В ответе за прошлое. Роман

Владимир Сивков

Блуждая бесцельно по просторам Интернета, можно наткнуться на ссылку «Взгляд в прошлое», и, если хватит духу, не откажите в просьбе Петру I в захвате крепости Выборг с использованием современного оружия, квадрокоптеров и современной тактики боя, привнесенных в 18 век российскими воинами, вырванных буквально за мгновение у смерти в ущельях Афганистана. Покажите современные Францию, Россию и задайте свои вопросы Наполеону, Сталину, Николаю II. И что скажет Петр I своему дальнему родственнику?

Глава 6

В семь утра субботы я уже был на ногах. В голове созрел план возвращения в детство. Под видом корреспондента детской газеты «Пионерская правда», с фотоаппаратом, с видеокамерой. Я до мельчайших подробностей мог представить себе эту встречу, я знал, куда мы пойдем, с кем и о чем мы будем говорить. И самое главное, купил несколько пачек разных рыболовных крючков, потому что они тогда были самой большой драгоценностью для нас.

Но надо было еще разобраться с навигацией компьютера. На главной странице я более подробно осмотрелся. Движение вперед осуществлялось одновременным нажатием клавиш «Shift» и «стрелочка вперед», назад — со «стрелочкой назад». Оказалось, наличествует и такая опция, как усиление-подавление звука, но самое главное — это фото — и видеосъемка. Как же я раньше на это не обратил внимание? В общем, как всегда, управление познается в процессе, а не заранее. Отчего я всегда тратил кучу времени на освоение новых программ. Но как я попадал туда, куда хотел попасть, для меня пока осталось загадкой.

Теперь надо найти точку высадки. Я вошел в свой родной уже год и опять оказался перед своим домом. Полдень. Выбираю движение вперед и перемещаюсь через дом, сад, огород на большую поляну. Там есть место, окруженное со всех сторон деревьями. Оно в наше время всегда было безлюдно, и для меня сейчас это было идеальным местом для высадки. Я нашел его сразу. На моей черемухе висели кисти зеленых ягод. Здесь частенько с пацанами мы залазили на нее и лакомились сладкими, чуть вяжущими ягодами, а после хохотали друг над другом, глядя на свои перепачканные лица. Я крутанулся на месте, все как и прежде, никого. Я пролетел через кустарник, и сердце мое защемило от знакомого пейзажа: наши озера, где мы целое лето рыбачили, а зимой почти каждый день после школы играли в хоккей, до тех пор, пока можно было разглядеть шайбу. Я щелкнул на видеозапись и, медленно вращаясь, снял всю панораму. Сегодня попробую снять своих друзей и себя. Теперь самое главное — уговорить жену, чтобы она меня отпустила и подстраховала.

Как я и ожидал, жена наотрез отказалась участвовать в моей затее.

— А если интернет отключится или электричество, ты что там делать будешь? К себе домой пойдешь переночевать? А «винда» рухнет и слетят все программы, настройки — ты же там останешься навсегда, — с серьезным видом доказывала она.

— Аргументы, конечно, весомые, если не сказать, главные. Но насчет интернета, у меня есть дублер — модем от «Мегафона», достаточно вставить его и снова зайти по этому, написанному на бумаге пути. Хотя вряд ли интернет здесь как-то завязан, тут пока непонятки. Электричество по выходным практически не выключают, да и аккумулятора ноутбука хватит на часок. С «виндой», конечно, похуже, если не сказать вообще труба. Так что перспектива остаться там, конечно, есть, но уж очень попробовать хочется. Да и уходить ты никуда не будешь, только выйдешь из реальности присутствия, чтобы тебя не засекли, а потом я приду, ты меня увидишь и запустишь. — Я уже умолял ее. — И почему все эти надуманные катаклизмы должны произойти именно сегодня? Мы четко договоримся о времени, минута в минуту. Все будет тип-топ. Ну давай попробуем! Надо же проверить это наяву, может быть, это дикий розыгрыш. Давай позовем старшенького — он подстрахует.

— Ага, еще его сюда впутывать! У самих крыша съехала с твоим прошлым, а теперь ты в детство решил прогуляться сам.

«Ладно, придется поставить перед фактом», — решил я. Взял свою повседневную черную сумку, положил туда фотоаппарат, блокнот, видеокамеру, конфеты и пакетики с крючками. Оделся неброско, вся одежда без каких-либо наклеек, типа «Made in…», обычная российская серость, чтобы не привлекать внимания. Осмотрелся на местности — никого, давлю «Z» — и я у края детства.

— Лен! Иди сюда! — кричу я в другую комнату.

Жена заходит и ошарашенно застывает на пороге.

