Для кого закон не писан. Хроника четвертая

Валентин Никора

Каникулы и приключения начинаются одновременно!Двенадцатилетний сын графа, Херо дон Педро, рыцарь Костоломии и Радикулии, похищен угрином Уркесюком и Черным Принцем Эдвардом. Он нужен, чтобы детскими руками изъять из мира мертвецов могущественный артефакт, который позволит злодеям завоевать мир.При помощи маленькой хитрости доблестный Херо побеждает Папуаса, получает в качестве приза Чашу Гадаля.Но темный артефакт разбивает душу Херо на две части, одна из которых проваливается в ад.

Часть третья

повествующая об интригах и кознях королей и чародеев,

о замысле Изауры, о разоблачении угрина Уркесюка,

и о принятии благородного идальго Херо дон Педро в ряды Всемирного Дворянского Муссонского Ордена Продвинутой Молодежи имени великого Орда

Глава 1

Херо принудительно путешествовал в драконьих лапах вниз головой. От этого начинало тошнить. И сколько дон Педро не пытался различить во мраке погоню рыцарей, — ничего не получалось.

Возможно, не было этой самой спасательной экспедиции. Какая-нибудь сентиментальная принцесса на месте юного графа уже раз десять бы потеряла сознание, но Херо был не таков.

Драконьи когти зацепили только одежду, так что никаких кровавых ран и ссадин не было. Лапы похитителя были сложены лодочкой: когтями внутрь, как разжатый кулак, и мальчишка воспользовался этой анатомической особенностью позорного змея.

Дон Педро ухватился руками за фаланги драконьих пальцев, подтянулся на весу, отцепил одежду и тяжело упал внутрь этих самых лап, в центр этого специфического кулака. Все это далось ценой невероятных усилий.

Дон Педро рухнул внутрь ладони или ступни, Херо так до конца и не понял, что это такое. Он даже испытал тихую радость, ведь, как бы там ни было, но вывалится из разорвавшейся одежды, чтобы разбиться о скалы — перспектива не самая приятная.

Кожа на ногах дракона была специфической: жестковатой, как доски, но лежать здесь было можно.

Пусть полет проходил не со всеми удобствами, но зато страх пропал. Конечно, дракон мог в любое мгновение вывернуть лапу в другую сторону, и тогда: прощайте жизнь и комфорт.

Но что-то подсказывало юному графу, что именно эта рептилия ни за какие сокровища мира не уронит своей добычи.

А, кроме того, Херо, на всякий случай, придерживался руками за чешуйки змеюки, так, на всякий случай.

Полет длился долго. В пелене облаков и под покровом ночи, трудно было понять, куда это судьба, в виде крылатого чудища, заносила дон Педро.

Однако, когда первый испуг прошел, мальчишка отметил, что от дракона вовсе не воняло. А это означало: либо — змеюка была призраком, либо — у драконов существовали нормы этикета. Предпочтительнее, конечно, встретиться с воспитанным гадом, нежели упасть с высоты, когда фантом внезапно рассеется при первых лучах солнца. Но тут уж не угадать.

Херо всегда мечтал о дальних странствиях, о захватывающих дух приключениях, о подвигах. И вот мечты стали явью. Приключение началось. Но то, что его, наследника графства Хренжуйского, вот так запросто украли из родового замка, — было очень уж унизительно.

Во-первых, куда смотрела охрана?

А во-вторых, ни фига себе шуточки: это Дурьсинею должны были уволочь или принцессу какую-нибудь! Что, это дракон совсем ослеп? Что потом в обоих королевствах говорить будут? Слухи поползут, например, что наследник графской короны — переодетая девочка, или: еще хуже, что дон Педро — не мужественный.

В общем, мучили мальчишку философские раздумья, прямо-таки вселенского размаха. Раньше, еще с полгодика назад, в подобной ситуации дон Педро стал бы изо всех сил драться за свою рыцарскую честь. Ну, колотил бы дракона по пальцам, попытался бы добраться до живота и вспороть его. Но это только мечтать хорошо, а жизнь вовсе не так романтична.

Вот, попал мальчишка в плен, и что-то сразу ему расхотелось злить дракона. Да и какой смысл рубить сук, на котором сидишь, колотить лапы, которые тебя несут над пропастью?

«Прилетим, а там будет видно». — мудро решил Херо. И это была не трусость. Просто, очутившись в лапах волшебного змия, мальчишка неожиданно осознал, что легенды об отважных рыцарях, рубящих головы драконам налево и направо — сплошное враньё.

Одному рыцарю в принципе, такого зверя не осилить. Да и десятерых хорошо обученных бойцов, пожалуй, будет маловато. Ведь, если дракон еще и огнем плюется, то ничего с ним без военной хитрости не сделать.

И, вообще, если это чудовище умеет говорить и думать, то лучше с ним дружить, нежели воевать. Как это взрослые сами не смогли додуматься до столь очевидных истин? Хотя, опять же: дружба — дружбой, а поди-ка, прокорми такую тушу, если она ненароком в гости явится!

Херо и сам не заметил, как убаюканный собственными мыслями, уснул.

Скажи дон Педро кто-нибудь, что он сможет спать в когтях дракона, — Херо бы ни за что не поверил. Но жизнь, особенно, если тебе только что исполнилось тринадцать лет, это такая странная штука, в которой возможно всё.

Солнечный луч крался по щеке и щекотал нос. Дон Педро завозился, проснулся и, вдруг вспомнив о вчерашних событиях, подскочил, точно ошпаренный.

Можно было предположить, что дракон принесёт любого пленника либо в гнездо, высящееся на высоком горном плато, либо в пещеру, заполненную золотом. Но вокруг не было ни гигантских желторотых птенцов, ни сокровищ.

Херо проснулся в самой обычной дворянской кровати на перине из лебяжьего пуха. Но замок был чужим, странным. Возможно, вовсе и не Костоломским, и даже не Радикульским!

А вокруг — ни души! Ни вчерашнего дракона, ни свирепых разбойников, ни благородных рыцарей, закованных в кандалы, ни дюжины зареванных принцесс. Нет, это было совершенно не похоже на логово приличного дракона.

