— Я тоже тебя не понимаю, — вставил Ремон.

— Мне пора. — Вялый, обиженный допросом Леонардо, ушёл.

Манчини некоторое время смотрел на закрытую за ним дверь, после чего тихо произнес:

— Знаешь, Ремон, ты только не обижайся. Я тебе потом объясню. Но это необходимо сейчас. Я буду рад, если окажусь не прав. Но… Поставь за Вялым «глаз».

— Ты что, Змей? — воскликнул Ремон.

— Я прошу тебя. Так надо.

— Ты не заигрываешься? Мы двадцать лет рулим вместе…

— Ремон! — повысил голос Манчини.

Уже совсем скоро Ремон пришёл к Леонардо и сообщил о том, что Вялый встречался с человеком Князя. У Ремона было такое выражение лица, будто он собирался расплакаться.

— Что ты думаешь? — спросил он Леонардо.

— Думаю, он считает, что занимает не свое место, — ответил Манчини, вспомнив размышления Слона. — Я давно это заметил. Только не мог объяснить это вот так просто. Сейчас это не важно. Сейчас нам нужно использовать это.

— Но. Вялый…

— Именно его и нужно использовать. Потом будем петь о дружбе.

— Лео!.. — начал было Ремон.

— Всё, я сказал, — отрезал Манчини.

— Так мы вступаем в игру? — упавшим голосом спросил Ремон.

— У нас ещё три дня до пятницы.

Наступил четверг.

— Змей! Тебе предъявляют! — ворвался в кабинет к Леонардо Ремон.

— Я так и думал. Не зря Слон предупреждал. Нарыли что?

— Да, Лео. Скажи, ты уже решил?

— Да, мы входим в игру, но по своим правилам, — уверенно произнес Манчини.

Ремон остановился.

— Я всегда верил тебе, Лео, — проговорил он. — Но, буквально за одну неделю против нас ополчились все. Такое ощущение, что после того, как ты вышел от Слона, в субботу, он сразу же приказал всему Городу: «Фас!», и указал на нас. Что происходит? Нет, если бы я услышал о том, что кто-то решил заняться новым для себя бизнесом, тем бизнесом, которым занимаюсь я, и тут же начался беспредел, то в первую же очередь я подумал бы, что причиной этого беспредела является именно этот «кто-то». Но я никогда не думал, что на этом месте окажемся мы! И почему подозрения пали на нас?

— Чёрт его знает… Князь или Слон. Сейчас не важно, после разберёмся, если нужно будет. Всё бывает в первый раз. Мы очень долго жили спокойно. И знаешь почему? Потому что ничего не предпринимали. Ничего не случается только с тем, кто ничего не делает. Пора подниматься, брат.

— Ты с таким энтузиазмом говоришь о наркобизнесе? На тебя это не похоже.

— Это лишь переходный этап. Это цена подъёма. Всё, хорош пылить. Что у тебя?

— Привезли покупателя, пацана какого-то. Боюсь, он не в теме, к тому же нет гарантий, что его продавец тот, кто нам нужен.

— Цена известна?

— Это-то да, но…

— Я понял тебя. Ты думаешь, если его сделка и связана с централизованным сливом, то она может и не иметь отношение к нашей половине тонны. Вялый в курсе?

— Нет.

— Отлично. Нужно, чтобы он ничего об этом не знал пока. Когда у пацана стрела?

— Сегодня вечером в «Бомбе».

— Где?

— Это Рок-клуб, вот вся информация по нему.

— Отлично. Сажаем на «крюк». И не дай Бог сорвется. Давай его сюда.

К Манчини привели запуганного до смерти Рыжего.

— Чего ты дрожишь-то? — спросил его Леонардо. — Или ты не в курсе, что то, во что ты влезаешь, чревато последствиями. Давно в теме?

— Я не понимаю, — с трудом пролепетал Рыжий.

— Да, как ты, вообще, на это решился? — удивился Лео. — И не ной. Ничего я с тобой не сделаю. Ответь мне на вопрос. Как ты нашёл продавца?

— Я не находил. Он сам предложил.

— Кто он?

— Мужик один подошёл ко мне и спросил, нужен ли мне порошок, и сразу цену назвал. И в любом количестве, говорит. Я задумался, но, вот только денег у меня нет.