— Там на бумажке все написано, — как можно спокойнее говорю я. — Клавиша «пробел» — выход из реальности, «Z» — вход в реальность. Все очень просто. — Я выхожу на поляну.

— Стой, ты куда? — Голос жены звенит в ушах.

— Нажми на «пробел». Нажимай! Я буду здесь ровно через час, время на мониторе.

Она подошла к компьютеру, взглянула на меня, и все исчезло.

— Лен, ты меня видишь? — В моем голосе явно присутствовал страх.

— Вижу, вижу, — раздался крик жены.

— Для проверки нажми «Z». — Я старался выглядеть уверенным, хотя сердце выстукивало барабанную дробь.

Через мгновение показалась моя комната и белая от страха жена.

— Вот видишь, все работает. Ну, пока, пока, я скоро.

Поцеловать жену на прощанье не решился — уцепится и не отпустит.

Я помахал рукой, она исчезла. Ноги стали ватными. Одно дело — смотреть в монитор и умиляться от сознания того, что это твое безоблачное детство, другое — быть здесь самому через тридцать пять лет. Ладно, вперед, к озеру. Я мог бы с закрытыми глазами дойти до места нашей рыбалки, но сейчас смотрел во все глаза и словно впитывал в себя эти деревья, траву, изгороди огородов. Здесь все было знакомо, здесь все дышало детством.

До боли знакомая тропинка вывела через кустарник к озеру. По сути, это были раньше торфяные разработки: одна большая длинная и широкая канава, а перпендикулярно к ней сходились траншеи поменьше. Торф выбрали, и все это родниками и ключами заполнилось водой, где в изобилии водились окуни и щуки. Сюда съезжались рыбаки из окрестных деревень, поселков, даже из Москвы добирались половить окуньков. Ну и конечно, сюда каждый день через день наведывались мы, местные пацаны из ближайшей деревни Грибаново.

Издали было видно, как трое рыбачков поворачивали к нашему излюбленному месту, сердце наращивало скорость, и я пошел на встречу к себе. Стараясь хоть как-то напустить на себя маску спокойствия, подошел к пацанам, которые уже забросили свои удочки и ожидали поклевок.

— Здравствуйте, рыбаки. Ну как, клюет?

— Да нет пока, мы только пришли. — Это Вовка Горохов. — А вы что без удочек?

— Да у меня другая рыбалка. Я детский корреспондент из «Пионерской правды», приехал к своим родственникам в Першино, хожу-брожу, может, какой-никакой материал насобираю про местных мальчишек, про их летний отдых. Расскажите про себя, как вас зовут, как лето проводите, а я запишу ваш рассказ, сфотографирую вас.

— Вот здорово! Я Вовка, того, — он показал на меня, — тоже Вовка, а там дальше Васька Гусев.

Я пристально всмотрелся в себя молодого: худой, невыразительный, глазки узкие, за это в школе девчонки звали японцем — ну, им прощалось. На голове фуражка, куртеша неопределенного покроя. Впрочем, и остальные были одеты не лучше, все-таки рыбалка, не поход в музей.

— Пацаны, айда ближе, сейчас нас фотографировать будут.

Мой Вовка подошел ближе.

— Здравствуйте.

— Здравствуй. — Я задержал на нем взгляд дольше обычного.

— Щас, — откликнулся Васька, — у меня клюет.

Он дергает удочку и с радостным воплем, как всегда:

— Я поймал, я первый поймал!

И тут же я чувствую его запах, его единственный, неповторимый, специфический запах. Только у них дома такой запах, отчего вся семья пропахла насквозь. Он подлетел, оттолкнув моего Вовку:

— Вот, сфотографируйте меня с окунем!

— Сейчас. — Я достал свой цифровой фотоаппарат.

Васька встал в горделивую позу: в одной руке кривая удочка, в другой на леске окунек. Щелчок, вспышка. Черт, забыл отключить. Но ожидаемый вопрос прозвучал от моего двойника:

— Интересный фотик, обычно вспышка сверху, а тут и не видно где.

— Это новый, японский. Недавно такие появились. А у тебя тоже фотоаппарат есть? — зная ответ, задаю вопрос.

— Нет, у моего брата «Зенит».

— Давайте теперь втроем, — прячусь я за цифровик, скрывая непрошеные слезы.

Они становятся рядом, и я делаю несколько снимков, там для меня они станут драгоценностью.

— А теперь давайте я сниму вас на кинокамеру. Вы рыбачьте, а я буду снимать каждого в отдельности.

— А нас потом по телику покажут? — Васька аж светился от любопытства.

