Пустая карта. Уравнение измены

Виктория Волкова, 2022

Когда в одночасье разрушился мир и почва ушла из-под ног, Маше удалось устоять и заново начать жить. Любимая работа и семья. Большой клан, ставший на защиту. Осталось только расторгнуть брак… Но внезапно бывший муж, плейбой и обманщик, превратился в заботливого отца и нежного друга. Он категорически против развода и готов на все, чтобы восстановить статус-кво. Что теперь делать, если даже карты таро отказывают в совете?

Глава 11

Ольга повернулась на бок, подложив под голову маленькую подушечку-думочку.

«Что-то быстро согласился Чапай, — мысленно огорчилась она. — Не иначе как сделает все по-своему».

Ольга села на кровати, переплела косу и, одернув ночную на полной груди, снова улеглась. Сон не шел.

Она вспомнила школу в Уссолье, толчею на перемене и будто снова увидела, как из одного конца коридора в другой несется самая противная девчонка из ее класса. Грязный фартук, распустившиеся ленты бантов и дыра на коленке. Явно из неблагополучной семьи. Нужно выписать адрес из журнала и сходить к ней домой. Посмотреть, в каких условиях живет ребенок. Ольга на минутку задумалась, представляя вечно пьяного отца и изможденную работой мать или вовсе мать-одиночку, и пропустила момент, когда, пробегая на полном ходу, девчонка толкнула первоклашку и даже не заметила этого. Девчушка кулем свалилась вниз, пролетев несколько ступенек, и разрыдалась. Таня Петрова, учительница начальных классов, хмуро глянув вслед несносной девице, бросилась поднимать малышку. Но та сильно закричала.

— Кажется, перелом, Оля, — испуганно воззрилась на коллегу. — Придется везти в больницу.

— С этой красавицей нужно что-то решать, — заявила Ольга. — Уроки срывает, учителя жалуются. Когда я ее ругаю, она песни поет. Никакого сладу. Хочу пойти поговорить с родителями…

— Без толку, — отмахнулась Татьяна и, взяв девочку на руки, потащила в медпункт.

«Что значит без толку?» — подумала тогда Ольга и решительно направилась в учительскую. Взяла журнал, выписала адрес.

— К кому собралась? — поинтересовалась лукаво Нинель Рувимовна, завуч по воспитательной работе, поднимая глаза от потрепанной методички.

— К Стрельниковой Агате. Просто неуправляемая. Хочу с родителями поговорить.

— Сходи, прогуляйся, — усмехнулась Нинель и снова углубилась в работу.

— Я не понимаю, — всплеснула руками Ольга. — Там что, все так безнадежно? Нет родителей? С кем она живет?

— С отцом, матерью и сестрой. Эльза Стрельникова, кажется, на два года младше.

— Тогда почему вы говорите, что бесполезно? — воззрилась на завуча Ольга.

— Я не сказала, что бесполезно, а предложила прогуляться. Иди. Составь свое мнение. Девочка учится в твоем классе. Тебе с ней еще как минимум два года работать.

«Как же, — хмыкнула про себя Ольга. — Через два года меня тут не будет. Отработаю по распределению и дня не задержусь».

Она нацепила старенькое пальтишко, замоталась сверху пуховым платком и отправилась по адресу на бумажке.

Но всю оставшуюся жизнь Ольга благодарила судьбу, что повела ее в тот день направо, к Стрельниковым, а не налево, к домику, где учительница снимала комнату.

«Направо пойдешь — мужа найдешь, налево пойдешь — смерть обретешь».

Жаль, камня с такой надписью не существовало. И Ольга, ведомая чувством долга, направилась к Агате Стрельниковой, а не домой. Хотя хотелось прилечь, погреться около газового камина, одна сторона которого выходила в ее комнату, приложить руки к керамическим изразцам и нащупать выпуклый орнамент. Хозяйки, молодая женщина с ребенком и бабка, обязательно позовут ее к столу, накормят супчиком. Ольга помимо платы за квартиру оставляла деньги за «стол». И хозяйкам молодая жиличка стала еще милее. Ест мало, платит много. Красота!

Идти оказалось недалеко. Ольга вошла в подъезд и наткнулась на караульного. Тот проверил паспорт, осведомился строго, куда она идет, и показал на лестницу.

— Третий этаж.

— А квартира какая? — переспросила Ольга.

— Там одна квартира. Я им сейчас позвоню.

Она удивилась было такому повороту и пошла наверх по выдраенным начисто каменным ступенькам.

Дверь распахнула женщина невиданной красоты. Черные как смоль волосы подстрижены в идеальное каре, а глаза, словно вишни, оглядывают с интересом.

— Вы новая учительница? — весело поинтересовалась женщина. — Из-за нашей Агатки пришли?

— Да, вы ее мама? — смутилась Ольга, почувствовав себя замарашкой по сравнению с эдакой красавицей.