— Где же ты их собираешься добыть?

— Я занял.

— Раньше ты этого мужика не видел?

— Нет. Он, какой-то… но, главный не он, а другой.

— Какой?

— Тот, с которым мы встречались через день.

— Мы?

— Да, я друга взял.

— Для подстраховки?

— Ну да. Тот, первый, сказал, что, если я не верю, но надумаю, чтоб приходил туда же через день, и мы всё обсудим. Мы пришли.

— Куда, кстати?

— К Центральному рынку. Он, второй мужик, сам подошёл. Мы всего одну минуту говорили. Он просто сказал, что почём. В общем, тоже, что и первый, только так… в общем, мы и не обсуждали ничего, просто… тот второй тоже сказал то же самое, но так как-то, что… так… — Рыжий замялся.

— Что с тобой? — удивился Манчини.

— Он так это сказал…

— Как?

— Что нельзя уже было отказать, вот как! — выпалил Рыжий. — Не понимаю, как. Я согласился сразу же. Но, так как денег у меня нет, а друг мой молчал, я сказал, что деньги нужно найти. Тогда он сказал, что будет ждать два дня. А через два дня, если я найду деньги, я должен буду прийти на тоже место и постоять пять минут.

— И…

— Я нашёл деньги.

— Где?

— Занял у друга.

— Друг с тобой?

— Нет, он сказал, что не будет участвовать.

— Молодец, умный друг, но злой, раз деньги тебе дал и не воспрепятствовал. Дальше что?

— Я пришёл, постоял. Ничего не произошло. И я поехал обратно на метро. А в метро ко мне подошёл кто-то сзади и сказал: «Двадцать третьего, в «Бомбе», в десять вечера, деньги в журнал, на стойке». И всунул мне в руку журнал. Это всё.

Манчини задумался.

— Сделаешь всё, как тебе сказали. Только без глупостей. С тобой ничего не случится, если, ну, сам понимаешь. Всё.

Рыжего увели. Леонардо остался с Ремоном.

— Если каждый день они проводят по несколько подобных операций, то, сколько же у них людей? — задумчиво произнёс Леонардо.

— Ты не передумаешь? — спросил Ремон.

— Нет. И завтра последний день, когда мы можем дать добро. Давай, теперь по Князю. Всё пробили, что я просил?..

Единственным, что как-то, хотя бы территориально, как Максим выражался, связывало его и Белоснежку, было местом, где они познакомились. Поэтому, выслушав в среду доклад Сары, составленный на основании письма некоего Валдиса, к которому Максим затаил подозрение, на следующий день, в четверг, вечером, он, взяв с собой Акиру, направился в клуб «Бомба». На всякий случай, он предупредил Маргариту о своем намерении убедиться в том, что нужно либо забыть обо всём, как о случайном недоразумении, либо выработать другую тактику, в зависимости от того, что будет на Триумфальной площади в пятницу. Каких-либо надежд на то, что он сможет что-то разузнать о Белоснежке, он не питал, а шёл он в клуб, потому что ему просто хотелось повидаться с Купером. Перед выходом у него возникло желание позвонить Жанне Роллан. Он поймал себя на мысли, что беспокоится из-за неё после встречи со Шнайдером в прошлую пятницу. Поймал он себя на этой мысли уже давно, но все никак не решался ей позвонить.

«Думаю, что чего-то серьезного и страшного там произойти не должно. Как-никак, такой уровень, публичные люди… и всё такое. К тому же, думаю, Шнайдер не стал рассказывать Жанне о том, что он пытался мне угрожать. Или стал? Но, а если я позвоню? Причем просто так, это уже будет означать что-то? И, что ж, Томас, значит, ты окажешься прав?..»

Шёл девятый час. Максим набрал на телефоне домашний номер Жанны. В трубке послышались гудки, за которыми включился автоответчик. Максим, не найдя что сказать, повесил трубку.

Народу в «Бомбе» было всегда много независимо от дня недели. Даже лучше сказать так: народу там было много всю неделю, а в выходные его было очень много. Четверг, несмотря на то, что в этот день нужно готовить силы к пятнице, не был исключением. Купера не было. Где он, никто не знал. Максим с Акирой, за неимением свободных столиков, сели за барную стойку.

