Счастье…это?

Виктор Шафидинович Тагиров, 2021

Что будет если на секунду предположить самое невероятное и фантастическое? Если допустить, что лучшим лекарством от всех наших неприятностей и болезней является сама наша жизнь, а мы просто не можем вовремя различить каких-то знаков судьбы, которые нам наша жизнь постоянно показывает. Мы упорно ищем чего-то такого выдающегося, а самого нужного и необходимого не видим, как слепые. Гадалки, экстрасенсы, и доморощенные маги, беззастенчиво обманывая и потешаясь выдают нам рецепты от жизни, от той самой жизни, которая и лечит нас.

Глава 7

После не простого рабочего дня Афиноген сидел на диване и невидящим взглядом смотрел в телевизор. Ему было все равно, что и на каком канале показывали. Весь день камнем лежал на его сердце. Все эти люди хотели только одного, их счастье измерялось только благами. Деньги, квартиры, дачи, яхты, или наоборот. И не сказать, что он был против дать этим людям все, что они просили, даже очень рад. Угнетало его другое, за весь день не пришло ни одного человека, которому хотелось просто помочь, у каждого весь экран был испещрен красными строками грехов. И искупать их они не торопились, воспринимали его слова, как странные, а иные, даже за оскорбления и обиды. Он вспоминал свои слова, что сделать человека счастливым просто, нужно только дать ему, то что он хочет. Но оказалось все так не просто. Каждый приходил с таким прицепом скелетов в шкафу, что Аглая не сходила с их экрана. Порфирий подсел к нему на диван, пока Аглая возилась на кухне.

— Что, шеф? Что случилось? На тебе лица нет.

— Фира? Как ты думаешь? А, это вообще возможно? Ну…, сделать людей счастливыми? Чего-то я засомневался. Я сам не подарок конечно, но разве можно сделать выбор между счастьем и благами. Разве это одно и тоже? Я понимаю конечно, что не в деньгах счастье, а в их количестве. Но, я раньше думал, что ставить знак равенства здесь нельзя, даже подло и преступно. Человек не может жить без денег, это понятно, но и так как они жить нельзя. У них в глазах только евро и доллары, а не матери, отцы, братья, сестры, дети. Больные дети!

— Чего это, ты Фина? — Аглая пришла с кухни, — решил пофилософствовать, на вечер глядя.

— Нет, просто пытаюсь разобраться в себе.

— Ааа…, а я думала, ты решил осудить их, предъявить, что-то, нет?

Афиноген покачал головой и переключил канал. Он откинулся на спинку дивана и закрыл глаза.

— А, зря, — усмехнулась она, — повспоминали бы вместе.

— Что?

— Ну, как ты еще три недели назад, бухал, и ни о чем не вспоминал, не о жене, не о дочери, ни о маме, и границы твоего счастья ограничивались, бутылкой водки и тремя банками креплёного пива. Забыл?

Раздался звонок в дверь. Афиноген открыл глаза и посмотрел на Аглаю.

— Это, кто? Заказывал, что-то? Ждете кого?

Аглая отрицательно покачала головой. И пошла к двери. Она открыла дверь на пороге стояла женщина в старом застиранном плаще, и изношенных сапогах. Она осмотрела Аглаю с головы до ног, и усмехнулась.

— Заходите, Татьяна. Очень хорошо, что вы пришли.

— А, вы…, откуда меня знаете? Вам, Геша, сказал?

— Да, проходите уже, чего в дверях-то стоять, тем более вы же домой пришли. Проходите! — она проводила ее в комнату.

Афиноген растерянно поднялся ей навстречу, он завороженно смотрел на нее, не зная радоваться или расстраиваться ее приходу. Он замешкался, подбирая слова.

— Здравствуй, Геша, может ты уже познакомишь нас? Хотя девушка прекрасно знает, как меня зовут. Что, ты еще ей про нас рассказал?

— Елена! — неожиданно для Афиногена вставила Аглая.

— Прекрасно, и давно, это у вас? Ремонтик смотрю сделали. Уютненько как у вас.

— Тань, милая, ты все неправильно поняла, Аг…, — он сбился и поправился, — Елена, она не моя. Она Порфирия, моего товарища по работе. Он на кухне сейчас.

Порфирий в фартуке появился на пороге кухни. Он, не глядя в комнату, обратился к Аглае.

— Глаш? А приправу уже можно сыпать?

— О! Здесь еще и Глаша? Ну, полный комплект, я тут точно лишняя.