— Проходите, — радушно пригласила женщина. Она помогла повесить пальто в прихожей и оглянулась назад. — О господи, Майя! — рассмеялась громко и взяла ребенка на руки. — Эльза, Майка от тебя удрала. — Тут же выбежала тоненькая девочка лет десяти, протянула руки.

— Давай ее сюда, тетя Валя.

— Она тяжелая, — остановила девчонку женщина и обратилась к Ольге: — Да вы проходите. — Потом задумалась на минуту. Куда? И, распахнув плотно закрытую дверь, снова пригласила: — Сюда, пожалуйста. Сейчас Агата закончит музыкой заниматься, и я ее позову.

— Мне бы с матерью поговорить или с отцом, — неуверенно начала Ольга, оглядываясь по сторонам. Порядок в комнате был безупречный. Никаких лишних вещей или пыли. Стол под абажуром, диван и пара кресел. Жилище аскета.

— Отец в госпитале на дежурстве, а матери нездоровится, — отрезала женщина. — Мне расскажите, я все передам.

Ольга хотела отказаться от такой перспективы, но вдалеке квартиры заиграло пианино. Кто-то шпарил гаммы, как будто сам сочинил их. Ни одной ошибки. Отличная техника исполнения.

— Хорошо, Агата, — услышала Ольга строгий голос. — Иди к Эльзе, я хочу полежать.

«Полежать? Днем? Где же это видано?»

— Агата, поди сюда, — позвала женщина. И тут же в комнату ворвался вихрь.

— А почему вы здесь сидите? — изумленно поинтересовалась девочка. Ольга заметила, что вместо потрепанной школьной формы на ней теплое фланелевое платье, коса заплетена, а грязного фартука или дырявых колготок нет и в помине.

— Что вы тут делаете? — снова осведомилась девочка. И из-за ее спины раздался требовательный мужской голос:

— Меня это тоже интересует, Валентина!

В комнату вошел коренастый мужчина и недовольно уставился на женщину с ребенком.

— Я задал вопрос. Что здесь происходит?

— Ну, Чапай, то есть Василий Иваныч, — залепетала она. — Везде беспорядок. У меня дети играются, у Стрельниковых Еленочка лежит. На кухне я стол к обеду накрыла. А тут учительница пришла. Ольга Сергеевна. Куда ее пригласить? Только к тебе.

Ольга всмотрелась в широкое крестьянское лицо, перевела взгляд на толстую бычью шею и сразу поняла, в чьей комнате оказалась. Чапай, Василий Иванович Архипов, товарищ полковник, командующий местной военной частью. Она видела его на линейке в школе первого сентября. Среднего роста, коренастый суровый мужик.

— Учительница? — переспросил Чапай и строго оглядел детей. — А кто у нас набедокурил?

— Я пришла к родителям Агаты Стрельниковой, — снова повторила Ольга. — Ее мать сможет выйти ко мне?

Архипов глянул на Валентину, та покачала головой.

— Нет, — отрезал он. — Я вас выслушаю и все передам отцу девочки. — Он повернул голову ровно в тот момент, когда Агата попыталась улизнуть из комнаты.

— Стоять, — тихо буркнул полковник. И Стрельникова застыла как вкопанная.

— Значит, так, — Архипов посмотрел на часы, — у меня времени мало. Вы мне все за обедом расскажете, — и повернулся к Валентине. — Валь, готово у тебя?

— Конечно, — хмыкнула она. — Ты там моего Баженова не видал, Василь Иваныч? — поинтересовалась она у Архипова.

— Идет следом, — крякнул тот, усаживаясь за стол. — Мы в штаб округа сейчас поедем. Да, и вот что. Детей на улицу не выпускать. Из колонии сбежали зеки. Всех по тревоге теперь поднимают. И милицию, и армию. — Чапай обернулся в коридор, где застыла пораженная таким поворотом учительница. — Садитесь, придется есть и разговаривать. Иначе я вам время уделить не смогу.

Ольга села на краешек табуретки и удивленно воззрилась на полную тарелку куриного супа, поставленного перед ней Валентиной.

— Кушайте, кушайте, — запричитала та. — У нас все по-простому. Берите пирожок. Сегодня пекла. Агатка, — обратилась она к девочке, — маме бульончика отнеси. С сухариками.

— Слушаю вас, Ольга Сергеевна, — снова терпеливо повторил Чапай.

Она сбивчиво принялась рассказывать, и чем больше говорила, тем сильнее мрачнел Архипов.

— Агата, — негромко позвал он. Девочка нехотя вышла из комнаты и вернулась на кухню.

— Чтобы больше этого не было, понятно? — сурово предупредил он.

— Да, — промямлила Стрельникова и затеребила косу. — Я больше не буду.