— Вообще, пока я тут тусовался, — заметил Максим, — мне показалось, что Джон отсюда вообще не вылезает. Только иногда. Мне в голову не приходило, что он может иметь что-то во внешнем мире. Я даже не знаю, где он живет.

— Живет он, кстати, далеко отсюда. Так что, если не дождемся, к нему поедем? — спросил Акира.

— Да нет. Я вот просто думал, посвятить его во все эти мистические дела. Как-никак тут это всё началось. Я про Белоснежку… Что-то к нам не подходит никто. Смотри, даже очередь образовалась. Эти люди, вообще, работают где-нибудь, или живут по кабакам?.. Ты что будешь?

— А ты что?

— Виски.

— Макс, я думал, ты завязал.

— Ну, чисто символически.

— Хорошо. Давай и мне тогда.

Максим пошёл к очереди. По пути он встретил знакомого Купера, Рыжего. Тот сидел за стойкой и пил пиво из кружки.

— Привет! — поздоровался Максим, — Чего читаешь? — спросил он, заметив, что Рыжий прижимает ладонью толстый красочный журнал, лежащий на стойке. — «Рок-фронт»! Хорошее название.

Рыжий вздрогнул, а увидев Максима, скупо улыбнулся, кивнул, и, ничего не ответив, уставился в свою кружку.

Максим вернулся минут через десять с двумя тройными виски.

— Ну, рассказывай, как там твое исследование королевских привилегий протекает?

— Я хочу попасть к оракулу.

— Так, ещё одно модное слово появилось. Видно, я много чего пропустил.

— А ты всё время прикалываешься надо мной, вот я и не рассказываю. Между прочим, я опять встретил Шнайдера. Так что, тут не всё так смешно… наверное…

О том, что клуб «Бомба» находится под контролем полиции и время от времени туда наведываются представители соответствующих органов, Манчини знал. Поэтому, первое, что сделали его люди, это проверили обстановку в клубе и его окрестностях, и пришли к выводу, что как раз сейчас, клуб «пасут». Змей готов был пойти на всё, поэтому не стал отменять свое наблюдение. «Если те, кто сливает наркоту, люди серьезные, а это как пить дать, то, наверняка, они тоже поглядывают, — думал он, — а может, это они и есть, а может это и те, и другие. Как бы ни перестреляли друг друга все. А если кто из конкурентов ещё своих бойцов подкинет, то тут станет чересчур жарко».

Ян Гашек сказал Симбе, что придет, но куда и что будет делать, не открыл, пообещав лишь, что его не обнаружит никто, способный повлиять на то, чтобы его друга лишили пенсии. Завалился он в клуб ещё часов в восемь с двумя подругами, и всё это время, до десяти часов, сидел с ними за столиком у стены, недалеко от входа. Ему был виден весь зал. Несмотря на короткую встречу, произошедшую четыре недели назад, Гашек узнал Максима, когда тот вошёл в клуб. «Как тесен мир! — подумал он. — И как это я его лицо запомнил? Есть ли тут какая-то связь? Не зря он показался мне подозрительным. У меня профессиональное чутьё».

В клубе сидели три человека Леонардо. Один из них должен был отзваниваться сразу, как только, что-то будет происходить. Это были его новые люди. На всякий случай, предполагая, что полиция поставит по всему периметру камеры, а полиция так и сделала, он пустил в дело новичков, которых никто никогда не видел. Симба, поддерживая связь по рации с тремя другими точками, в которых также ожидалась продажа героина, сидел в фургоне, в ста метрах от клуба и рассматривал на мониторах его помещение, ругая про себя Гашека, который неизменно попадался ему на глаза.

Ферт, один из людей Манчини, сидел за столиком, в двух шагах от Рыжего, и не спускал с него глаз. Его напарник находился в центре зала. Рыжий предполагал, что за ним следят обе стороны. Он старался не оглядываться по сторонам и упорно смотрел в свою кружку с пивом, горько сожалея о том, что не послушал Купера. В журнале, который дали ему в метро одна из страниц была оформлена в виде конверта, куда он и положил сто пятьдесят рублей: пятнадцать бумажек по десять рублей. Где-то полчаса он просидел совсем без движения, так, что Ферту уже начало казаться, что он умер от страха.

