Чудовище

Дженни Даунхэм, 2019

Лекси зла. И с каждым днем – все сильнее. Если бы она только могла держать себя в руках, отчим принял бы ее, мать бы вновь полюбила, а ее сводный брат наконец объявил бы их парой и провел бы с ней остаток своих дней. Лекси хочет всего этого так сильно, что готова попытаться усмирить свой гнев. Она ведь так хочет, чтобы семья гордилась ею. Но чем сильнее она сдерживает себя, тем ближе извержение вулкана по имени Александра Робинсон. И никому от нее не укрыться.

2

Наша квартира была похожа на рекламную картинку: в окна било яркое солнце, стол на кухне ломился от вкусностей. Айрис рисовала, сидя за журнальным столиком, Джон развалился в кресле, ковер устилали субботние газеты. Я надеялась, Джон промолчит, но стоило мне войти в комнату, как он тут же вскинул глаза:

— Ну что, успокоилась?

— Прости.

— И все?

— Прости, что я тебе такого наговорила. Я не хотела. Надеюсь, вечеринка получится замечательная. Обещаю, что больше не сорвусь.

— По-моему, ты просто издеваешься.

И уткнулся в газету. Я выдохнула.

Айрис улыбнулась.

— Посмотри, что я нарисовала. — У нее получился сказочный замок из стекла и зеркал, уходивший в синее небо. — Это наш новый дом, — пояснила она. — Папочка его построит, когда мы разбогатеем. Тут вот башенка, — она указала на самую низкую башню, — а это называется «бойница».

— Умница, — похвалил Джон. — Хочешь, расскажу, что такое бастион?

— Нет, спасибо. — Айрис сунула в рот кончик фломастера. — А сейчас я нарисую указатели для вечеринки, чтобы гости знали, что туалет наверху.

Я чмокнула сестренку в макушку. От нее пахло печеньем.

— Это же сколько тебе придется рисовать!

Она кивнула.

— Ничего, у меня безграничное терпение.

Порой мне не верится, что мы родные сестры. И не только потому, что Айрис в свои шесть лет знает уйму слов: она еще и очень талантливая. И безумно красивая. Как инопланетянка. Вот так причудливо сплелись гены мамы и Джона. Я по сравнению с ними просто уродина.

Джон тряхнул газетой.

— Без комплексов, — сказал он. — Восемь букв, вторая «м».

Жаль, что я так мало знаю. Мне бы хотелось блеснуть перед ним интеллектом.

— Я сперва подумал, что «аморальный», — добавил Джон, — но оно слишком длинное.

Может, ему и правда нужна помощь? Я плюхнулась на диван напротив.

— Хочешь, посмотрю в интернете?

— Не надо, так нечестно. — М-да, помощь ему явно не нужна. Он щелкнул ручкой по газете. — Ты ведь переоденешься к приходу гостей?

Я оглядела свои джинсы. На колене дыра, края штанин в грязи. Я ходила в них вчера и сегодня утром снова натянула, не проверив, чистые ли.

— Да, я надену платье.

— Отлично. И какое же?

— Новое. Потом покажу. Сперва помогу маме.

Мама на кухне гремела посудой. Коллеги Джона привыкли к вечеринкам, еду для которых заказывают в ресторане, но он заявил: мол, хочу, чтобы на этот раз все было домашнее, так что маме пришлось расстараться.

Я вжалась в диван: меня вдруг охватил ужас. Все эти архитекторы, коллеги Джона, наверняка такие же умники и модники, как он сам. И я весь вечер буду чувствовать себя последним ничтожеством.

Джон сложил газету и взял сигареты.

— Айрис, я хочу покурить. Будь добра, выйди минут на десять.

— Но я занята.

— Передохни, потом вернешься и доделаешь, — он улыбнулся. — Иди пока к себе или к маме на кухню.

Она положила фломастер и взяла другой.

— Никуда я не пойду.

