Для кого закон не писан. Хроника четвертая

Валентин Никора

Каникулы и приключения начинаются одновременно!Двенадцатилетний сын графа, Херо дон Педро, рыцарь Костоломии и Радикулии, похищен угрином Уркесюком и Черным Принцем Эдвардом. Он нужен, чтобы детскими руками изъять из мира мертвецов могущественный артефакт, который позволит злодеям завоевать мир.При помощи маленькой хитрости доблестный Херо побеждает Папуаса, получает в качестве приза Чашу Гадаля.Но темный артефакт разбивает душу Херо на две части, одна из которых проваливается в ад.

Часть первая

повествующая о появлении некоего угрина Игрек во времени Икс в родовом замке графства Хренжуйского, и о странных событиях, последовавших вслед за этим знаменательным событием

Глава 1

Было замечательное майское утро. Патлатый прыщавый отрок открыл зеленые, колдовские глаза и сонно хлопнул ресницами. В душе парня пела весна. Мальчишка был молод весел и влюблен. Правда, он еще не знал в кого именно, но это мелкое обстоятельство не могло пробудить печаль. Главное — влюбиться, а найти в кого и за что — дело десятое.

Занятия в школе закончились. Всё! Баста! Никаких тебе экзаменов, раз учился только на «хорошо и отлично». Сразу — в шестой класс. Красота!

«Двадцать третье мая — этот день мы приближали, как могли!» — промурлыкал себе под нос Херо дон Педро и потянулся. Слава богам, можно лениться.

Главное, чтобы отец с матерью — граф и графиня Хренжуйские не заявились; да этот остолоп гувернер Гулливер не попался бы на встречу, а то он мог быть сердитым после вчерашних неумеренных возлияний в себя браги с пивом. И тогда можно было ускользнуть во двор замка, дабы сотворить кучу важных и полезных дел.

Херо почесал в затылке, выполз из перин, с ожесточением стянул с себя ночную пижаму и запустил ею в угол спальни: «Тьфу! Девчоночья одежда! Опять меня одели, когда уснул. Сколько им всем можно твердить, что такое носят лишь самые последние лохи?!»

Дон Педро родился в мае, в аккурат двадцать пятого числа, в двадцать пять часов, двадцать пять минут. Об этом есть запись в метрической книге графства Хренжуйского, Великих Королевств Костоломии и Радикулии. Там черными чернилами по пергаменту ровно, не дрогнувшей рукой прямо так и выведено: «Родила графиня в ночь не то сына, не то дочь».

Нет, не подумайте, что Херо выглядел так же, как три облезлых гоблина и куча поросят. Ничего подобного. Юный дон Педро был ничего себе молодой перец: уши торчком, нос стручком, руки в синяках и царапинах, да под ногтями — ровный слой грязи.

Это писарь был пьян. Его, огульника эдакого, писарчушку вшивого, конечно тут же и обезглавили, да зря. Вши-то, оказывается, на мертвой голове не живут. Но это так, к слову. А то, что написано было пером, не получилось вырубить топором, сколько потом не пытались.

— Скоро у меня день рождения! — грустно вздохнул Херо. — Тринадцать лет, блин! А ничего не сделано для вечности! Дерево я посадил, но пес Барбос его выдрал. Дом я построил, но Гулливер раздавил его, даже не заметив. Этот придурок гувернер, вообще, под ноги не смотрит: его больше заботит, чтобы лбом лишний раз в косяк не тюкнуться! С ребенком — совсем не задалось. Во-первых, на фиг нужно: вся школа дразниться будет. А во-вторых, уж в этих делах спешить не стоит, а то родится уродец — вообще, засмеют.

Но слушать горестные излияния юного графа было некому. Стены, увешанные парадными портретами предков и гобеленов, были безмолвны. Вот так: родишься в мае и будешь, потом, весь век маяться, даже поговорить не с кем.

А за стенами замка парни уже гоняли мяч и весело матерились. Легкий ветерок доносил выкрики типа: «Пасуй, кретин!», и «Куда прешь, мразь!»

И от этого щемило на сердце. Нет, не столько хотелось гонять со сверстниками в футбол, сколько рыцарской славы, победы над драконом.

Да, только в тринадцать лет мальчишка может всерьез думать о том, как он выйдет, весь в драконьей крови, поцелует руку принцессе, и поможет ей сесть на белого коня. Конечно, честно сказать, и в Костоломии, и в Радикулии в десять лет каждый знает, что к чему, но мечтать не запрещается, главное — не трепаться об этом на всех перекрестках.

Натянув штаны, заправив в них белую рубаху с дурацкими манжетами, которые вечно мешали лазить по заборам и деревьям, Херо выглянул в коридор: никого.

Вообще, дон Педро хулиганом не был. Он и яблоки в саду старого Хулио Игната воровал только потому, что не хотел показаться в своей банде «Черная кошка» белой вороной и неумехой. А, кроме того, юный дон Педро щедро раздавал потом те самые яблоки деревенской и городской бедноте. Просто так, от широты душевной. За это Херо уважали, а недавно даже выбрали главарем.

Вынырнув из-за двери, юный граф скользнул к лестнице. Ни-ко-го! Красота!!! Херо тут же уселся на перилла и радостно поехал вниз, набирая скорость.

Хрясь! Это штаны зацепились за шляпку гвоздя. Боги! Какой идиот его сюда вколотил?! Здесь отродясь гвоздей не бывало! Все держалось на деревянном клее, варенном из хмеля. Значит, в замке Хренжуйском появился враг или завистник.

Ну, попадись только Херу этот шутник, — сразу узнает, где зимуют и раки, и устрицы и прочие земноводные в купе с гадами ползучими!

Надо было бы вернуться, переодеться, но дверь на втором этаже предательски скрипнула.

Херо успел доехать с пятого этажа до третьего, поэтому ему пришлось спрятаться за массивными золочеными дверями и сделать вид, что он, юный граф, просто устал и привалился к стене, которая, по чистой случайности, оказалась прикрыта от нескромных глаз дверями.

Лестница заскрипела. Это был точно кто-то чужой! Во-первых, шаркать ногами в замке не разрешается; а во-вторых, никто не смеет так громко сопеть и бурчать под нос, мол, какое здесь кретинское место. Тут поневоле задумаешься: что происходит, и откуда критик такой выискался?

Херо сунул нос в щель между дверью и петлями и принялся всматриваться.

Вскоре на лестнице показался то ли шут, то ли ярмарочный уродец. Это существо и на человека-то не походило. Во-первых, кожа незнакомца была зеленой, — наверное, от злости. Во-вторых, нос нависал над узкою щелью рта точно спелая груша. Да еще волосы торчали во все стороны, точно пришелец специально сварганил самую модную прическу Костоломии «я упала с сеновала, тормозить блин не смогла». Глазища маленькие, как у поросенка, злые, черные, точно тлеющие угли, — бегали из стороны в сторону, словно искали кого. В общем, и ежику стало бы понятно, что это враги пожаловали, или убийцы, или просто воры. Так и эдак — стремно.

Херо прикрыл рот ладошкой — чтобы случайно не закричать от радостного возбуждения: вот оно, время Подвига!

А незнакомец яростно почесал затылок, и плюнул на пол.

Херо дон Педро от такого наглого поведения гостя едва не шмякнулся в обморок. Никто не смел себя так вести в замке Хренжуйском! Это вам не тут, это — родовое поместье, а не хлев для свиней! Нет, у Херо своя голова за плечами. Он никому не позволит нарушать безобразия в своем присутствии!… Наверное.

Пока мальчишка думал и строил планы мести, вражина харкнул еще раз: то ли сказывался недостаток воспитания, то ли это был хронический насморк — Херо было плевать.

Юный дон Педро уже хотел уже выскочить из своего укрытия и вызвать наглеца на дуэль. А что? Легко! Вот только шпаги под рукой не оказалось, да фехтование преподавать начнут лишь в следующем учебном году, вместе с верховой ездой. И еще в порванных штанах драться не удобно — вдруг девчонки увидят — засмеют. А так, если бы не эти пустяки, ни что не смогло бы сдержать бурю праведного мальчишеского гнева!

И тут ударили часы. Один, два, три… десять. Незнакомец кисло состроил рожицу, повел заостренными кверху ушами и быстро прошмыгнул наверх.

Херо потряс головою и выглянул из своего укрытия. Все: путь наверх отрезан. Придется ходить в драных штанах. Обидно. Там не такая уж большая дырка, под ней все едино — рубаха, но все же: потомок древнего Хренжуйского рода — это вам не собака порылась.

«Заговор!» — посетила дон Педро первая разумная мысль. А что еще можно было подумать в подобной ситуации? И Херо со всех ног помчался по коридору третьего этажа, прямиком к потайной лестнице.

Взрослые, если честно, всегда такие смешные. Во-первых, они всегда считают себя самыми умными. А во-вторых, они никогда не знают, что творится у них под самым носом.

Херо мог отдать на отсечение голову гувернера Гулливера, что ни одна живая душа, кроме, естественно, самого юного графа, не знала об этом потайном ходе.

Сам Херо открыл тайный путь недавно и совершенно случайно. Из природной вредности он стащил помойное ведро у дочери поварихи — милой белокурой девочки с голубыми глазами, которая так красиво улыбалась, что душа у Херо падала вниз, в самые пятки, и даже ещё ниже — в землю. И сладостная дрожь била мальчишку, едва он видел эту девочку. А звали эту прелестницу Дурьсинеей.