В десять часов клуб ломился от посетителей. Официанты, коих в клубе было не так много, разрывались между клиентами и не успевали обслуживать всех, поэтому многие гости предпочли позаботиться о себе сами. Бар осаждали. Ферт начинал сильно нервничать, когда Рыжий скрывался за толпой. Не обращая внимания на давление со всех сторон, — посетители сидели за стойкой почти вплотную друг к другу, — он крепко держался за свое место. В двадцать минут одиннадцатого он вдруг встал и куда-то пошёл. Ферт направился за ним, перекинувшись взглядом с напарником. Рыжий шёл в туалет, догадался Ферт. Он следовал за ним по коридору, слегка пошатываясь, изображая пьяного. Подходя к двери туалета, Ферт заметил, что руки Рыжего пусты. Где журнал? Где деньги? Его одежда не позволяла спрятать его куда-либо. Ферт запаниковал. Он забыл о том, что он пьяный, резко развернулся и бросился в зал. В мгновение он успокоился и вышел из коридора, вернувшись в роль пьяного. Напарник взглядом выразил удивление. Ферт подошел к стойке, к тому месту, где сидел Рыжий и быстро бросил на неё взгляд. Журнал, прижатый недопитой кружкой пива, лежал на том же месте. «Лопух!» — пометил Ферт Рыжего и направился обратно к туалету, по пути применив звание «лопух» к себе — он оставил объект без присмотра. Перед этим он как бы невзначай натолкнулся на напарника и шепнул ему: «Журнал».

Гашек заострил свое внимание на Максиме. Он пару раз вставал со своего места, стараясь быть для последнего незамеченным, подходил к барной стойке, где тот расположился с Акирой и, становясь к нему спиной, стоял так по несколько секунд, оглядывая зал.

Симба разгадал его маневр, но никак не мог понять, на что показывает его друг. Сам Гашек старался обратить на Максима внимание лишь на всякий случай, поскольку его подозрение ни на чем, кроме интуиции, не основывалось. Он это прекрасно понимал и продолжал следить за обстановкой в целом.

Автомобиль Манчини стоял в ста метрах от клуба, с противоположной фургону Симбы стороны, около телефонной будки. Его человек, прослушав только что по телефону отчет, сообщил ему о произошедших в клубе передвижениях.

— Рыжий!.. А, это не он, — ошибся Максим, увидев сначала журнал «Рок-фронт», а после человека, в чьих руках он был. — Я так понимаю, это единственная разрешенная в этом клубе пресса? Давай, до двенадцати ждем? Да?

— Давай. Волк сказал, что Джон собирался подойти. Но, с пометкой «может быть»… Что ты говоришь? Единственный? Он, между прочим, слишком дорогой. Это я про журнал. Раз в квартал выходит. Двести страниц. Журнал! Это целая энциклопедия. Причём, про рок там от силы четверть всего объема. Рекламы море. В общем, рок-н-роллом это не назовешь.

— У тебя с ним что-то дурное связано? — весело поинтересовался Максим. — Не взяли туда?

— Я не особенно и хотел. Про «Аллергию» и Купера я им на три страницы накатал!

— Можешь не продолжать. Хотя, продолжай.

— Да, не буду, — оскорблено проговорил Акира. — Ну их!

— Вот это правильно. К тому же, у тебя тут короли и кубки.

Ферт вздохнул с облегчением, когда, входя в туалет, увидел Рыжего, выходящего из кабинки. «За это время он мог только войти и выйти, — подумал он. — В руках ничего нет».