— То-то же! — кивнул Чапай и продолжил обедать. — Такое больше не повторится, — заверил он Ольгу, глядевшую на него в полном недоумении. Она хотела возразить, что девочка слишком своевольная и не сдержит слово, но Архипов ласково поглядел на учительницу, скупо улыбнулся и повторил за Валентиной:

— Кушайте, кушайте.

В эту минуту в коридоре стукнула дверь, послышались шаги и на кухню прямо в шинели ввалился худой высокий человек с глубоко посаженными глазами и орлиным носом. Подозрительно оглядел присутствующих. И от этих маленьких пронизывающих глазок Ольге стало неуютно, словно незнакомец смог распознать ее сокровенные тайны.

— Хорошо тут у вас, — пробурчал он, вешая шинель на край кухонной двери. Потом подошел к Ольге и, оправив китель, протянул руку:

— Баженов Николай Иванович.

— Ольга Сергеевна. Самсонова, — пролепетала Ольга в ужасе. Сам начальник контрразведки.

Валентина, передав ребенка Эльзе, принялась хлопотать над мужем. Провела рукой по мундиру, пригладила волосы.

— Есть давай, лиса, — хмыкнул Баженов. — И сама садись. Дети ели?

— Да, я всех покормила, — кивнула Валентина.

Доев суп и пирожок, Ольга засобиралась к выходу.

— Подождите немного, — велел Чапай. — Сейчас машина придет, мы вас до дома довезем. Негоже по темноте одной ходить. Вы где живете? — участливо уточнил Архипов.

— На Заводской улице, — промямлила Ольга.

— А номер дома? — осведомился Баженов и потянулся за пирожком.

— Тридцать два, — пролепетала учительница.

— Это такие пятиэтажные дома рядом с промзоной? — заинтересовался Чапай.

— Нет, пятиэтажки ближе к заводу, а эти двухэтажные кирпичные дома около мебельного магазина, — принялась объяснять Ольга.

— Знаю, — махнул рукой Чапай и потянулся к пузатенькому кувшину, налил себе и Ольге морс. — Там еще по две квартиры на площадке.

— Ага, точно, — согласилась Ольга, отпивая рубиновую жидкость, и повернулась к Валентине. — Очень вкусно. И компот, и суп, и пирожки! Вы такая хозяйка необыкновенная.

— Да ничего особенного, — передернула та плечом.

Ни одна, ни другая женщина не заметили, как многозначительно переглянулись мужчины.

Снизу позвонили, машина пришла.

— Тебя как за смертью посылать, — ругнулся на водителя Чапай, усаживаясь рядом с Ольгой. Баженов сел впереди и тут же принялся листать какие-то бумаги. А Василий Иванович Архипов просто взял Ольгину руку и поцеловал. А потом долго держал ее ладонь в своих лапищах. Ольга не знала, что и думать. Но вытащить ладонь из рук полковника не посмела. Так и сидела всю дорогу, притихнув.

Машина тихо затормозила, не доезжая до дома.

— Провожу, — предупредил Архипов. — Мало ли кто в подъезде ошивается.

Он помог ей выйти, а потом церемонно повел под руку к дому. На лестнице, пропустив вперед, решил довести до квартиры. От самой машины и до квартиры Ольга думала, что теперь не избавишься от влиятельного кавалера, и даже не заметила, что одновременно с ними из машины вышел Баженов, а Чапай, поднимаясь по лестнице, расстегнул кобуру.

Она постучала в дверь. Послышались шаркающие шаги, и старуха открыла, ласково улыбаясь.

— Пришла, моя голубушка, — залебезила она, пропуская Ольгу в квартиру. Но Чапай, решительно отодвинув учительницу в сторону, первым вошел внутрь.

— Что тут у вас? — рыкнул воинственно и заорал страшно. — Оружие на пол! Руки за голову!

Из кухни раздался выстрел. Архипов, моментально достав пистолет, принялся стрелять. Старуха вскрикнула и попыталась схватить Ольгу, но она отпрянула в сторону, не дав цепким старушечьим пальцам вцепиться ей в руку, тем самым взяв в заложники. Она слышала звук открывающегося окна, потом кто-то прыгнул вниз, прямо в объятия к Баженову.

А затем все стихло. Ольга заглянула в квартиру и остолбенела. В коридоре, на кухне лежали убитые зеки, а вместе с ними и молодая хозяйка.

— Оля, Оля, не нужно тебе туда смотреть. — Ласково взяв за плечи, Архипов выпроводил ее на лестницу. — Иди в машину, Олюшка, посиди там. Тут тебе все равно оставаться нельзя.

— Мои вещи, — прошептала она. — Нужно забрать.

— Сейчас ничего трогать нельзя, родненькая, — прошептал Чапай. — Иди в машину потихонечку. Милицию дождемся и тебя на ночлег определим.