— Доченька, я не хочу, чтобы ты дышала дымом, тебе это вредно.

Айрис сняла колпачок с фломастера.

— Тебе тоже.

Джон рассмеялся.

— Ладно.

— Папа, тебе вредно курить.

— Ну хорошо, твоя взяла, — Джон поднял руки. — Сделаешь мне чаю?

Айрис подозрительно насупилась.

— А когда я уйду, ты закуришь?

Джон махнул сигаретой.

— Обещаю, что если ты заваришь мне чаю и принесешь печенье, я вообще курить брошу.

Сестренка спрыгнула со стула и протянула руку.

— Давай сюда. — Джон отдал ей сигарету, и Айрис погладила его по голове. — Вот молодец.

Меня он никогда так не слушался. А жаль. Я бы ему командовала: «Сидеть!», «Лежать!», «К ноге!», «Служи!»

— Я так понимаю, — начал Джон, и до меня только сейчас дошло, что он специально отослал Айрис, — ты донимала Касса, чтобы он сегодня приехал?

У меня екнуло сердце.

— Это он тебе сказал?

Джон достал из пачки сигарету и закурил.

— Ты же сама рассказала маме.

Я почувствовала, что краснею. Вздохнула, словно все, что связано с Кассом, вызывает у меня дикую скуку, и развалилась на диване.

— Допустим, я написала ему сообщение. Допустим, попросила приехать.

— И что он ответил?

— Что занят. — Я уставилась на свои пальцы.

— Ты из-за этого психанула? — Он подался вперед в клубах дыма. — Мы же с тобой уже это обсуждали. Я не хочу, чтобы он все бросил и сорвался из Манчестера в Лондон.

Я рассматривала ногти и шелушащееся пятно на ладони.

— У него скоро экзамены, — продолжал Джон. — Никто не ждал, что он сегодня приедет. И теперь он чувствует себя виноватым.

— Я вовсе не этого добивалась.

Джон нахмурился. У меня колотилось сердце.

— А чего ты добивалась, Александра?

Если коротко, то вот чего: чтобы Касс захотел прожить со мной всю жизнь. Но в этом я ни за что не признаюсь. По крайней мере, пока не докажу Джону, что достойна его сына.

— Отстань ты уже от парня, — попросил Джон.

— Я думала, вам с мамой будет приятно, если он приедет.

— Он и так приедет, когда сдаст сессию. — Джон натянуто улыбнулся. — А вот если ты не прекратишь к нему приставать, может и передумать.

Чудовище во мне заорало во все горло, но я промолчала.

— Я не пристаю. Я общаюсь.

— Значит, поменьше с ним общайся.

— Как скажешь, — механическим голосом произнесла я.

— Теперь о вечеринке. Я больше не хочу скандалов, поэтому, уж пожалуйста, постарайся вести себя как следует, договорились?

— Я буду помогать маме. Разносить канапе.

— Правда? А ты справишься?

— Не волнуйся. Я ничего не уроню.

— Главное — следи за своим поведением, — он затушил сигарету о край пепельницы. — Я всего лишь прошу тебя быть вежливой с моими друзьями и супервежливой с моим боссом.

— Это еще почему? Надеешься, что тебя повысят?

Джон рассмеялся.

— Думаешь, тебе удастся его убедить?

В Норвегии есть долина, обитатели которой по полгода не видят солнца, мерзнут и хмурятся. Но в один прекрасный день кто-то придумал укрепить на вершине горы гигантские зеркала, отражающие солнце, а на городской площади поставить лавочки, чтобы люди сидели, подставив лица свету. Живя в тени, о солнце боишься и мечтать, и когда оно наконец пригревает, не помнишь себя от счастья.

— Буду паинькой, — пообещала я. — Клянусь. К концу вечера ты будешь мной гордиться.

Джон кивнул, и на миг, похоже, поверил, что это вообще возможно.