Нарко

Джек Уэллс, 2023

Давно прошли времена Великого Союза, чекисты из Кабинета Безопасности уже не преследует священнослужителей. Церковь стала признанной силой и… крупнейшим наркокартелем. Ян только начал служить, ему повезло получить место в престижном храме, но его радость по этому поводу омрачена ужасной новостью: мама тяжело больна. Надеяться можно только на очень дорогое лечение и сложную операцию, которые Яну не по карману. Чтобы добыть необходимые деньги, он поступается принципами и соглашается участвовать в нелегальном церковном бизнесе по торговле наркотиками, втайне надеясь однажды его поломать. Ян еще не знает, что он не единственный, кто думает о перевороте, и даже не первый такой: история повторяется…

Глава 6

Москва. Наше время

Поклонский женский монастырь расположился в городе, недалеко от центра. Сестра Евдокия помогала пожилой даме избавить ее мужа от недуга. Мужчина спивался. Много лет он работал на заводе, но однажды резко перестал общаться с семьей и начал пить. Женщина думает, что его сглазили. Евдокия взяла небольшую бутылку с водой и маленький зеленый пузырек с ароматическим маслом, положила их на главное священное писание — KOTAN в твердом переплете с серебряной окантовкой, — поднесла деревянный крест и начала читать молитвы. Она добавила несколько капель масла в бутылку, потом встала и велела прихожанке в следующий раз, как муж пойдет пить, подлить ему этой воды. Повторить процедуру три раза и недуг исчезнет.

Народ, узнав о волшебном даре Евдокии, записывался к ней в очередь. Как бы ей ни хотелось помочь всем, но нуждающихся было гораздо больше, чем она могла бы принять за всю оставшуюся жизнь, даже если бы работала без сна и отдыха. Письма приходили даже с самых дальних уголков страны. Ее популярность раздражала многих священников, и даже Патриас до конца не понимал, что с этим делать. В детстве Евдокия страдала приступами эпилепсии. Бабушка, вместо того чтобы лечить внучку, отвела ее в церковь. Девочка искренне верила во Всевышнего и молилась каждый день. Уже тогда проявились ее необычные способности: приходили вещие сны, она могла распознавать болезни и даже предугадывала катастрофы. Бабушка истово верила, что Евдокия — божий дар грешным людям и однажды она спасет весь мир. Девочка пришла в монастырь на общих основаниях, без каких-то особых привилегий. Сперва она была трудницей, работала усердно и со временем перешла в послушницы, а через несколько лет приняла постриг монахини.

О Евдокии ходило много слухов, но еще больше было споров. Ее методы были, мягко говоря, неординарны, а некоторые священники считали их незаконными. Иногда она впадала в подобие транса и проводила в этом состоянии много времени. Вся ее деятельность сильно расходилась с позицией Патриасии. Церковь не могла запретить ей службу, но всегда просила прихожан остерегаться ее нетрадиционных практик. Это, наоборот, усиливало интерес людей. К Евдокии обращались с разными недугами, приходили те, чьи родные пили, употребляли наркотики, одна женщина пришла к Евдокии, чтобы та помогла ее ленивому мужу встать с кровати и зарабатывать больше денег. Евдокия бралась за все и не взимала плату, хотя люди сами оставляли пожертвования. Она стремилась помочь своим прихожанам. И от зависимостей избавит, и личную жизнь наладит, и богатство привлечет. Слухи об этой чудотворнице распространилась по стране, что уже создавало проблемы для Патриаса, который прежде был вне конкуренции в духовной жизни общества.

Пожилую прихожанку проводили к выходу, и Евдокия собралась ужинать. На пороге ее комнаты беззвучно возникла фигура.

— Ты же понимаешь, что я не могу тебе помочь, — сказала Евдокия. — на маленькое чудо я способна, и то, если повезет, но в твоем случае нужна чуть ли не благодать господня.

— Я не для себя прошу помощи.

Женщина стояла в дверном проходе, голова ее была покрыта белым платком, черное платье свисало до щиколоток. Евдокия повернулась к ней.

— Для него?

— Да.

— Он сам должен справиться. Я могу подсказать ему направление, но принимать за него решение не стану.

— Я и не прошу от тебя большего, — сказала женщина, — он все сделает правильно, я верю.

Евдокия подошла ближе и осмотрела ее с головы до ног.

— Твои дела совсем плохи, — сказала она, — тебе нужна помощь, которую я не в силах дать. Я знаю, что должна тебе, и, если бы могла, все бы для тебя сделала.

— Мне помогут.

— Кто?

— Всевышний.

— Тогда молись Всевышнему. Я буду просить о твоем выздоровлении.