Рыжий сел на свое место. Его никто не занял. «Странно, — подумал Ферт, — какие они тут воспитанные!» Он тут же оглянулся и увидел похожую картину в нескольких местах: там, где что-то оставлено — недопитый бокал, какая-то вещь, — места не занимали. — Он же ещё мог и попросить кого-нибудь, чтоб присмотрели… За деньгами?.. Чёрт возьми, что-то не так. Хотя, мое место тоже никто не занял. Удачно я стаканчик не допил. О чём я думаю? Чёрт!» Ферт перекинулся взглядом с напарником. Тот посмотрел за спину Ферту и задержал взгляд, давая тому понять, куда смотреть. Ферт обернулся. В зоне видимости, на которую мог обратить внимание напарник, попадали два столика, за которыми сидели ничем особенно не привлекающие внимание люди. Пили, курили, разговаривали. Что еще можно тут делать? Но тут он заметил одного человека, листающего журнал. Тот самый журнал, что был у Рыжего. Ферт резко обернулся и встретил взгляд напарника, направленный уже в другую сторону. Он проследил за ним и наткнулся на ещё один такой же журнал. «Черт! Черт! Что это?»

— Рок-фронт! — воскликнул Максим, — у вас тут скидки что ли? Или это тот же самый? Рыжий в аренду свой рок сдал? Вон, «Куросава», твоим обидчиком как тут зачитываются. Чёрт!

— Я Такеши. Что такое? Что с тобой?..

Максим побледнел.

— Не может быть, твою мать? — шепотом проговорил он. — Я уж решил, что это был сон. Нет, присосались, все же, ко мне. Акира, оставайся на месте.

Бросив взгляд на журнал, Максим решил убедиться, что и на этот раз хозяином его был не Рыжий. Он убедился в этом, не усмотрев в нём никакого сходства с Рыжим. Но, зато, когда он вгляделся в лицо незнакомца, то разглядел в нём сходство с сигаретным стяжателем, тем, за которым он гнался, после того, как его выставили из театра оперетты. Это был он! Максим быстро поделился с Акирой своим наблюдением, и, видя, что незнакомец направился к выходу, ринулся за ним следом. На этот раз он решил сам проследить за ним. «Махнемся местами, — подумал он, — если ты, вообще, следил за мной. И… если, это ты. Нет, это ты, сомнений быть не может!»

— Журналы? — повторил Леонардо, прищурившись, глядя на докладчика, только что повесившего трубку телефона-автомата. — Ты сменись, а то уже минут двадцать ошиваешься около будки. Так, и давай отъедем быстро. Мотор сменим, — обратился он к шоферу. Минута на всё.

Гашек начал терять терпение. Ничего не происходило. По рации Симбе также ничего не передавали. В остальных трех точках было тихо. «Что же ты мне показывал, Ян?» В отличие от Гашека, сосредоточившегося на Максиме, у Симбы, вообще, не было никаких зацепок.

Рыжий продолжал сидеть на том же месте. Он заказал ещё одну кружку пива.

— Вот бы камер понаставить везде в клубе. А то, что они там гадают? — сокрушенно размышлял вслух Манчини. Он поменял автомобиль и уже подкатывался с противоположной стороны к клубу, проезжая мимо фургона, в котором сидел Симба.

— Мне кажется, что мы зря теряем время, — сокрушенно размышлял вслух Симба.

— Сдается мне, ты опять влипнешь, — сокрушенно предположил вслух Акира, провожая Максима взглядом. — И почему мне оставаться на месте?

«Ну что ты всё сидишь?» — сокрушенно возмущался про себя Ферт.

«Что же ничего не происходит?» — просто сокрушался Гашек. Но сокрушался он недолго. В этот самый момент он увидел вставшего со своего места Максима, который, как ни старался, не смог скрыть своего возбуждения и всем своим видом показывал, что он на что-то решился, или задумал что-то неладное. Он сделал несколько шагов. Ян отметил, что взгляд Максима к чему-то прикован. И именно к этому чему-то он, видимо, и направляется. Гашек попытался выяснить, что так привлекло внимание Максима, проследив за его взглядом. К выходу не спеша шёл мужчина. Именно на него, не отрываясь, смотрел Максим. «Что тебя в нём привлекло?» — подумал Гашек, глядя на незнакомца, и встал. В этот самый момент, когда он смотрел на незнакомого мужчину, возможно вызвавшего интерес у другого незнакомого мужчины, перед Яном возник третий незнакомый мужчина, невысокого роста и заискивающе произнес:

— Извините, ненадолго позволите? — И положил ему руку на плечо.

У Яна в глазах погас свет. Он, нащупав свое кресло, сел в него. Постепенно пропал звук.

Конец ознакомительного фрагмента.