Практическая магрономия

Вера Платонова (2024)

Избалованная дочь министра юстиции Олеся обожает праздную и веселую жизнь, делит мужчин на “альфачей” и “додиков” и в семнадцать лет прекрасно владеет искусством манипулирования людьми. Но всему когда-то приходит конец. И очередная выходка дочери заставляет родителей всерьез задуматься о ее перевоспитании. Отец категорически отказывается помогать Олесе с поступлением в престижный вуз, и назло ему та подает документы на самую непрестижную специальность в университет с самым низким рейтингом… От автора: — русский сеттинг; — избалованная девчонка; — огромный кролик-оборотень; — трудовая терапия!

Глава 2

Прошли все экзамены. Отгремел наш выпускной который мне показался скучным и тягомотным. По такому торжественному поводу мне позволено было выпить лишь бокал шампанского. И пока мои вчерашние одноклассники отрывались на полную катушку, я не могла ни на секунду расслабиться. Поскольку везде и всюду чувствовала на себе зоркий отцовский взгляд.

“Гулять” на этом празднике жизни мне позволено было только до двух часов ночи, поэтому когда все отправились на улетную вечеринку без родителей, я со своими дотошными предками уже мчала домой в отцовском просторном портале. Ну не очень-то и хотелось! Как-то так вышло, что даже самые мои недалекие однокласснички вполне сносно справились с экзаменами и подали документы туда, куда планировали. И мне казалось, что все без исключения смотрят на меня с плохо скрываемым торжеством, и что еще хуже — с жалостью во взгляде.

Ведь только я осталась непристроенная. Я! А ведь мне самой судьбой был уготован прекрасный путь в отличном вузе на престижной специальности, где преподаватели только и мечтают учить отпрыска славной фамилии Веремейцевых. И как все обернулось! Ну почему обычные люди ради своих детей готовы пойти на многие жертвы и лишения, а мои споткнулись о какой-то пустяковый инцидент и закусили удила? Какая жизненная подлость и пассаж! Ну ничего, папуля, я все тебе припомню.

Лето, которого я так ждала, предвкушая настоящие взрослые опенэйры на пляжах, ультракороткие шорты, тусовки с друзьями у бассейна, обернулось сплошным унынием. Приступы аллергии на продукты питания у мамы становились все чаще, круг запрещенных видов фруктов и овощей — шире, и она отправилась в курортный приморский город к своим давним подругам на лечение минеральными водами и программу полного очищения организма. Подруги ее только тем и занимались, что считали калории, пили отвратительно пахнущую железом воду из маленьких стаканчиков, обсуждали детокс-диеты и дважды в день измеряли количество жиров, белков и углеводов в своих организмах. Как можно иметь столько денег и так бездарно их тратить? А чтобы маме было там не скучно, а на самом деле, с целью держать на коротком поводке непутевую дочь, решено было отправить меня туда же. Так сказать, хорошенько отдохнуть и поднабраться сил, а также познакомиться с местной молодежью. “Местной молодежью” оказались двадцатитрехлений переросток и мамкин сын, который краснел при виде меня и двадцать четыре часа в сутки носил вязаную жилетку, потому что считал, что похож в ней на известного в очень узких кругах поэта, и вредная пятилетняя девочка, воровавшая у меня косметику. Но я стерпела и это. Зачесывала волосы за уши, приветливо здоровалась со всеми, умилялась отвратительной пятилетке с шилом в известном месте и слушала бездарные стихи “жилеткина” про любовь, и, прости господи, секс. Черпая наслаждение в тех моментах, когда в случайном разговоре маму спрашивала та или иная знакомая:

— А куда ваша Олесенька поступает? Продолжит отцовскую линию, наверное?

И мама сразу теряла весь свой аристократический лоск и начинала выдавать совершенно общие фразы, пока не придумала отвечать, что дочь-затейница собирается устроить всем сюрприз.

По случаю нашего возвращения из треклятых минеральных вод, папа устроил званый ужин “для своих”, на который пригласил несколько хороших приятелей с семьями, в том числе Билютиных.

Чета Билютиных дружила с моими родителями еще с университетской скамьи, у них был сын Димка, мой ровесник, с которым, само собой, нас периодически “женили”. Димка, капитан школьной футбольной команды, нападающий юниорской сборной города, планировал связать свою жизнь со спортом.

Мы не виделись с ним аж с конца мая, выпускной он пропустил из-за соревнований, к моей большой печали. Поэтому даже хвастануть эффектной парой не вышло.

С утра все бытовые усилители магии работали в доме на полную катушку. Арина запросила по такому случаю поддержку в виде пары человек из клининга и все равно сама бесконечно топала по дому и то и дело взмахивала рукой, заставляя специальные тряпки для стекла натирать окна и зеркала до блеска, пыль выбиваться из ковров и собираться в мешки, выстиранные занавески отглаживаться и запрыгивать обратно на крючки. Что ни говори, а в своей сфере она была большим специалистом. Я, честно сказать, по части бытовой магии могла лишь сполоснуть кружку, или неуклюже и с большими огрехами подмести щеткой пол. На кухне трудился приглашенный повар высочайшего уровня, пара вышколенных официантов обеспечивали вечеру шик и комфорт.

Гости, одетые так, словно совершенно не думали, что надеть, и как бы случайно выглядевшие идеально, вели негромкие разговоры под приятную музыку. В центре этого действия была мама. В нежно-розовом трикотажном костюме, выгодно оттенявшем свежий загар, она управляла этим вечером, как дирижер оркестром, и собирала восхищенные взгляды и комплименты.

