Антипоэзия. Стиходелии разных лет

Дмитрий Гольденберг

Что же это за «антипоэзия» такая? – вопрос более чем резонный. Aвтор всегда думал, что писать «как положено», соблюдая всякие там каноны – это рецепт вызвать у себя зубную боль, а у читателя зевоту.А вот «столкнуть лбами» кислое и длинное, пустое и порожнее – вот это всегда представлялось более интересной задачей.Ибо сказано: мы рождены, чтоб сказку сделать (ко) былью. Так что, за твоё, читатель, здоровье! Ура! Книга содержит нецензурную брань.

Камень в гору

[1]

Сизиф, катящий камень в гору, с вершины слетает свободным орлом.

Орёл, хватающий гремучую змею, обращается рисунком на банкноте.

Банкнота тонет в денежных мешках казино и публичных домов.

Сильнее, сильнее. Вытри слёзы, проглоти в горле ком.

Вычисли ситуацию, вроде шахматиста в цейтноте,

Затеряйся воином в колонне несущихся колесниц, исчезающих в пыли среди жёлтых наростов холмов.

Напиши мне письмо из Страны Семиотик.

Я представлю тебя идущим в тунике и босиком

С волочащимися позади трофеями порабощённых умов.

Я буду неподалёку, блохой на зевающем, продрогшем, оголодавшем койоте.

[2]

Филистимляне льстили о стиле ему,

Он лишь кланялся — как же иначе?

Принести, не разлив, сон в горсти ему

На вершину горы представлялось весьма благородной задачей.

Не катил он камней, как Сизиф,

Не треножил коней, не впрягал их в тачанки.

И не лез грязной лапою в лиф

Пышнотелой, дебелой гречанки.

Он Полюстрова выпил, сурово

Игнорируя взгляд детворы,

Отрыгнул и отправился снова

Сон нести на вершину горы.

Вся в тумане, вершина Ай-Петри

Возлегала в небесных высях.

Только лишь на седьмом километре

Он заметил, что он — на сносях.

И тогда, помочившись на землю,

Он гордыню свою превозмог,

И вернулся в родную деревню,

И признался, что он — не пророк.