Самый темный час

Дэйли Скай, 2023

3 года после начала пандемии, которая разделила мир на до и после: на иммунов, переболевших и критично зараженных. 2,5 года после смерти жены Аарона, пострадавшей от укуса зараженного. 1 год после незаслуженной казни брата Евы. 1 час с момента прибытия Инспектора и отрядов зачистки для поиска зараженных и проверки профпригодности населения. 1 минута после выявления первого критично зараженного – первого среди многих других. Чтобы выжить в изолированном городе и спасти людей, Еве придется объединиться с человеком, который приказал казнить ее брата, а Аарону – с той, которая ненавидит его и уже пыталась убить.

Глава 6. Ева

Не думала, что меня может ожидать нечто потяжелее страха смерти, переживания за своих близких или гнева из-за смерти брата.

Но, оказывается, есть еще одно чувство: вина. Она душит меня и тянет вниз, и только присутствие Инспектора и Нейта не дает мне окончательно утонуть, погрузившись в моральное самоистязание.

Я стараюсь не представлять, во что святой отец превратил свой подвал, который мы обустраивали с единственной целью — сберечь больше запасов, гаджетов и оружия (на случай, если за нами придут инспекторские «линчеватели» или мародеры). Но в планах не было хранения там же группы зараженных.

Знаю, что должна бежать с моими спутниками дальше, петляя по коридорам завода и по улицам города — должна бежать и не думать об этом. Поэтому отвлекаю себя то осторожными перемещениями, то бубнежом Нейта (который, как старый дед, недовольно ворчит из-за «инсинуаций» Инспектора в его адрес после выдачи топора).

И если на заводе все было еще не настолько страшно, то на улицах ближайшие кварталы нас ждал настоящий ад.

Я стараюсь не смотреть ни на кровь, ни на убитых людей, но мозг все равно подмечает каждую деталь, под действием адреналина и переизбытка эмоций становясь как никогда внимательным. Сомневаюсь, что в ближайшее время мне грозит крепкий спокойный сон — с ним, я так думаю, можно в принципе попрощаться. Если, конечно, я вообще выживу.

Вскоре нам приходится срезать маршрут через школу, противоположный выход которой как раз открывает путь на улицу, максимально близкую к радиостанции. И только когда мы входим в здание, я впервые за все это время хочу броситься бежать прочь. Лучше длинная дорога, лучше через толпы зараженных, чем по пустующим коридорам, залитым детской кровью. Господи, помоги нам.

Несмотря на свое недавнее требование, я все равно стараюсь держаться ближе к Инспектору и заодно к Нейту. Из двух зол, как говорится, выбирают наименьшее, пусть в холодильнике я и выставляла Инспектора перспективой куда более неприятной.

— Смотрите под ноги, — шепотом указывает Инспектор, и только страх отделяет меня от того, чтобы передразнить его в ответ. Я молча иду дальше, огибая мусор, разбросанные предметы и кровь. Но на очередном повороте нас ждет то, от чего все внутри меня сворачивается в узел прежде, чем я вижу это своими глазами.

— Что там? — шепчу я, выглядывая из-за спины Инспектора, и секунду спустя дергаюсь в сторону, налетев на него и Нейта.

— Мартин?

— Нормально… все нормально…

Мое лицо становится таким бледным, словно кто-то прошелся по нему краской, в которую выбелены школьные стены. Я смотрю на все, что осталось от ребенка, и чудом умудряюсь удержаться на ногах.

Если бы не кратковременный шок, я бы упала прямо там. Следующие несколько метров я молча иду за Инспектором, но картинка перед глазами начинает медленно плыть, а ноги — сотрясаться от крупной дрожи вместе с остальным телом. Желудок постепенно сжимается, выталкивая застрявший ком вверх по горлу, а к носу подступает поток слез.

Нет, только не сейчас, только не здесь.

Но меня хватает еще на три метра, и тогда я понимаю, что вот-вот упаду в обморок.

— Нет, я… я не в порядке. — Мой взгляд цепляется за дверь с туалетами и душевой. — Пять минут. Пожалуйста. — Я указываю на табличку. — Пять минут, и пойдем дальше.

Понимаю, что момент неудачный, но если я не возьму короткую паузу, то не дойду до радиостанции, и Инспектору придется самостоятельно выпутываться из этой задницы. Окей, может, и не самому, а на пару с Нейтом, но я с трудом представляю этот броманс единым адекватно функционирующим организмом.

