Не сдохнут только одиночки

Екатерина Крапивенцева, 2022

Не многие знают, каким прилипчивым может быть одиночество. Когда у тебя ни родных, ни друзей. А единственное близкое существо в мире – это наглый, пушистый кот «дворянской» породы, который, к слову, совсем тебя не ценит. Таким образом и уходит в никуда жизнь. Удалённая работа, затворничество и онлайн игры. Знакомые считают тебя высокомерным букой. Все твердят в один голос, что одиночество когда-нибудь просто тебя убьёт. А потом жизнь делает крутой поворот в апокалипсис, и твоё вчерашнее тревожное расстройство неожиданно спасает тебе жизнь.

Глава 5: Труби сбор!

Услышав звонок в дверь, я тут же ринулась открывать. Негодование и ужас просто распирали меня.

На пороге стоял бессменный дуэт — хмурый, как грозовой небосвод, Чумаков и лучезарный, аки солнечный полдень, сержант Петренко. За их спинами тенью маячила Маргарита Степановна. Бледная и потерянная, как будто пришибленная смертью Иры, она даже не пыталась кокетничать с симпатичными полицейскими.

"Плохо дело, — подумала я. — Надо бы накапать тёте пару капель"Корвалола", иначе совсем съедет с катушек".

— Прежде, чем вы накинетесь на меня с вопросами, — вздохнул, старлей, разуваясь, — Дам вам оперативную установку: соберите в подъезде всех жильцов, что отзовутся. Далее — необходимо проверить квартиры, оставшиеся без ответа и забаррикадировать подъезд, желательно, расставив дежурных. Сейчас мои ребята подъедут. Петренко останется у вас во дворе за старшего. А остальные, включая меня, отправятся патрулировать район. В это сложно поверить, но зомби-апокалипсис всё же случился… И мы, как полиция, просто обязаны защитить мирных жителей. В ваших силах — сидеть тихо и не нарываться. Справитесь? — Чумаков посмотрел не строго, а скорее жалобно. И я вдруг осознала, как безмерно он устал.

Пригласив компанию в дом, я, первым делом поставила чайник:

— Видок у Вас, товарищ старший лейтенант, как с брошюр,"их разыскивает милиция".

— Кто бы говорил… — Прищурился участковый, рассматривая мою футболку в «узорах» кошачьей шерсти.

— Умойтесь, отдохните немного, а? — Попыталась я сгладить неловкость. — Чая попейте. На свежую голову легче преступников ловить.

Лопоухий сержант, взгромоздившись на барный стул у окна, энергично закивал:

— И похавать бы чего, раз уж Вы предложили.

— Всё будет, — не стала упираться я. — Но для начала объяснит мне кто-нибудь, что сейчас произошло на улице?

Чумаков, умывшись прямо на кухне, промокнул лицо бумажным полотенцем:

— Ничего необычного, — протянул он, прицельным броском выкидывая скомканный шарик в мусорное ведро. — Привыкайте. Теперь это наши ежедневные реалии. Люди вокруг помирают пачками, а потом возвращаются к жизни.

— Вы с ума сошли? — Запрокинула голову Марго.

Её ноготок забарабанил по столешнице, выводя меня из себя. И я протянула ей чашку в надежде, что истерика прекратится.

— Сначала наступает нулевая фаза — аффект. — Ответил старлей. — Она — самая непредсказуемая. Человек впадает в апатию, иногда даже в летаргию. Или наоборот — начинает биться в истерике. Обычно, эти состояния чередуются. Подходите вы на улице к такому гражданину, лежащему без чувств, а он вдруг резко вскакивает и нападает, пытаясь отведать плоти. На данном этапе люди ещё осознают себя. Но психоз может спровоцировать любой триггер — резкий звук, движение, определённое слово.

— Так с Ирой было! — Не сдержалась я. — Она просто завертелась волчком и заорала, буквально ни с чего…

— Хорошо, что дверь отпереть не додумались, — вздохнул Петренко, макая пакетик в кипяток.