— Таня! Тань, — Афиноген взял ее за руку, не давая уйти, — ты все неправильно понимаешь, давай просто поговорим, и я попытаюсь тебе все объяснить, ну насколько, это у меня получится.

— Оставайтесь, вам давно следовало прийти сюда, — Аглая движением руки пригласила ее пройти.

— Ну, хорошо Лена-Глаша, я, пожалуй, послушаю своего бывшего мужа.

Порфирий усмехнулся и громко захлопнул книгу рецептов. Он стянул фартук и протянул его Аглае.

— Держи, милая! Этот приз теперь твой. А, Татьяна тебе поможет.

Когда женщины скрылись на кухне, Афиноген подошел к нему и гневно махнул головой в их сторону.

— Ваша, работа?

— Чего? — Порфирий засмеялся и приложил руки к груди, — нет, я понятия об этом не имел. Как на духу, тебе говорю, она сама пришла.

— Фира, я уже не знаю, что я делаю сам, а что вы! Не знаю! Не понимаю, что происходит вокруг! Даже там, где я уверен, что сам поступаю по совести, я чувствую ваше незримое присутствие.

— Она сама! — отчеканил Порфирий.

Женщины в это время вошли в комнату с тарелками, Татьяна, понимая, что разговор о ней удивленно спросила.

— Что, я сама? Что, вы тут обсуждаете?

— Вот, Афиноген, утверждает, что это мы с Аглаей вас привели.

— Ну уж нет, — Татьяна улыбнулась и махнула рукой, — я как-то сама привыкла ходить. Конечно жизнь моя, не такая свободная, как хотелось бы, но тем не менее, хожу я пока сама без веревок. А, девушка, ваша все-таки Глаша, оказывается? А, говорила Лена.

— Для вас, да…, Аглая, Глаша, а для всех Елена Фёдоровна.

Татьяна осуждающе посмотрела на Крошкина, и покачала головой.

— Да, Крошкин, ну и куда ты на этот раз вляпался?

— Ты, даже не представляешь? — Афиноген развел руками, — даже не представляешь, куда. Ты только не переживай, они очень хорошие люди. Они, друзья!

— Хорошие люди, имен не прячут, — резонно заявила Татьяна.

— А, давайте, ужинать, — улыбнулась Аглая, — за столом все мирком и обсудим. Накрывай стол, милый.

Татьяна молча села за стол и презрительно глядя на Афиногена терпеливо ждала пока Порфирий с Аглаей накроют стол. Афиноген растерянно смотрел на Татьяну, и пытался сообразить с чего начать свой рассказ, но нужные слова так и не приходили в голову, потому, что поверить в такое невозможно. Когда стол был накрыт все сели на свои стулья, Порфирий налил всем сок и поднял стакан.

— Ну…, за встречу, за долгожданную встречу.

— Крошкин? Ты пьешь сок? — удивилась Татьяна.

— Да, сок, — поставил стакан на стол.

— И, давно? Если не секрет.

— Неделю, — ответила за него Аглая, — сегодня неделя и один день.

— Вы все про него знаете? Вы живете тут? В квартире?

— Нет, — улыбнулась Аглая, — я нет, вот мой Порфирий, да, они с Финой компаньоны. Он тут бывает очень часто, и ночует тоже. Их нельзя разделить. Мы сейчас попытаемся вам, кое-что объяснить Танечка, постарайтесь абстрагироваться от обычного земного понимания происходящих событий, это сложно принять.

— Земного…? Даже так? Ну он же как-то принял? — она указала на Афиногена.

— Пьян был в дрова, вот и принял, а с похмелья пока разобрался, уже поздно было, — Афиноген осторожно включился в разговор.

— Вон оно, что! — Татьяна всплеснула руками и засмеялась, — а, я-то думала? Крошкин? Это, что же такого они тебе сказали, что ты бухать бросил? Мать, жена, дочь! Все! Тебе были пофиг! А, вот эта парочка пришла пошептала, что-то на ушко тебе с пьяну, и ты бросил сразу. Даже интересно уже становится.

— Это не они, это я сам. Не сразу, а постепенно. А может и они, я уже не понимаю, что они, а что я. Пока я там делал счастливыми людей, я вдруг понял, что потерял сам. Ты не представляешь, сколько у людей горя и несчастья вокруг, и я не представлял. А, теперь я это знаю точно.

— Сам? А, раньше, не сам? Ты сейчас о каких людях говоришь? Что ты там делал? Я, что-то не поняла.

— У нас с Порфирием фирма такая специфическая. Мы делаем людей счастливыми. У нас поэтому поводу договор.

— С кем? Какой договор? Я ничего не понимаю.

— С кухней!