Не медля, не раздумывая ни секунды, дон Педро вскочил на ноги. Точно: это — не родной замок! Как был в одежде, так и остался. Слава богу, что хоть в плену пижамы не выдают!

И, отставив мысленные шуточки, мальчишка первым делом обследовал помещение.

Так: окна не зарешечены. Странно, они что, воров не боятся? Правда, стена отвесная, а внизу — ров, в котором, наверняка, симпатично расставлены рогатины на медведя. Если сорвешься с веревки — каюк! Ни какой доктор потом не поможет. Да и руки еще не зажили — по канатам-то ползать.

Дон Педро с сожалением осмотрел забинтованные ладони: ах, как все некстати!

Стены же самой комнаты были увешаны огромными холстами с портретами гордых царей, а вовсе не драконов. Правда, были здесь и странные скалистые пейзажи. И свет, падавший в окна, казался каким-то особенным, волшебным.

Первая из трех дубовых дверей оказалась закрыта. Херо попытался рассмотреть, что там, в другом помещении, но какой-то умник придумал закрывать замочную скважину с той стороны. А с собой не оказалось ни ножичка, ни прутика. Даже обидно!

Зато вторая дверь поддалась легко. Сердце мальчишки подпрыгнуло от нечаянной радости, и тут же рухнуло в пятки: это могла быть ловушка! Петли оказались смазаны. Дверь распахнулась бесшумно, словно приглашая войти.

Несколько мгновений любопытство Херо боролось со страхом. И все же, молодость победила. Дон Педро просунул голову внутрь и сощурился.

Во второй комнате царил мягкий полумрак, влажный утренний туман стелился здесь, точно на заливных лугах. И даже чудилось хриплое ржание лошадей, слышался плеск воды, доносились запахи резеды, ромашки, чабреца и прочих трав. Чудно.

Дон Педро полностью протиснулся внутрь, не рискуя сильно распахивать дверь, и сделал шаг вперед. Радостно затрещали сороки, но впереди простирался молочный туман.

Конечно, в нормальном замке такого быть не могло. Но кто сказал, что драконы способны обитать в замках людей? А портреты на стенах могли быть ворованными.

Хотя, что известно о драконах, кроме того, что ими хорошо девок пугать? То-то и оно! А вдруг драконы — это просто оборотни. Днем: люди, а ночью — змеи позорные? Тогда понятно, почему портреты соседствуют с горными пейзажами, а архитектура дворца явно не соответствует человеческим потребностям.

Хотя, чего тут думать? Здесь действовать нужно, причем: немедленно! Эх, была, не была! И Херо шагнул в туман.

Дверь, естественно, как и всегда в подобных случаях, подло заскрипела и смачно захлопнулась.

«Колдовство!» — понял дон Педро.

Петли были смазаны гусиным жиром, а значит, скрипеть не могут. По логике. Значит, по замку бродит нечистая сила и, желая всех запугать, развлекается, как может.

Но такого храброго рыцаря, как дон Педро не устрашить! Не выйдет! Ни у кого и никогда!

И Херо смело… бросился наутек. Сначала мальчишка ринулся к двери и скромно постучал в неё кулаками и ногами, очень вежливо при этом попросив:

— Откройте, гады!!!

Крикнул так дон Педро, а в ответ — тишина. Тихо в комнате пустой. Лишь стены дрогнули, штукатурка слегка осыпалась, да зловещий смех сотряс воздух; а в остальном, — все спокойно, как на курорте. И музыка раздалась: такая чарующая, нежная, словно бешеные обезьяны лупили в тамтамы.

Но Херо некогда было наслаждаться искусством, он понял, что попал из огня, да в полымя. Нужно было бежать. Надо было спасать ноги, и руки, и голову, пока со всех сторон не показались какие-нибудь злые колдуны, которые варят из непослушных мальчиков суп.

Конечно, это все сказки, про суп, специально для пятилетних оболтусов, но, попав в зачарованное место, мигом можно уверовать во что угодно.

— Ой! — сказал дон Педро и побежал в туман.

Просто, мальчишке ничего другого и не оставалось.

Комната казалась безразмерной. Она словно бы раздвинулась до бесконечности.

Конечно, в нормальном замке, так быть не могло, но Херо чувствовал, как по коленям бьет полевая трава, слышал, как при его приближении смолкают кузнечики. Это была полная иллюзия настоящего мира. Все было в точности, как за Свинярой.

Однажды, лет в восемь, дон Педро сбежал из замка, чтобы сходить с Вартом и со всей «Черной кошкой» в ночное. Ох, весело было!

Всю ночь палили костер, варили уху из припасенной заранее рыбы, травили охотничьи байки и страшные сказки про гоблинов, которые вылезают из подземелий и сортиров. Страшно было, аж дух захватывало! Особенно, когда среди рассказа вдруг ухал филин. Дрожь пробирала от макушки до самых пяток.

Правда, потом Херо еще три года боялся ходить в сортир по большой нужде по вечерам. Туалет-то был не в замке, а у защитной стены. К нему вела каменная дорожка, освещаемая по ночам факелами. Вроде бы, чего бояться? Мудрые мастеровые для маленького дон Педро оборудовали удобное мягкое сиденье, но от этого было только страшнее.

Наслушавшись рассказов про гоблинов, Херо все время испытывал панический ужас. Ему казалось, что из смрада, из этой самой дыры, в которую сливают отходы, тянется грязная мохнатая лапа, которая хочет схватить Херо за голый зад и утащить в подземное царство.

Бр-р-р!!! Жутко и противно!

Днем Херо даже заглядывал в эту страшную дыру, но отходная яма была необычайно глубокой, и все тонуло во мраке. Вот где ужас-то!

Сейчас, убегая неизвестно от кого, дон Педро чувствовал, как к нему возвращаются дурацкие детские страхи. Нет, не гоблин из сортира. Это было похуже. Неизвестность — вот что страшнее всего!

И тринадцать лет, оказывается, не так уж и много, когда тебя похищают драконы и когда с шумом захлопываются за спиною магические двери! Какое там, к чертям, мужество!

