Звездная пыль в сапожной мастерской

Екатерина Задубровская, 2022

Покинув уютный и тихий Псков, Клара мчится в Санкт-Петербург навстречу мечте! Именно сегодня она сможет лицезреть любимого музыканта вместе с другими фанатами, собравшимися перед гостиницей в воскресный день. Но кто же знал, что судьба подготовила для героини лихой сюжетный поворот. Клара становится свидетелем убийства! Прямо там, среди всей тусовки меломанов и в присутствии их кумира, убивают другого поклонника. И вдруг Клару обуревает странный азарт, она берётся за расследование убийства! И теперь её жизнь напоминает гонки по вертикали, потому что мир буквально переворачивается с ног на голову!В книге встречается упоминание нетрадиционных сексуальных установок, но это не является пропагандой.

4

Еле-еле успокоив по телефону родителей, я провалялась со своим лечением в постели весь следующий день. К счастью, никто не подцепил от меня вирус, и даже Динара Камбаровна не пожелала больше играть со мной в прятки документов или как-нибудь еще. К счастью, на мои вещи она никак не покушалась, хотя и могла.

Из полиции мне не звонили.

Пришла пора ехать домой, а кроме того, вернуть в кассу билет на несостоявшийся концерт. Я позвонила на номер телефона фирмы «Билетер» и узнала, что концерт в самом деле отменили.

–Конечно, организаторы мероприятия возвращают все деньги, — заверили меня по телефону, — Пишите заявление: «Прошу аннулировать мою покупку билета на концерт в связи с отменой». Указать, фан-зона или с местом, и стоимость. Привозите заявление вместе с билетом — примем!

–А как насчет Москвы? — спросила я из любопытства.

Выяснилось, что московский концерт перенесли на неопределенный срок, но даже это — только лишь предварительное решение. Могут отменить совсем.

Однако, когда я приехала в кассу «Юбилейного» у метро «Спортивная» сдавать билет с заявлением, молодая женщина в окошке заявила:

–Деньги выдадут в течение 180 дней. Оставьте ваш номер мобильного, чтобы с вами связались.

–Но ведь по телефону мне обещали, что деньги вернут! — воскликнула я и тут же чихнула.

На мне была медицинская маска, которую я решила надеть перед беседой с кассиром, чтобы ее обезопасить от своей инфекции — хоть мне и здорово полегчало, но насморк и чих продолжались.

–И что вам сказали? Что все отдадут сразу? — кассирша испытующе взглянула на меня, слегка наклонив набок голову.

–Нет, — признала я. Мне пришлось доставать платки и сморкаться. Я подумала, что именно она мне отвечала по телефону, впрочем, какая разница? Ругаться было явно бесполезно. Я только спросила, переведя дух после прочистки носа:

–Скажите, может за меня получить деньги другой человек? А то мне в Псков уезжать, домой…

–Только по доверенности, надо оформлять ее у нотариуса! — ответила женщина тоном, не терпящим возражений. Она достала пачку антибактериальных салфеток и принялась обтирать рот, нос и руки. Всем своим видом она давала мне понять, что ей не только не хочется заразиться моей простудой, но что я ей вдобавок надоела, и что разговор окончен.

Настроение у меня в который раз испортилось. Пришлось диктовать номер своего мобильного. Ехать второй раз в Питер за деньгами от неиспользованного билета не хотелось совсем.

Остановка Псковского микроавтобуса находилась рядом с метро «Московская».

–К семи сорока пяти утра подходите, место найдем, — пообещал водитель.

Чихая, я сказала «спасибо» и отправилась восвояси.

Наутро я уехала домой. Всю дорогу я пугала попутчиков, то впрыскивая в нос «Аквамарис», то сморкаясь и кашляя в платок. Конечно, чаще всего я была в маске. Мне пришло в голову, что со мной приключилось бы, если бы я болела какой-нибудь смертельно опасной инфекцией, не потеряла бы при болезни способна ходить, а необходимость приехать перед смертью домой возникла бы острая? Думаю, это несчастье было бы непоправимым, покруче, чем у покойного Курочкина!