— На данном этапе люди уже заразны, но еще не столь опасны, — продолжил рассказ Чумаков. — Скорее, не стабильны. Вслед за нулевой фазой наступает полная деградация личности, и человек перестаёт себя осознавать, впадая в психоз. Заключительная стадия заболевания — смерть организма, с последующей… Реанимацией? — Участковый защёлкал пальцами, подбирая подходящее слово. И, потерпев неудачу, продолжил. — В общем, физически, человек умирает, и все процессы в теле приостанавливаются. А затем он снова возвращается к жизни. Выглядит это устрашающе. — Поёжился старлей. Взгляд его устремился в окно. Он замолчал, переваривая пережитое. — Наш судмедэксперт предполагает, что вирус передается через слюну и укус. Значит, и через кровь тоже. Поэтому, любыми способами избегайте попадания органических жидкостей на лицо и тело. Особенно в глаза и на слизистые.

— На нулевой фазе, — подхватил рассказ Петренко, — у человека развивается лихорадка. По предварительным прикидкам, длится она от нескольких часов, до суток, в зависимости от ресурса организма. Но все неизбежно заканчивается гибелью. Сегодня видели «дядечку», который «перегорел» за полчаса и сожрал кота, пока мы с его женой заполняли протокол.

— Ужас какой! — Прикрыла глаза Маргарита. Накладные ресницы задрожали, как крылья экзотической бабочки, и по гладкой щеке скатилась слеза, оставляя дорожку на пудре.

— Посмертное бытие тоже вызывает некоторые вопросы. — Вздохнул участковый. — Убить ходячий труп — сложно. Обязательное условие — необратимое повреждение мозговых центров, а без огнестрельного оружия это почти невозможно. Особенно для дам, вроде вас. — Чумаков заметил, как я сморщилась, и поспешил загладить бестактность. — При всём уважении, но это — факт. Пробить череп не так-то просто. А попасть в глазницу — ещё сложнее, когда мертвец вихляется, туда-сюда. В его планы входит обед, а не смерть. Это нужно понимать…

— А хорошие новости есть? — Уставилась я на Петренко, самозабвенно поедающего печенья из вазы.

— Таки да, — смущённо улыбнулся он, закрывая пакет. — «Бешенного» — можно укокошить любым способом. Прям как обычного человека. Но проходит время, и он восстаёт, становясь в разы более опасным по причине слабой уязвимости к травмам.

— В общем, не надейтесь, что зараженный вас поймет, пожалеет и отпустит. — Отхлебнул из кружки старлей. — Бейте точно в голову. А если сомневаетесь в своих силах, лучше вообще избегайте контакта.

— Это можно, — прошептала я, глядя, как мои припасы исчезают в бездонном желудке сержанта. Довольный Петренко уплетал конфету за конфетой, не взирая на молчаливое порицание командира.

— Мы тут скооперировались со смежным отделением полиции, — подвёл итог Чумаков, отставляя вазочку со сладостями подальше от сослуживца. — Их начальство тоже в курсе и не препятствует такому исходу. Будем содействовать друг другу по мере сил. Как-то нужно поддерживать порядок.

— А что — начальство? — Спросила я, ощущая, как лёгкий холодок пробирает поясницу, поднимаясь всё выше, к лопаткам.

— Высшие чины вообще отмалчиваются, полный игнор. — Звякнул чашкой Петренко.

