Ромео с большой дороги

Дарья Донцова, 2006

Ничего себе дельце свалилось на голову Даши Васильевой – она должна найти… шубу. Правда, манто не простое – из розовой шиншиллы, стоимостью в хороший особняк. А искать придется, иначе потерявшая его на развеселой тусовке подруга, безалаберная Танюшка, навсегда поселится в Дашином доме. Она уже заняла ее комнату! Просто плюхнулась на кровать, и все, вроде как заболела, и вставать не желает. Шубку подарил Танин муж, и если ее не вернуть, он, ревнивый Отелло, выгонит супругу вон. Нет, посадит в тюрьму как воровку! Тем более что он ей и не супруг вовсе, оказывается. Только сумасбродка-подружка могла принять романтическую свадьбу в таиландском отеле за настоящую брачную церемонию. И Даша нашла… труп. А где же шиншилла? И кто убийца, тоже не помешает выяснить.

Глава 6

Я заказала еще кофе, выпила его и снова попыталась соединиться с Алисой. Шесть, семь, восемь… Минуточку! Номер внезапно показался знакомым. Я нажала на кнопку и обозлилась до невероятности. Ну, Рита, погоди! Думаешь, обманула? Сейчас узнаешь, где зимуют пингвины!

— Алло! — опять весело откликнулась Секридова.

— Это Даша.

— Которая?

— Та, что с шубой. Верни шиншиллу!

— Тебя заклинило? Говори с Алисой.

— Врунья!

— Кто? — обиженно воскликнула Секридова.

— Ты. Чей телефон мне дала?

— Алискин. Домашний.

— Ты мне продиктовала свой собственный домашний номер. Думала, я его не знаю? Ошиблась, дорогуша.

— Правильно. Мы вместе живем.

— В одной квартире?

— Ага.

— Алиса не подходит к телефону, — растерянно ответила я.

— Дрыхнет небось.

— Сейчас полтретьего, люди уже пообедали.

— И чего? — удивилась Рита.

Действительно, совершенно обычное дело — храпеть до полдника.

— Алиска утром приперлась, — продолжила Рита, — у нее сегодня эфир вечером, вот и давит подушку.

— А ты сейчас где?

— На работе.

— С прыщами?

— Они прошли.

— Хорошо, — протянула я. — Теперь скажи, ты шубу не видела?

— Опять двадцать пять! Сказано — нет.

— Я ведь не обвиняю тебя в краже.

— И на том спасибо.

— Просто подумала, может, на вешалке манто висит.

— Ничего нового там утром не было, — недовольно ответила Рита. — Езжай к Алиске, с нее и спрашивай. Она ваще такая…

— Какая?

— Ну… безголовая. И поддать способна.

— Ясно, давай адрес, — потребовала я.

Огромный серый дом вытянулся вдоль Солянки. Я никак не могла найти место для парковки, пришлось слегка нарушить правила — бросить машину за знаком «Остановка запрещена». Очень хорошо понимаю желание городских властей наказать тех, кто плюет на всякие ограничения, но тогда сделайте для людей подземные парковки, и никто не захочет оставлять свои «лошадки» где попало. Ну как поступить автовладельцу, если везде торчат запрещающие круги? Мне сейчас следовало устроить машину у метро, на площади, а потом идти два километра пешком. Интересно, есть ли в столице люди, четко выполняющие все предписания гаишников?

Побоявшись воспользоваться лифтом, похожим на мыльницу, засунутую в клетку для попугая, я пошла вверх пешком по нескончаемым пролетам. Квартира восемь оказалась на последнем, четвертом этаже. Дыша, словно марафонец в конце дистанции, я нажала на звонок. Похоже, Зайка права, нам всем следует начать вести правильный образ жизни. Может, и впрямь бросить курить?

Алиса не торопилась в прихожую, я упорно давила на коричневую кнопку, слушая, как за створкой заливается электрический «соловей». Потом, потеряв терпение, стукнула кулаком по ободранной деревяшке. Внезапно дверь приоткрылась. Я вошла в темную, пахнущую дорогими духами прихожую и крикнула:

— Алиса, ку-ку! Не бойтесь, ваш адрес мне дала Рита.