Самые большие неприятности случились на так называемой «остановке по требованию».

–Почему рядом нет никакого кафе? Это что, мы в чисто поле должны теперь пойти? — воскликнула дама в ослепительно белом пиджаке и соломенной шляпе.

–До кафе больше часа ехать, — отпарировал шофер, — Кто тут хочет терпеть?

–Ну, знаете, у меня ребенок давно просится! — подала раздраженный голос молодая мама мальчика лет четырех, почему-то одетого в розовую курточку с белыми пудельками и котятами; по такой куртке я поначалу приняла его за девочку, — Хотите, не будем выходить и останемся сидеть, но терпеть больше мы не можем! Всех тут затопим!

Последние слова возымели убеждающее действие, так как мальчик мощно вопил при малейшей встряске микроавтобуса. Чтобы его успокоить, пассажиры рядом говорили «такой большой, а плачешь», из чего я догадалась, что это не девчонка. Музыка у меня в наушниках постоянно смешивалась с детским плачем, дорога от этого становилась все более утомительной, так что выйти и размяться мне показалось единственным спасением.

И тут со мной случилась очередная… как бы помягче сказать…

Короче, в кустах, куда поневоле приходят люди, которым в дороге приспичило, кто-то положил кусок гладкого линолеума. Постелен он оказался явно несколько лет назад, потому что зарос травой и, к сожалению, зеленым мхом. И этот мох замаскировал проклятый кусок полимерного покрытия!

Я ступила несколько шагов и, случайно шаркнув ногой, поскользнулась и растянулась на моховой зелени с пятнышками, возникшими от человеческой жизнедеятельности. Падая, я успела разглядеть даже белесо-желтый цвет проклятой пластины на том месте, где проехала моя нога.

Девушка, пришедшая на то же место, ахнув, отскочила в сторону. Ей повезло: она ступила лишь на край линолеума и избежала скольжения ногами. Да и всем, кто туда приходил, похоже, везло, раз линолеум успел зарасти! Падение и все неприятности, связанные с ним, поджидали только меня.

–Вот, вся измазалась, — пробормотала я, поднявшись на ноги.

Куртка, к счастью, не пострадала, а вот платье, с которого я после криминальной ночи не смогла отстирать «пепси-колу» своего обидчика-репортера, было испорчено.

–Да… А теперь вы с нами поедете в Псков? — вдруг спросила девушка и, не дожидаясь ответа, пошла к дороге.

Я постояла некоторое время, приходя в себя после шока. Откровенно говоря, я представила себе реакцию пассажиров на мой вид и испугалась, что они меня выставят вон. А что мне было делать? Простуда еще не прошла, было уже не так жарко, как пару дней назад. Поэтому переодеваться в кустах у меня не было ни малейшего желания. Приходилось продолжать путь в таком виде!

Решив, что оберну подол пижамой из сумки, чтобы не пугать пассажиров, я решительно зашагала к маршрутке.

–Садитесь, только вас и ждем! — миролюбиво сказал водитель, окинув беглым взглядом мой перепачканный наряд, словно ничего со мной не случилось.

–Так ведь пассажирка нас теперь измажет этой своей… — начала было дама в белом пиджаке и осеклась, не желая уточнять, чем же я ее измажу.

Надо заметить, что сидеть ей приходилось непосредственно рядом со мной, так что на ее опасения я до сих пор не обижаюсь. А в тот момент у меня весьма некстати возникло чувство вины перед попутчиками, так что я даже стала оправдываться:

–Простите, я не буду пачкать… Я ведь нечаянно…

Девица, которая была свидетелем моего несчастья, сидела на своем месте, не оборачиваясь. Видимо, она посчитала, что предупредила пассажиров о моем опасном соседстве, а дальше пусть каждый сам решает, как со мной поступить.

–Так не пойдет! — заявила белоснежная дама, — Девушка, вам, конечно, крупно не повезло, но не можем же мы теперь ехать с вами и мараться!