— Кхе-кхе! — раздался глумливый смех. Казалось, звук идет со всех сторон. — Куда это вы так торопитесь молодой человек?

И туман разом рассеялся.

Херо остановился, перевел дыхание и огляделся.

Вот тебе и раз! Комната, конечно, была просторной, но не бесконечной. От закрытой двери метров на двадцать вперед вела странная дорога. Да, на ней росли травы. Но вот треск кузнечиков и пение отсутствующих птиц доносились из стен. А сама земля, на которой стоял Херо, была огромной лентой, движущейся при каждом шаге. Получалось, что все это время дон Педро топтался на месте, точь-в-точь, как белка в колесе.

Да, подобное мог придумать только механик, а не маг. И от этого стало немного стыдно. Что ж, вполне могло оказаться, что и дракон был не настоящим и даже не колдовским фантомом. Ведь не пахло от змея живым теплом!

Впереди, то ли на троне, то ли на какой-то очередной колдовской машине сидел парень. Нет, не ровесник, а постарше. Лет двадцати. Взгляд у этого человека был жесткий, точно удар хлыста. Каштановые волосы длинные, как у девчонки, да еще и вымыты и напомажены. Манжеты, рюшечки, тьфу! Наверное, король. Тем более, что на голове красовалась то ли диадема, то ли настоящая корона. Да еще на этом парне был странный плащ: изнутри огненно-красный, а снаружи — черный бархат. В общем, жуть! Приснится такой правитель ночью: лопатой не отмахнешься.

— Ты почто боярыню обидел, смерд? — в глазах и в речи местного короля промелькнул сарказм.

— От смерда слышу! — не растерялся Херо.

— Что? — взревел владыка тайной комнаты, и аж подскочил на своем странном, зеленом троне.

А то сооружение, что служило королю вместо кресла, дрогнуло, загудело и поехало. Ну, так и есть — какая-то техническая штучка. Или, все-таки, кто-то живой?

У трона не было ног, но были колеса, которые вращали по кругу шипастую ленту. Так эта махина и двигалась. Король сидел на голове механической зверюги. А еще у этого монстра из башки торчал длинный нос, как у страшного зверя елефанта.

Бабах! Нос чудища окутался дымом, и из него вырвалось пламя. Дракон?! Виверн?! Колдовство?! Механика?!

Не все ли едино?… Огонь пронесся над головой, но Херо уже упал вниз и зажал уши руками.

Бабах!!!

Потом лязг утих. Херо недоверчиво приподнял голову и отнял от ушей ладони.

Трон остановился. Из головы чудища выглянул странный чумазый человек и сконфуженно отрапортовал:

— Это, Степан сегодня не с той ноги встал. Товарищ капитан, будьте человеком, прикройте нас, если что, перед майором.

— Ладно. — буркнул король. — Ждите пока.

Херо глядел на это чудо и никак не мог понять: спит ли он, или весь мир давно сошел с ума. Так не бывает, не должно быть!

Но король уже спрыгнул со своего зверя и сам (без сопровождения свиты!) направился к дон Педро.

Херо, понимая, что ничего страшного с ним больше уже не случится, опасливо поднялся и исподлобья принялся рассматривать незнакомца.

— Ты кто есть, боярин?

Херо услышав странное слово, не понял, то ли его обидно обозвали, то ли похвалили. Пришлось дежурно улыбнуться и сказать:

— Я — Херо дон Педро, наследник графства Хренжуйского, подданный Костоломской и Радикульской корон.

— А-а-а… — протянул местный владыка и, оглядев Херо с головы до ног, обронил:

— Так это ты и есть: знаменитый идальго, рыцарь Дурьсинеи?

— Ну… — помялся дон Педро. — В рыцари меня еще не посвящали. Только с 14 лет можно рукоположить в рыцарское звание.

— Вот как? — черные брови незнакомца взлетели вверх. — Вот урод! Ну, и кого он мне опять подсунул?

— Чего? — тихо спросил Херо.

— Да так, ничего. Вассал тут у меня один проштрафился. Тебя это ни коим образом не касается… Ах, да, чуть не забыл. — король протянул для пожатия загорелую сильную руку. — Очень приятно, царь.

Херо, как и положено, упал на одно колено и поцеловал королю кончики пальцев. От ладони пахло духами. Точно: король!

— Ох, не люблю я этого, особенно, с некоторых пор. — проворчал незнакомец. — Я — Эдвард, законный и единственный наследник плайтонского престола. Борюсь с узурпатором Сведенрегом за независимость своего народа. То, что мы случайно встретились, это — указующий божий перст.

— Ничего себе: случайность! — не удержался от негодования дон Педро. — Меня дракон похитил!

— Ну, так ведь именно мы этого дракона и победили.

Крыть было нечем: дон Педро совершенно не помнил, как он попал в этот странный замок. Вот что значит крепкий здоровый сон!

А в это время в Хренжуйском родовом замке шел военный совет. Все были в сборе. Высылать погоню ночью было занятием бессмысленным, хотя бы потому, что дракон взмыл вверх, а куда он свернул за облаками — лишь одним богам ведомо.

Сейчас же, на рассвете, сразу после бессонной ночи, граф Хулио сидел в кресле и нервно барабанил пальцами по подлокотникам.

Гумбольдт стирал пальцем пыль со стола и хмурился.

Уркесюк шевелил губами, похоже, матерился то ли про себя, то ли опять про какого-то Мерлина.

Изаура ходила от окна к окну и театрально заламывала руки. А что ей, бедной, еще оставалось делать?

— Надо разослать всюду герольдов! — без особой надежды внесла очередное предложение Изаура.

— Или сборщиков налогов. — проворчал Уркесюк.

— Да, милая, это ни к чему. — Хулио потер лоб. — Я думаю, вести уже разлетелись по обоим королевствам. — Сейчас нужно либо отправить один большой отряд, либо несколько маленьких, но — в разные стороны.

— Сир. — Гумбольдт задумчиво пожевал ус. — Вы же знаете, что если сильный отряд нападет на след дракона, то это — счастье, а четыре горстки солдат, посланные в разные стороны, — только удесятеряют шанс на поражение. Нам, в любом случае, не угадать.