Правда, Херо почему-то не нравилось, когда его любимицу окликали Дурьей. Так вот, выхватив мусорное ведро у Дурьсинеи, Херо с топотом и гамом понесся по помойке в сторону родового замка. И надо же ему было оступиться, вляпаться ногой в кучу свиного помета. Когда очень спешишь, это может случиться с каждым, даже с графом. Не в этом суть.

Просто, под зловонной жижей оказалась дверь, которая и открылась. И Херо рухнул вниз, облитый, простите светлые боги, всяким дерьмом. А подлая ловушка-проход тут же захлопнулась.

В общем, когда Херо, благоухая, как сад поздней осенью, во время подкормки земли, ввалился в тронный зал, никто и не подумал спросить наследника графской короны, где это он так перепачкался, и почему в его руках оказалось помойное ведро. Слава богам, послы не видели этого позора.

А Херо потом целый день пытался отмыться, да все без толку. Запах точно въелся в кожу. Девчонки потом еще три дня смеялись и показывали пальцем. Парни многозначительно хмыкали и говорили: «А Херо-то слегка обделался. Фу, как воняет. Это он, наверное, крысу увидел».

С одним из таких шутников Херо даже подрался. И смешки поутихли. Но это было давно.

Сейчас же, погожим майским деньком, Херо отогнул гобелен, уперся лбом в каменную кладку, постучал этим самым челом по стене и сказал выдуманную самим же страшную магическую формулу: «Полное свинство».

Стена покачнулась и отошла в сторону. Собственно, дверь открывалась нормально, но так, с приговорами, было намного интереснее. Юный граф скользнул во влажный сумрак. Потайная дверь тут же автоматически захлопнулась.

Уж кто-кто, а Херо всегда был первым во всяких героических мальчишеских подвигах. Боги, как страшно было в первый раз, в семь-то лет, лезть в заброшенный погребок. Кто ж знал, что это погреб? Яма, провал среди земли, дыра, уводящая куда-то вбок. Ничего не видно. А вокруг — лишь пустырь, да полынь выше макушки, бес все побери!

Зато сколько было радости, когда Херо нащупал руками стены, и понял, что попал вовсе не в логово тролля, а в заброшенный погреб! С тех пор много воды во рве застоялось. И Херо уже облазил все двадцать три знаменитые пещеры в скале Свиняра, в которой, как утверждала молва, когда-то жили дракон и гоблины. Ничего Херо в тех пещерах, естественно, не нашел: ни костей, ни золота; лишь битые кувшины из-под пива да хребты сушеной воблы.

В общем, юный дон Педро был закоренелым, матерым ходоком по подземельям и тайным тропам. Но Херо всякий раз пробирал озноб, когда он слышал, как закрываются двери, или когда во мгле терялся последний лучик света. Вздрогнул дон Педро и на этот раз. Но честь благородного дворянина звала вперед: к новым победам и свершениям.

— Ура-а-а!!! — не нашел ничего умнее, как завопить во всю глотку Херо, так, на всякий случай: вдруг кругом затаились враги. И мальчишка помчался сквозь мрак.

Дорогу, естественно, Херо толком не знал, а потому трижды впечатался лбом в стену, семь раз ударил коленями по выступающим камням, девять раз упал и содрал кожу с локтей и ладоней. Тьфу, прямо как маленький. Обидно.

В синяках Херо ходил лет до десяти, а это было так давно! Сейчас Херо жутко взрослый и очень важный, ему даже девочки уже нравились. Не все конечно. С ними и в «войнушку» не поиграть. Впрочем, в 13 лет носиться с деревянными шпагами — фу-у-у, позорище! Но еще хуже возиться с куклами. Девчонки, слава богам, как-то слегка подросли, стали немного другими: красятся, пудрятся, нос задирают, словно знают что-то очень важное. Ну, да боги с ними, с девчонками.

Все! Прибежал. Уф! Никто не напал.

Херо остановился, задержал дыхание и окончательно перестал думать о девчонках. Пусть себе задаются. У него, у Херо, есть целое графство, а сейчас он раскрывает важное государственное преступление. Ха, это мальчишкам даже не снилось! Сейчас он, Херо, все расскажет отцу, бандита поймают и все узнают, какой дон Педро мужественный и отважный.

Херо вновь приложился лбом, прошептал очередной выдуманный самим же пароль: «Ни рогов, ни копыт», и шагнул из темноты.

Мальчик оказался в подсобной комнатушке, что граничила с рабочим кабинетом отца. Здесь валялись книги, пергаментные свитки, старая графская печать, геральдические эскизы. В общем, весь тот хлам, что уже и не нужен, и выбросить жалко.

Опля! На красном бархатном кресле, закинув ногу на ногу, сидел тот самый вислоносый гость. Кожа его приобрела нормальный оттенок: возможно, зеленым этот красавец был не от злости, а от смены климата.

— Здравствуй, здравствуй, Херо мордастый! — радостно оскалился незнакомец. — Давненько я тут тебя поджидаю.

— Врешь! — не выдержал дон Педро. — Ты только что сел: я видел, как ты по лестнице поднимался!

— Велик и могуч Костосломский язык. — покачал головою пришелец. — Вместо слова «врешь» благородному идальго следует употреблять сочетания типа: «Позволю себе усомниться в правдивости ваших слов». Или что-то вроде этого. Эх, и чему вас нынче в школе учат?

— У нас каникулы. — привычно огрызнулся Херо. — Имею право говорить, что думаю.

— Может быть. Всё может быть. — снова покачал головою гость. — Давай познакомимся, раз уж мы так случайно встретились. Меня зовут Уркесюк. Я очень красивый, а главное — умный до безобразия. А сколько женских сердец разбилось у моих ног, ты себе даже не представляешь!

— Оно и видно. — буркнул Херо. — Оттого все лапы шерстью и поросли.

Уркесюк торопливо одернул задравшуюся штанину, позеленел и прошипел:

— Не смей грубить старшим!

— А ты не смей орать на будущего графа Хренжуйского!

Гость вскочил с кресла, но тут же сел обратно. Судя по тому, как пальцы незнакомца сжались на подлокотниках сидения, было видно, что этот Уркесюк с трудом сдерживает шквал ураганных мыслей и весьма нелестных слов.

— Я здесь, чтобы просить Вас, — Уркесюк с трудом сглотнул: очень уж тяжело далась ему уважительная форма обращения к какому-то мальчишке, — дабы вы победили дракона в нашей стране, освободили принцессу, и спасли наш народ.

— И женился бы на принцессе, как дурак. — буркнул Херо. — Не верю! Ни единому слову не верю!

— И правильно делаешь! — Уркесюк буравил мальчишку злобным взглядом. — Никогда не доверяй незнакомцам.

Херо сделал шаг назад: поближе к потайной двери и приготовился закричать. Нет, конечно, визжат одни только девчонки, но нужно же как-то известить отца, что прямо в замке находится враг.

— Войдите! — хлопнул в ладоши Уркесюк.

Двери открылись, точно по мановению волшебной палочки. На пороге стояли папа и мама Херо. Они улыбались и ласково смотрели на сына.

— Что, Херюшка, испугался? — спросила мама. — Не бойся. Это угрин, а угрины всегда так странно выглядят. Когда-то Уркесюк был свидетелем на нашей свадьбе, так что не стоит ему хамить. Он наш лучший друг. И в замке он по нашему приглашению.

— Да. — подтвердил папа, привычно расправляя усы и бакенбарды. — Уркесюк наш гость, сделай для него, все, о чем тебя попросят. Но попозже. А сейчас — пойди, поиграй. Нам тут нужно потолковать по-свойски, по-мужски.

Херо недовольно хмыкнул: все старания пошли прахом! И никакой это не злобный шпион, а всего лишь папин знакомый. Странный, конечно, неприятный, но что же делать?!

Пришлось бочком, чтобы мать не увидела ссадины на руках и дыру на штанах, просочиться мимо взрослых и проскользнуть в рабочий кабинет да в коридор.

Надо же: чуть не опозорился. Вечно у отца какие-то странные знакомые. Да вот еще родители на днях моду завели: лягушек жрать. Тьфу! Устрицами их называют. Они бы еще жаб и ужей глотать приказали, изверги. Вот, видать, откуда такая дурацкая мода — Уркесюк занес. Больше и некому. Того и гляди, скоро в замке тараканов жарить начнут и пауков фаршировать!

Через десять минут Херо был в новых штанах. Юного графа терзали стыд и сомнения. Странным казалось, что родители, такие большие, умные и величественные могли явиться по одному хлопку Уркесюка. Уж не колдун ли этот угрин?

Впрочем, гувернер Гулливер всегда утверждал, что обезьяны произошли от людей, а магия — от страха и глупости. Ну откуда в Костоломии — стране замков и мельниц, могли взяться настоящие волшебники? Ха, это все детские сказки, и ничего более… И, все же, смутные подозрения не оставляли Херо.

«Надо все разнюхать!» — принял мужественное решение дон Педро, и подошел к старинному комоду.