— Никаких приказов и алгоритмов, как действовать, сверху не спускали. Официально, убийств и паники в городе нет. — Выпучил глаза Чумаков. — Просто"вспышка бешенства", которую, цитирую:"Успешно ликвидируют силами врачей и полиции". Но те, кто читает новости в сети, а не ищет их по ТВ и в газетах, уже давно в курсе, что вирус вышел далеко за пределы Королева. Да что там говорить, ситуация в нашем городе — прямое тому доказательство. Пройдут еще день-два, и Подмосковье"полыхнёт". Случаи заражения регистрируются по всей России, но СМИ продолжают убеждать народ, что все"под контролем". Я не понимаю логики. — Всплеснул руками старлей. — Наряду с этим массово удаляются ролики и статьи из сети."Роскомнадзор"уже заблокировал Ю-Тьюб!.. С пометкой о «недопустимости материалов, публикуемых там». Впрочем, есть много способов обойти блокировку. Но известны они не всем. Поэтому, тотальное неведение, призванное уменьшить панику, наоборот, ведёт к возрастанию волны беспорядков, ведь люди не знают, с чем сталкиваются. К чему мы идём, не известно. — Отхлебнув чай, участковый сморщился. — Рафинада дадите?

Я утвердительно кивнула и, молча, поставила перед ним полную сахарницу.

Отмерив в чашку пять ложек, Чумаков снял пробу с"сиропа"и удовлетворённо крякнул:

— В общем, к чему это я? — Зазвенел ложкой он, немного повеселев. — Спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Впрочем, как и всегда. Чем меньше сейчас народа погибнет по глупости, тем легче будет потом расправиться с оставшимися мертвецами и вернуться, по возможности, к нормальной жизни.

— Слишком уж оптимистичный прогноз. — Нахмурилась я.

— А людей-то отстреливать вам разрешили? — Усомнилась Маргарита Степановна. — Не боитесь, что призовут к ответственности, когда все рассосётся?

— Не думаю, что мир станет прежним, — помрачнел улыбчивый сержант. — Но пока дождемся официальных распоряжений, Россию наводнит толпа зомби. И спасать станет некого. Лично я готов понести любую ответственность, если мы вообще доживём до мирного времени. А в том, что государственная власть устоит, лично я сомневаюсь.

Набив рот бутербродом, Чумаков отхлебнул чая из кружки:

— Звоните Ириному сыну, мы с Петренко поднимемся за ним. И если у Вас имеются номера соседей, оповестите их о сборе в холле, в 17.00.

— Я тут никого и не знаю. Только соседку снизу — бабу Нюру. Её я как-то залила. На этой почве и познакомились. Да Дядьженю. Но ему сейчас без надобности. — Пожала плечами я.

— Печально, — причмокнул Петренко, облизывая ложку с вареньем. — Сколько Вы тут живёте?

— Четвёртый год, — задумалась я, прикидывая цифры.

— Не обросли, значит, полезными связями? — Не унимался сержант.

— Не обросла, — покачала я головой. — Случись иначе, сейчас, быть может, лежала бы спокойно на крыльце, вместо Иры. А не кормила прожорливых сержантов, — вздохнула я, отставив банку варенья подальше от Петренко.

— А вот это Вы зря, — расплылся в улыбке «полисмен» и подвинул лакомство обратно. — Люди в нашем мире — это самый ценный ресурс. Я вот, к примеру, человек семейный. У меня жена, трое детей, хозяйство обширное — козы, куры. Еще и родители с обеих сторон с нами живут. И ничего! Все размещаемся под одной крышей, большой семьёй. Тихо, мирно налаживаем быт. И целых две бабушки под боком, чтобы за внуками присматривать. Прошу заметить, никто пока с катушек не съехал и не пожрал друг друга. — Припечатал сержант, наваливая внушительную горку варенья на бутерброд с колбасой.

— Ну, тут уж выбор каждого, — не сдала позиций я, переливая варенье из банки в миниатюрную розетку. — Я вот, к примеру, ценю уединение. Почитать в тишине, на досуге… Помечтать с утреца за чашкой кофе, а не гоняться по дому за отпрысками в попытке всех их одеть и накормить…

— Это все лирика, — прервал наш спор допивший чай лейтенант. — Главное сейчас — донести до людей всю опасность сложившегося положения. Вот Петренко, я считаю, повезло по всем фронтам. Его семья живет за городом, в частном секторе. В закрытом, охраняемом поселке, за воротами. А что делать городским жителям? Старикам, детям, оставшимся без родителей, одиноким женщинам, как Вы? — Вопросительно взглянул на меня Чумаков. — Вы, Варвара Захаровна, не вполне осознаёте шаткость своего положения. Когда первая волна паники сойдет на"нет", из нор повылезает всякая погань, пострашнее ходячих трупов. Бандиты, убийцы, воры, мародёры, насильники. Начнется беспредел с разделом ресурсов и территории. Очень повезёт, если в средние века не скатимся. Без электричества, связи и прочих благ «цивилизадницы», простите.