— Но ясновидящих здесь нет, не так ли? — нервно хихикнул угрин и вперился взглядом в бывалого солдата.

Гумбольдт лишь пожал плечами и сделал шаг в сторону.

И тут в дверь постучали.

— Войдите! — разрешил Хулио.

На пороге показался бледный Варт.

— Ваша Милость, — припадая на колени перед графом, сказал сын лакея, — не велите казнить, велите слово молвить.

— Говори.

— Ваша Милость, разрешите мне отправиться вместе с войсками. Мы с Херо дон Педро — друзья. И по моей вине его похитили.

— Твоей вины здесь нет! — раздраженно махнул рукой граф.

Правитель хотел даже немедленно отослать мальчика к родителям, да вдруг задумался.

Хулио неожиданно понял, что дети нынче взрослеют рано: акселерация, правильное питание и занятия на свежем воздухе очень этому способствуют. Разреши граф сейчас Варту участвовать в походе, и — обретет верного слугу в будущем и обожателя в настоящем.

— Ладно. — сказал Хулио. — Ты поедешь с одной из четырех поисково-спасательных групп. — В конечном счете, нам понадобятся и герольды и гонцы, чтобы держать связь.

«Вот пройдоха! — подумал Уркесюк о Варте. — И у кого только научился. — Побольше бы мне самому таких друзей, как этот Варт, глядишь, и победил бы в предыдущей войне».

Глава 2

Иван Сусамин, простой деревенский мальчишка, сидел на дороге и строгал себе свирель из ветки ивы. Холщовая рубака была залита молоком и испачкана грязью. Котомка, одетая лямкой через плечо, сиротливо болталась где-то за спиной. Лицо паренька было сосредоточено и серьезно.

Вообще-то, Иван был пастухом без роду и племени. Жил тем, что сердобольные девки наливали ему за работу молока, да давали с собою краюху хлеба. У Сусамина была своя хижина, построенная на опушке леса: то ли военный блиндаж, оставленный со времен Тридцатилетней войны, то ли заброшенная разбойниками землянка.

В деревне Простоквашино, где Ванька пас коров, поговаривали, что Сусамин был без царя в голове, потому что больше всего на свете он любил родину и государя Костоломского.

А еще Сусамин верил, что жизнь, отданная за царя и отечество — самая праведная из всех возможных. В общем, был Ванька сельским дурачком. Сидел себе спокойно, ножичком ерунду всякую строгал, отдыхал: выходной сегодня ему устроили. Как вдруг: шум, гам, топот лошадиный и скрежет зубовный.

Сусамин голову поднял: глядь, а бежать уже поздно. Стоит перед ним целое войско. Один старик с грязною бородою, тоже, видать из сирот, раз давно немытый и нечесаный. А за ним, как жар горя, тридцать три богатыря.

Не то, чтобы Ванька их сосчитать мог, просто, ему так показалось. А морды у вояк, и в самом деле были красные: наверное, аж в Простоквашино их было видно. Может, солдаты из бани шли.

Но, скорее всего, просто жажду недавно утолили, потому что глаза у всех мутные, косые. А у начальника этой армии и вовсе взгляд был злой, обиженный: того и гляди, кинется, и свирель отнимет.

— Это что деревенька? — громовым голосом возопил старец, и его карие глаза мотнулись вокруг орбит.

— Дык, наше Простоквашино. — честно признался Иван и подумал: «Не нашенские они, раз ничего не знают. Ну, все, сейчас бить будут».

А богатыри ничего: зевают, мух ртом ловят. Совсем, как деревенские. Притворяются, что никакие они не захватчики, но Сусамин быстро смекнул, что хотят эти гады его отчизну на триста лет в ярмо маврам отдать.

А еще, наверное, их всех хлебом не корми, дай только царя убить. Вон морды какие! Раньше, небось, все в каменоломнях работали, да надоело им, бунтарский дух в них проснулся, записались в армию, чтобы чужого государя жизни лишить. Семи пядей во лбу не надо, чтобы разгадать этот хитрый план. Сусамин, вон, сразу обо всем догадался.

А предводитель, старичок-то, нервничает, ногти обкусывает, сморкается, пристально на Ваньку смотрит.

— Чего надо-то? — рассердился Сусамин. — Ежели вы к царю, то не знаю, где он живет!

— Гляди-ка! — буркнул один из богатырей. — Живой партизан, а я уж думал, они все повымерли давно, вместе с папонтами.

— Р-разговорчики в строю! — прикрикнул на болтуна старик и елейно так принялся Ваньку умасливать. — Да на фиг мне твой царь не нужен, и вся Костоломия вместе с Радикулией, хрен бы их побрал! А вот не слыхал ли ты про дракона чего-нибудь?

Ха, не слыхал! Да Ванька сам этого дракона видел. Подлый зверюга. Летает редко, все больше в облаках прячется. Бывало, да не раз, схоронится этот зверюга за горой, один глаз из-за поворота торчит. Сусамин пасет коров, пасет, да устанет, только приляжет, хвать, а тут — дракон! Чистенький такой всегда, как басурманин проклятый. Взгляд у змеюки — добрый, ласковый. Огнем ни разу ничего не попалил. Просто: хвать очередную корову купца Троекурова — и в кусты. Поди, за эдаким гигантом побегай!

— Нет. — сказал Ванька. — И не слыхал, и не видал.

— Жаль. — старичок так тяжело вздохнул, что Сусамин сам в себе засомневался. — А то мы-то — драконоборцы. Появился тут один паразит: царей стал таскать да графьёф вместо принцесс. Сам понимаешь, мужики в королевстве завсегда важнее будут: дров нарубить, землю вспахать.

Ох, как хотелось Ваньке поверить этим суровым бойцам и сказать, что этот подлый дракон пролетал не далее, как утром, но ведь нельзя. Врагам верить: себя не уважать. Ну, найдут они змия. Так что с того. Договорятся ведь: дракон за золото сам им царя умыкнет и доставит. Ходить воякам никуда не придется. Так-то.