Что хранится в заветных тайниках мальчиков? Правильно: всякие полезные штучки. Там есть старинные монеты, пуговицы от камзолов стражи, бляшки от ремней, сушеные жуки и богомолы, игрушечные мечи, кинжалы, старые кокарды, султаны со шлемов, пустые раковины, в которых поёт море.

А еще у каждого уважающего себя парня есть веревка, молоток, кусок сушеного собачьего сала… Нет, это не набор висельника, все это — нужные вещи! Необходимые в быту так же, как складные карманные ножики, разноцветные камушки, пробки от кувшинов.

Херо перерыл свое богатство, полюбовался на осколок древнего меча, которым, как говорил дедушка, был убит дракон.

Дедушка, наверное, все выдумал, но обломок, как ни верти, был настоящим, на нем можно было даже различить странные символы и буквы…

Вот оно, искомое: веревка, прадедушкин, побитый молью черный плащ, настоящий морской серебряный кортик, выменянный на кучу радикульских монет и шлем рыцаря Одессита, и главное — самодельная карнавальная повязка, маска на лицо.

Херо тут же облачился благородным идальго, токмо лошади у него не было и лат, ну да это мелочи. Главное: настоящие разведчики непременно должны кутаться именно в черные плащи!

Несколько минут дон Педро привязывал веревку к крюку, который был тайно вколочен у пола, сразу под окном.

Ха! Родители думали, что решетка на окне убережет сына от ночных убийц. Ерунда! Сам Херо только так проскальзывал через нее год назад. Давненько это было.

Дон Педро толкнул раму окна. Холодный ветер со свистом ворвался в детскую спальню и взъерошил черные волосы мальчугана.

«Я уже очень взрослый и умный! — подумал Херо. — Мне уже тринадцать лет, почти. Другие парни в это время уже сражались с троллями, а я тут сижу и прохлаждаюсь, точно красная девица! Вперед, к славе!»

И юный герой, обмотавшись свободным концом веревки вокруг пояса, стал протискиваться между решеток.

Что за черт! Ведь всегда было так: главное, чтобы голова прошла, а уж тело проскользнет. А тут, как на грех, голова прошла, а тело — ни в какую. Смешно сказать — грудь не пускает. Были бы там тренированные мышцы — не так обидно, а то — кожа да кости!

И все же Херо проскользнул. Правда, живот сдавило веревкой, но это не смертельно, да плащ зацепился за решетку, так, что едва не треснул пополам. Но все это такие мелочи, по сравнению с тем восторгом, что испытывал Херо, спускаясь по веревке.

Дон Педро просто распирало от гордости. Впрочем, кое-что все же тревожило юный ум. Спустившись вниз примерно на один этаж, Херо понял, что давно не занимался спортом, а зря. Лоб покрылся испариной, руки дрожали, стали влажными. Канат все время раскачивался, плащ путался под ногами, кинжал мешал, шляпа свалилась с головы и висела где-то внизу на кустах черемухи.

В общем, оказывается, не графское это дело — по веревкам спускаться. Год назад, когда Херо проскальзывал через решетку, он по веревкам-то не лазил, а просто переступил на карниз другого окна и подглядывал за Дурьсинеей, как та играла с деревянною куклой.

Сейчас же все изменилось. Прочитав за этот год три рыцарских романа, Херо усвоил, что благородные идальго к даме входят только через окно, но не так просто, перешагнув с подоконника, а именно преодолевая трудности и препятствия, поднимаясь по канатам. Тут спускаться-то — замаешься! И кто только все это навыдумывал?!

Внизу хрустнула ветка: засекли! Херо хотел глянуть, кто там или что, но голова закружилась, руки ослабли и скользнули по канату.

У-у-уххх! — и дон Педро приземлился. Весьма неудачно — прямо в заросли крапивы. Ладони горели: их жгла нестерпимая боль. Надо же было оказаться таким дураком?! Эх, что теперь об этом?

— Ну-с, и как это понимать? — над Херо возвышался гувернер Гулливер. — Я отвечаю перед родителями за Вашу жизнь и образование, а Вы изволите из окон прыгать.

— Я нечаянно выпал. — соврал Херо. — Я не хотел. Честное слово!

Выбираясь из крапивы, поправляя пергаментную маску, Херо состроил на своем лице выражение оскорбленной добродетели.

— И кого Вы собираетесь преследовать на этот раз? — Гулливер был непреклонен и зол: видимо, еще не похмелился.

— В наш замок пробрался страшный колдун угрин Уркесюк. — выпалил Херо и погрозил в пустоту кулачком. — Он заколдовал моих родителей!

— Понятно. — усмехнулся гувернер. — А двери на что? Вы пока не умеете летать аки птица.

— Я еще не граф, я только учусь. — буркнул обиженный Херо.

— Я в ваши годы уже за девочками ухаживал, стихи писал. — не унимался зануда Гулливер, а не рвал штаны на заборах.

«Мать все же видела дыру, вот и распекла Гулливера». — понял дон Педро и тяжело вздохнул. Всегда так: хоть бы раз повезло.

— А теперь марш наверх к тете Розе. Она обработает тебе руки спиртом и перевяжет.

— Ладно. — буркнул Херо: настроение его было безнадежно испорчено.

— Если не будешь вопить на весь замок, так и быть, не скажу, чем ты тут занимался. — голос Гулливера слегка потеплел. — Я, если честно, в двенадцать-то лет и не такое вытворял. Но: ты этого не знаешь, а я — ничего не говорил.

— Ладно. — радостно мотнул головою Херо. — Будем считать, что я просто порезался.

— Перочинным ножичком и обе руки сразу! — засмеялся Гулливер. — Ну, ты силен! Говори, что хочешь, только меня в глупое положение не ставь.

Глава 2

Выйдя от тети Розы, — веселой толстушки с красивым голосом и лукавыми глазами, — Херо сбежал вниз по лестнице и вышел, наконец-таки, во двор.

Обогнув сад, дон Педро столкнулся со стражником. Нет, охранник не преграждал путь, а деловито мочился у стены. Херо, воспользовавшись моментом, прошмыгнул за стены замка, тут же растворившись в толчее площадного базара.

Вид у дона Педро был неприметный, как у истинного разведчика. А то, что молодые девушки переглядывались, вежливо кланялись, а после хихикали в кулачки, ни о чем не говорило. Как они могли узнать наследника, если он был в шляпе, черном плаще и маске? Это девчонки так, из природной вредности, смеялись.

Подойдя к лавке с товаром, Херо сказал:

— Добрый день тебе, торговец.

— С добрым утром, дон Педро! — широко улыбнулся купец, показав двадцать два золотых вставных зуба.

— Т-с-с-с!!! — прижал к губам палец Херо. — Как вы меня узнали?

— Плох тот купец, который не видит своих властелинов и налоговых инспекторов. — снова усмехнулся торговец. — Вы хотели что-то приобрести или совета спросить?

— Мне нужна… м-м-м… — дон Педро задумался. Деньги у него были, а говорить с купцом, ничего не покупая при этом — очень подозрительно. — Да, мне нужна книга про угринов.

— Простите, про кого? — торговец покрылся холодным потом, мучительно соображая, есть ли у него хоть что-нибудь подобное.

— Ну, тогда сонного зелья. — буркнул Херо, понимая, что об угринах впервые слышит не он один.

— С превеликим удовольствием, но для этого требуется жир болотной жабы, а его вчера весь скупила дочь вашей поварихи, Дурьсинея, если не ошибаюсь.

— Ты врешь. — полыхнул Херо.

— Почему? — удивился купец. — Этим жиром сводят бородавки, а у поварихи, простите, эти самые бородавки есть.

— Ну да. — стушевался Херо: он-то подумал, что Дурьсинею хотят обвинить в колдовстве. — Да продай же мне что-нибудь! На нас начинают пялиться.

Купец окинул юного графа внимательным взглядом и достал из-под полы настоящую дагу — короткий такой меч для горожан. Эта дага смотрелась на бедре Херо как настоящий боевой меч.

— Ух, ты! — глаза дон Педро загорелись.

— Я бы мог подарить Вам это оружие, но вы же путешествуете инкогнито, я не хочу показать, что знаю, кто вы на самом деле.

Херо хмыкнул и ссыпал на прилавок пять золотых монет.

— Благодарю. — и купец снова расплылся в улыбке.

А Херо уже несся с покупкой в замок. Теперь мальчишка был вооружен с ног до головы, и никто ему больше не страшен: ни Уркесюк, ни Гулливер!

Тайно покинув замок, парень понимал, что было бы глупо появиться при оружии через центральный вход. Херо, как истинный проныра графства Хренжуйского прекрасно знал, какой камень нужно отвалить, чтобы проникнуть за стены. Этим лазом обычно пользовались гвардейцы. По ночам стражи по очереди уходили в город попить пивка, пощупать гулящих девок. Да об этом все знали.

Вынырнув по другую сторону замковой стены, Херо тенью шмыгнул в старенькую развалюху, в которой жила семья лакеев. Родители, само собой, в этот момент находились в замке при исполнении служебных обязанностей.

В детской комнате играли десятилетний мальчик Варт и семилетняя девочка Минерва. Варт — это сокращенное имя Артура. А всем известно, что тур и свирепый черный бык — почти одно и тоже. Варт на быка не смахивал: тощий, с острыми локтями и коленями — он походил более на кузнечика. Огромные карие глаза были до неприличия добрыми, почти девчоночьими. Поэтому Варта дразнили коровой. Мальчик не обижался, лишь пожимал плечами: что с дураков взять?

