Антипоэзия. Стиходелии разных лет

Дмитрий Гольденберг

Что же это за «антипоэзия» такая? – вопрос более чем резонный. Aвтор всегда думал, что писать «как положено», соблюдая всякие там каноны – это рецепт вызвать у себя зубную боль, а у читателя зевоту.А вот «столкнуть лбами» кислое и длинное, пустое и порожнее – вот это всегда представлялось более интересной задачей.Ибо сказано: мы рождены, чтоб сказку сделать (ко) былью. Так что, за твоё, читатель, здоровье! Ура! Книга содержит нецензурную брань.

Сын полка

И скорее справа, чем правый,

Я был более слово, чем слева.

— В. Хлебников, 1908

[1]

Не более чем свидетель, не тише воды.

Кот на крыше делает шахматные ходы.

Защита Лужина сужена.

Остатки ужина

Дожёвывает Валентинов.

Алевтина сатиновым

Связавши суженого,

Сверху вниз навинчивается гайкою.

Претендент рокируется, ретируется король.

Хрустит хворост, сверестит вереск,

Атаман размахивает нагайкою.

Лес плещется в мутной воде лещом, прыгая через

На сковороду июля, в масло, перец

И соль.

Катышки грязи выявляют скрытые связи

Крепдешина

И бежевой бязи.

Компаньоны: старая пишущая машина

И алкоголь.

[2]

Не мытьём, так катанием — сыра в масле…

Сыплет конюх овёс. Сыплет конюх овёс в несусветные ясли.

Коренное отличие между тобою и мной —

Ты несёшь свой резиновый член под поддёрнутою сутаной,

Я, по слухам, якшаюсь с самим Сатаной,

Состою в непристойной связи со слепою Судьбой,

Офицерскую честь променявши на щи со сметаной…

Ты — полка командир и его же приёмный сын,

Знающий, как закалялась сталь и как расплести кудель.

Я — дымчатый сон, желчный смех без причин,

Облаком накатившийся,

Облокотившийся

На твою аккуратно застеленную постель.

[3]

Мир феноменов

Удерживал за ноги, головою вниз.

Из

Карманов Кир Гермогенов

Сыпал бумажные птицы кощунств.

Ритуальный танец ветра в опавших листьях берёз, ясеней, дубов —

Страстная пятница животрепещущих чувств.

Ночью тобой обладала предводительница суккубов.

Адъютант его так называемого превосходительства,

Ты — пространственная составляющая Временного правительства.

Я, скорее непроницаемо чёрный, чем белый,

Я был более нервный, чем очумелый.

Я был более чопорный, чем оробелый.

Я был явственен телом, пространен с лица.

Я был тем, которому. Я был тот, который.

Я был более-менее первый и всё-таки неизменно вторый

От начала и до конца.