— Что там у вас с поступлением? — сыпанул соли на рану отцу Билютин, — определились? Нашего-то с руками оторвали на международные связи в ММУ, им спортсмены нужны, представлять университет на соревнованиях. Я даже никакого участия не принимал в этом вопросе.

Я, сидевшая с Димкой на диванчике неподалеку, навострила уши.

— Да вот, — развел папенька руками, — сами с Ритой в ожидании, куда же наша детонька документы подала. Секретничает!

— А никакого секрета, пап! — сказала я как можно громче, вставая со своего места, — Как раз с утра получила результаты зачисления.

С десяток женщин и мужчин, сидевших за столом, повернулись в мою сторону. Мама, которая стояла с поднятым бокалом, намереваясь произнести тост, застыла с раскрытым ртом на месте.

Я драматически подняла правую руку: нарочито медленно с полки сплыл и упал в ладонь мятый неказистый конвертик с надорванным краем. Никаких тебе вензелей и прочей помпы! А что, мне это даже понравилось. Я встала посреди гостиной, вынула из конверта листок и зачитала:

— “Уважаемая Олеся Павловна! Сообщаем вам, что вы зачислены на 1 курс факультета агрономии и магического растениеводства Аграрного университета им. В.Д. Желубодько. Просим до 31 августа подтвердить свое зачисление” и т.д. и т.п. Тут уже дальше всякая установочная информация, вам это будет неинтересно.

Димка показал мне обеими руками два больших пальца вверх и смешно скосил глаза в кучу.

Дальше я обвела торжествующим взглядом всех собравшихся и добавила, приложив руку к груди:

— Спасибо, мама, спасибо папа! Без вашей поддержки я бы не достигла такого успеха!

Отец пристально посмотрел мне в глаза, я ответила ему взглядом, наполненным максимальным нахальством и вызовом.

Кто-то шепотом переспросил:

— Какой, какой университет? Туда вообще есть конкурс?

— В государственный аграрный? — подключился к обсуждению еще кто-то.

— Нет, в Желубодько. Маграрка…

— Оу! Профессию-то интересную выбрала…

Мама внезапно стала собирать грязные тарелки со стола.

— Рита, есть же официанты! — негромко сказал ей папа.

— Не справляются, ни с чем не справляются, — пробормотала покрасневшая мама, — все самой нужно делать!

Она схватила две тарелки и одну вилку и ураганом унеслась на кухню.

Папа откашлялся, поднял свой бокал и произнес с невозмутимым видом:

— Молодец, дочь! Заслуженное поступление. Предлагаю за это выпить!

Остаток вечера прошел как-то скомканно. Гости очень скоро разошлись, я улизнула в свою комнату, где соорудила простенький усилитель звука. Мы с Машкой научились делать такие еще в классе девятом из листа бумаги и крошечного магического импульса, чтобы подслушивать, чем занимаются физрук и географичка в подсобке со спортивным инвентарем. Скрутила конус, поводила над ним ладонью и приставила к полу, заняв удобную позицию. Ну давай, мам, не подкачай!

Спустя несколько долгих минут представление началось.

— Паша! — начала мама, — А не кажется ли тебе, что это твое перевоспитание зашло слишком далеко?

Конечно, конечно, зашло!

Папа пробурчал что-то несогласное в ответ. Я чуть усилила звук.

— Я молчала и терпела с весны весь этот стыд перед знакомыми! Но это перешло уже все мыслимые и немыслимые границы. Чего ты добиваешься? Что она пойдет в свою маграрку, свяжется там с наркоманами или чего хуже, революционерами?

Так его, так, мам!

— Знаешь что, срочно звони ректору, и и устраивай ее на юрфак! Пока еще не поздно, пока не начался учебный год, и она не пропустила занятия!

— Рита, — подключился папин голос, — ты что, правда, думаешь, что нашей дочери есть дело до того, где пропускать занятия? В маграрке ли, или в любом другом заведении? Ты видела, с каким вызовом она зачитывала свой листок? Хотела меня уделать! Только там, где она этому училась, я преподавал! Нет уж, пусть помыкается, поездит на учебу со всеми, посидит в аудиториях без ремонта и кофе-брейков, послушает своих подружек, которые, в отличии от нее, занимались, и теперь будут взахлёб рассказывать, как здорово учиться в нормальных местах! Может, мозгов-то и прибавится?

Ага, счас!

— Паша, не зли меня!

— Рита, разговор закрыт.

Мама, пора бить тарелки!

Бдыщ. Полетело на пол блюдо венецианского фарфора, что можно слышать по тяжести удара.

— Открыт!!!

— Я все сказал, Рита!

Тарелка. Тарелка. Тарелка. Сразу три тарелки.

Бдыщ. Кофейник!

— Или ты ее устраиваешь в юридический, Паша!

— Или что?

— Или мы разводимся и я съезжаю жить отдельно!

— Рита, у тебя снова пятна. Что ты съела? Выпей антигистаминное.

Короткие “бдыщ бдыщ бдыщ”: наверное, чашки.

Первого сентября я стояла на остановке общественного портала в ожидании открытия нужного направления. Погода была промозглая, а красивая куртка оказалась слишком тонкой и непрактичной для спасения от дождя и ветра: в широкие рукава задувало, открытая поясница мерзла, за шиворот капал дождь. Народу под козырек набилось много. Все так и норовили прикоснуться ко мне и прижаться своими неприятными телами, а от некоторых личностей дурно пахло.

Мама уже несколько недель как съехала из нашего дома в другую квартиру, вопрос родительского развода витал в воздухе. Виновата во всем, конечно же, я.

Бабуля неподалеку судорожно закашлялась. Правильно, зарази меня своей ветрянкой, или еще какой там чумой. Лучше сдохнуть, чем такая жизнь.