— Сами то мы не местные. — честно признался старик. — Меня зовут Нилрем. В своих краях я известен еще под кличкой Мерлин. А со мною идёт гвардия Сведенрега. Они лучшие драконоловцы нашего королевства.

«Вот врет!» — подумал Ванька, но вслух ничего не сказал.

— Ну, не видел, и ладно. — вздохнул Нилрем и подтянул кушак на своей рясе. — Скажи хоть, верной ли мы дорогой идем, товарищ?

— Это, смотря, куда вам надо. — Ванька занервничал.

«Сейчас пытать начнут». — понял Сусамин и зажмурился от страха.

— А идем мы в славное графство Хренжуйское.

«Оп-па! — понял Иван. — Пора назваться Джоном Путиведом. Они же, козлы, даже не знают, что уже пересекли границу графства! Нет, явно они все врут. Ей богу, царя убить хотят! Вон, рожи какие красные: с этих-то все станется».

— Это вы не туда свернули. Я дорогу знаю, но бесплатно никого никуда не поведу. — сказал Сусамин. — Я зарабатываю тем, что провожу путников через наши леса и топи. — А зовут меня Джон по прозвищу Путивед.

Мерлин сдвинул брови:

— Ну, поди, как врешь?

— Деньги вперед, а то ни слова больше не скажу!

Старик несколько мгновений рассматривал наглого паренька, и что-то мучительно старался припомнить. Да, видать, с Мерлином случился очередной приступ забывчивости.

— Ладно. — решил главарь богатырей. — Веди нас, Путивед, к Светлому будущему.

«Как бы вам в темном прошлом не оказаться!» — злобно подумал Сусамин.

Четыре отряда выехали из города и остановились на перепутье. Первый отряд вел сам Хулио. Здесь же был и Варт, гордый, как начищенные до блеска охотничьи сапоги.

Второй гарнизон подчинялся Гумбольдту — старому, проверенному воину.

Третью дружину возглавлял друг графа: пан Бульба, который услышал о случившемся, поднял своих казаков, да только под утро прибыл в замок. Пан был гладко выбрит, но на лбу у него торчал огромный седой чуб. Да усы свисали на грудь, делая лицо вояки философски-задумчивым, и грустным.

Четвертый отряд радикульцев возглавлял герцог Уркесюк.

Предводители крепко обнялись, сплясали канкан, чтобы удача не отвернулась от них во время пути, и каждый поехал своею дорогой.

Для связи между армиями, у всех имелись по три десятка почтовых голубей. Да по три почтовых попугая. Попугаи были проверенными: их хоть режь, а не выдадут они врагу важной государственной тайны. Другое было плохо: во время перелетов некоторые попугаи могли простыть и осипнуть. Опять же, голубя вместе с запиской, тоже могли перехватить.

В общем, все было продумано до мелочей. И все надеялись, что дракон будет повержен, а победа останется за графством Хренжуйским. Все, кроме угрина.

Так начинался самый странный поход в истории королевств Костоломии и Радикулии.

А отряд Мерлина тем временем, ведомый простым пареньком из Простоквашино, свернул с торной дороги, ведущей к родовому Хренжуйскому замку, и отправился прямиком в чащобы и трясины по, якобы, самому короткому пути.

В лесу буйствовала весна, плавно переходящая в лето. Земля после вчерашнего дождя еще не просохла, налипала на сапоги богатырей. Деревья все сплошь были зелеными. На поднявшихся травах гостей радостно поджидали голодные клещи.

Отощавшие за зиму комары приветствовали иностранцев радостным гулом, да писком своим созывали на пир собратьев.

Птицы сидели себе на ветках и радостно распевали, как хорошо в стране родимой жить, пока на тебя никто охотиться не удумал.

Где-то ревел голодный медведь: наверное, нашел улей, да злые, неправильные пчелы стали жмотиться и кусаться. У-у-у, единоличники!

Лес густел. Все больше попадалось в нем осин. И это настораживало.

Нилрем был волшебником и уж он-то точно знал, что осина, она и вампира отгонит и тоску смертную навеет. Не зря же все вешаются на осинах, а не на березах или дубках. Осина-то вытягивает жизнь из всего, а дубы — наоборот. Вот так повесишься на дубе, промаешься сутки, плюнешь, вылезешь из петли и дальше жить пойдешь: бодрый такой, радостный.

От осин настроение у богатырей начало портиться.

Впереди показалось болото: бескрайнее и необъятное.

— Верной ли мы дорогой идем? — с сомнением еще раз уточнил Мерлин.

— Вы правы. — Сусамин не моргнул и глазом, а сразу — обоими. — Мы пойдем другим путем: в обход трясины. А там уж до замка рукой подать.

Старик нахмурился, но ничего не сказал: похоже, заподозрил что-то.

Еще через полчаса Нилрем спросил:

— Джон по прозванию Путивед, а как твоя настоящая фамилия?

— Сусамин. — усмехнулся Иван.

— Гад! — хатрясся от праведного гнева Мерлин. — Я вспомнил! Это ты всех интервентов заводишь в гиблые места?!

— Идите вы на фиг, я сам заблудился. — соврал Иван и, как белка, вскарабкался на осину.

— Доброта-то меня и губит! — проворчал Мерлин и приказал делать привал.

Богатыри спокойно обступили дерево, на котором сидел Сусамин, срубили эту осину, поймали Ивана и развели огонь.

— Ну, что? — обращаясь к связанному Сусамину, Нилрем казался на удивление спокойным. — Будем и дальше Ваньку валять или дорогу покажем?

— Будем валять. — гордо прохрипел Сусамин. — Вы и сами с усами, поди, выберетесь.

— Ребята! — радостно крикнул старый чародей. — Айда Ваньку валять!

— Ура! — закричали богатыри, повалили связанного Сусамина на землю, и ну его по траве катать.

А на земле-то и камни, и корни и трава сухая. Да еще выводок спящих ежиков обнаружился.

— Ой-ей-ей!!! — заорал Иван. — Живодеры, палачи, сатрапы! Умру, а ничего вам не скажу, интервенты поганые!

