Глава 8
Если человек упорно не желает сообщать вам некую информацию, подумайте, кто еще, кроме него, может обладать интересующими вас сведениями.
— Как хорошо, что ты уговорила меня зайти в кафе! — воскликнула Тонечка, кроша чайной ложкой пирожное. — Сто лет не виделись!
Я отхлебнула чай.
— Всего-то две недели. Зато каждый день перезванивались. Сейчас мне срочно нужна твоя помощь.
Тоня отложила ложку.
— Вся внимание.
— Куприн, случайно, не успел рассказать тебе о Вере Филипповой?
Антонина подперла щеку ладонью.
— Фамилию слышала, но не от него. Мишка Гольдин, эксперт, забежал ко мне в кабинет, попросил кое-какие материалы. Я ему сказала: «Сейчас закажешь — завтра получишь». Так он чуть не зарыдал…
Я терпеливо ждала, пока моя подруга и родственница подберется к сути вопроса. Моя не так давно обретенная двоюродная сестра ранее работала в полицейском архиве. Когда Олег возглавил особое подразделение, им выделили просторное здание, у бригады появился свой архив, и Тонечка перебралась туда. Конечно, сейчас информация хранится в электронном формате, но огромное количество материалов по-прежнему существует в бумажном виде, Антонина отвечает за эту часть. А еще в ее обязанности входит обращаться в разные места и снабжать Олега и его сотрудников всякими нужными им документами.
Эксперт Миша Гольдин хотел получить бумаги, связанные с убийством двух женщин — Светланы Крюковой и Нелли Щаповой. Услышав, что получит их завтра, он взмолился:
— Пожалуйста, задержись! У меня на столе лежит тело Веры Филипповой. Я уверен, что ее убил тот же, кто лишил жизни Щапову с Крюковой. Понимаешь, этим двум жертвам посвящено мое научное исследование, и я Олегу рассказал, что их связывает с Филипповой, а тот велел идти к тебе. Моих записей Куприну, видите ли, недостаточно.
Все в бригаде знают, что Гольдин человек увлекающийся. Вообще говоря, от него требуется изучить улики, написать отчет и передать его Олегу. Придумывать версии на основании заключений Михаила — работа других людей. Но в эксперте пропал Шерлок Холмс, на всех совещаниях он фонтанирует идеями, причем некоторые из них совсем не глупы. Остановить парня невозможно, он трудоспособен, как египетский раб, готов с утра до вечера сидеть над микроскопом и частенько остается ночевать в лаборатории. Семьи-то у него нет. И мне это совсем не кажется странным. Ну кто согласится жить с человеком, который за обедом восторженно и детально рассказывает о содержимом желудка трупа?
— У нас серийный маньяк, — внушал Михаил Тоне. — И пока никто, кроме меня, этого не понял. Смерть Крюковой и Щаповой признали несчастным случаем. Только я убежден: их отправил на тот свет один и тот же человек. Понимаешь, когда у двух жертв такие глаза, это еще можно посчитать совпадением, но если у трех…
Тонечка поняла, что Гольдин от нее не отстанет, и объяснила:
— Материалы надо заказывать. Крыльев у дел нет, они не прилетят со скоростью мухи.
Пришлось-таки эксперту уйти несолоно хлебавши.
— Можешь разузнать подробности? — попросила я. — Что там выяснил Миша?
— А зачем тебе? — спросила подруга.
Я рассказала о событиях вчерашнего вечера. Тоня тихо ахала, а потом промямлила:
— Оборотень? Хм, это как-то слишком…
— Я видела его как тебя! — запальчиво воскликнула я.
— Ой, мама! — подпрыгнула Тоня. — Небось испугалась?
— Есть немного, — призналась я. — Поселок-то неохраняемый, обычное дачное место, шестисоточные участки со щитовыми домиками. Осенью в нем практически никто не живет. А коттедж Веры стоит на отшибе, последний у леса, и земли там тридцать пять соток. Вроде муж Ангелины Федоровны, бабушки Филипповой, был председателем садового товарищества, поэтому отхватил для строительства самый большой и тихий участок.