–Это ж надо — в свое собственное дерьмо упасть! — подхватила толстая баба с пучком бордово-седых волос, — Может, она пьющая и на ногах нормально не стоит?

Двое парней заржали было в ответ, однако их смех быстро угас. Похоже, им передо мной стало совестно.

Я вдруг разозлилась и мне стало жалко только саму себя.

–Дайте, я войду, — заявила я и встала ногой на ступеньку, а руками уперлась в стенки прохода.

–Куда?! — и тут передо мной возникла мамаша с мальчиком в розовой девчачьей курточке на руках. Мальчик немедленно заревел, словно медвежонок. Молодуха даже не побоялась, что я могла грязными руками схватиться за ее одежду или курточку ее сынка. Видимо, рассчитывала, что я не стану себя защищать, окажусь порядочным человеком и не прикоснусь к ребенку и к ней… Что ж, она правильно рассчитала! Только кроме того, что жертвовать своим временем и здоровьем ради общего блага я не собиралась, поэтому никуда не ушла.

Мне было страшновато, что кто-нибудь из пассажиров вытолкнет меня из маршрутки, но все принялись сторониться и поднимать свои сумки, чтобы мой подол их не задел. Это меня даже рассмешило.

–Нечего ржать! Задерживает нас, нам ехать надо! Пошла отсюда! — заорала бабенка, перекрикивая плач своего отпрыска.

–Я вас не понимаю, — неожиданно для самой себя сказала я, — Вы сидите далеко от меня, поэтому лично вас я никак испачкать не могу, если только вы сами не тронете меня. Кроме того, вы неправильно позволяете ребенку кричать, ни разу не делая ему замечаний. Он растет несдержанным и будет постоянно ссориться с окружающими.

Голос мой звучал совершенно спокойно, словно на мне была чистая одежда! Вокруг неожиданно на пару секунд воцарилась тишина.

Мамаша сначала онемела с открытым ртом, а затем закричала вообще не своим голосом.

–Захочу — будет орать, не захочу — замолчу… Замолчит! Че ты, вообще, треплешься? Стоит тут в дерьме и всех вонью своей пачкает!

–А от меня не пахнет, — нагло объявила я, и тут у меня переполнился нос — оттуда просто хлынуло. Пришлось открывать сумку, чтобы достать бумажный платок. Кстати, от меня, в самом деле, ничем не пахло. Я, хоть и была с насморком, прекрасно чувствовала запахи. Видимо, перепачкана моя юбка была одним только зеленым мхом.

Молодая мамаша, увидев, что я отвлеклась от спора, пихнула меня в грудь. Я пошатнулась и, уронив сумку, схватилась руками за спинку сиденья, на котором сидела девушка, выдавшая меня. Она с визгом подскочила и толкнула мамочку с малышом…

Мамаша покачнулась в мою сторону, инстинктивно разжала руки…

Я очнулась от крика младенца, которого она уронила. Я сидела прямо на пыльной дорожной обочине, а рядом стояла мамочка, успевшая снова подхватить свое дитя.

–Ах ты, сволочь! — крикнула она и пнула меня носком кроссовка, — Он ударился об тебя!

При падении я ушибла себе пятую точку, а пинок молодой мамочки довольно болезненно пришелся мне в бок.

–Так, стоп! — раздался рядом с нами мужской голос, — Девушку не бьем.

–У него на курточке пятно — все из-за нее! — негодующе вскричала мамаша.

Я поднялась на ноги и, ничего не соображая, смотрела на мать с малышом. Она держала орущего ребенка в охапке и с гневным выражением на лице тыкала пальцем в маленькое пятнышко, размазанное по детской курточке. Рядом стоял водитель, которому она и объясняла, как много вреда я причинила ее сынишке.

–Идите в салон! — непреклонно заявил мужик, — Первая сами девушку и толкнули.

–А, еще я и виновата? — подбоченилась мамаша.