— Ну и ладно. — вздохнул Мерлин. — Не хотел я применять здесь магию до поры до времени, но, видимо, придется.

И, вскинув к утреннему небу костлявые руки, старик громко запел на странном, чужом гортанном языке. И вселенная отозвалась в такт. Казалось, что весь мир колыхнулся, дрогнул и признал в Нилреме одного из истинных своих повелителей.

Богатыри бросили щекотать Ваньку, и сели в кружок вблизи огня. Они, эти солдаты знали, что, ежели Мерлин принялся колдовать, то лучше ему не мешать. Маг был забывчивым: превратит в лягушку по ошибке, а контрзаклятие может и не вспомнить. Такое уже бывало. А богатырям совсем не улыбалось жить потом в этом болоте.

Сусамин тоже притих.

А над лесом заклубились магические тучи.

Хрясь, и из облаков показались волшебные колесницы, в которые были впряжены крылатые кони.

— Что ж вы сразу не сказали, что вам наш царь на фиг не нужен? — завопил расстроившийся Ванька.

— Мы тебе говорили, да ты не слушал. — Мерлин окончил свое колдовство, взял нож и подошел к Сусамину.

— Убийцы. — обиженно проворчал Ванька. — За что я жизнь отдаю, ежели вы такие сильные чародеи?

— А кому ты её отдаешь? — поинтересовался старик, перерезая путы и освобождая Сусамина. — Иди себе с миром, да думай, кого дурачишь. Не все такие добрые, как я!

А богатыри уже молча расселись по колесницам. Ждали одного Нилрема.

— Ну, бывай! — чародей похлопал закоренелого монархиста по плечу, прыгнул в последнюю свободную колесницу и вся эта кавалькада взмыла в небо.

— Эх, — горестно вздохнул Ванька, — опять не удалось царя спасти! До чего же это хлопотное занятие: служить тайным осведомителем в третьем жандармском управлении!

Глава 3

Эдвард — король маленькой, но очень гордой страны, вышел из округлых дверей на крышу башни. Следом за ним шагнул Херо дон Педро.

— Смотри. — сказал король. — Как прекрасна земля, как сочны травы в полях, как чисты воды в реках, как мало вокруг городов и, заметь, — ни одного завода, загрязняющего экологию!

Тринадцатилетний граф насупился. Слова: «Завода, Загрязняющего Экологию», как пить дать были страшным магическим заклинанием. Но ничего не произошло, и дон Педро слегка расслабился.

— Вон, прямо под нами, у стен замка лежит поверженный дракон! — Эдвард с пафосом указал на гигантского змея. — Сколько солдат полегло в неравной схватке с ним!

Дракон, валявшийся внизу на правом на боку, вдруг подмигнул и почесал брюхо задней лапой.

Дон Педро от испуга чуть было не свалился с крыши, ухватившись рукою за зубцы защитной стены.

— Век не люблю, — громко прокричал король, возможно новое заклятие, — когда умрут, а потом подглядывают!

Дракон согласно всхрапнул, лапы опустил, и глаза больше не открывал.

— Это у него, у змеюки, предсмертные судороги. — пояснил Эдвард. — Даже курица без головы по двору может бегать, а тут — дракон.

Херо боязливо покосился на труп: черт его поймет, может, и правда, мертв. Но ухо приходилось держать востро.

— Мы хотели, чтобы наша земля была чистой и плодоносящей, но пришли войска Соединенного Королевства Эйроланд и загубили нашу мечту. У них было много эльфов-полукровок, которые уже не любили леса. Захватчики жгли деревни и города ради развлечения. Они убивали мирных жителей, грабили купцов. А меня, законного правителя, перед всем миром выставили как разбойника и тирана! Мы пытались противостоять превосходящим силам противника, но куда там! Враг был хорошо обучен. А главное — их было слишком много!

— Сочувствую. — вежливо отозвался Херо.

— И вот, когда мне пришлось бежать на Хордор, эти грязные варвары пробудили демонов. И в одной из книг было пророчество, что избавить мою родную Плайтонию от всей этой проказы сможет лишь один человек во вселенной: идальго Херо дон Педро.

— Верится с трудом. — возразил Херо.

Эдвард усмехнулся и щелкнул пальцами. На крышу взбежал слуга с толстою, наверняка, древнею книгой.

Дон Педро заметил, что лакей даже не запыхался, значит, стоял и ждал, когда его позовут. Уж больно все как-то гладко складывается, даже подозрительно!

— Читай сам. — король взял фолиант, раскрыл его на том месте, где была шелковая закладка, и протянул мальчишке.

Херо взял, но тут же чуть было не выронил книгу. Ничего себе: тяжеленная!

«В Костоломии, в стране мельниц и рыцарей, вороги опять гремели костями. — прочитал юный граф. — И встал тогда благородный идальго Херо дон Педро, поклонился образу Дурьсинеи, поднял меч Охринею, и поклялся, что не вернется домой, покуда зло гуляет по дорогам родной Костоломии и Радикулии».

— Хм. — сказал дон Педро. — У меня и меча-то нет. Да и ничего здесь про демонов и вашу, как её, Плайтонию, не написано.

— Да ты ниже смотри. — посоветовал король.

Херо снова уткнулся носом в книгу: «А в далекой Плайтонии проснулся злобный демон Оторви-и-Выбрось. Этот зверь был крылат, рогат и не женат. И разинул пасть Оторви-и-Выбрось, и поглотил войско неисчислимое, и пошел разорять фермы и кушать куриц. А пророком его был поганый волшебник Мерлин. И задумал этот Мерлин натравить Оторви-и-Выбрось на Костоломию. А пуще того захотелось этому чародею убить защитника обездоленных, благородного идальго Херо дон Педро. И начал Мерлин строить козни. И встретились Мерлин с Херо дон Педро…»

Мальчишка перевернул страницу, но она оказалась пустой. Что такое? Дальше не было ни слова до конца книги. Лишь пустые страницы.

— И как все это прикажете понимать?

— Каждый мыслит в меру своей испорченности. — усмехнулся Эдвард. — Сам видишь: то, что мы встретились — это перст судьбы. Ты волен поступать, как тебе заблагорассудится, но почему бы нам ни стать друзьями и вместе не одолеть демона и Мерлина? Ведь теперь ты знаешь, что за тобой охотится чародей.