— Вот же нравится некоторым людям жить фиг знает где, без удобств, — поежилась Тоня. — У твоей знакомой что, московской квартиры нет?
— Вроде есть, но, кажется, совсем маленькая, однокомнатная, — засомневалась я. — Филиппова как-то обмолвилась, что очень ее не любит. А бабушкин дом вызывал у Веры самые приятные воспоминания. Я не знала, что она воспитывалась в интернате, она мне об этом только вчера днем сказала.
— Бедняга, — пожалела Филиппову моя двоюродная сестра, — не повезло ей.
— Вера перестроила здание, сделала его пригодным для круглогодичной жизни. Там есть все: отопление, водопровод, электричество, санузлы, даже телефон, и Интернет подключен, — перечислила я. — Поселок сейчас практически Москва. Слушай, а поеду-ка я туда…
— Зачем? — насторожилась Тоня.
— Поброжу по участку, осмотрю дом. Вдруг что-нибудь интересное обнаружу? — пожала я плечами.
— Там работали эксперты, — напомнила Антонина, — все улики собрали.
— Кое-что могли не заметить, — уперлась я.
— Ребята, небось, на коленях по саду проползли, они ж у нас дотошные, — возразила Тоня.
Но я не изменила своего решения.
— И тем не менее я скатаюсь.
— Еду с тобой, — объявила Тонечка. — На чьей машине порулим?
— Олегу не понравится, если он узнает, что ты отправилась со мной на место преступления, — предостерегла я действующую жену Куприна.
Антонина беспечно махнула рукой.
— На меня ругань не действует, я просто ее не слышу. И Куприн эсэмэску прислал: «Занят. Если не приду ночевать, не волнуйся». Поскакали? Так на чьем коне порысим?
— На твоем, — решила я, — надоело руль крутить.
— Заметано, — согласилась Тонечка.
* * *
Дверь в коттедж оказалась закрыта, и на косяке дергалась под ветром белая бумажка с печатью.
— Опечатано, — расстроилась Антонина.
— Экая беда, — не смутилась я. — Во-первых, клочок легко отклеить, а во-вторых, он уже сам почти отвалился.
Подруга подергала ручку.
— Знаешь, где Вера прятала ключ?
— Не-а. — Я пнула створку. — Впервые вижу ее запертой. Думаю, черный вход эксперты тоже не оставили нараспашку.
— Жаль, не попадем внутрь, — расстроилась моя соратница. — И снаружи участок не осмотрим, освещение выключено.
— Никогда нельзя сдаваться, — пропела я, — всегда надо хорошенько посмотреть по сторонам, и решение проблемы обязательно найдется. Видишь окошко чердака? Оно вроде приоткрыто. А у сарая стоит длинная лестница. Ход моих рассуждений понятен?
Минут через десять мы с Тоней очутились в коттедже, опустили плотные рулонки на окнах, зажгли в доме свет и застыли посреди кухни-столовой.
— Эксперты — свиньи, — покачала головой подруга, — засыплют все своим порошком, развезут грязь и уйдут. А убирать кому?
— Сейчас можно вызвать специальную службу, которая отмывает места преступлений, а раньше жильцам самим с тряпками приходилось возиться, — произнесла я. — И дисперсная черная пыль не самое страшное. Представь, каково тем, у кого в доме убили человека? Давай поступим так: ты осмотришь второй этаж, а я первый.
— Что ищем? — деловито осведомилась Тонечка.
— Не знаю, — призналась я. — Хочу попытаться восстановить, чем занималась Вера в тот момент, когда ее схватил оборотень. Как он попал в дом? Выходил он точно через заднюю дверь, в парадную вошла я.
Тонечка кашлянула.
— Вилочка, Олег всегда говорит, что зацикленность на одной версии самая большая глупость, которую совершает следователь. Надо рассматривать все варианты. Предлагаю разрабатывать такие: Филиппову убил любовник, обычный грабитель, некто, связанный с издательством «Элефант», или оборотень.