Но вот однажды Херо услышал, как Минерву обозвали стервой. Это было полгода назад. У Херо тогда кровь хлынула к голове. Не помня себя, юный граф кинулся на обидчика, поставил ему фингал, и разбил до крови нос. После этого случая за спиной Херо шептались, что он просто влюбился, но Минерву дразнить побаивались. Сама же девочка после этого случая изменилась: расправила свои хрупкие плечи и даже иногда не заплетала по утрам свои волосы в косу.

— Привет! — с порога крикнул Херо.

— А, это ты. — Варт, как всегда, был немного рассеян и меланхоличен.

Зато Минерва вспыхнула и сказала:

— З-здравствуй!

Вообще, девочка не заикалась, но при виде Херо мысли её путались. Сам дон Педро пока ничего не замечал и считал, что все в порядке вещей.

Варт скептически осмотрел боевой наряд Херо и глубокомысленно изрек:

— А меня за такое могут и выпороть.

Дон Педро, оскорбленный в своих лучших чувствах, даже поперхнулся:

— Я тебя пока переодеваться и не просил!

— Да ладно. — махнул рукою Варт. — Не первый же день я тебя вижу.

Херо разозлился. Он, дон Педро, почти граф, да еще на два с половиною года старше Варта, а, поди ж ты: опять нос утерли!

— Нет, ты только посмотри, что я только что купил! — Херо вытащил из ножен дагу.

— Ну и дурак. — пожал плечами Варт. — Гулливер отберет. И от матери на орехи достанется.

Минерва же робко подошла, осмотрела меч, потрогала его пальчиком и спросила:

— А з-зачем ты так странно од-делся?

— Ах, это! — небрежно махнул рукой Херо. — Сегодня я лазутчик. Мне удалось раскрыть заговор против Костоломии.

— Да? — Варт ни капельки не был удивлен, он спокойно собирал кубики и куклы Минервы в ящик. — А мы, стало быть, теперь — группа захвата?

— Ну-у-у… — промямлил дон Педро. — Что-то вроде того.

— Ясно. — Варт запихнул ящик с игрушками под кровать. — И что мы будем делать?

— Варт, это очень серьезно!

— Я понимаю. — сын лакея оставался невозмутимым.

— Я сегодня столкнулся с угрином, который околдовал моих родителей!

— В самом деле? — Варт позволил себе легкую улыбку.

— А к-кто такой угрин? — Минерва преданно заглянула в глаза своему старому спасителю.

— Ну, он такой, иногда бывает зеленым. — Херо мучительно пытался описать своего странного гостя.

— Так это жаб-царевич, наверное. — Варт сел на стул и подпер подбородок кулаком.

Враки господина называли детскими фантазиями. Их принято было выслушивать до конца.

— Ч-чего ты смеешься? — вступилась за Херо Минерва. — Видишь, он руки поранил в бою с этим угрином.

— Да нет. — дон Педро покраснел. — Это я с веревки сорвался. Дело не в этом.

Варт тактично промолчал.

— Угрина зовут Уркесюком. Он почти человек, только некрасивый: нос висит как сопля, волосенки редкие, уши — острые, ноги мохнатые. Уродец, в общем. — Херо помялся и добавил. — Я его видел на лестнице, а потом столкнулся с ним в рабочем кабинете отца.

— Ах, ты вон про кого. — Варт почесал лоб. — Уркесюк — это герцог Радикулии. Кажется, его герцогство называется то ли Франкенштейн, то ли Лихтенштейн — точно не помню. Он приехал поздно ночью, часа в три или четыре, до первых петухов. Вот ты ничего и не знал.

После этого заявления настроение Херо заметно упало:

— Правда, что ли?

— Да я сам отводил его коней в стойло. — Варт зевнул. — Так что можешь успокоиться.

Теперь Херо стало все ясно: герцога соседнего королевства, да еще и свидетеля на свадьбе должно было уважать. А, кроме того, взрослые могли и договориться между собой, чтобы пошутить над Херо. Впрочем, кто это сказал, что Уркесюк — вор или лазутчик? Если он герцог, то и замок у него может быть лучше. Вот он и плевался. Только-то и всего… Эх, обидно!

— Может быть, ты и прав. — вздохнул Херо и снял с себя шляпу и очки, вырезанные из пергамента. — Дарю!

Варт ничего не успел ответить, как Минерва тут же приняла подарок и вежливо пролопотала:

— Б-благодарю.

Дон Педро нахмурился. Конечно, было очень лестно, что эта малышка увивается вокруг, но Херо давно решил, что его дамой сердца будет Дурьсинея, и никто другой! Эх, вот она — взрослая жизнь: одни проблемы! Но мысль пришла в голову мальчишки, да тут же хвостиком и вильнула. У дон Педро было много других проблем. Варт тоже заметил, как покраснела Минерва, но он был очень умным, а потому предпочитал помалкивать в тряпочку.

— Нас ждут великие дела! — хорохорился Херо.

Варт задумчиво грыз ногти.

Минерва утащила шляпу и очки к себе в ящик комода и теперь восхищенно следила за тем, как махал руками её кумир. А Херо несло:

— Мы создадим армию! Вокруг нас одни переодетые гоблины! Мы соберем цвет рыцарства и ударим по разгильдяйству и пьянству. Мы сегодня же отправимся на поиски подлого дракона и прикончим его в логове. А золото, которое сторожил подлый змеюка, пойдет на строительство каруселей для всех детей графства!

— Тебя на сколько отпустили? — мрачно поинтересовался Варт.

— Чего? — не понял Херо, сбитый с толку.

— Домой ты пойдешь к обеду или к ужину?

— Я никому ничего не обещал! — мрачно выдавил Херо.

— Понимаю. — пожал плечами Варт. — Но если я увяжусь за тобой, то придется взять и Минерву. Её не кого оставить.

— Я уже б-большая! — обиделась девочка и надула губы. — Могу и сама п-посидеть. Очень-то мне надо с вами по всяким п-помойкам таскаться!

— Не по помойкам. — сказал было Херо, и тут же осекся, вспомнив, как именно он обнаружил потайной ход, ведущий в кабинет отца.

Варт, знавший об этой истории сделал вид, что он ничего сестре не рассказывал. Но Херо мгновенно все понял.

— Я напишу записку твоим родителям, Варт. — сказал дон Педро глухо. — Я их будущий повелитель, со мной вам можно гулять хоть до завтрашнего утра!

— Пиши. — согласился Варт. — Только когда вернемся, загляни к нам и объясни отцу чего ты там накалякал.

Херо покраснел: он опять забыл, что лакеи в замке читать не умели. Но, верный своему слову, дон Педро вытащил из сапога кусок пергамента и выцарапал на нем дагой:

«Варт и Минерва ушли со мной гулять. Будем поздно.

Херо дон Педро».

Кинув записку на стол, юный граф мотнул головою:

— Ну, пошли?

Варт посмотрел на записку и сказал сестре:

— Хватит дуться, пойдем. Чего тебе делать здесь одной?

— Не п-пойду! — сердилась Минерва. — Об-бойдусь и без вас.

— Пожалуйста, пойдем. — сказал Херо. — Я не хотел тебя обидеть. Извини уж.

Минерва просияла, но тут же спрятала довольную улыбку:

— Ну, р-раз уж вы оба так н-настаиваете. — и троица искателей приключений вышла из хижины, закрыв пробой двери палочкой.

Нет, воры в графстве, конечно, были, но все они были какими-то благородными: у бедных людей последнее не отбирали. А попрошайки за стенки замка проникнуть не могли. Все-таки гвардейцы время от времени прочесывали охраняемую местность.

Это только сам Херо думал, что никто не видел, как он уходил и вернулся. На самом деле на каждой башне стояли дозорные. Просто у них был приказ графа: «Не мешать развлекаться юному повелителю».

Глава 3

Херо поднялся на гору первым. Минерва пыхтела от усталости: у неё болели ноги, но признаться в этом она не могла. Варт, знавший о болезни сестры ковылял последним на тот случай, если девчонке станет совсем плохо.

— Вот и пришли. — дон Педро остановился у зияющего провала пещеры. — Здесь, точно, поселился дракон. Мне донесли, что вчера отсюда валил дым!

Варт хмыкнул, но промолчал.

Драконов не существует, об этом знает каждый, но спорить с Херо было занятием бессмысленным и бесполезным. У наследника графской короны всегда больше времени для чтения книг, выдумок и прочих глупостей. Да и Минерва, когда выяснилось, что она больна, стала какой-то нервной, капризной. Пусть слушает. Может быть, ей так легче.

Гора называлась Свиняра. Говорят, в незапамятные времена, когда первый граф Хренжуйский пришел с ополчением в эти земли, скала была покрыта очень густым лесом, в котором жили дикие кабаны.

Рыцари в те времена вынуждены были сражаться не с благородными змеями, дышащими огнем, а с дикими свиньями. И в этом позора не было, потому что кабаны-секачи оказались очень сильными, кровожадными и свирепыми.

С тех пор гора и носила это гордое имя Свиняра. Лес за столетия сильно поредел, — вырубили на нужды города, но таинственные пещеры — остались.