В апартаментах стояла напряженная тишина. Я огляделась. Раньше, в советские времена, журналисты любили употреблять в статьях про разные западные города фразу: «Нью-Йорк (Париж, Лондон, Вена) — город контрастов, нищета тут мирно уживается с богатством». Так вот, про прихожую, в которой я сейчас стояла, хотелось сказать именно эти слова.

Темный, грязный пол из плохо подогнанного паркета, затрапезный резиновый коврик у двери и пара дорогих кожаных сапог на тонких каблуках. Стены с засаленными обоями, роль вешалки исполняют простые железные крючки, а на одном из них — красивое черное велюровое пальто, за которое заплачено не меньше тридцати тысяч рублей. Колченогий комод, потерявший от дряхлости первоначальный цвет и половину фурнитуры, на растрескавшийся шпон столешницы которого небрежно брошены дорогущие лайковые перчатки, а на банкетке с поеденной молью бархатной обивкой маячит модная сумочка. Очень хорошо знаю, сколько стоит аксессуар, недавно боролась около прилавка с собственной жабой, глядя на милый ридикюльчик. Мое земноводное победило, я ушла домой, так и не купив неоправданно дорогую штучку, а вот Алиса порадовала себя.

Отчего я решила, что сумочка из телячьей кожи принадлежит радиоведущей? Да потому, что на ручке болтался брелок со стальной буквой «А».

— Алиса! — заорала я. — Проснитесь! Ау! Отзовитесь! Вы где?

Я прошла по коридору, толкнула первую попавшуюся по дороге дверь. Открылась захламленная комната: обшарпанная мебель, грязные тряпки вместо занавесок, простецкий телевизор, допотопное трюмо и… шикарное вечернее платье, свисающее со стула. На протертом ковре валялось три туфли. Две черные замшевые, и одна ярко-красная, с мыском, украшенным бантиком. Кроватью для хозяйки норы служил диван, постельное белье смотрелось ужасно — похоже, его не стирали ни разу со дня покупки.

— Алиса, — позвала я, — Алиса, ау!

Спальня явно была пустой. Я пошла дальше, ноги привели в другую комнату, столь же грязную и неубранную, как первая, и вновь безлюдную. Испытывая некоторое разочарование, я изучила неожиданно чистую кухню. Очевидно, девицы не утруждали себя готовкой, да и вообще редко заглядывали сюда. Затем проверила ванную и даже туалет и констатировала: дома никого нет.

Я постояла пару минут в задумчивости, потом позвонила Рите.

— Это Даша.

— Ну, что опять?

— Приехала к Алисе.

— Отлично.

— Ее нет.

— Значит, ушла.

— Куда?

— Понятия не имею.

— Она не делилась с вами планами?

— С какого такого счастья?

— Вроде вместе живете.

— Вот уж не повод для отчетов.

— Можно мне поискать шубу?

— Где? — удивилась Рита.

— В шкафах, в коридоре. Навряд ли Алиса отправилась в розовой шиншилле на улицу.

— Эта дура и не на такое способна, — хихикнула Рита. — Ладно, ищите, коли надо. Эй, погодите! Если Алиски нет, то как внутрь попадете?

— Извините, я уже вошла. Дверь была не заперта.

— Вот, блин, идиотка! — завозмущалась Секридова. — У нас замок не захлопывается, его обязательно надо ключом закрывать. Сколько раз я ей твердила: не забудь про ключ, да проверь, подергай за ручку…

— Значит, можно заглянуть в шкафы?

— Да! — гаркнула Рита. — Надеюсь, найдете свое пальто и отстанете от меня.

Получив разрешение на обыск, я распахнула дверки и едва успела отскочить в сторону — с верхней полки упала коробка, набитая фотографиями. Чертыхаясь, я стала собирать глянцевые отпечатки. Интересно, кто запечатлен на большинстве из них? Если Алиса, то она настоящая красавица: высокая, стройная блондинка с тонкими чертами лица. А вот и изображение девушки в бикини — придраться не к чему, похоже, талия у девицы сантиметров пятьдесят, и никакого целлюлита. Интересно, ей от природы досталась грудь третьего размера или хирург вмешался с имплантатами?