— С кем? С чем? С кухней?

— Ну, сначала со мной говорила кухня, словами не знаю кого, может самого господа бога, а потом появился вот он, Порфирий, а потом уже Аглая.

— Крошкин! — Татьяна сердито смотрела на него, — ты серьезно удивил меня, когда появился и говорил со мной, трезвым впервые за много лет, и я пришла сюда, только с одной целью. Только с одной. Хочу понять могу ли я тебе разрешить общаться с дочерью или нет. Я думала, ты одумался наконец-то, что теперь ты можешь дать ей, хоть что-то. И, что я слышу? Кухня! Бог! Счастье! Ты в своем уме вообще? Что ты несешь тут? Что, это за бред? Кто в такое вообще поверит?

— Я…, — Афиноген открыл было рот для оправданий, но его перебила Аглая.

— Татьяна! А, давайте не будем переливать из пустого в порожнее. Давайте сразу к практической части перейдем.

— А, мне вот кажется, что мы уже перешли! Все границы дозволенного! Вы же и людям, это все врете! Какое, счастье?

— А, вот вы чего хотите прямо сейчас? — улыбнулся Порфирий, — вот в эту минуту.

— Хотите счастливой меня сделать? — громко засмеялась Татьяна, — Крошкин, какой же ты…! Я даже не знаю, как назвать тебя! Ты, на людском горе решил наше счастье построить? Ты зачем меня сюда позвал.

— И все-таки? — Аглая настойчиво пыталась вернуть разговор в нужное русло, — только, очень прошу Татьяна, контролируйте свои мысли. Чего вы хотите?

— Чего, я хочу? — Татьяна презрительно посмотрела на Афиногена, и громко ударила ладонью по столу, — я бы сейчас хотела, чтобы тут появилась Машунька наша, и своими глазами посмотрела в какое чудовище превратился ее папочка. Ну, что? Что ваша фирма по этому поводу скажет? Сможете мне такое счастье устроить? Аферисты!

— Татьяна! — Порфирий удивленно смотрел на нее, — вы считаете, что ваше счастье в том, чтобы дочь ненавидела своего отца?

— Чтобы такое говорить, Фирочка, нужно знать, что это такое. Что значит жить без отца! Я жила без отца, а вы жили? И вы считаете, что такого счастья я желаю своей дочери? Что за разговоры? Вы же фирма!? Да или нет? Хватит болтать, уже!

— Она спит, — пыталась остановить ее Аглая.

— Надо же, какая осведомленность! — засмеялась Татьяна, — что? Никак?

— Как скажете, — Порфирий устало опустился на стул, — как скажете.

Татьяна засмеялась и еще раз ударила по столу, посуда пронзительно зазвенела, звон мерно разошелся по всей комнате, и Афиноген сначала не услышал дверного звонка. Но, в дверь настойчиво постучали. Татьяна бросила взгляд на Аглаю, та только развела руками и указала на дверь.

— Откройте, нельзя же ребенка держать на площадке, там холодно.

— Что-о? — Татьяна, насмешливо оглядывая то Порфирия, то Аглаю пошла к двери.

Она открыла дверь на пороге стоял полицейский и нетерпеливо жал на кнопку звонка. Он гневно посмотрел на Татьяну.

— Татьяна Ивановна? Крошкина?!

— Да, а вам кого? — удивленно попятилась Татьяна.

— Вас, мамаша! Дочь свою заберите! Чего она у вас одна так поздно возле дома гуляет! Скажите спасибо, времени у меня нет, но в следующий раз я приду сюда с органами детской опеки. Ясно!

Он вытащил из-за спины сонную Машу, закутанную в теплый плед. Девочка шагнула в комнату и прижалась к ней.

— Честь имею, дамочка! — полицейский хлопнул дверью.

Татьяна сначала вздрогнула от хлопнувшей двери. Они прижалась к дочери, и не понимая повернулась к столу.

— Как, это? Вы чего наделали?

— Мы? Как, это мы? Это вы, Татьяна наделали! Вы же сами этого хотели.

— Это невозможно! Это просто невозможно! Как она сюда попала? Кто вы такие? Афиноген?! Иди сюда!

Она спряталась за Афиногена, и выглядывая из-за него продолжала испуганный допрос.

— Кто вы?

— Машенька, ты кушала? — Аглая подошла к девочке.

— Да, конечно, — сонным голосом ответила она, — мам, а мы пойдем домой? Или тут спать останемся?

— Ты видишь, меня? Слышишь? — Татьяна испуганно повернула ее к себе.

