Бинтуронги

Владимир Котовский

Эта книжка – сборник коротких рассказов уральского псевдоаутиста, публиковавшихся в интернете в 2006—2021 годах. Случилось так, что сорока выклевала у человека из календаря и куда-то унесла момент перехода из первой половины жизни во вторую, оставив неясную идиому и пару перьев. Поэтому одну половину написанного поймёт больше людей, чем хотелось бы, а другая половина понравится меньшему количеству прочитавших, чем они того заслуживают.

ВУРС

ВУРС — Восточно-Уральский радиоактивный след.

Называется восточно-уральским, потому что распространился к востоку от Урала, а не на восточном Урале. Урал — горный хребет, проходящий с севера на юг (или наоборот, это пока точно не выяснено). Поэтому находиться к западу и востоку очень легко. Каждый может это делать без особого снаряжения.

Возник ВУРС в результате так называемой Кышты́мской аварии. Хотя, конечно, это не Кыштымская авария, а авария на расположенном недалеко от Кыштыма в закрытом городе Челябинск-40 производственном объединении «Маяк», производящем мирный и военный атом. Но так говорить длинно и нельзя. Государственная тайна.

Вообще-то, теперь уже можно говорить. Теперь город хоть и закрытый, но называется Озёрск и на картах обозначается. В 1957 году отходы производства ядерного топлива, несогласные с таким определением (изотопы церия, циркония, стронция), весело отшвырнув бетонную плиту двухметровой толщины на 25 метров, большим аэрозольным облаком рассеялись по окрестностям. Их сдуло в северо-восточном направлении, где они на всём этом направлении и выпали.

И вот там, в полосе этого радиоактивного загрязнения, прямо по центральной оси ВУРСа, находилось большое старинное село Юго-Конёво. Делало оно это там с конца семнадцатого века. Если перевести такой возраст с уральского на киевско-русий, то получится — до нашей эры. Примерно тысяча двести домов вытянулись на несколько (пишут, что чуть ли не на семь) километров вдоль речки Синары. Речка эта много где протекает, но всё же не вполне понятно, почему она дала название столь многим предприятиям и разным там футбольным клубам. Разве что никто в модных синарках не запекает синариков в синарне. И на том спасибо.

Правда, есть ещё озеро Синара. На его берегу расположен закрытый город Снежинск, который раньше был Челябинском-70. Но это озеро из другого рассказа. В том рассказе озеро Синара, а в этом — речка Синара. А то эти рассказы некоторые путают.

И через речку был построен красивый каменный двухарочный мост. Причём строили его изначально на берегу в углублении. Так удобнее. И не бывает такого, что ты просишь Степана подать кувалду, а Степана опять течением унесло. Тьфу, чтоб его!

Ну а когда построили, изменили русло реки, пустив её под мост, а старое русло той же землёй закидали, лопатками похлопали сверху и дорогу сделали, как будто так и было.

Существовала в селе даже библиотека. А уж школа-больница всякая — и подавно. А ещё была большая белокаменная церковь с голубыми куполами и золотыми крестами. И церковь эта ни разу за советскую власть не закрывалась. Ну или не знаю, по понедельникам там проветривали, например. Точно не скажу. Но считается, что не закрывалась ни разу.

После аварии на «Маяке» было ликвидировано около двадцати населённых пунктов. Среди них и Юго-Конёво. Как говорили очевидцы, всю зиму приезжали какие-то комиссии, что-то измеряли. А весной выдали деньги, выделили автомашины для перевозки людей и небольшой части имущества в населённые пункты, которые они «выбрали». Странно, что имущество взять разрешили. Из соседних деревень и городов, на которые не пришёлся радиоактивный след, набежали люди, растащили остатки имущества (что тоже никуда не годится именно по причине потенциальной радиоактивности имущества). Затем все дома снесли. Землю бульдозерами перепахали. И засадили соснами. Остался от села только мост.

Ну ещё такая железная пирамидка с табличкой — памятник героям гражданской войны.

