Затянувшееся задание. Колесо сансары

Вячеслав Александрович Полуянов

Книга о судьбах людей в годы Второй мировой войны и борьбе СМЕРШ с японскими диверсантами на далеких рубежах нашей Родины в Забайкалье. Книга содержит нецензурную брань.

ГЛАВА 8

Искатель сокровищ ключник Джу Ди

Родился Джу Ди в семье мелких мандаринских чиновников и считал себя очень умным человеком. Он знал три тысячи иероглифов, прочел тысячу трактатов и книг, знал три китайских диалекта, немного говорил на английском языке, азам этого языка научился во время своего детства в Кантоне (порт в Китае), мог изъясняться на японском, основы которого выучить заставила жизнь, после того как Япония оккупировала Северный Китай. Знал около сотни слов и на русском языке: во времена своей молодости он четыре раза пересекал границу Поднебесной с Российской империей, нанявшись спиртоносом в команду своего дяди, контрабандно носившую крепкую водку ханжу и самогон из рисовой шелухи на таежные прииски в Забайкалье, где был запрет на продажу алкоголя во время прежней большой войны. Знания ему давались легко, обучался он моментально. Незабвенный его дядя, из рода Джу, толстяк и скареда, тоже был грамотей: знал пять китайских диалектов, но еще очень ловко умел считать деньги, и не только монеты с квадратным отверстиями, подержав горсть таких, мог точно определить сумму, но и пачка бумажных купюр выглядела почти живым существом в его ловких толстеньких пальцах. Дядя-то и наставлял Джу Ди на путь знаний: «Учись, мальчик! Что деньги? Сегодня они есть, а завтра можно их потерять. А вот знания у тебя никто не украдет ночью, не отберет на пустынной дороге, и сгореть они могут только вместе с тобой, — говаривал он, — знания всегда тебе помогут обхитрить любого купца, расположить к себе чиновника. А это значит, ты всегда будешь сыт и при деньгах». Джу Ди все схватывал на лету. Хорошо он усвоил и еще одну истину: «Не бойся, что не знаешь, — бойся, что не учишься». Он читал, когда другие играли в кости или маджонг, он читал, когда другие слушали политического разного рода оракулов и ораторов. Но к пятидесяти годам не нажил себе богатства, а когда дядя скончался и кормить его стало некому, Джу Ди в силу пытливости своего характера решил овладеть каким-нибудь настоящим делом, а еще лучше ремеслом. Нужно было как-то зарабатывать на пропитание и кров. Осел он тогда в городе Хайлар, город был с железнодорожной станцией и хорошим богатым рынком. Терпения и любознательности ему было не занимать, и он нанялся подмастерьем к уважаемому изготовителю ключей и замков. Работал, не зная устали, за чашку рисовой похлебки в день, делал всю черную работу в мастерской. На улице, где он жил, многие посмеивались над ним, мол, прожил полвека и подался в ученики. Но неюный подмастерье не обращал внимания на эти ухмылки и остроты. Как говорил мудрец сотни лет назад: «Тому, кто никуда не плывет, не бывает попутного ветра!» Через год мастер стал поручать ему изготовление заготовок, а еще через год Джу Ди сам изготовил свой первый замок и к нему два ключа. Удивительно, хотя замок был сделан не на заказ, его сразу купили. Времена в Китае наступили смутные, народ стал бояться за свое имущество — замки и засовы начали пользоваться все большим спросом. Вскоре старый ключник умер и Джу Ди невольно унаследовал мастерскую, а затем так увлекся новым для себя делом, что перестал читать, а когда стал выполнять заказы на изготовление замков и засовов от состоятельных граждан, то пришла ему в голову мысль, а не зря ли он терял время, читая книги, не лишний ли груз этих знаний наполнил его голову. Оказалось, нет. Прав был покойный дядя, знания — это свет, освещающий дорогу путнику. А случилось это так. Заказало уездное начальство пять больших надежных замков-запоров, весом сто лян каждый (сто лян — кит., примерно 3,7 кг) для нового уездного