Легенды утверждали, что только на Свиняре и только 22 июня, в день Летнего Солнцемолчания, колдовским пламенем цвел папоротник, а из пещер выходили свирепые духи убиенных кабанов. Они, эти свиньи, устраивали страшный шабаш с ритуальным поеданием украденных у крестьян младенцев и маленьких детей.

Ходить на Свиняру без взрослых запрещалось, да только кто же их, родителей-то, слушает? На горе бывали все, а потом хвастались друг перед другом своею храбростью. Мальчишки одинаковы везде.

Провал пещеры манил, звал к подвигам и приключениям!

Мальчишки впервые облюбовали пещеру два года назад. В принципе, ничего интересного: лишь ледяные сосульки да холод.

Но Минерва была здесь впервые. Ей все казалось любопытным, романтическим и немного странным.

«Если бы здесь жил даже виверн. — грустно подумал Варт, то он бы просто съел бы всех нас троих, и не поморщился бы. Дракона нельзя победить в открытом бою. Это же, в конце концов, не кабан и не медведь. А то вон, Тора — кузена кузнеца, в прошлом году медведь порвал, — едва ведь потом выходили. А Тор был двадцати пяти лет от роду, и с топором, а не с какой-то там дагой».

— Я знаю, Уркесюк, на самом деле, не настоящий герцог! Он пришел к нам через тайные ворота и оставил их сторожить подлую змеюку. Мы обязательно должны найти этого дракона и эти страшные двери! — Херо уже сам начинал верить в свои сказки, и от этого легкий холодок пробежал у него по спине: вдруг, это не просто трёп, а правда?

— И мы п-пойдем в сказочную ст-трану угринов? — глаза Минервы восхищенно блеснули.

— Конечно! — и Херо полез в известный только ему одному тайник.

Через несколько мгновений дон Педро извлек на свет четыре просмоленных факела, принесенных сюда еще на прошлой неделе, и нож. А также сухие прутья.

— Сейчас мы будем добывать огонь! — Херо задрал нос и принялся тереть сухие прутья.

Боги! Боль полоснула по незажившим ладоням так, что на глаза навернулись слезы.

Варт молча отобрал у друга прутья, и сам занялся разведением огня.

— Б-больно, да? — Минерва преданно заглянула в глаза своего кумира.

— Не то, чтобы очень. — пожал плечами Херо.

Через несколько минут из-под пальцев Варта вырвалась искра. Специально прихваченный с собою кусок пергамента полыхнул. И уже от этого огня подожгли факел, который принялся гудеть ровно и монотонно, слегка потрескивая и брызгая горячими искрами.

Можно было идти.

Мальчишки знали, что прогулка много времени не займет. Но в пещере могло поселиться какое-нибудь чудовище. Тот же самый обычный медведь. Поэтому парни взяли по зажженному факелу, а Херо даже обнажил дагу, словно, и в самом деле, сумел бы ею воспользоваться. Варт взял нож. А Минерве поручили нести два оставшихся не зажженных факела. Мальчишки прекрасно знали, как страшно оказаться, пусть в маленькой, но неосвещенной пещере, да еще с девчонкой, которая могла разреветься.

— За мной! — усмехнулся Херо. — Порубим дракона на куски!

Во влажный мрак подземелий будущий граф ступил первым. За ним гордо вышагивала Минерва. И замыкал шествие Варт.

Пещера была огромной. Её залы и коридоры чем-то напоминали замок. Под ногами хлюпала вода, ручейком сбегавшая вниз. Вглубь пещеры вела утрамбованная сотнями детских ног тропа.

— Ой! — вдруг сказала Минерва. — А здесь что: з-зима?

— Почему? — оторопел Херо.

— Я вижу, как п-пар идет у меня из н-носа. А вон — с-сосульки.

И, в самом деле, впереди, в ровном свете слегка танцующих факелов, виднелись сталактиты и сталагмиты, чем-то напоминающие клыки дракона.

— А мы не в п-пасти заколдованного ч-чудища? — тихо поинтересовалась Минерва.

Херо даже вздрогнул от подобного предположения: а ведь, правда, — похоже! Раньше как-то об этом никогда не думалось. Ну, сосульки — и сосульки.

Но ручеек все так же тихо струился подле самой дорожки. Странно — глыбы льда и тут же вода. Но здесь так было всегда. «Может, это и есть самое настоящее волшебство живой природы?» — невольно подумал дон Педро.

— Нет, это не пасть. — спокойно ответил за Херо Варт. — Это просто пещера. Даже заколдованные чудища не могут столько лет держать свою пасть открытой.

«Действительно, это просто пещера». — подумал Херо, и в очередной раз уязвленное самолюбие напомнило дон Педро, что ему, юному графу, на днях исполнится целых тринадцать лет, а Варт, оказывается, соображает куда быстрее. Обидно как-то.

Пещера походила на бальную залу — такой же куполообразный потолок, только посередине — куча камней, лежащих со времен последнего обвала. Впрочем, в замке и стены более ровные и не такие склизкие.

— И где же д-дракон?! — голос Минервы эхом ударил в потолок.

— Тихо! — прошипели на девочку оба парня. — Говори шепотом.

— П-почему? — Минерву, в самом деле, удивила реакция мальчишек.

— Эхо. — пояснил Варт. — Оно может вызвать камнепад прямо нам на головы. А это пострашнее дракона.

— Ну да. — был вынужден признать правоту друга Херо. — Лучше помолчать.

— Г-гадкие вы! — снова надулась Минерва. — Могли бы и р-раньше предупредить.

Парни тактично промолчали.

Пещера сузилась до туннеля, и вскоре снова превратилась в зал. Сталактитов здесь стало больше. Некоторые из них срастались со сталагмитами так, что образовывали странные колонны — тонкие в центре и толстые сверху и снизу.

Под самым потолком, точно маленькая комнатка, была выбоина, пещерка. В ней хорошо было играть в домик. Сорванцы города постарались и собственноручно выдолбили туда девять ступеней.

Там, наверху был штаб шпаны: стоял старенький, сколоченный неизвестно кем, стол, четыре табуретки и гора рваных зимних шуб — ночлежка для бездомных.

В этой импровизированной комнатке, как раз между «кроватью» и столом, высился каменный уступ, шип, напоминающий человеческую фигуру.

— Ой! — сдавлено прохрипела Минерва, указывая пальцем на эту природную колонну. — З-здесь кто-то есть.

Мальчишки разом повернулись в указанное направление и тут же тихо выдохнули:

— Ерунда!

— Это камень. — пояснил Херо.

— А ч-что, дракон ушел в лес, ох-хотится на оленей?

— Почему? — дон Педро не сразу понял логику девчонки.

— Ну, стол остал-лся, лежанка.

— Ах, это! — Херо опять почувствовал себя хозяином положения. — Это наш тайный штаб. Мы иногда здесь встречаемся и обсуждаем военные планы.

— А мама-то не з-знает. — и Минерва укоризненно посмотрела на брата.

Варт сделал вид, что очень занят рассматриванием пещеры.

— Да ладно тебе. — махнул дагой дон Педро. — Ты же не предательница какая-нибудь.

Но эту весьма познавательную беседу прервал шелест и грозный рык.

— Ой, м-мама! — прошептала Минерва. — К-кто это?

— Бежим! — рявкнул Варт. — Минерва — вперед!

И девочка помчалась к выходу. Мальчишки рванули следом. Им было жутко, но прибавить скорости и бросить Минерву они не могли. Рев больше не повторился.

Когда дети выскочили наружу, первым делом они отбежали подальше от пещеры и в изнеможении рухнули на траву.

Все трое хватали воздух ртом. У всех кололо в боку. И все с опаской глядели на вход в пещеру: не появится ли медведь или, не дай боги, — дракон. Но ничего не происходило.

Потухшие факела валялись у ног. Последние пятьдесят метров детям пришлось мчаться в полной темноте, но выкинуть бесполезные уже факела — не догадались.

При свете дня хорошо размышлять о том, что и как надо бы сделать, а там, в пещере, где страх гнался по пятам, — было вовсе не до того!

— Чего-то мне расхотелось биться с драконом. — сказал Херо.

— Мне тоже. — поддержал друга Варт.

Минерва перевела взгляд с одного мальчишки на другого и тихо сказала:

— Я х-хочу домой. Мне с-страшно.

И это решило все проблемы. Херо молниеносно спрятал факела, нож, дагу и даже плащ в тайнике, и троица быстро спустилась с горы.

«Хватит на сегодня приключений!» — мрачно решил дон Педро. Юному графу что-то расхотелось драться с драконом и раскрывать государственную измену.

Глава 4

В замке дети появились в обеденное время. На дозорной башне как раз трижды ударили в колокол, приглашая к столу первую партию гвардейцев и, само собой, хозяев и гостей графства.

Херо провел в трапезную Варта и Минерву. Родители ничего не сказали: они знали о дружбе своего отпрыска с детьми лакеев. Должно же у мальчика быть детство!

Слуги, увидев, что Херо явился не один, тут же сервировали стол еще на две персоны. Здорово быть сыном графа! Кого бы ты ни привел, в замке всегда найдется еда для гостей.

Подали печеного фазана, лапшу из курицы, фаршированные голубцы в цветной капусте, котлеты из оленины, вареных омаров.

