Впереди бездна, позади волки

Виан Вольф, 2023

Южный провинциальный город у моря… Скромная, мечтательная девушка Эмма… Как изменится её жизнь после одной странной находки – вы узнаете на страницах этой мистической повести.

Глава 2

— Эммочка, золото, проходи, проходи!

— Тёть Люсь, да что проходить, я быстро! Завтра приеду, нормально посидим…

— Нет! Нет! И завтра посидим и сегодня посидим! Хоть немножечко! Эммочка, меня прямо прёт сегодня с утра! Прям вот поток идёт такой из космоса, прям Ниагарский водопад какой-то! Ха-ха! Ну, пойдем на кухню!

Тётя Люся, шустрая брюнетка в розовом адидасе в обтяг и татухами, которые очень плохо вязались с её пенсионным удостоверением, закружила Эмму, увлекая от серой реальности. Тётя Люся искренне считала себя медиумом, экстрасенсом, ясновидящей и прочими существительными из этой серии. Впрочем, не родился ещё тот человек, который мог бы это опровергнуть. Эмма знала по опыту, что если тетю Люсю прёт, то лучше не сопротивляться.

И вот уже тётя Люся наливает из турки дымящийся кофе в старую, подернутую перламутром чашечку и протягивает её Эмме.

А чашечка эта особая, для гадания.

— От себя!

–Я помню, тёть Люсь.

Выпив кофе, Эмма переворачивает от себя чашку на блюдце.

Тётя Люся берет чашечку и затаив дыхание очень внимательно смотрит на то, что осталось на дне. Наконец тётя Люся вспыхивает озарением и быстрым шепотом рассказывает:

— О! Вот он! Точно. Я его видела сегодня! Карты мне показали!

— Яндекс карты? — Эмма хихикает, макая блин в сметану. От горячего кофе она чувствовала добродушное расслабление, что не мешало ей подколоть свою тётушку.

— Таро! — тётя Люся хмурит брови, постукивая по бочкам чашки кучей перстней и колец.

— Вот смотри! Мужчина. Молодой. Незнакомый. У него к тебе дорога. Тайны какие-то…

— Ой, тёть Люсь, а куда смотреть-то? Пятна просто и всё…

— Говорю, значит, так и будет! Не со злом идёт… Но странный такой! Тут мозгами понимать бесполезно, тут сердце слушать надо!

***

Майское солнце уже ушло за неровный городской горизонт. Эмма с пачкой блинов и поэтичным настроем спешила домой, тихонько напевая и особо не смотря под ноги.

— Ай!

Она споткнулась обо что-то в темноте, едва не упав плашмя. Одной рукой придержавшись за чей-то забор, другой-таки чиркнула по корявому асфальту:

— Уфф! Ёп..! Что тут?!

Ободранной рукой коснулась того, что лежало у её ног.

Гитара.

— Гитара?

Гриф, плоский корпус… Эмма включила фонарик на телефоне и посветила вокруг, проверяя, не лежит ли тут ещё и владелец. Но никого больше не было. Проезжающая мимо машина осветила на несколько секунд совершенно пустую улицу.

Сначала ей пришла в голову мысль просто оттащить гитару в сторону, на клумбу. Но после пришла другая мысль и Эмма, сама себе удивляясь, решила забрать находку домой.

— Завтра объявление дам… Чего её здесь оставлять?

Ремень гитары оказался оборван, да и часть его вообще отсутствовала, оставшаяся же часть казалась обгоревшей и липкой.

Эмма разжала руку, убрав её от ремня, и на ладони осталось темное пятно. Что-то как смола…

Закинув остаток ремня на плечо, Эмма двинулась к дому. Ещё два квартала. Лишние пять кило скорости не прибавляли и неприятно бахали в спину. Эмма не отличалась ни силой, ни выносливостью, так что последние метры преодолевала откровенно ругаясь, когда открывала калитку в общий двор. Во дворе — двухэтажный дом на шесть квартир, белье на верёвках, коты и важный атрибут — дядя Вася, спящий на улице, на старой кровати. Каждый год, с приходом весны, он, как перелётная птица, возвращающаяся в родные края, вытягивал свою раскладушку во двор и спал там, отпугивая всё живое своим храпом.

Даже через закрытую дверь было слышно, как орет телевизор в квартире, где все свои двадцать пять лет жила Эмма.