архива. Гоминдановское правительство тогда активно проводило реформы и разного рода бумаг появилось много. Джу Ди в течение месяца изготовил пять однотипных замков, только ключи сделал разные. Привез на тачке заказ в управу. Удивился, что гоминдановские чиновники были высокорослыми для китайцев, шустрыми, в отличие от прежних — толстых, вальяжных и высокомерных. Сухонький очкастый чиновник в европейском костюме бегло осмотрел замки, перебрал руками связки ключей, удовлетворительно покивал головой и расплатился. Потом на гуаньдунском диалекте попросил Джу Ди вставить эти замки в двери за отдельную плату, на что он согласился. Чиновник привел его в соседнее здание без окон. Ранее, при прежних властителях здание, видимо, тоже было бумагохранилищем, куда сносили все записи и документы, которые попадали в руки чиновников зловредной императрицы Цы Си. Новая власть в старых бумагах разбираться не собиралась, часть, как водится, сожгли, часть лежала кучками в большом центральном коридоре, некоторое количество еще находилась на полках. Документы были разные, были книги в свитках, были европейские книги, были папки, перевязанные цветными лентами, и папки, перетянутые простыми веревками. У Джу Ди загорелись глаза от такого книжно-бумажного богатства. Чиновник показал пять дверей и, пообещав, что заглянет к вечеру, примет работу, ушел. Джу Ди поначалу решил подавить в себе давнюю страсть к чтению и рьяно занялся установкой замков. К полудню четыре его изделия уже находились на предназначенных для них местах. Но когда он сел отдохнуть и вытереть пот, все же не совладал с собой. Стал брать руками книги, свитки, альбомы, просто бумаги и даже обрывки. Это было как наваждение. Собрав силу воли, он заставил себя вернуться к своему ремеслу и через сяоши (один час) он поставил последний замок на место. Еще раз проверил все пять. Механизмы работали безупречно. Ключник остался доволен своей работой и как бы в поощрение себе взял книгу, испещренную китайскими иероглифами, но имевшую переплет как европейская тетрадь. Это оказалась книга полицейских доносов, которую вела полиция еще до того, как японцы захватили север Китая и случилась Китайская революция. На титульном листе значился год Синего кабана (по европейскому календарю 1923 год). Джу Ди стал ее листать, книга несла в себе информацию, которая совсем не красила народ Поднебесной. Чего только в ней не было: кляузы на соседей по любым поводам, доносы на родственников и коллег по работе и много другой грязи было записано четкими каллиграфически безупречными иероглифами. Тут его взгляд задержался на очень интересной записи: «В год синего водяного тигра (1902 год) месяца свиньи (ноябрь) 5 пятого дня стражей были задержаны двое. Один назвался Лю Хэнем, а второй человеческим (китайским) языком не владел, только повторял: „Би буряаад! Моришо, Моришо!“ При допросе с пристрастием обоих оборванцев выяснилось, что Лю Хэнь является подданным Поднебесной, второй был из диких азиатов северных степных районов. На допросе с пристрастием Лю Хэня тот поведал, что они сопровождали в торговой поездке достопочтимого торговца Дчажао Канга в русский город Иркутск, где тот занимался торговлей шелковыми тканями. На обратной дороге по Маньчжурии в местности „Бооржоа“ — возле соленых озер, на берегу одного из них под названием Хара-нор на них напали бандиты, угнали лошадей, убили купца и его работников. Им двоим удалось убежать, перед этим ему, Лю Хэню, удалось спрятать в кожаном мешке весь доход от торговли на южном берегу озера возле желтого камня. Рассказ его выглядел полным вымыслом. Оба были отведены к судье, осуждены за бродяжничество, наказаны пятью ударами бамбуковой палкой каждый и отправлены на постройку дороги». Рассказ Джу Ди очень заинтересовал, и он, воровато оглянувшись по сторонам, хотя в здании никого не было, вырвал страницу из книги, листок