В общем, как обычно: всего понемногу. Два десятка легких диетических салата, вино, лимонного соку без сахара, крем-соду. И, конечно же, для гурманов — уксус не разведенный.

Из Радикулии привезли и выставили новое модное блюдо: майонез, которое, как шептались старухи, делали из обычных вороньих яиц.

Майонез очень понравился Варту.

Минерва застенчиво попросила добавки голубцов.

А Херо ел все подряд: он давно уже привык ко всем этим диковинкам.

Уркесюк меланхолично пережевывал устриц, которые пищали у него на зубах, и, казалось, был погружен в тягостные раздумья о судьбах своей далекой родины.

Родители Херо улыбались, держали спину прямо, и ели с аристократизмом истинных вельмож.

Сам юный дон Педро тоже так умел, но ему не хотелось ставить друзей в неловкое положение. И, слава богам, родители это понимали. Мать даже бровью не повела, когда Минерва не притронулась к вилочке, а взяла голубец руками.

А Херо, как истинный рыцарь сделал то же самое. Все-таки, юный граф, хотя и был дворянином, но оставался не плохим, и даже иногда чутким мальчиком.

После обеда родители с Уркесюком гордо удалились. Перед тем, как выйти из трапезной, мать поцеловала Херо и тихо спросила сына:

— Что у тебя с руками?

— Порезался. — буркнул мальчишка. — Ножичком. Вон, Гулливер видел, может подтвердить.

Графиня лишь вздохнула, понимая, что мальчишек не переделать.

Когда дети остались одни, дон Педро весело присвистнул и позвал гостей в свою комнату. Слуги покосились на юного графа, но промолчали. И тут в комнату вошел гувернер.

— А, вы уже имели честь отобедать? — грустно констатировал Гулливер. — Херо, друг мой, ты сегодня в состоянии заниматься алгеброй?

— Еще чего! — фыркнул дон Педро. — У меня каникулы! Ка-ни-ку-лы! Никакой алгебры!

— Ну ладно. — Гулливер выглядел на удивление рассеянным и подавленным. Раньше гувернер никогда так легко не сдавался.

«Странный сегодня день. — решил Херо, оборачиваясь на гувернера, и наблюдая, как Гулливер задумчиво склоняется над тарелкой. — Чего-то все сегодня, как пришибленные. Может быть, правда, над замком веет злое волшебство? Кто сказал, что магов, в принципе, не существует?»

В комнате Херо не было утреннего беспорядка. Слуги заправили кровать, убрали пижаму и одежду, собрали разбросанные накануне учебники и деревянных солдатиков, валявшихся под столом. В общем, не стыдно было приводить гостей.

— У тебя з-здесь уютно. — скромно заметила Минерва.

Варт, знавший, что соседнее окно замка принадлежит поварихе с дочерью, только хмыкнул.

О том, что Херо подглядывал за Дурьсинеей, сын лакея пронюхал давно, но, как верный вассал, помалкивал себе в тряпочку. Варт, не смотря на свой возраст, был убежден, что все проходит, а мозги остаются.

Херо присел на кровать и принялся качать ногой.

Варт подошел к окну и посмотрел во двор. В замке бесчинствовала свинья. Жирная такая хрюшка пробралась в замок, видимо, через тот же лаз, что и Херо утром, и теперь с истошным визгом нарезала круги вокруг колодца, забрызгивая грязью гонявшихся за ней гвардейцев.

«Раздолбаи». — подумал Варт, но ничего не сказал.

— Откуда в пещере медведь? — задался риторическим вопросом Херо, и растянулся на подушках. — Слышь, Варт, а может, нам почудилось?

— Всем троим? — сын лакея обернулся и грустно усмехнулся. — Это только чумой все вместе болеют, а с ума — поодиночке сходят, и каждый, понимаешь ли, идет с него своим путем.

Херо покраснел:

— Но тогда нужно предупредить остальных. Ты же не хочешь, чтобы наших парней задрали?!

— Может, еще рассказать твоим родителям, где и как ты проводишь свободное время? — Варт прошелся по комнате и плюхнулся в кресло.

Минерва жалостливо посмотрела на брата: воспитание не позволяло ей присесть в присутствии юного графа без особого на то распоряжения. Это Варт был с дон Педро на короткой ноге.

— Да ты присаживайся! — спохватился Херо, перехвативший взгляд девочки. — У нас сейчас послеобеденный сон по расписанию. Я, конечно, никогда никаких графиков не придерживаюсь, но ноги что-то, правда, гудят.

Минерва благодарно улыбнулась в ответ, и тут же рухнула во второе кресло.

— Итак, — сказал Херо, — к нам ночью, еще до первых петухов, приехал Уркесюк. Это первое. Я видел угрина сначала на лестнице, а потом в кабинете отца. Это второе. Уркесюк позвал родителей, и они разом явились, словно ждали условного сигнала в соседней комнате. Это третье. И, наконец, на Свиняре поселился, если не дракон, то медведь или кабан.

— Или демон. — зевнул Варт.

— Не перебивай. — буркнул Херо. — И без тебя собьюсь.

— Ладно, сыщик ты наш. И нюх-то у тебя, как у собаки, и взгляд, как у орла. Да, и крик как у жирафа.

— Сам такой. — Херо задумчиво накрутил на палец прядь своих черных волос. — Я тебе дело говорю. Что-то здесь не чисто. Все связано в какой-то волшебный клубок. Пяткой чувствую: во всем этом замешан Уркесюк. Только не могу понять: как именно!

— Да чего тут г-гадать? — Минерва так устала, что почти уже перестала волноваться в обществе своего кумира. — Все яснее ясного. Уркесюк — это волшебник, п-приехавший на огненных конях из подземного царства. И эти кусающиеся кони стоят на привязи в пещере. А если бы они просто паслись, нас бы догнали и съели.

— Ох! — это удивился уже Варт: не ожидал он от сестрички подобных умозаключений.

— Очень может быть. — всерьез задумался Херо. — Я сейчас вернусь. Кто заглянет — вы у меня в гостях! И ни в коем случае никуда не ходите, особенно с Уркесюком.

— Больно нам надо. — проворчал Варт.

Херо стрелою вылетел из своей спальни и помчался в библиотеку. Вернее в комнату на третьем этаже, забитую полками с пухлыми фолиантами.

Юный граф неожиданно вспомнил, что когда-то видел картинку в одном из этих томов: огненные кони выносят из пропасти зеленого сморщенного старичка.

По дороге дон Педро налетел на повариху, и бедная женщина ошпарилась кипятком из кастрюли. Не успел Херо извиниться, как в конце коридора мелькнул плащ угрина.

Юный граф метнулся в соседнюю комнату, и столкнулся со слугой, несущим на подносе грязную посуду.

Звон битого фарфора, казалось, пробудил от спячки весь замок. Но Херо не слушал нарастающий за спиной шум и ругань. Он несся сквозь комнаты и коридоры прямиком в библиотеку, и нехорошее предчувствие жгло его грудь.

Ворвавшись в библиотеку, дон Педро кинулся к полкам, и быстро принялся оглядывать корешки книг.

Ага, вон оно! Херо вытащил старый том с серебряными застежками. «Основы Херомании и Хитромантии, гадания по требухе петуха и варана, а также звездоведение и астральные прогнозы. Сочинения магистра около’оккультных наук Параградусцельсия» — было выведено на обложке.

Херо знал, что Параградусцельсий, как и великий Ахгриппа, а также Аринастол и Планктон со Спизанозой были не только великими философами древности, но и считались опытными колдунами.

В школе эти имена произносились шепотом и с благоговейным ужасом. Но иногда дон Педро казалось, что сами учителя никогда не читали книг этих магистров, — уж больно быстро преподаватели переводили тему разговора на священные пятьдесят пять томов великого оборванца Роем Ульи. Он, этот Ульи, написал такие великие труды, как «Шаг вперед, но два назад» — о магической природе вареных раков; «Интерведьминканал» — о призраке, который ходит по материку и пугает девок, и прочую подобную чушь.

«Так, — подумал Херо, — философы, как всегда, не видят дальше собственного носа. Будем надеяться, что Параградусцельсий не был таким же занудой, как Роем Ульи».

Не успел мальчишка раскрыть том, как дверь библиотеки тихо скрипнула.

«Уркесюк! — понял дон Педро. — Он обо всем догадался».

Тень упала между рядами полок. Херо метнулся в сторону и едва успел скрыться за одним из гобеленов, как услышал тихое дыхание крадущегося на цыпочках незнакомца.

«Обезьяна в босоножках орала на козла», — совершенно не к месту вспомнились вдруг слова исключения из правил костоломского языка. Херо едва не хихикнул, но вовремя прикусил язык. Почему-то сразу представился угрин в сандаликах, кричащий на спокойно жующего козла. Получалось смешно.

С дон Педро всегда так: правила он никогда не учил, но всякие гадости схватывал на лету. Херо смутно помнил, что во всех этих словах в первом слоге слышалась «а», но писать нужно было «о», а уж почему — лишь богам да учителю ведомо.

Шелест шагов приблизился. Херо, прижимая книгу к груди, затаился, задержал дыхание.

По ту сторону гобелена кто-то постоял, подышал и двинулся прочь. Через минуту дверь библиотеки хлопнула.