— Да, — задумчиво протянул мальчик, — теперь многое становится ясным. Шаровая молния, огненные кони, драконы — все связывается воедино. Но, может быть этот колдун и не Мерлин вовсе, а Уркесюк?

По лицу Эдварда пробежала легкая тень:

— Все может быть, но Уркесюка я знаю только с самой выгодной стороны. Кроме того, именно его я и посылал, чтобы охранять твою бесценную жизнь от происков Мерлина. Думаешь, Уркесюк переметнулся на сторону Оторви-и-Выбрось, и предал нас?

— Не знаю. — уклонился от ответа юный граф. — Мне нужно обо всем этом тщательно подумать. Могу я побыть наедине с собою?

— Сколько угодно. — улыбнулся король. — Время у нас еще есть.

Когда Херо уходил с башни, ему почудился шелест драконьих крыльев.

Конница, во главе которой скакал угрин Уркесюк, ворвалась на Свиняру подобно черному вихрю. Впереди — зиял черный провал, ведущий в очередную пещеру знаменитой горы.

Всадники въехали в подземелья и припустили вперед галопом. Угрин держал перед собою шар, освещавший все вокруг. Но от топота копыт стены вовсе не дрожали, и потолок не осыпался. Это все потому, что Уркесюк постоянно шептал заклятие тишины.

В блеклом свете магического шара всадники отбрасывали длинные, колеблющиеся тени, похожие на привидения, смахивающие на мертвецов, вылезающих из своих адских могил. Нет, не похожи были сейчас гвардейцы союзной Радикулии на живых людей! Скорее, они походили на фантомы. Это была призрачная армия. А, может быть, никакой армии и не было вовсе.

Когда всадники остановились у большого черного камня, Уркесюк вытянул руку вперед, толкнул валун и громко произнес:

— Ирис Кис-кис, откройся!

И камень заскрипел, начал поворачиваться на невидимой оси, освобождая высокий проем, проход в зияющий холодный мрак.

Угрин обернулся к своим верным слугам и бросил два слова:

— Ждите. Сторожите.

Дверь за Уркесюком замкнулась.

А воинов тут же окутало паволокой серого тумана. Человеческие глаза воинов мигом обернулись демоническими, огненными, тела гвардейцев покрылись бурой шерстью, изо рта начали выпирать мощные клыки. Это были самые настоящие гоблины.

Кони же их стали василисками. И чудовища разбились на два лагеря.

Прямо у камня монстры устроили привал.

Гоблины хохотали, зажигали от плевков василисков факела и укрепляли их на стенах пещеры.

Василиски же — эта гремучая помесь петуха и дракона — держались обособленно. Они гордо прохаживались взад и вперед, звенели огромными шпорами, только что зерна не клевали, да не кукарекали.

Впрочем, витые хвосты с ядовитыми шипами и змеиные раздвоенные языки, с которых срывалось вполне материальное пламя, вряд ли кого могли ввести в заблуждение. Безобидными эти твари, точно, не были.

Гоблины от скуки устроили соревнование. Они очень вежливо попросили у василисков одно, протухшее ещё год назад, золотое яйцо и разделились на две команды. Одну из них — возглавил некий Субарг, в другой — лидировал Покарб.

Площадку перед камнем разделили пополам, нарисовали ворота. Немного поматерились, слегка разозлись, и начали самую замечательную гоблинскую игру: хрюндич.

Один из игроков схватил золотое яйцо василисков и побежал к воротам противника. Команда соперника с радостным воем ринулась за ним. Завязалась оживленная спортивная драка.

Кому-то выбили клык, кому-то выдрали чуб, кому-то подбили глаз, — все это мелочи по сравнению с тем, какое удовольствие получили спортсмены, дубася друг друга яйцом и кулаками.

В ходе игры выяснилось, что над головами уже носится с десяток импровизированных мечей, а одного, самого маленького гоблина принялись пинать, пасуя друг другу, приняв бедняжку в толчее за яйцо василиска.

Игра оборвалась внезапно.

Нападающий Субарга шарахнул тухлым яйцом по голове вратаря и только хотел забить гол, как золотая скорлупа треснула, и из нее высунулась гневная петушиная голова:

— Да вы мертвого из гроба поднимете! Из-за вас, уродов, воскреснуть пришлось!

— Ура! — возопили василиски. — Нашего полку прибыло.

И коварные полудраконы тут же бросились на поле, смешав всю игру.

Вот и пришлось гоблинам устраивать небольшой сабантуй по поводу появления на свет еще одного василиска. В общем, верные слуги угрина жрали, ждали своего повелителя и сторожили проход, как им и было велено.

А сам Уркесюк мчался тем временем по узкому витому тоннелю, прижавшись к шее и крупу своей настоящей лошади. И магический шар все так же пылал в руке угрина. И негромкие заклятия глушили грохот копыт.

Но вот впереди показался круглый зал. Уркесюк остановил коня, спрыгнул в центр круглого подиума и пробормотал:

— Занудством зли сердца людей!

Видимо, это было сильное заклятие, потому что пещера озарилась сиянием, а самого угрина выбросило в пустоту.

Несколько минут свободного парения и Уркесюк приземлился на крыше замка.

— Трансцендентально! — сказал угрин и поглядел в небо.

Там, в вышине, парил дракон. Не очень большой, в меру упитанный, в полном расцвете сил.

— Хорошо. — потер руки Уркесюк. — Просто замечательно. Все идет по плану. На этот раз я оставлю в дураках эту старую обезьяну Мерлина! Он у меня еще попляшет, герой нации, надежда Эйроланда! Над ним даже грудные дети станут потешаться. Великий маг! Тьфу!

Войска пана Бульбы продвигались по строго намеченному маршруту с небольшим заходом на свою историческую родину. В родовом замке Бульбы казаков ждали горилка, сало, дородные жены.