— Конечно слышу и вижу, — Маша пыталась вырваться и цепко и больно сжавших ее рук, — ну, мам, больно же. Ты, что?

— Ты настоящая? — не унималась Татьяна.

— Мам! Что с тобой? — девочка серьезно смотрела на мать, — что случилось? Что за вопросы?

— Все хорошо, милая. Все хорошо! — она продолжала обнимать ее и гладить, — ничего не бойся, мама рядом.

— Мам? Я ничего и не боюсь. Ты чего?

Афиноген заглянул ей в глаза и взял за руку.

— Тань, теперь ты веришь? Постарайся, это принять. Просто принять. Они такие, могут все. Все! Тебе нечего бояться, они очень хорошие, очень.

— Хорошие, кто? Геша? — она схватила его за руку, — Хорошие, Кто? Люди? Они люди? Существа разумные? Или кто? Никому земному, этот фокус не доступен. Кто они?

— Я думаю, что они ангелы, — прошептал он ей на ухо, — ангелы, небесные посланные богом.

— Что ты несешь, Геша? Ну, что ты несешь?

— Татьяна, его объяснения слишком абстрактные, но если ему так удобно, то пусть так и думает. А, вы еще сомневаетесь, как я вижу. Чем же еще вам доказать? Чем вас убедить, что наше предприятие не пустой звук?

Она посмотрела на них каким-то затуманенным взором. Она прошла к дивану взяла маленькую подушку и уложила Машу. Укрыв ее одеялом и легко постучав по плечу, она посмотрела на Афиногена.

— А, вот, что! Сегодня меня обидел один урод. Мой начальник, который домогается меня через день. Доставьте мне счастливое удовольствие, пусть этот урод извинится. Сделаете поверю, как на духу.

— Тань, — Афиноген взял ее за руку, — мы этого сделать не можем, это не наша работа.

— Зато я могу, — удовлетворенно вставила Аглая, — моя фирма может. Легко.

— А, вы не вместе? Я думала у вас фирма на троих.

— Вот еще! — смешливо фыркнула Аглая, — меня тошнит от их слез и соплей, приходишь к ним в офис как на индийскую киностудию.

Татьяна прошла к столу и села на стул.

— Крошкин? А, выпить-то есть у тебя? Чего-то вдруг захотелось.

— В холодильнике, — махнул Афиноген в сторону кухни.

— Сиди, я сама, — остановила Татьяна Порфирия, и отправилась на кухню к холодильнику.

Вскоре она вышла со стаканом наполненным водкой и удивленно глядя на бывшего мужа села за стол.

— Крошкин? Откуда столько жратвы в твоем холодильнике? Дороговато счастье-то. Расценочки у вас видно еще те. Нет правда, там целый гастроном.

— Нет никаких расценок, все бесплатно, а холодильник, это не я, это Фира.

Татьяна сделала большой глоток и скривившись начала закусывать спиртное. Легкий алкогольный дурман растекался по ее рассудку. Она быстро отпила еще один глоток и поставила стакан на стол. Закусив еще немного она облокотилась руками на стол и опустила на них голову.

— Ну…, Глашенька? Будет веселье или нет? Какой интересный вечер. Порадуйте меня!

В дверь позвонили. Звонок был коротким, просящим извинение за беспокойство. Татьяна посмотрела на Аглаю и вопросительно вскинув голову указала пальцем на дверь. Аглая пожала плечами и утвердительно кивнула головой. Татьяна загадочно улыбнулась и двинулась к двери. Открыв дверь, она увидела на пороге своего начальника. Толстеющего щеголеватого мужчину лет сорока пяти.

— Татьяна Ивановна! Это вам! — он протянул ей цветы и огромный прочный черный пакет, до верха заполненный разными вкусными подарками от дорогого французского шампанского, до фруктов и редкого китайского чая.

— Антон Николаевич, что это вы на ночь глядя?

— Я, искренне прошу простить меня, я вел себя как последний кретин, уверяю вас, что больше такого не повторится.

Аглая подошла к нему и прошептала ему, что-то на ухо. Она мило улыбалась и сопровождала свой голос спокойной жестикуляцией рукой. Антон Николаевич испуганно рухнул на колени. Татьяна отшатнулась.

— Простите! Пожалуйста! Родная, хорошая! Не губите! У меня дети, жена! Я больше не буду! — Антон Николаевич сложил руки на груди.

Татьяна отступила еще на шаг, она оглянулась на Аглаю и увидела холодную яркую белую вспышку ее глаз. Она испуганно спросила.

— Это явный перебор, вы же…? Вы же ничего с ним не собираетесь делать?