— Запросто, в какой-нибудь детской передаче. — Мне не хотелось тушить их азарт.

Они встали все рядом и стали закидывать удочки, поглядывая на меня. Они закидывали, тут же доставали, проверяли червяка, закидывали вновь, подсекали. Они трудились, перегоняя друг друга. Я подошел ближе, снимал крупным планом их дорогие для моей памяти лица. И дольше всего самого себя, молодого. Я снимал их, когда они наперебой рассказывали про себя, про школу, про то, как они стреляют из луков, которые научил делать их я, тогда. Про грибы, про чернику, которой здесь полно всегда, про хоккей здесь же, на озере, зимой. Они говорили, говорили, а я смотрел на себя через монитор видеокамеры и вспоминал вместе с ними свою золотую пору детства. И только раздавшийся сигнал будильника сотового телефона вернул меня к действительности.

Они подозрительно глянули на меня.

— Это часы у меня с сигналом, пора домой, я обещал вернуться вовремя. Да, чуть не забыл, у меня есть маленький подарок для вас.

Достал из сумки пакетики с крючками и, взглянув своему Вовке прямо в глаза, взял его руку и вложил в нее пакетики.

— Это вам по три пакетика крючков разных размеров, раздай.

— Спасибо. — Он, как и я, немногословен.

— Ура! — заорали Васька с Гороховым.

— Рыбачьте на здоровье.

Мне ли не знать цену такому подарку, когда мы тогда выпрашивали у заезжих рыбаков по крючочку.

— Еще конфеты за интересное интервью. Ну, пока, до свидания.

— Спасибо, до свидания.

Я шел, часто оглядывался, спотыкался, потому что слезы застилали глаза. Я воочию увидел себя-пацана и своих друзей, лица которых я помнил более тридцати лет спустя.

Возле моего дома был маленький переулочек, по которому можно подойти, идя с озера. Медленно двигаясь возле забора, я до боли в глазах вглядывался в окна, в цветы в палисаднике, в крыльцо дома. Мать была на работе в это время и не могла меня видеть. Прошел к колодцу, знакомым движением зачерпнул воды ведром, поднял шест журавля. Вода была холодная, я пил и пил, не отрываясь, до ломоты в зубах.

На поляне я встал чуть в стороне от того места, где десантировался, и не успел сказать и слова, как появилась моя комната и жена за монитором.

— Давай бегом! — прокричала она.

Я сломал ветку черемухи с кистями зеленых ягод и вошел в комнату.

— Вот тебе подарок из моего детства, — протянул ей ветку.

Но она клацнула клавишей и бросилась ко мне со слезами.

— Я чуть с ума не сошла, ни на секунду не вставала, испереживалась вся.

— Ну, все, все хорошо. Повидал свое детство, себя повидал. Успокойся. Давай лучше видео мое посмотрим.

Я подключил видеокамеру к компьютеру для копирования отснятого материала. Руки дрожали, как при сильнейшем ознобе, разум отказывался принять происходящее. Жена шуршала в своей аптечке, перебирая таблетки, в комнате стоял запах валерьянки.

— Ты что, с ума сошел? — немного успокоившись, произнесла она. — Как тебя вообще угораздило попасть туда?

— Не знаю, ничего не знаю.

В данной ситуации это был самый исчерпывающий мой ответ.

Наконец копирование закончилось, и я с трепетом включил просмотр. Теперь я видел своих друзей и себя самого.

Просматривая домашнее видео, отснятое на даче, на работе, и глядя на себя со стороны, я испытываю странное чувство неловкости за себя того, в прошлом, хоть и недалеком. Сейчас меня охватил просто ступор, когда я смотрел на себя двенадцатилетнего. Немного замкнутый, стеснительный с чужими, немногословный, очень серьезный, неулыбчивый.

— Серьезный какой, — жена тронула меня за плечо, — даже не улыбнется, как ты сейчас, в зрелом возрасте.

Она взяла ветку черемухи, потрогала ягоды, поставила ветку в вазу, затем на обеденный стол.

— Чай утром пить будешь, глядя на свою черемуху, и вспоминать детство.

— Почему вспоминать? Я теперь смотреть его могу и даже записать на компьютер интересные моменты. — Я вздрогнул от простоты такого момента. — Черт подери! Теперь все можно посмотреть и записать, и даже побывать там, в прошлом, недалеком и далеком.

Меня пробила нетерпеливая дрожь.

— Ага, и застрять где-нибудь там, если компьютер сломается или интернет накроется, — резко отреагировала жена. — Хватит этих экспериментов. Я с тобой поседею преждевременно.

— А я на тебя двадцатилетнюю смотреть буду, — нежно обнял ее.