Я аккуратно укладывала фото, невольно цепляясь взглядом за некоторые. В основном на них была запечатлена одна и та же симпатичная длинноволосая блондинка в разных позах: то девица стояла, призывно изогнув стан, то сидела в кресле, выставив на обозрение стройные ножки. Внезапно в куче карточек мелькнула одна, явно сделанная в студии усталым фотографом. Думаю, подобные «кадры» есть во многих семейных альбомах. Лет двадцать тому назад личный фотоаппарат был очень дорогой игрушкой, позволить его себе могли не многие, люди ходили в студии, и там их «щелкали» самым традиционным образом. У нас дома есть снимок с точь-в-точь такой же композицией, как на том, что сейчас я держала в руках. На фотопортрете была запечатлена довольно полная дама с круглощеким лицом и ярко-синими большими красивыми глазами, а на коленях у нее сидит девочка, по виду первоклассница. Волосы малышки украшает огромный капроновый бант. Вторая школьница, чуть старше, стоит слева от женщины, а из-за спины выглядывает коротко стриженный мальчик.

Я перевернула снимок и улыбнулась, прочитав надпись на обороте: «Ксюша, Рита, Алеша и Феня, первое сентября». Значит, я угадала, после торжественной линейки в школе семья и отправилась в студию.

В руки попало другое фото, и я вздрогнула. На снимке надгробие, самое простое — прямоугольный камень с фарфоровым овалом и надписью: «Волков Алексей. Спи спокойно». Мне стало не по себе: очевидно, коротко стриженный мальчик рано ушел из жизни.

Устранив беспорядок, я поставила коробку на место, пошевелила вешалки, не нашла на них никакой шиншиллы и открыла второй гардероб. В нос ударил странный запах. Наверное, девушки пользовались разным парфюмом. Одна любила нежные, цветочные ароматы, другая предпочитала нечто удушающе-сладкое, на мой вкус — отвратительное, тошнотворное.

Я подняла глаза, осмотрела платья. Затем решила проверить, не спрятана ли шуба в глубине двустворчатого монстра, раздвинула в разные стороны плечики и заорала от неожиданности.

У стенки из плохо покрашенной фанеры скрючилось тело в черном, сильно декольтированном платье. Мне стало страшно до невозможности.

— Эй, — прошептала я, — вы живы?

Тишина.

— Алиса, вам плохо?

Нет ответа. Длинные белокурые волосы закрывали лицо девушки. Следовало отвести в сторону пряди, посмотреть в глаза девушки, пощупать пульс, но у меня не хватило мужества на столь простые действия.

Слабыми пальцами я схватилась за мобильный.

— Рита!

— Как ты мне надоела! Если нашла свою крашеную дрянь, то забирай и уходи! — рявкнула модель.

— Скажи, у Алисы есть татуировка на ноге, вокруг щиколотки?

— Да, — удивленно подтвердила Секридова.

— Сине-красная? Кошка с крыльями?

— Ага. Она собезьянничала, — мирно пустилась в объяснения Рита. — У меня такая наколка очень давно. Алиска увидела и захотела такую же, мне пришлось с ней в салон ехать. Когда ей татушку сделали, сообразила: ну не дура ли я? Теперь уже не оригинально выгляжу.

— Можешь приехать домой?

— Зачем?

— Очень надо.

— Слушай, я ведь на работе.

— Дело в том… Алиса сидит в шкафу, — запинаясь, стала я объяснять ситуацию, — молчит, не шевелится. Похоже, ей совсем плохо! И так странно пахнет…

— Буду через полчаса! — заорала Рита. — Только не уходи!