Я опустилась на диван, а она воодушевленно продолжала:
— Любовник может быть женат, Филиппова требовала развода, обещала настучать супруге о его измене. Старый как мир мотив для убийства. Грабитель, вероятно, наркоман, алкоголик, уголовник, элементарно хотел украсть деньги, столовое серебро. Далее. Вера занимает высокий пост в «Элефанте» и могла обидеть какого-то автора. Ну, не распиарила, допустим, чью-то книжку, роман не продавался, писатель не получил гонорара, на который рассчитывал… Или она насолила сотруднику, притормозила его карьеру. А оборотень просто зверь, ему мотива для убийства не надо.
— В твоих словах есть резон, — согласилась я. — Но зачем уносить Веру? Почему не убить ее в доме? Жаль, мы не знаем ни малейших обстоятельств ее смерти. Где нашли тело? В каком оно состоянии? Что известно Олегу?
— Ответ на последний вопрос я дам, возможно, уже сегодня, — пообещала Тоня. — Куприн любит рассуждать вслух, так что я узнаю все, когда он домой заявится.
Я встала и подошла к плите. Это верно, когда мы жили вместе, муж, придя домой, раскладывал на столе фотографии, разные документы, перебирал их и спрашивал, например:
— Если она пошла с ним в ресторан, то почему у нее в желудке пусто, а, Вилка?
Сначала я пугалась и вопросов Олега, и жутких снимков с места преступления, потом привыкла, стала высказывать собственное мнение. Допустим:
— Некоторые тетки зациклены на диете, они не станут ужинать, даже если их пригласили в ресторан, попьют простой воды.
Куприн, сам того не желая, обучил меня ремеслу следователя, а теперь страшно недоволен, если я применяю полученные от него знания на практике.
— Ладно, поползу наверх, в спальню, — вздохнула Тоня.
Примерно час я изучала столовую-кухню, гостиную и не нашла ничего интересного. Разве что поняла: Вера не страдала алкоголизмом, все бутылки в баре стояли закупоренными. Единственной открытой оказалась пузатая емкость с ликером «Шерри». Наверное, Филиппова наливала его в чай или кофе.
Испытывая разочарование, я поднялась наверх и спросила у Тони, сидевшей в кресле с фотоальбомом в руках:
— Нашла что-нибудь?
Она отложила альбом.
— Удивительно, в нем нет ни одного детского снимка.
— Ничего странного, она воспитывалась в детдоме, — напомнила я. И открыла шкатулку, стоявшую на тумбочке.
Внутри не было ничего интересного. Так, грошовый браслетик с надписью «Maldives», с которого свисал брелок в виде крохотной куколки на золотой цепочке. Такие сувениры охотно покупают на Мальдивах туристы. У меня самой есть похожий.
— И еще это, — показала на кровать Тонечка.
Я глянула на покрывало и вздрогнула. На серо-розовом пледе лежала грубо сделанная кукла вуду размером с буханку хлеба. Обычно колдовские атрибуты не имеют лица, но у этой на его месте была приклеена фотография мужчины.
— Понять не могу, откуда его знаю, — продолжала Антонина. — Точно физиономию эту видела. И почему-то кажется, что это дядька из моего детства.
Я взяла тряпичную куклу.
— Перед нами фото Андрея Борисовича Расторгуева, советского актера, безумно популярного до перестройки. В те годы фильмы с его участием постоянно показывали по телевизору, да и сейчас их иногда демонстрируют, например «Ветер странствий», «Приключение под парусом», «Школьная рапсодия».
— Верно! — подпрыгнула Тонечка. — Ну и дела… Вера ненавидела Расторгуева? Посмотри, кукла вся истыкана булавками. И похоже, ее еще жгли сигаретами, вот характерные круглые следы с опаленными краями. Что плохого артист сделал Филипповой?
Я не могла оторвать взгляда от поделки, бормоча:
— Вера… Вера… Вероника… Но та девочка была Борисова, а не Филиппова… Так, надо срочно узнать, не выходила ли Верочка замуж. Вероятно, она оформила брак в юности, взяла фамилию супруга, развелась с ним, а документы менять не стала. Георгий Петрович, ну тот мужчина, который стал фактически отцом детдомовки, не Филиппов, а Мишкин. Неужели Вера — это Вероника?
— Ты о чем? Объясни! — потребовала Тоня.