Однако, воинская честь мешала Бульбе задерживаться дома более трех суток. В конце концов, мальчишку, все-таки похитили. И не совсем понятно зачем. Может быть, пытать будут или просто сожрут. Хотя, особого смысла в этом не было. Любой баран окажется жирнее этого самого Херо дон Педро. И дракон вполне мог оставить мальчика и поджидать смельчаков, где ему, змеюке, будет угодно.

Впрочем, армия пана уже свернула с узких горных троп на широкий тракт. Кругом стелилась приятная глазу степь: лишь травы да ковыль. Да шлях, уводящий за горизонт. Какие тут, к чертям, драконы? Чего им здесь делать-то?

Но, все-таки, казацкая вольница двигалась очень осторожно, если не сказать медленно. Все было тихо в степи. Ни сусликов, ни орлов — всех распугало войско и не столько своим почти бесшумным продвижением, сколько бравыми песнями, исполняемыми тихо, минорно, на камерный лад. От таких песен разве что воробей упадет замертво, а сокол — тот только оглохнет и ничего ему больше не будет.

И все было хорошо, просто замечательно. Впереди уже виднелись силуэты замка и хуторов, как небо вдруг потемнело.

— Так це ж дракон! — заорали казаки и кинулись прятаться под телеги с продовольствием, да под животы собственных коней. — Це ж он хлопцев жрет! Принцесс ему, паскудине, мало!!!

Пан Бульба тоже слегка испугался, но виду не подал. Только слегка побледнел: это с лица разом сошел хороший южный загар. Зубы начали чуть-чуть постукивать, да глаз нервно задергался. А так пан держался молодцом. Он даже с лошади не успел соскочить, чтобы спрятаться; как все уж ему, атаману, стало ясно.

— Хлопцы, вылезайте! — приказал Бульба. — Шоб мне вик горилки не видать, — не дракон это.

Храбрые казаки смело выглянули из-под телег.

И, вправду, не змей поганый! Просто семь чудных кибиток несется по небу. Везут их крылатые кони. А в повозках этих — солдаты: дюжины три, не меньше. Может быть, и слуги Ярилы, может, и сами боги, да одно точно — не дракон это!

Ну, боги, ясное дело, это еще — полбеды.

Казаки начали конфузливо вылезать из своих убежищ и делать непринужденный вид, точно здесь, посередине шляха был задуман обычный дорожный привал.

А колесницы блеснули на солнце, и пошли на снижение.

Казакам, ясное дело, подобный разворот событий нравился куда менее, если бы их совсем не заметили.

Пришлось встречать непрошеных гостей.

Крылатые кони встали в ряд, дружно всхрапнули, подняли крыльями пыль и покосились на своих бескрылых сородичей. Из одной повозки с кряхтением вывалился седой бородатый старик с магическим посохом в руке.

— Мир вам. — сказал волшебник. — Меня зовут Нилрем. — Понаслышан я, что в графстве Хренжуйском дракон похитил малолетнего графа Херо дон Педро. Вот спешу на помощь, веду с собой опытнейших драконоборцев своей страны, да малость заплутал.

— Пан Бульба со своими казаками. — сухо обронил вассал Хулио. — Но ты, дражайший, кажется, опоздал. В замке никого не осталось, кроме Изауры и слуг. Все, кто мог держать оружие, разделились на четыре отряда и отправились на поиски этого самого дракона. Вот я — один из тех, кто отправился на битву с этим мерзким порождением зла, похищающим детей.

Было видно, что витиеватая речь пану давалась с трудом.

Мерлин вежливо поклонился и сказал:

— Давайте искать Херо дон Педро вместе.

— Хм. — Бульба был несколько озадачен.

Подобное предложение делало невозможным остановку в родовом замке с трехдневной оргией. Но, все-таки, на поиски мальчишки и дракона, выступить придется. А маг и воины вовсе не помешают.

— Ладно. — пан Бульба протянул Нилрему руку. — Благословен пусть будет наш союз.

Глава 4

Херо дон Педро мерил комнату шагами и думал. Что-то не складывалось у него в голове.

Дракон похитил его, да; но вовсе не затем, чтобы съесть. Иначе стоило ли так осторожно держать в лапах простой кусок мяса? Ведь от ночного полета на теле не осталось ни единой царапины!

Уркесюк, этот герцог Радикульский, оказывается, помогает королю какой-то Плайтонии охранять его, дон Педро, от злого Мерлина! Чушь какая-то.

Как только угрин появился в доме, так сразу и начались неприятности. Может быть, настоящий Уркесюк на самом деле в плену, а в его обличии появился тот самый страшный Мерлин? Тогда многим вещам находилось объяснение. И все же, не всем.

Зачем, к примеру, Мерлину убивать Херо, когда можно было просто сделать так, чтобы никто ничего не узнал об этих пророчествах?

Или вот еще: что это за талмуд, в котором есть чистые листы? Книга судеб или чей-то дневник? Как определить: кто и когда все это написал. Может быть, Уркесюк (или Мерлин в обличии Уркесюка — Херо начал потихонечку путаться в собственных предположениях) сам все это сочинил, когда уже приехал в замок Хренжуйский?

В общем, как ни крути, а история получалась очень темной и загадочной. Тем более, что дон Педро вовсе не собирался в ближайшем будущем ни принимать сан рыцаря, ни, тем более, бороться со злом и всякими демонами.

И вот еще: про Дурьсинею никто не знал, кроме Варта. Но Варт не мог проговориться. Это точно.

Да, 25 мая, тринадцатый день рождения стал для дон Педро очень проблематичным. Приходилось делать выбор взрослого человека. И ошибка могла стоить жизни. Кому и во что верить?

От этого голова шла кругом.

Мир перевернулся. Да, рыцари, дамы, менестрели, короли и шуты, замки и турниры, а также отхожие места и свалки, канализационные рвы и трубы, кладбища и привидения — все это составляло калейдоскоп настоящей мальчишеской жизни.

Но вот всяким драконам, гоблинам, колдунам места в реальности не было никогда. Шарлатаны, фокусники, пророки, поэты и звездочеты — не в счёт. Где та тонкая грань, отделяющая миры? И как бы не сойти с ума?

Конец ознакомительного фрагмента.