Cоло

Виктория Александровна Миско

В мире, где главным преступлением считаются чувства, людям всё так же нужно взрослеть, любить, прощать и прощаться. Как это делать, если разговоры с незнакомцами запрещены и очень страшно быть в ответе за эмоции друг друга?Филипп, Надя, Лиза, Саша и Леон Соло будут бороться за свою честность, чтобы однажды встретиться в доме на океане.Что они скажут друг другу?

Лиза

Шум океана заглушал голоса.

— Лиза, мне нужно ехать…

— Иду, — девушка поднялась с песка и отряхнула пальто.

До большого дома было несколько метров, и можно было разглядеть идеально обставленные просторные комнаты. Раньше, когда люди ещё не прятались за плотными шторами, Лиза любила заглядывать в окна, замечать свет, движение, жизнь. Это ей помогало, держало на плаву.

Девушка в чёрной кожаной куртке остановилась на пороге дома.

— Прости, что так получилось. Позвонил отец…

— Что-то в больнице? — Лиза заинтересованно приподняла брови.

— Я не уверена, что могу тебе это говорить.

Кристина посмотрела на устройство с мигающей красной лампочкой, которое лежало на тумбочке.

— Эта штука…

— Да, не стоит, — кивнула Лиза. — Тебе ещё ехать в город, там контроль.

Кристина поёжилась от холода и виновато улыбнулась.

— Алан оставляет эти устройства, чтобы следить за уровнем моих эмоций. Я, — Лиза неловко пожала плечами, — ещё не до конца оправилась.

— Прошло пять лет, — прошептала Кристина.

— Не будем об этом, — кротко улыбнулась девушка. — Иди.

— Ты справишься?

— Иди, Крис.

Девушка медленно спустилась по лестнице. Ступеньки были скользкими, и она крепко держалась за перила. Ступив на песок, Кристина ещё раз взглянула на хозяйку дома.

— Завтра я приеду!

— Всё хорошо, Крис, иди!

Лиза посмотрела на океан. Трудно было различить, где заканчивается вода и начинается небо. Два тёмных полотна, словно отражения друг друга, встречались на горизонте, где мерно мигал маяк. Девушка закрыла дверь и ввела код сигнализации на планшете. Хоть этот дом был единственным в радиусе десятков километров, его охрана подразумевала обратное.

По сигналу на окнах опустились жалюзи. В доме стало тихо, и Лиза зашла в гостиную, включила телевизор. Яркая говорливая женщина рассказывала о комбайне для замешивания теста. Всё, что угодно, лишь бы не оставаться в тишине.

Она забралась на диван и посмотрела на часы. Кристина ушла 5 минут назад, в доме стало слишком тихо. В груди снова возник тяжёлый ком и стал давить на сердце, которое часто-часто колотилось в груди.

Прибор в коридоре издал тихий сигнал.

— Пожалуйста… — Лиза быстро подошла к окну и открыла жалюзи.

Прибор замолчал. Сердце сбросило обороты. Девушка опустилась на пол и прислонилась затылком к прохладному стеклу. Лиза всегда мечтала жить у океана.

Это отец подарил ей эту мечту. Он знал, что делает. Однажды это спасло её.

Лиза посмотрела в окно.

— Спасибо, — тёмные волны разбивались о берег белой пеной. Она видела их, они — её.

Всё в этом доме было сделано во благо безопасности: охранная сигнализация, отсутствие новостных каналов, расположение вдали от автомагистрали и соседей. Вот уже пятый год Лиза жила здесь. После того, как брат ушёл из дома, город стал местом боли, которая перестала помещаться внутри.

Лиза всегда была чувствительной, «нежной», как говорил отец. Она оказалась не готова к потере близкого человека — мальчика, который появился в их семье и стал воплощением свободы. Леон сбежал, Лиза не выдержала: бросилась в город, искала, с кем поделиться болью, пока за ней не приехал Алан, сашин друг, и не увёз её в этот дом.

Вот уже пять лет Лиза жила у океана. И теперь её мечтой было знать о жизни только всё самое хорошее, светлое, тихое, безупречное. Чтобы снова не сорваться. Чтобы остаться хотя бы так. Только ради чего?

«Мечта — это то, что тебе необходимо, — говорил Филипп, присаживаясь на кровать дочери перед сном. — А, значит, должна сбыться».

Он смотрел на дочь прямо и старался скрыть свой страх за неё, но девочка всё чувствовала. Видела это в его глазах, в вечно поджатых губах, искусанных пальцах рук. Она до сих пор не понимала, как он справился с родительством и зачем вообще пошёл на это. Матери было легче: Надя внушила себе, что дети справятся, если она окружит их достаточной любовью. Именно она передала дочери то знание, которому учили её все предыдущие поколения женщин, — нужно молчать о своих чувствах, не выносить сор из избы, никому не доверять и ждать боль. Никто не знает, будешь ли ты к ней готова, но она обязательно придёт.

Каждое утро Лиза открывала глаза в своей сбывшейся мечте и начинала заново привыкать к жизни. К жизни, где то, что она чувствует, давно списано как преступление. К жизни, к которой она оказалась не готова, как бы ни старались родители. Всё менялось слишком стремительно.

— Город — это скопление самых разных человеческих эмоций, это накал страстей. Здесь нельзя никому доверять, — сказал ей Алан по дороге сюда. — Никто не знает, что за эмоции подарит тебе другой человек. Насколько будет опасно то, что он чувствует и чем поделится с тобой.

— Но человеку нужен человек. Мы нужны друг другу.

За окнами автомобиля мелькали песчаные дюны, шумели волны. Лиза открыла окно.

— Можно разговаривать только с теми, кого мы любим и кто любит нас, — кивнул Алан. — Любовь ещё способна справиться.

Лиза стала серьёзной.

— Он умел любить лучше всех.

— О ком ты?

Устройство, которое лежало на панели автомобиля, издало сигнал.

— Хотя нет, постой, не говори мне.

Машина свернула на песчаную обочину и остановилась.

— Вот этот дом. Если хочешь, я буду навещать тебя.

— Ты живёшь не здесь?

— У меня квартира в городе. Да и я с работы не вылезаю, если честно.

— Представляю, — Лиза разглядела большой дом с панорамными окнами. — Как-то же ты должен был накопить на этот участок. Его не могли купить 30 лет.

— Остался единственный, — равнодушно кивнул Алан. — Я всегда мечтал о доме не океане. Просто теперь даже времени нет бывать здесь.

Лиза открыла дверь и ступила на сухой песок. Солнце стояло высоко, океан был прозрачно-голубым.

— Это лучшее решение, — сказал он напоследок.

Она до сих пор не была в этом уверена.

В тот день Лиза хотела сбежать вслед за братом, но в четырнадцать лет сделать это гораздо легче, чем в двадцать пять. В двадцать пять все ждут от тебя каких-то более серьёзных поступков: занять социальную нишу, найти работу, любовь, как-то закрепиться в обществе, но не убегать. Все ждут, но никто не учит, как это сделать. Нет никаких подсказок. Легче убежать, правда.