–Хотите здесь, в поле, остаться с ребенком? — спокойно предложил водитель.

–Не хамите, а везите нас домой! — прикрикнула маманя.

–А вот садитесь за руль и сами нас везите, — засмеялся мужчина.

Девица встала, как вкопанная.

–Что-о? — в гневе и изумлении крикнула она, — Я с ребенком, вы не имеете права…

–Вы нас везите, а я ребеночка подержу! — весело заявил водитель, а затем подошел ко мне и, взяв за руку, повел к маршрутке.

–Все, поехали! — сказал он погромче, явно, чтобы все слышали. Пока шла наша ссора, пассажиры в салоне маршрутки тоже принялись ругаться между собой.

–Она со мной не сядет! — торжественно прошипел белый пиджак под соломенной шляпой.

–А еще она и грязная, и заразная, — заявила баба с бордово-седой прической, — Внизу у ней дерьмо, а вверху — горло! Слыхали, как кашляет? Всех нас перемажет и перезаражает.

Пассажиры разразились нестройным хохотом в ответ.

Я чувствовала себя самым несчастным человеком на свете. Мне захотелось вырвать свою руку из ладони водителя, но он догадался по моему движению, что я близка к истерике, и сжал мне руку покрепче.

–Иди, садись на ее место! — эти слова относились к равнодушному мужику, занимавшему место рядом с водителем и не проронившему ни звука за все время конфликта.

Мужик пожал плечами и пересел.

Тем временем водитель сказал мне: «стой и не уходи», затем быстро вынув старую промасленную куртку из своей кабины, подбежал ко мне и велел:

–Наматывай!

Я повиновалась. Руки от пережитого волнения у меня тряслись, и управляться с курткой у меня почти не получалось. Вдобавок к этому я принялась всхлипывать и дергать губами, с трудом сдерживаясь от плача. Наверное, я была вся красная от стыда!

–Тихо! — строго сказал дядька-шофер, видя, как я раскисаю, — Тихо!

Затем взяв меня за руку, подвел к кабине.

Мне оставалось только сесть рядом с водительским местом, тщательно следя за тем, чтобы расправить куртку на сиденье получше, чтобы не запачкать его.

–Моя сумка! — внезапно вспомнила я и виновато глянула на водителя. Он уже тронулся.

–Граждане! Сумку девушке передаем! — крикнул шофер, обернувшись к салону.

Сумочку мне возвратили немедленно. Я протерла руки салфеткой и впрыснула в нос свой раствор морской соли и надела маску. Проверила оставшиеся гроши в кармашке на молнии и паспорт — все было на месте. На мое счастье, кошмар заканчивался!

–Спасибо, — выдавила я из себя. Шофер не взглянул в мою сторону.

Дальнейшая дорога прошла без происшествий. Вышли теперь только однажды возле придорожного кафе с надписью «24 часа». В Псков въехали, когда уже надвигались сумерки.

Почти все мои славные попутчики вышли на автовокзале. Я тоже хотела выйти, однако шофер тронул меня за плечо.

–Сиди!

–Мне пора домой, — прохрипела я.

–Так домой и отвезу. Где живешь? — участливо спросил шофер.

–Вы очень добры, но…

–Сиди! Довезу до дома, — и, видя мое недоумение, шофер пояснил:

–Когда я на той остановке встал, то должен был встать не там, а как та женщина расфуфыренная в шляпе заявила, возле кафе. Но вот самого прижало — и хоть ты тресни! Пришлось выходить. Ну, и все тоже вышли. А потом вижу, ты приходишь в грязище, так я вспомнил, как тот кусок пленки еще три года назад видел. Однако никто не падал на нем, только ты, первая за три года! Так что — сам виноват, не там остановился, и тебя подставил!

В голове моей роились вопросы. А не ты ли, любезный, выбросил злополучный кусок линолеума в кусты три года назад? Спрашивать об этом я не стала.

Дома я засунула несчастливое платье в пакете в шкаф, не затрудняя себя срочной стиркой, и стала дальше лечиться.