Я машинально положила трубку на комод. Потом задом, задом — лишь бы не оставаться в такой вязкой тишине квартиры! — попятилась к выходу, выбралась на лестницу и рухнула на ступеньку. Сердце сильно стучало, в висках торчало по гвоздю, к горлу подбиралась тошнота. Пытаясь не свалиться в обморок, я тупо смотрела на стрелки часов. Прошло пятнадцать минут, полчаса, сорок пять, час… Где Рита?

Стукнула дверь лифта, из крохотной кабинки вылетела очаровательная блондинка в голубом плаще, та самая, фото которой лежали в коробке.

— Это ты Даша? — подлетела она ко мне.

Я кивнула:

— Да.

— Где Алиска?

— Там, в шкафу.

— Пошли.

— Куда?

— В квартиру.

— Ой, не хочу…

— А придется! — рявкнула Рита. — Давай двигай!

На дрожащих ногах я поплелась за Секридовой и сразу за дверью навалилась в коридоре на стену.

— Она там? — уже шепотом спросила хозяйка. — Во втором шкафу?

— Да, — прошептала и я.

— Мертвая?

— Похоже, неживая.

Рита очень осторожно приблизилась к гардеробу, шумно вздохнула, перекрестилась, заглянула внутрь, потом повернулась ко мне:

— Где?

— Кто?

— Алиска!

— Там лежит. Неужели не видишь?

— Нет.

— Вешалки раздвинь.

Рита подняла руки.

— Никого.

— У стены, в черном платье.

— Тут пусто.

— Врешь! — вырвалось у меня.

Рита покрутила пальцем у виска.

— Ваще! Сама глянь.

— Боюсь, — честно призналась я.

Секридова ухватила меня за правую руку.

— Нет уж, гляди, идиотка фигова!

Я зажмурилась и моментально получила подзатыльник.

— Ну-ка, — резко сказала Рита, — растопырь зенки!

От боли и возмущения я невольно разомкнула веки и увидела… пустое нутро гардероба.

— Ой, мама! — вырвалось из груди.

— Ну и че? — уперла руки в бока Секридова. — Сегодня не первое апреля, дура! Хорошо придумала… Говори, чья идея? А, знаю! Катьки Малкиной работа!

— Труп был здесь, — прошептала я. — Понюхай, запах остался!

Рита подергала носом, пробормотала что-то, я разобрала только слово «война».

— Что? — окончательно потеряла я способность правильно оценивать действительность. — Ты о чем?

— Духи так называются, — пояснила Секридова, — «Война», лимитированный выпуск. Мы их представляли, и дилеры подарили по флакончику. Пожадились, сволочи, пробничками отделались. Правда, мне запах не понравился, тошнотный. Но ведь на халяву получила. Принесла домой и Алиске отдала, а та рада стараться, облилась с головы до ног. Такой едкий аромат оказался! Она вчера постаралась, когда на тусню собиралась, тем парфюмом и несет.

— Вот видишь, — обрадовалась я, — была тут Алиса! Иначе откуда запах?

Рита сдернула с вешалки боа из лисы, сунула мне под нос.

— Во, нюхай, отсюда валит! Алиска вчера эту крашеную кошку на плечи бросила. Дерьмовая вещь, но ей нравится.

Я машинально пощупала шкурку, потом поднесла пальцы к носу.

— Ну и мерзость!

— Согласна, — усмехнулась Рита. — А теперь ответь, сколько тебе отвалила Малкина, чтобы меня со съемки сорвать? Ее рук дело! Катюнечка мигом просекла, какой резонанс от календарика будет, и пустилась во все тяжкие.

— Был труп, — тупо твердила я, — вот тут, у стенки.

— Хватит! Могла бы придумать более правдоподобную историю! — сверкнула глазами Рита. — Понимаю, тебе заработать подфартило. Я на тебя не злюсь, сама такая, готова ради денег на многое, но Катьку урыть охота. Рассказывай!

— У тебя есть кофе? — робко попросила я, пытаясь справиться с головокружением.

— Пошли на кухню, — скомандовала Рита. Потом она быстро подошла к входной двери, вытащила из кармана ключ, заперла замок и, прищурившись, сказала: — Не уйдешь, пока всю правду не выложишь. Я Малкину с твоей помощью закопаю.