скатал в тонкую трубочку и спрятал в складки платка, который носил на голове. Ночью в мастерской, где он жил, уже улегшись на твердую, покрытую соломенной циновкой постель, он все думал об интересной записи. «Наверняка, то, что рассказали эти двое чиновнику, было правдой. Только жирный и тупой циньский бюрократ не захотел верить или проверять». Джу Ди все больше и больше, распаляя свое воображение, увлекался мыслью найти эти спрятанные деньги. «Деньги-то, наверно, немалые, шелк в Северной стране (России) всегда был дорог, — думал он, — наверняка место там приметное, раз про камень помянули. Может, попробовать поискать?» В нем стала нарастать уверенность, что если он окажется на южном берегу соленого озера Хара-нор (Черная нора или дыра) возле желтого камня, то непременно сразу найдет это место. Ему очень хотелось стать богатым. А быть богатым — это значит быть свободным. В ту ночь он так и не сомкнул глаза, все думал и думал, пока к утру у него не созрел окончательный и, по его мнению, очень реальный план. А план был таков. Поехать в соседнюю Россию, там освоиться — как-никак страна-то чужая… Взять в напарники какого-нибудь никудышного человека, одному-то боязно, а от него можно избавиться в любое время, но нужен местный — эвенк, бурят или монгол. Таких сейчас полно в степи. Может, даже поискать этого «Моришо», по возможности у него выведать про клад. Потихоньку добраться до озера с желтым камнем и забрать казну несчастливого купца. План был реален. Смущало, что прошло уже немало лет, но уверенности и вдохновения к поискам добавили высказывания мудрейших, да и клады на то они и клады, чтобы десятками или сотнями лет лежать в земле. Узнать нужно, как со степного языка переводится «Моришо». Утром он углем на дощечке написал车间关闭 (мастерская закрывается — кит.), дощечку привязал к столбу у входа в мастерскую. В этот день и вообще более он заказы не принимал — доделывал ранее принятые. Одновременно стал готовиться к дальнему и нелегкому пути. Скопленные деньги у него были. На рынке он купил пару ношеных, но крепких монгольских ичигов (сапог) толстой свиной кожи с подметками из тройной шкуры яка, большую холщевую суму с лямками для плеч. Долго искал, но все-таки нашел мастера по изготовлению документов, и тот предложил советский паспорт — китайского работника КВЖД. Джу Ди согласился, это было то, что нужно, и попросил вписать его имя, так как решил не путаться в именах. Только в русском паспорте кто-то «очень грамотный» синими чернилами вывел «Чу Диев Иван». Обладатель паспорта сначала хотел вернуть документ изготовителю, но потом решил, что ничего страшного, пусть его имя звучит как-то по-русски. А имя Иван ему понравилось — коротко и просто. В сборах прошел месяц. За это время у старого полицейского чиновника узнал Джу Ди о судьбе тех двоих, что были пойманы стражей, наказаны к побитию палками и принудительным работам. Один из них — северянин, то ли монгол, то ли бурят, как выяснилось, «моришо» на бурят-монгольском — это всего лишь «всадник», убыл на свою родину. Второй, не отбыв положенных работ, сбежал, но спустя полгода был пойман, посажен в «стоячую колодку» (ли-цзя), откуда и отправился на встречу с предками. К этим сведениям Джу Ди отнесся с двойственным чувством. Радовало то, что один покойник, который знал точное место и явно не успел добраться до сокровищ, а вот второй мог добраться до казны убитого купчишки, но опять же точного места не знал. Но Джу Ди решил: шансы есть, и немалые, может, тот, второй «моришо», тоже отдал богу душу или что там у этих кочевников…

В год Белого дракона (1940 г.) в месяц дракона (май) — дата сулила большую удачу — Джу Ди ранним утром сел в вагон третьего класса на поезд в Хайларе, произнеся изречение мудрейшего Конфуция: «Путешествие в десять тысяч ли лучше прочтения десяти тысяч книг».

Конец ознакомительного фрагмента.