Херо в изнеможении осел на пол. За эти мгновения юный граф покрылся испариной, и теперь чувствовал, как капли холодного пота дрожали у него на лбу.

Еще пару минут дон Педро выжидал: не вернется ли Уркесюк, или кто это там был. Но тишину никто не потревожил.

Вынырнув из-под гобелена, прижимая к себе тяжеленный труд Параградусцельсия, Херо метнулся в двери и уже без приключений добрался до своей спальни.

— Тс-с-с! — прошипел Варт и кивнул головой на Минерву.

Бедная девочка уснула в кресле, уронив голову на грудь.

— Уркесюк не заглядывал? — шепотом поинтересовался Херо.

Варт лишь покачал головою.

Дон Педро кинул книгу на кровать, метнулся к трюмо, вытащил из ящика золотой ключик и запер двери своей комнаты изнутри.

— Уф! — Херо вытер со лба пот. — Теперь можно спокойно поговорить.

Варт встал, подошел к кровати и с любопытством уставился на том.

— В этой книге я видел одну занятную картинку.

— Может быть, ты ещё читаешь и журналы для малышни: «Смешные картинки» и «Рыцарепузики»? — в голосе Варта слышался откровенный сарказм.

— Погоди! — буркнул Херо. — Я посмотрю, что ты запоешь, когда увидишь все сам своими глазами!

Дон Педро с трудом расстегнул застежки и принялся листать книгу.

— Вот, нашел! — просиял Херо. — Зри в корень мандрагоры, как говаривал Пруткасиас.

Варт скептически уставился в книгу:

— И что я здесь должен увидеть?

— Огненных коней, Варт, и зеленого человека.

— Хм. — сын лакея казался слегка озадаченным. — Мой отец, когда подопьет, и не такое может изобразить.

— Ну, чего ты такой трудный! — от нетерпения Херо даже взмахнул руками, и едва не разбудил Минерву. — Это же Уркесюк, приехавший из подземного мира!

— Даже если и так. — Варт задумчиво почесал в затылке. — Книга, написанная больше тысячи лет тому назад, не может рассматриваться как доказательство виновности живущего сейчас герцога. По крайней мере, я так думаю.

— Тут не размышлять нужно, а действовать!

— Давай-ка, для начала прочитаем, что здесь написано. — остудил пыл Херо Варт. — Картинки, знаешь ли, ничего не проясняют.

И парни склонились над старинным томом.

«Когда же придет время Икс, когда нечистоты будут вытекать из обеих труб замка в один ров со скоростью лошадиного галопа, в землях Костоломии и Радикулии может появиться угрин Игрек. И никому не известно, чему будет равняться персонализация Зет данного субъекта». — прочитал Херо и глубоко задумался. Походило на задачу из учебника, только на странную, с тремя неизвестными.

— Время Икс — любой миг. — Варт вздохнул. — А угрин Игрек — любой угрин. Знаешь, Херо, возможно, ты и прав, но все остальное я так и не понял.

— Я тоже.

За окном внезапно потемнело. Солнце спряталось за тучи, словно испугалось той страшной тайны, которую не до конца раскрыли дети.

И тут же веселый майский гром шарахнул в почерневшем небе.

Минерва проснулась и закричала от страха.

В замке началась паника.

Слуги заметались по коридорам в поисках временного прибежища. В Костоломии ведь издревле боялись молний, считая их огнем богов и злых ведьм.

Кто-то бегал и кричал: «Дракон! К нам летит дракон!»

Конечно, это была неправда. Рассказывают, что далеко на юге, в королевстве Мавритания жил бедный, но гордый идальго дон Панса. Однажды он увидел в окне своей лачуги пролетающего мимо дракона. Он выскочил на улицу, схватил чужого осла и помчался за змеюкой вдогонку. А потом выяснилось, что дон Панса сражался с мельницей, потому что так напился маврического вина, что не мог даже вспомнить, как его зовут. Так что, на самом деле, драконов не существует. Наверное…

В общем, все принялись бегать и кричать, а в комнату Херо забарабанили:

— Эй, есть кто живой?!

— Есть!!! — завопили дети.

Дон Педро кинулся прятать книгу в самое надежное место — под подушку. Взрослым в жизни не догадаться, что там может что-то лежать!

Варт кинулся открывать двери, а Минерва осталась сидеть в кресле. Она так сильно испугалась, что ноги у неё подкосились, сердце упало в пятки, а зубы принялись стучать сами по себе.

Едва Херо спрятал книгу и сделал вальяжную позу только что проснувшегося молодого дворянина, а Варт открыл дверь, как в распахнувшееся окно влетела шаровая молния.

Вбежавший гувернер Гулливер со слугами застыли на месте. Огненный, мерцающий шар плыл в нависшей тишине, как надвигается смерть в ночных кошмарах: медленно и неумолимо.

На улице до сих пор не упало ни дождинки.

Молния уже было долетела до Херо, но вдруг остановилась, зависла над кроватью. Все застыли в напряжении, понимая, что любое колебание воздуха может привести к взрыву.

Смертельный сгусток энергии покачался, и медленно выплыл прочь из комнаты, громыхнув уже за стенами замка так, что все повалились на пол, сжимая уши руками. И сразу же хлынул дождь.

— Все в подвальное помещение! Бегом! — срывающимся от напряжения голосом рявкнул Гулливер и, видя, что у Минервы от страха отнялись ноги, подхватил бедную девочку на руки.

Через пару минут все обитатели замка сидели на скамейках между длинными рядами винных бочек и терпеливо пережидали эту странную, колдовскую грозу.

Слуги таращились на Херо, точно на покойника и шушукались. Уркесюк мрачно разглядывал свои руки.

Варт с Минервой сидели так, будто кол проглотили. Граф с графиней пили вино из бокалов, но бледность их лиц выдавала волнение: им уже сообщили, что Херо мог погибнуть.

Да, воистину, это был странный день.

Когда гроза отшумела, детям разрешили подняться наверх.

Херо первым делом кинулся к кровати: проверить на месте ли книга. Но сочинения Параградусцельсия исчезли, словно их корова языком слизнула.

Несколько мгновений дон Педро тупо смотрел перед собой и никак не мог понять, куда подевалась книга. Ведь когда дети, ведомые Гулливером и слугами, вошли в это укрытие, Уркесюк уже сидел в подвале.

Кто-то был здесь во время грозы! А может быть, среди слуг оказался предатель, прихвативший томик с собой во время бегства?

Как бы там ни было, но дела начинали принимать серьезный разворот. Эта молния, минут двадцать назад висевшая перед самым лицом Херо, теперь казалась не совсем обычной. Так ведь не бывает! По крайней мере, не должно быть.

Пока в замке не появился Уркесюк, в графстве Хренжуйском никогда не происходило столько неприятностей в один день. По крайней мере, с юным дон Педро.

Это наводило на горестные раздумья, что игры — закончились. Пора было продумывать каждый свой шаг. В замке, видимо, и в самом деле завелись враги: нечистая сила ли, люди ли — не все ли едино. Это уже не шутки. Это — настоящий дворцовый заговор!

От подобных мыслей внутри Херо все похолодело.

Да, юный граф сотни раз мечтал о том, как он поймает вражеских шпионов, победит дракона, спасет принцессу. Но игры — играми, а суровая реальность — совсем не то!

— Что? — хмыкнул Варт. — Застрял? Мысленный стопор?

— Не то чтобы… — пожал плечами Херо.

Минерва, не знавшая, что пока она спала, мальчишки узнали много важного и полезного, переводила взгляд с одного приятеля на другого и растерянно хлопала ресницами. Вид у неё был надутый: вот-вот разревется. Впрочем, все девчонки — плаксы, так же, как все парни — драчуны.

— У нас тут книга пропала. — пояснил Варт. — Та самая, в которой было написано, что угрин Игрек приедет во время Зет на огненных конях из подземного царства.

— Я же в-вам с самого начала г-говорила, что в пещере живут страшные звери из адского царства! — торжественно заявила Минерва.

— Ты не поняла. — Херо обернулся к девочке. — До грозы под подушкой мы оставили очень древнюю книгу. А сейчас её там нет! Это значит, что кто-то очень хочет, чтобы мы не узнали правду и не показали бы эти бумаги родителям. Кто-то в замке действует заодно с Уркесюком!

— Да. — Варт прошелся по комнате и плюхнулся в излюбленное кресло. — Дела, кажется, и вправду, не фонтан.

— Но если в п-пещере огненные кони, н-нужно просто сказать об этом взрослым. — в чем-то Минерва была права.

— Угу. — согласился Варт. — И нас всех запрут под домашний арест месяца на два.

— Но ведь м-можно сказать, что мы сам-ми в пещере не были, но люди г-говорят… — и Минерва глубоко задумалась.

— Тогда нам, точно, не поверят.

— Фу, какие вы оба т-трусы! — девочка гордо вскинула голову. — Тогда я сама все расскажу!

Дверь отворилась. На пороге стояла графиня:

— Что ты хочешь рассказать, девочка?

— Мы… Я… Я убежала от Варта на гору С-свиняру. А мой брат с вашим Херо помчались за мной. Я хотела сп-прятаться от мальчишек в п-пещере, но там кто-то громко рычал. Я думаю, что это были огненные кони из п-подземного мира или медведь.