* * *

Ян закуривал третью сигарету подряд. Он невольно вспоминал тот подвал, ряды высоких стеллажей, столы с оборудованием и Марка с каким-то пакетом в руках. Помещение выглядело практически стерильным, а воздух был свежим и теплым. Все это совсем не напоминало ни церковное помещение, ни склад их магазина. Ян думал о том, стоит ли вообще возвращаться в церковь. Он знал, что его заметили, и вопрос только в том, что будет дальше. Идти в полицию прямо сейчас? Но не успел он подумать об этом, как в дверь громко постучали. Снаружи донесся знакомый голос:

— Это я, Марк, открой, я один.

Ян подкрался к двери, пытаясь не издать ни звука, но пол под ним громко заскрипел прямо у самого порога. Через глазок он увидел Марка и открыл дверь.

Они молча сидели на кухне и курили. Марк выглядел озадаченным, ему было неловко. В комнате повисла гробовая тишина, так, будто они оба знали какую-то неудобную тайну, но не могли начать разговор, и каждый из них ждал, что другой первым возьмет слово. Марк смотрел то на Яна, то по сторонам. Он пытался придумать, с чего бы начать и как объяснить все, чему Ян недавно стал случайным свидетелем.

— Сейчас ты поедешь с нами, — неделикатно сказал Марк.

Внизу, у подъезда, ждал Генрих.

— Марк, объясни мне, что происходит? — Яну не удалось скрыть дрожь в голосе.

— Я все тебе объясню. Как раз за этим и приехали. Выбора у нас нет. Не усложняй, и все будет хорошо. Ты не пострадаешь, я обещаю.

От его слов Яну стало еще страшнее.

— Куда едем? Я ничего не понимаю.

— В церковь. Все уже собрались. Все будет хорошо, только не делай глупостей.

У Яна было много вопросов. Они вышли на улицу. Рядом с подъездом стоял темно-синий джип, за рулем сидел Генрих. Все молчали, будто ехали на похороны. Ян сразу вспомнил это неприятное чувство, возникавшее в детстве, когда мама вела его в больницу и он знал, что рано или поздно они дойдут до кабинета врача, но очень хотел, чтобы дорога не заканчивалась. Марк сидел рядом с Яном и грыз ногти, а Генрих вел машину.

Подвал в здании администрации хорошо освещался и был оснащен современной системой вентиляции. Ряды широких стеллажей прилегали к боковой стене, напротив них стояли столы с оборудованием. В углу за последним стеллажом пряталось небольшое помещение, где была установлена линия по смешиванию и упаковки порошков — своеобразный мега-миксер.

Яна завели в переговорную комнату. Там сидели Виктор и пожилой мужчина с куцей седой бородой. Оба в гражданской одежде, курили, но вытяжка хорошо убирала запах. Марк и Генрих уселись напротив Яна. Виктор потушил сигарету и сказал:

— Я не думал, что ты обо всем так быстро узнаешь. Обычно мы несколько месяцев присматриваемся к кандидату и только потом решаем, брать его в дело или нет, — он напряженно переводил взгляд то на Яна, то на стол перед собой, этот разговор был ему неприятен, но он старался скрыть раздражение. — Раз уж так вышло, придется обсудить все условия сейчас.

Виктор делал долгие паузы и тщательно подбирал слова.

— Ты наверняка знаешь, что много лет назад церковь была в отчаянном положении. Великий Союз, тогда еще существовавший, практически запретил религию, а мы, в свою очередь, хотели выжить и нашли способ договориться. Как ты понимаешь, эти мешки не просто так здесь хранятся, — Виктор указал рукой на стеллажи, — нам пришлось пойти на сделку. Я не могу сказать, что это приятная сделка, но в ней есть и свои преимущества.

— В мешках кокаин? — спросил Ян.

— Кокаин, героин, мефедрон, соли, есть еще много видов травы, гашиш и марки. У нас широкий ассортимент, а благодаря развитой сети церквей по всей стране мы вне конкуренции.

— У меня в голове не укладывается, как такое возможно, как вообще можно сочетать одно с другим, — Ян догадывался, но не мог в это поверить, — то есть вы травите людей наркотой и служите богу одновременно? Опиум для народа продаете?

— И в прямом, и в переносном смысле, — подметил седобородый мужчина, — мы работаем с обществом. У людей есть потребности, и мы их удовлетворяем, как в случае с верой, так и с веществами.

— Не усложняй, — вклинился Генрих, — люди сами себя травят. Мы никого не заставляем употреблять.

— Как и не заставляем верить, — добавил пожилой мужчина.