В 1930 году близ Юго-Конёва было обнаружено и в 1931 разведано месторождение вольфрамовых руд (включения вольфрамита и шеелита в кварцевых жилах), которому было дано красивое название «Третий, решающий год пятилетки».

Никто, конечно, об этом месторождении не слыхал. И я в том числе. Просто молодой советской республике требовалось всё. А тут люди-кадры рядышком есть, инфраструктура, как сейчас говорят.

А бывают известные месторождения. Например, Те́тюхэ (ныне Дальнегорск). В южной части Приморского края, в 25 километрах от Японского моря, на склонах Сихотэ-Алиня, посреди великолепной уссурийской тайги пристроился город Тетюхэ, что в переводе с китайского означает «долина диких кабанов». Точнее, это обычное в тех краях китайское искажение тунгусо-маньчжурской топонимики. Но пускай будет долиной диких кабанов. Это примерно те самые места, где певец уссурийской тайги Арсеньев ходил со своим Дерсу Узала.

Как говорил Дерсу Узала про кабанов: «Его всё равно люди, только рубашка другой. Обмани понимай, сердись понимай, кругом понимай! Всё равно люди…» А вот как, по слухам, говорил один старовер про Дерсу: «Хороший он человек, правдивый. Одно только плохо — нехристь он, азиат, в бога не верует, а вот, поди-ка, живёт на земле всё равно так же, как и я. Чудно, право! И что с ним только на том свете будет?»

Тетюхэ — месторождение полиметаллических руд. Чего там только не добывают! Известно оно также разнообразием прекрасных минералогических образцов, ценящихся среди коллекционеров.

Там жили и работали мои дедушка и бабушка, там у них родился мой дядя. Приехали они туда с Южного Урала. Советская геологическая романтика, интересная минералогия, дивная природа, крайний восток необъятной страны. Когда я узнал, что дядя родился в Тетюхэ, стал им гордиться ещё больше. Раньше мне он нравился, потому что с тростью (хромой), с большими усами и в тельняшке. Как Чарли Блэк (который был без усов и без ноги, но ближе сравнения не нашлось).

Но в 1950 году они решили оттуда уехать. Я отчего-то не догадался в своё время спросить — почему. Прошлое в молодости воспринимается как «ставшее, и всё тут». Возможно, бабушка была слишком видной женщиной. Возможно, дедушка подорвал как-нибудь здоровье. Кто-то кого-то подсидел. Бог его знает.

Они погуглили (или как там раньше это было) и выбрали ровное спокойное место на берегу речки Синара на маленьком месторождении вольфрама. В Юго-Конёво родились ещё один дядя и папа. Ну а потом их эвакуировали. Так они оказались в молодом посёлке Вишневогорске. Отец слабо помнит то время — четыре года ему было на момент эвакуации. В перестройку всю эту категорию граждан (эвакуированных в 1957 году) приравняли к чернобыльцам и предоставили им различные льготы. Например, мы могли неистово потреблять электричество.

Но дедушка до этого не дожил (что-то с кровью). Меня в честь него назвали. Я сказал: «Ну ладно». В 1992 умерла бабушка (что-то с кровью). Здоровая женщина была, сильная. Прабабушка (мама её) на похороны приезжала. Я ещё подумал тогда: «Странно, дочь уже умерла от старости, а мать ещё нет». Всё это как-то внезапно было.

После похорон в Вишневогорске, куда мы приехали утром, к вечеру я очень устал находиться в большой компании и предаваться трауру (тётя с дядей спорили, можно ли сегодня, в такой день детям смотреть мультики, тем более некоторые из детей уже взрослые). Я отпросился в пустую квартиру, где ещё сегодня стоял гроб. Залез там в книжные шкафы, как обычно.

Но через некоторое время меня стал отвлекать, потом раздражать скрип половиц от чьих-то шагов, которые, судя по показаниям моих локаторов, замирали в метре от меня. Дом старый. Акустика нетривиальная. Самым сложным в той ситуации было притворяться, что ты ничего не слышишь. Пришлось включить погромче так кстати оказавшийся под рукой двухкассетник. Это двоюродная сестра его тут оставила.

Так я познакомился с творчеством группы Army of lovers.