Инспектор лично проверяет все закоулки и, наконец, одобряет мой заход. Я прикрываю дверь, которая и без того держится на соплях, как салунная «шаталка» туда-сюда, подбегаю к одной из раковин, включаю холодную воду и зачерпываю подряд пару крупных горстей прямо в лицо, но пользы от этого почти нет. И в следующий момент я несусь в ближайшую кабинку с туалетом, падаю на колени перед унитазом и успеваю придержать волосы — какая романтика на одного. Как и вся моя жизнь, собственно.

Не знаю, сколько проходит минут прежде, чем я, смыв всю свою «исповедь», упираю бледное лицо в ладони и затихаю. Правда, ненадолго. Через секунду меня прорывает, и я начинаю сдавленно рыдать.

Как он мог? Как он мог так поступить? Со мной, с людьми, с городом? Как, уповая на бога, святой отец подписал всем смертный приговор? Мы же общались с ним и не раз, он казался более чем адекватным, а все, ради чего использовались защитные пластины в подвале, это хранение продуктов, оружия и гаджетов, за которые не погладят по голове проверяющие или просто заберут с собой. Это было убежище, а не начало конца для Форт-Коллинса. То, что я делала, было ради защиты города. А теперь… что теперь-то? Получается, это я всех убила? Это из-за меня город наполнился критично зараженными и разорванными телами?

Я рыдаю, и этому потоку нет ни конца ни края. Мне больно, обидно, страшно и меня душит чувство вины. Но разумная часть вовремя напоминает, что в городе остались выжившие и, если я прямо сейчас не поднимусь с пола и не вернусь в коридор, им никто не поможет. У части людей есть шанс спастись, поэтому, Ева Мартин, поднимай свою задницу и выходи отсюда. Потому что иначе…

Внезапно я слышу приглушенный крик из коридора и стрельбу.

Черт.

Неизвестно откуда во мне берутся силы. Я подрываюсь с пола, выбегаю из кабинки и проношусь мимо душевых, но до выхода не добираюсь. Кто-то невысокий приоткрывает дверь в коридор, заходит в душевые и, обойдя раковины, предстает передо мной.

Господи. Это же маленькая девочка. Лет десяти на вид.

— Помогите… — сипит она и протягивает руку. — Помоги…те… я…

Не договорив, она падает на пол. Я подбегаю к ней под грохот из коридора, опускаюсь на колени и проверяю пульс, но пальцы проваливаются в глубокий укус на шее, который я не заметила из-за воротника ее рубашки. И еще один укус на руке. И…

Девочка резко открывает почерневшие глаза, и тогда я окончательно убеждаюсь, что в ней не осталось ничего человеческого. Подскочив с диким рыком, она бросается на меня в единственном желании — вцепиться мне в горло. Вскрикнув, я заваливаюсь вместе с ней на пол и следующую пару минут просто пытаюсь выжить, отталкивая ее от себя.

Оказывается, после укуса зараженные обретают невероятную силу — даже такие маленькие, как эта девочка. Кровь из ее шеи пачкает мои руки, волосы, кофту, и я не выдерживаю, набираюсь сил, спихиваю ее с себя, а затем пинаю ногой в живот. Девочка отлетает назад и налетает затылком на торчащий из стены сорванный душевой вентиль. И только после этого затихает.

Я несколько раз всхлипываю, в ступоре глядя на ее мертвенно-бледное лицо с черными жилами.

Как же так… да как же так?

Но я опять заставляю себя подняться, стягиваю кофту и, оставшись в черном топе, подбегаю к другой душевой кабине, чтобы включить воду и начать смывать с себя чужую кровь. Волосы, кожа, одежда, идиотский электронный браслет — я отмываю дрожащими руками все, что могу. К счастью, на мне нет ран, и зараженная кровь не попала в организм.

Закрутив кран, я обхожу мертвую девочку, подхватываю дробовик у раковины, подбегаю к раздевалке и после ускоренных поисков надеваю спортивную куртку, которая принадлежала кому-то из футбольной команды. Быстро вытерев мокрые щеки, я возвращаюсь в коридор и вижу интересную картину: подбитый Инспектор и такой же подбитый и чересчур возбужденный всем происходящим Нейт.

— В порядке? — только и могу спросить я.

И без комментариев понятно, что на них напали. Вопрос лишь в том, успели ли их укусить или тяжело ранить. Я перевожу взгляд с Нейта на Инспектора (последнему хотя бы укусы не страшны) и тогда замечаю мертвые тела на полу. Мои брови подскакивают на лоб.

Это они вдвоем их всех уложили?