Графиня побледнела:

— Когда вы были на Свиняре?

— Как раз перед обедом, мэм. — сказал красный, как вареный рак, Варт.

Херо тоже не знал, куда девать глаза от стыда. Одна маленькая девочка взяла на себя грех двух больших, почти взрослых парней. Ох, как неловко!

— Гумбольдт! — крикнула графиня. — Ко мне.

В коридоре громыхнули латы, — это бежал начальник караула.

— Гумбольдт! — тон властительницы замка был сух и непреклонен. — Немедленно возьмите две, а лучше — три дюжины опытных солдат и сию минуту прочешите всю Свиняру. В одной из пещер может быть медведь.

— Слушаюсь! — отсалютовал капитан стражи и бросился исполнять поручение.

А навстречу Гумбольдту, в детскую комнату двигались граф и Уркесюк. Мужчины вполголоса обсуждали какие-то свои государственные, очень важные и непонятные дела.

— Милая, с детьми все в порядке? — отец Херо подошел к жене и поцеловал ей руку.

— Да. — сказала графиня и, уже обращаясь к Уркесюку, добавила. — Простите нас, герцог, нам с мужем нужно срочно поговорить

— Как пожелаете. — учтиво раскланялся угрин.

Глава 5

Гумбольдт мчался впереди отряда, яростно размахивая длинным мечом. Нечищеные зубы капитана были обнажены в свирепом оскале, который среди рыцарей иронической усмешкой зовется.

Следом аллюром волочились три десятка закоренелых рубак. Все эти воины обросли усами, бородами, семействами с кучей детишек и, само собой, солидностями, нависающими над ремнями, точно бурдюки с зеленым вином.

Нет, боги упасите сказать, что гвардейцы были толсты до безобразия! Просто… Они были очень упитанны. И их всклоченные бороды, на самом деле, стыдливо скрывали третьи подбородки. А носы у всех были одинаковые — фиолетовые.

Армия мчалась к горе Свиняра. А какой-то удалец умудрился не просто держаться в седле, но еще и, на полном скаку, трубить в настоящий боевой рог. Так, из спортивного интереса. Все едино, сразу после отшумевшей грозы, на дороге не было ни единого странника, но пошуметь-то хотелось.

Из-под копыт летела грязь, которая марала попоны, а иногда и рыцарские плащи, но воины не останавливались, чтобы почистить одежду или заморить червячка парой вяленых быков и промочить горло десятком-другим бочонками пива. Они выполняли приказ графини!

Под развернутыми знаменами, точно ураган, армия ворвалась на Свиняру. Опытные бойцы перевели слегка сбившееся дыхание и начали горланить:

— Где здесь медведь? Подать его сюда с потрохами!

— Цыц! — прикрикнул Гумбольдт, но его никто уже не слышал.

В первую же пещеру, в ту самую, в которой накануне были дети, забурилось пятеро бугаев с обнаженными мечами и, топая, как стадо слоников, они кинулись во мрак, размахивая факелами, привезенными с собой и мгновенно разожженными при помощи огниво.

— Где здесь чудище? — кричали солдаты. — Подать его сюда, раз так и раз эдак!

— Эй, медведь, выходи, подлый трус!

— Ну, зверюга, ну, погоди!!! — ревели в разнобой голоса.

Не то, чтобы опытные гвардейцы были пьяны, так — по бутылочке на нос — это норма трезвости. Просто, солдаты, прошедшие в боях огонь, пиво и дележку добычи, стали за эти годы немного шумными и суетливыми. Им хотелось размять свои старые кости и прочие мышцы, которые слегка заплыли жиром.

И вдруг раздался рев.

Опля! Гвардейцы, забравшиеся далеко в пещеру дрогнули и попятились. Нет, все оказалось намного серьезнее, чем казалось вначале. В темноте кто-то, и в самом деле, был.

Гумбольдт отдавал торопливые распоряжения и уже вел остальной отряд на подмогу. Пещера мигом озарилась десятками факелов, высвечивающих каждый укромный закуток. Солдаты притихли.

Рев повторился.

Те пятеро, которые оказались впереди всех, мигом залегли под камнями, но факела не гасили. Остальной отряд уже приближался.

Рев раздался в третий раз. Теперь он был угрожающим и злым. И всем сразу стало ясно, что сейчас-то, точно, кто-то нападет.

— Мать вашу! — заорал один из пяти смельчаков, которые по своей глупости оказались впереди всех. — Мечи в ножны, идиоты, луки вам зачем?

Да, на медведя вояки экипировались подобающе: были у гвардейцев и луки, и мечи, и щиты и копья и даже два топора и один багор. Так, на всякий случай. Мало ли что может случиться. Вдруг кто с коня свалится. Багром рыцарей обратно на рысаков поднимать ах как славно!

Гвардейцы сообразили быстро: мигом убрали мечи в ножны, вскинули луки.

Но ужасный топот уже сотряс пещеру. Потолок подозрительно загудел. И пятеро храбрецов увидели, как в свете заметавшегося огня факелов, из-за поворота выскочило три огненных коня.

Да, это были скакуны, но не из крови и плоти. Они состояли именно из пламени. И жаром от них так и разило. Под грохотом копыт сотряслась земля. И начался обвал.

Последнее, что увидели пятеро смельчаков, это то, как их стрелы сгорают на лету, а камни погребают и самих людей, и чудесных коней.

Пещеру, конечно же, завалило. Но Гумбольдт и еще двадцать человек остались живы. Они вырвались из каменной ловушки в самый последний момент, и теперь с ужасом наблюдали, как сквозь завалы взметнулось в небо жидкое пламя. Это было ужасно!

Камни плавились на глазах, они превращались в единый черный монолит. А оттуда, из адской братской могилы, все еще доносились и хрипение, и крики, и мольба о помощи.

— Сходили на медведя. — яростно обронил Гумбольдт. — Того, кто еще осмелится не выполнить приказ и останется после этого жить, — я того сам посажу на кол! Всем ясно?! Раздолбаи!!!

Солдаты понуро молчали. Понимали: погорячились. Слушались бы офицеров, — все бы остались живы. Все веселье как рукой сняло. Даже немного взгрустнулось.

И лишь одинокий трубач трясущимися руками гладил свою пегую кобылу. Это была единственная лошадь, которая не убежала прочь вместе со всеми. Просто, этот боевой конь ослеп от старости. Он, этот конь, хорошо знал лишь дороги внутри замка и города. Здесь, на Свиняре, без седока он был абсолютно беспомощен

— Джулико! — рявкнул Гумбольдт. — Немедленно извести господина о случившемся. А мы остаемся здесь до получения дальнейших распоряжений. Да и лошадей сейчас уже не собрать.

— Слушаюсь. — энергично согласился трубач и вскочил в седло своей слепой кобылы.

Через полчаса пришла подмога. Пятьдесят молодых гвардейцев, взятых прямо из охраны замка, во главе с графом Хулио и Уркесюком, вознеслись к дымящимся руинам бывшей пещеры.

— Как вы допустили, Гумбольдт, чтобы погибли люди? — граф был даже страшнее медведя, разбуженного после зимней спячки и увидевшего, что подлые люди жрут последнюю припасенную осенью бочку мёда.

— Я готов понести наказание. — холодно сказал капитан.

— Хрена ли мне теперь в твоем наказании? — буркнул Хулио, но слегка поостыл. — Немедленно и внятно объясните мне еще раз: что здесь произошло?

— Милорд… — Гумбольдт пожевал опаленный ус. — Арьергард в количестве пяти человек шел впереди. Остальная группа захвата — на расстоянии тридцати-сорока шагов. Сами понимаете, в пещере тридцать шагов — это дальние горизонты. Я не могу сказать, что там произошло, но на моих людей кто-то напал. И из глубин пещер полыхнуло огнем. Начался обвал. Кроме арьергарда мы потеряли еще четверых человек. Но камнепад поглотил и тех, кто на нас нападал.

— Вы думаете, это были люди? — Уркесюк как-то пристально посмотрел на капитана гвардии. — Или колдуны?

— Не знаю, сир! — Гумбольдт покачал головою в разные стороны. — Если бы я был молод, то, наверное, решил бы, что мои люди столкнулись с драконом. Но ведь драконов не существует. Я не знаю, что и подумать. Но в пещере явно были живые существа. Это не землетрясение и, как видите, не извержение вулкана. Причина в чем-то другом. Так опалить камни не под силу даже при помощи летающего огня, что мы используем во время осад неприятельских замков.

— Ясно, что ни чего не ясно. — Хулио подошел к дымящимся камням и пнул их носком сапога.

От камней сразу запахло горелою кожею, а подошва слегка оплавилась.

— Выставить охрану. Круглосуточную. Двое спят, двое бодрствуют. И оставьте им четыре коня, да настоящих рысаков, а не как всегда. Гумбольдт, проследи! Лично передо мной ответишь!

— Слушаюсь! — капитан вытянулся в струнку.

— И чего вас в эти пещеры понесло? — проворчал Уркесюк, обращаясь к графу.

— Дети слышали в них рев зверя. — ответил граф.

— Понятно. Слава богам, что хоть дети живы остались. — но в словах угрина промелькнуло едва заметное сожаление, будто он знал, что произошло здесь на самом деле, и это его самого как-то касалось.