На негнущихся ногах она спустилась вниз по ступенькам и, словно неживая, плюхнулась на пассажирское сиденье рядом с местом водителя, стараясь не смотреть на распростертого под окнами человека в синей замызганной майке и с босыми ногами. По неестественно вывернутым ступням с первого взгляда становилось понятным, что это труп.

Ольга закрыла глаза и прислонилась головой к стойке автомобиля, силясь сообразить, что нужно куда-то идти, проситься переночевать. А у нее даже вещей нет и денег. Все осталось наверху. Еще не давала покоя мысль, что было бы, приди она домой сразу после работы. Осталась бы в живых, или над ней сначала бы надругались, а потом убили? Около дома собирались люди из близлежащих домов, переговаривались вполголоса, но Ольга не замечала ничего и только об одном могла связно думать. Сегодня она родилась заново, избежав лютой смерти. И если бы не Архипов…

Ольга как издалека услышала голоса. Пришлось разлепить веки, осмотреться.

Из подъезда к машине спешил Архипов.

— Поехали, Кузнецов, — велел он.

— А милиция? — встрял водитель.

— Товарищ подполковник дождется. А мы сейчас Ольгу Сергеевну отвезем и вернемся.

Водитель посмотрел внимательно на Чапая, на дамочку, которую тот усаживал сзади, и поинтересовался осторожно:

— Куда едем, товарищ полковник?

— К моей матери, — бросил Архипов и, забравшись в «Волгу», снова взял учительницу за руку. — Там ты будешь в безопасности, Олюшка, — пояснил он. — Не бойся, у меня маманька добрая. А я поздно вечером приеду.

Ольга смутно помнила дорогу на Выселки, почти не обратила внимания на большой деревянный дом, стоящий на бетонных сваях, краем глаза глянула на маленькую сухонькую женщину. На тяжелых ногах она прошла в комнату и села на самый краешек дивана. Надежда Никитична, мать Архипова, оказалась тихой и ласковой. Она помогла гостье снять пальто и сапоги, дала выпить стакан парного молока и проводила в спальню. Ольга даже не представляла, как сможет жить после увиденного, а тем более есть или спать, но, поворочавшись пару минут на высокой и мягкой перине, она даже не почувствовала, как засыпает, а просто провалилась в глубокий и крепкий сон. Она проснулась от собственного крика. Кто-то в кромешной тьме погладил ее по голове, поднес к губам чашку с водой. Ольга сделала глоток, другой и тяжело вздохнула.

— Пей, пей, Олюшка, — услышала она над самым ухом тихий говор Чапая. — Все хорошо. Я не дам тебя в обиду. — Он отставил в сторону кружку. Ольга даже удивилась, как он свободно ориентируется в темноте. И тут же ему об этом сказала.

— Это же мой родной дом, — удивился Архипов. — Я тут вырос и с закрытыми глазами что хочешь найду, — хмыкнул Чапай. — Спи, девочка, завтра в милицию поедем. Расскажешь там о квартирной хозяйке и ее дочке.

Ольга снова тяжело вздохнула и будто подавилась плачем. И тут же оказалась в крепких объятиях Чапая. Он сначала просто ее гладил по голове, а потом сел рядом на кровать — Она почувствовала, как прогнулась сетка, и, прижав к себе, начал успокаивать.

— Испугалась, маленькая? Скоро забудется все. Всех гадов порешили. Хорошо, что я с тобой поднялся. А хозяйки твои в сговоре с этими бандюками были. Молодая — гражданская жена одного из бандитов. А старуха другому теткой приходится. Они тебя специально на постой взяли. Знали, что побег готовится. У близких родственников милиция расставила засады, а тут посчитали лишним. Как же хорошо, что ты сегодня ко мне пришла.

— Я не к вам пришла, а к Стрельниковым, — пролепетала Ольга, с трудом в темноте различая своего нового знакомого.

— Ну как же не ко мне! — добродушно возмутился Архипов. — Ты же в моей комнате за столом сидела, когда я вошел.

Она тихо захихикала.

— Я не знала. Я не хотела.

— Знаю, — пробормотал Чапай. — И хочу.

От его хриплого голоса Ольга ощутила, как по спине забегали мурашки. Она вздрогнула, а он, убрав с ее лица непослушные прядки, провел ладонью по щеке и поцеловал. Крепко и собственнически, словно ставил свою печать. Раз и навсегда говоря всем, что эта женщина принадлежит ему.

— Олюшка, — прохрипел он. — Выходи за меня. Я не смогу отпустить тебя, а ухаживать мне некогда.

— Я уехать хочу из Уссолья, — пробормотала она, обмякая в его руках.

— Уедем, обязательно уедем. Ну, согласна?

Ольга ни тогда, ни сейчас не знала, что на нее нашло. Но она кивнула и тихо пробормотала:

— Да.