— Сегодня нет, — спокойно ответила Аглая, — все завтра, и не я, а ты, дорогая.

— Я? Слушай, Глаш, я в ваших страшных промыслах не участвую, и, наверное, вам не помощник. Мне уже страшно. Пусть валит куда хочет, начальник все-таки.

Аглая сверкнула глазами и хотела, что-то сказать, но Татьяна ее перебила.

— Ты не могла бы не сверкать так глазами, мне не по себе.

— Работа такая прости, а он тебе больше не начальник.

— Как это? — Татьяна нервно засмеялась, — ты его уволила? Навсегда?

— Ну вот еще, — Аглая улыбнулась и прошла столу, — это для него слишком просто, он так ничего не поймет.

— А как тогда? Что это все значит?

— С завтрашнего дня ты начальник, а он займет твое место.

— Это…, это…, — Татьяна попятилась от стоящего на коленях мужчины, — это невозможно. Кто меня назначит?

— А вот, Фина с Фирой могут, — Аглая смеясь указала на сидящих за столом мужчин, — правда мальчики? Ладно не переживай, все равно уже все сделано, и фамилия на кабинете уже твоя. Ты уже как пять минут исполнительный директор вашего филиала.

Афиноген с Порфирием переглянулись и улыбнулись, глядя на стоявшую посреди комнаты «ошарашенную» происходящим Татьяну. Она словно потеряла дар речи и как рыба молча открывала рот и пыталась, что-то произнести. Наконец она пришла в себя и обратилась к стоявшему на коленях Антону Николаевичу.

— Уходите! Уходите немедленно, это в ваших же интересах.

Она проводила его и закрыла за ним дверь. Сев за стол, она выпила остатки спиртного, но к закуске так и не прикоснулась.

— Итак?

— Итак, теперь вы нам полностью доверяете? — Аглая улыбнулась, — теперь вы можете успокоиться, и поговорить?

— Поговорить могу, успокоиться не знаю…, как-то все необычно.

— Согласна, — Аглая взяла ее за руку, — ну, что? Будем подружками? Обсудим все, а то наши мальчики заскучали.

— Да, нет, — улыбнулся Афиноген, — было довольно весело.

— Даже очень, — поддержал его Порфирий.

— Подружками конечно будем, а вот насчет мальчиков, вопрос, — Татьяна погрустнела и серьезно посмотрела на Аглаю, — ну с Порфирием понятно, он твой, а вот с другим молодым человеком, не знаю. Не могу утверждать, что Крошкин мой.

— Фина? — Аглая серьезно посмотрела на Афиногена, — ты чей?

— Её! — Афиноген уверенно указал на Татьяну, — у нас даже фамилии одинаковые.

Порфирий и Аглая засмеялись и развели руками, давая понять Татьяне свое общее согласие с данным фактом. Татьяна грустно усмехнулась, и вдруг смело взглянула на них.

— Хорошо, я останусь, навсегда останусь, вот не ради Крошкина, а ради дочери, только сначала пусть Крошкин ответит на три простых вопроса. Кто у Машки классный руководитель? Как зовут мальчика, в которого она влюблена? Сколько рублей я плачу в фонд класса в нашей школе? Крошкин! Ответишь, клянусь останусь и буду с тобой жить!

Афиноген горестно улыбнулся и отставил стакан с соком.

— Нет не останешься. Сегодня конечно останешься, куда, Машку-то на ночь глядя тащить, а на совсем нет. Вернее, не сегодня.

— Почему, это? — искренне удивился Порфирий.

— Ну, как почему, — Татьяна развела руками, — теперь-то мы зачем ему нужны, он теперь всесильный, он себе кого хочет теперь найдет.

— Нет, не поэтому, — Афиноген поднял взгляд на жену, — Таня, милая, я знаю ответы на все твои вопросы, учительницу Машину зовут Анна Ивановна, паренька зовут Артемом, он живет в соседнем по дороге в школу доме, его родители работают в банке, а в фонд класса ты ежемесячно отдаешь две тысячи рублей. Но ты все равно не останешься.

— Почему? — недоумевала Аглая, — что за фокусы, Фина?

— Фира, сходите с Аглаей на кухню, там, по-моему, чайник уже кипит.

— Я не ставила чайник, — усмехнулась Аглая.

— Ну, так поставь! Чайку, что-то захотелось! — Афиноген за локоть оторвал ее от стола.

Когда Аглая и Порфирий ушли он подсел к Татьяне. Он говорил каким-то кричащим и взволнованным шепотом. Татьяна кивала головой и улыбалась.