— Более того, — продолжал Виктор, — у нас самый чистый товар, а не какая-то подвальная дрянь. Сам подумай, если бы мы этим не занимались, кто-нибудь другой был на нашем месте. Так мы хотя бы обеспечиваем качество, от которого люди не дохнут как мухи. Да, это дело не богоугодное, но, как я уже сказал, у нас нет выбора.

Марк молча сидел и внимательно следил за дискуссией.

— Чего вы хотите от меня? — спросил Ян.

— Раз ты все знаешь, мы хотим, чтобы ты работал с нами. Есть позиция, которую ты можешь занять.

Ян смотрел на них, казалось, все сейчас настроены против него. Генрих уставился на него своим вечно-сонным взглядом. Ян интуитивно понимал, что особого выбора у него нет. Он знает слишком много, чтобы отказаться без последствий. А если он пообещает обо всем забыть и по-монашески всегда хранить молчание, ему не поверят. Скорее всего, они добьются молчания другим способом. И если прикинуть варианты, полиция не сможет помочь ему.

— Что за позиция?

— Мы работаем в региональном распределительном центре. Принимаем товар, поставляем небольшие оптовые партии в местные точки, потом все идет в розницу. Нам нужен помощник, который будет формировать продукты, вести учет склада, выполнять подручные работы.

— Все как в супермаркете, — добавил Марк.

«Интересно, какие еще подручные работы», — подумал Ян.

— Могу я подумать? — спросил он.

— До утра, — улыбался Виктор, — потом ждем твое решение. Кстати, совсем забыл вас представить, это Самсон Дмитриевич, наш настоятель, — Виктор указал на пожилого мужчину. Ян вспомнил, что видел его по телевизору рядом с Патриасом, когда тот выступал перед толпой на одном празднике, — митрополит Самсон отвечает за наш склад перед всей Патриасией и самим Патриасом.

— Я занимаюсь этим уже очень давно, — произнес Самсон, — это сложное дело, но к нему быстро привыкаешь. Через неделю ты и не вспомнишь, что именно в этих мешках. Для тебя их содержимое станет просто обычным товаром, как сахар или крахмал. Я думаю, все сложится хорошо, но первое время за тобой будет присматривать Генрих, — митрополит кивнул в его сторону, — он отвечает за нашу безопасность. Выполняй все требования Виктора и проблем не возникнет, это я гарантирую.

Ян кивнул. Он прослушал половину из того, что сказал Самсон, думая о том, как ему незаметно заявить об этом в полицию до утра.

— Я вижу, у тебя остались сомнения, — сказал Виктор, — это нормально. Но что ты сам думаешь об этом?

— Не знаю, — ответил Ян, — я как-то по-другому представлял себе церковь. Ну, я думал, что мы близки к богу и несем добро.

— Реальность, конечно, далека от этого. Святых нигде нет. В западном KOTA-лицизме много ответвлений и структур, но, по сути, там всего две палаты: верхняя и нижняя. Есть Ваттика и есть все остальные. И все остальные рвутся попасть в Ваттику. А как только тебя туда приглашают, считай, все, добро пожаловать в элитный клуб престарелых педофилов. Да, мы не святые, но мы хотя бы не насилуем мальчиков в Лупенариях.

— И самое главное, — добавил Генрих, — платить тебе теперь будут много. Работа тяжелая, но несложная. Мы знаем, что у твоей мамы проблемы. Ты сможешь помочь ей. Сможешь оплатить ей лечение в лучшей клинике, где могут ее спасти. Если нужно, мы дадим тебе хороший аванс. Подумай.

«Откуда они узнали о болезни мамы», — подумал Ян. Он вышел на улицу, в абсолютно другую для себя действительность. Время запустило обратный отсчет. Непонятно, доверяют ему или нет, скорее всего, нет, но это неважно. Он не был в безопасности и думал, где можно спрятаться так, чтобы Генрих не узнал об этом. К тетке в Белгород. Но его найдут. И еще не факт, что полиция будет его слушать. Все церковные учреждения под особой защитой государства, они практически неприкосновенны. Там даже пожарных проверок не бывает. Яну показалось, что мир в одночасье сделался другим, враждебным и серым, а люди стали косо на него смотреть, как будто знали, чем он собирается заниматься. Внезапно он подумал о маме. Как поступить с ней? Бросать нельзя. Генрих предлагает заработать денег на ее лечение. Судя по количеству мешков на стеллажах в подвале, денег у них очень много. Ян шел по улице в полном одиночестве, погруженный в сложные переплетения своих мыслей, но все, чего ему хотелось, это вернуться домой, заснуть и обо всем забыть.