— Ба-а-а! Оглохнуть же можно!

Эмма оставила гитару в коридоре и поспешила выключить звук. В кресле напротив телевизора преспокойно спала бабуля.

— Ба-а! Иди ложись! Поздно уже. Что ж ты сидя спать будешь?

Бабуля проснулась.

— Танюша, где Эммочка? Эммочки нет!

— Ба, я — Эммочка. Я — дома. Я у тети Люси была. Танюши здесь нет.

— А где Танюша? — испуганные, с сумасшедшинкой глаза смотрели на Эмму.

— Далеко Танюша… Скоро вернётся! Ба, иди ложись, пожалуйста!

Эмма помогла бабуле принять горизонтальное положение и тут, только сейчас, в тишине услышала, как где-то шурует вода.

— На кухне!

Эмма понеслась выключать воду.

— Бабуля, бабуля… Сколько же она тут текла?! Ты нас разоришь… И воду надо перекрывать вместе с газом!.. А срач-то какой на столе! Похозяйничала бабушка…

Уже после полуночи Эмма вспомнила про гитару, которая скромно стояла в коридоре, как нерешительный гость. Она занесла её в свою комнату.

Черная… Солидная… Из понятного на гитаре были только струны в количестве шести. Ещё какие-то уже непонятные штуки на корпусе…

Эмма аккуратно потрогала загадочную железячку:

— Это, наверное, сюда провод идёт… А это зачем?

Потом провела пальцем по струнам. Гитара без усилителя звучала глухо и как бы вопросительно:

— Мр-р-р?

— Как же ты там оказалась?..

В дверь постучали. Потом позвонили. Кто это в такое время? Эмма с тревогой подошла к окну, из которого было видно и слышно крыльцо у входной двери.

— Кто?

У двери стоял некто, подпирая её плечом: руки в карманах, джинсы, разодранные на одном колене, черная толстовка с капюшоном. Незнакомец скинул капюшон с головы и обратился к Эмме, заметив ее в окне:

— Открой, пожалуйста. Я за гитарой.

Эмма даже забыла подумать о том, с какой стати она должна вот так сразу открывать неизвестно кому среди ночи, — она открыла дверь и впустила таинственного незнакомца.

Тот, не проявляя ни малейшего смущения, внаглую пошел прямиком в комнату Эммы. Эмма, потеряв дар речи, зашла за ним следом. Он присел у гитары, бормотал, трогал её, как что-то проверяя.

Эмма, наконец, пришла в себя.

— Да ты кто такой?! Забирай свою гитару! Если она твоя вообще… Я об нее чуть не убилась! Тащила сюда… А ты врываешься, прешь, как бульдозер!..

Незнакомец с ответами не спешил. Он стал напротив Эммы и, сложив руки на груди, смотрел на нее сверху вниз: правильность и изящность черт, с отсутствием отталкивающей смазливости, приправленные высокомерием. Руки его были весьма покоцанные — местами даже блестела ещё не высохшая кровь. Эта жутковатая картинка вкупе со странным поведением взъерошенного, взбудораженного незнакомца, тем не менее, страха у Эммы на тот момент не вызвала. Позже она не раз хвасталась за сердце и голову, всё это вспоминая.

— Гитара эта — моя. Можешь не сомневаться. И я её заберу. На твои вопросы и претензии отвечать — я не считаю нужным. Зато у меня есть вопросы к тебе, — он говорил достаточно громко, с расстановкой и с придыханием, было видно, что он очень старается говорить спокойно, но получалось так себе…

— Ко мне?

— К тебе! Где тетрадь?!

— Какая тетрадь? — удивлённо спросила Эмма.

— Где. Тетрадь. Со стихами. Ты держала её в руках, — он подошёл вплотную к Эмме. Говорил он уже гораздо тише, но с холодными и неприятными, на грани угрозы, нотками в голосе.

— Я не понимаю! Что за бред вообще?!

— Тетрадь!

На порог комнаты вдруг выплыла бабуля:

— Эммочка, что случилось? Кто это?

— Да… всё в порядке, ба… это… это счётчик проверить пришли… Иди спать!

— А-а-а!

Незнакомец покосился на уплывающую обратно бабулю и сделал шаг назад. Подумал, взял гитару и вышел из квартиры.

Эмма выдохнула.

— Вот и вали!