Санаторий (слова и предметы)

Дмитрий Владимирович Никитин

«Густое желтое освещение обшарпанных кухонь, невзрачные люди, чьи жизни – интереснейшие в своей заурядности и серости истории, тонкая корочка быта, скрывающая за собой бурлящий клубящийся деготь хтонического бессознательного. Потрясающая точность самых тонких нюансов человеческих чувств и эмоций, недюжинная внимательность к аспектам бытия и великолепный язык – вот главное оружие Дмитрия Никитина». Виталий Рыжов, главный редактор Bitter Magazine

Вокзал — голова Серафима Саровского

«Наконец-то приехали!» — воскликнул Таль. Очутившись на вокзальной площади, Таль и Влошич не знали, куда им пойти, и решили сесть прямо на тротуар, чтобы обдумать сложившуюся ситуацию. Самым старым и интересным зданием в этом городе был вокзал, поэтому друзьям не хотелось далеко от него уходить.

Здание вокзала было выстроено в форме человеческой головы, и Таль утверждал, что лицо ее похоже на лицо Влошича. Влошич это отрицал; он говорил, что, по его мнению, это была голова Серафима Саровского. «Откуда ты знаешь, как он выглядел?» — осведомился Таль. «Я-то этого не помню, но многим другим людям это должно быть известно — настаивал Влошич. — А меня вот вообще никто не знает. С какой стати здание стали бы делать в форме моей головы?». «Может быть, именно в этом городе тебя хорошо знают, — возразил Таль. — Мало ли». Теперь они жалели, что площадь была пустынна и им некого было спросить, кого изображает вокзал, чтобы разрешить спор.

В этот момент приятелей чуть не раздавил красный автобус: желая лучше разглядеть вокзал, они, сами того не заметив, отошли от него на проезжую часть и спорили там. Хорошо еще, что водитель успел вовремя затормозить, а то оба были бы искалечены. Водитель вышел, принялся размахивать руками и странно мычать, выражая свое возмущение. «Слушай, так он же глухонемой!» — изумленно сказал Таль. «Действительно, — воскликнул Влошич. — Какое безобразие! Ведь он может, например, не услышать важных сигналов на дороге и наехать на кого-нибудь!»

Оба строго уставились на бедолагу-водителя, который сразу как-то весь сжался и испугался. Это был маленький плотный, чернявый человечек с блестящими глазами, похожий на голодную собаку. Видимо, поняв, о чем речь, водитель закричал, что он не глухой, а только очень плохо слышит. Чтобы ему удобнее было общаться с людьми, он носил с собой небольшую кухонную воронку, которую вставлял себе в ухо; если собеседник орал в эту воронку, бедняга слышал, о чем речь.

Желая показать, как он любит свой автобус, водитель обхватил машину руками и прижался к ней. Видимо, это был добрый человек; он даже прилепил спереди автобуса большие наклейки в виде глаз и улыбающегося рта. Таль и Влошич заметили также, что в салоне автобуса развешаны опрятные ситцевые занавесочки с оборками, на которых также были вышиты улыбающиеся лица. Водитель объяснил, что это его жена сама вышивала занавески; к тому же она рассовала леденцы в хлопчатобумажные карманы на спинках сидений, чтобы пассажиры при желании могли сосать их в дороге. Правда, летом от жары они все неприятно слиплись, но это ничего, он скажет ей заменить их на новые. Кроме того, после нового года они всей семьей развешали в салоне свои елочные игрушки и гирлянды, чтобы ехать было веселее, — эти украшения остались и сейчас. «Да уж, вижу, постарались вы на славу», — сказал Влошич. Таль тоже одобрительно кивал.

«Куда же идет этот автобус?» — спросил Влошич. Никакой таблички, поясняющей это, они не увидели, на стенке машины было только кривыми крупными буквами нацарапано: «Пансионат». «Послушайте, а пансионат — это случайно не санаторий?» — обратился с вопросом Таль к водителю. Тот утвердительно закивал. «Значит, нам туда и нужно!» — сказал Таль. «Погоди, погоди, — остановил его Влошич. — Ты, конечно, молодец, но тот ли это санаторий, который нам нужен?» Тут водитель снова кивнул. «А вы откуда знаете? — подозрительно спросил Влошич. — Может, тут в окрестностях тридцать три санатория!» Водитель объяснил, что нам самом деле санаторий здесь только один и что называется он «Вешний день». «Вечный день?» — не понял Таль, но водитель настаивал, что именно «Вешний». «Дурацкое название, — разозлился в конце концов Таль. — Столько времени из-за него потеряли! Пора уже ехать!» Но тут Влошич возразил даже дважды: во-первых, он не знал, как называется нужный им санаторий, так что название «Вешний день» ни о чем не свидетельствовало — это могло быть совершенно другое учреждение. А во-вторых, он хотел еще осмотреть город. «Раз здесь такой интересный вокзал, значит, должно быть и много других достопримечательностей», — сказал он. Водитель, однако, возразил, что кроме вокзала ничего интересного в городе нет. «А тебе больше всех надо, что ли? — напустился на него Влошич, которого стало уже раздражать, что водитель все время встревает в его разговор с Талем да еще и как будто противоречит ему. — Стой и помалкивай, пока господа разговаривают!» «Да какие мы господа, ты что, с ума сошел!» — рассмеялся Таль, желая смягчить неприятный эффект от слов Влошича. — Я думаю, что он прав, давай поедем сейчас, а то мы зря потеряем весь день». «Ну, насчет господ я пошутил, конечно», — сказал Влошич, которому и самому стало неловко за свой глупый возглас. Воспользовавшись его замешательством, Таль втолкнул его в автобус.