— И как же быть? — Закусила пухлую губку Марго.

— Полиция округа решила скооперироваться с МЧС и некоторыми представителями внутривойсковых ведомств. Раз уж генералы наши не шибко чешутся. — Ответил Чумаков. — И функционировать, согласно типовым положениям. Регламент действий в условиях чрезвычайной ситуации есть, так почему бы ему не следовать?.. Во-первых, планируется пункт временного приема, для людей из таких вот, как вы с гражданкой Лопухиной, незащищенных категорий…

— Это каких еще? — Не врубилась соседка.

— Одиноких женщин и пожилых людей. — Бесхитростно пояснил Петренко. — Как вы будете защищаться, подумали?

— Да где вы тут видели пожилых? — Закатила глаза Маргарита.

— Насколько это дальновидно — собрать огромную толпу народа в одном месте? — Усомнилась я. — Не логичнее ли изолировать людей друг от друга?

— А медики нам на что? Будем проверять при въезде на укусы, измерять температуру и помещать на карантин. — Возразил мне Петренко. — Пока — это лучшие меры, позволяющие собрать в одном месте всех желающих и защитить их централизованно.

— В Электростали базируются две большие, действующие военные части. Может, и они подсобят. Разместят у себя страждущих. Одиночке никогда не выжить в условиях хаоса, что нам предстоит. Даже не старайтесь снова прикинуться фикусом, Варвара Захаровна. — Усмехнулся старлей.

"Вот, чёрт, всё же сдал меня начальнику, Петренко-болтун. А говорят ещё, что мужчины не сплетничают", — смущённо подумала я.

***

Выслушав новости и отказавшись от чая, Маргарита Степановна выудила из кармана мобильный и принялась обзванивать соседей.

— Доброго денёчка, Людочка, — защебетала она. — Это старшая по подъезду, да… Как Ваши дела? — Помолчав немного и выслушав поток новостей на том конце, она нахмурилась. — Вот именно по этому вопросу я и звоню. Участковый велел жильцам собраться внизу к пяти вечера. — На линии послышалось стрекотание, и Маргарита Степановна снова замолчала, энергично поддакивая. — Все так, Людочка. Будьте добры, передайте всем, кому сможете. — Положив трубку, соседка снова открыла телефонную книгу.

Я же, ища тишины в зале, тоже схватилась за смартфон. Мысли ощутимо плавали от усталости. Перезвонив Мише, я договорилась с ним о встрече. Слава Богу, понятливый ребёнок не стал возражать. Откинувшись в кресле, я на секунду закрыла глаза. Но блаженство не было долгим, потому что в домофон позвонили.

— Доставка! — Стукнула я себя по лбу и стрелою ринулась в прихожую.

Чумаков помог мне втащить необъятные сумки в квартиру. И, отжалев многострадальному курьеру на чай, я удовлетворенно оглядела заваленную пакетами прихожую:

— Вот теперь можно жить, а не просто выживать.

***

— Итак, половина четвёртого. — Посмотрел на часы участковый. Выглядел он устало, даже болезненно. Под глазами залегли круги, а над губой то и дело выступали капельки пота. Тогда он доставал свой безупречно-белый платок и промакал их отработанным движением.

— Как себя чувствуете? — Проявила к нему внимание Маргарита. — Видок у Вас — так себе, если честно.

— Устал, как бездомный пёс, — признался Чумаков.

— А рана на лице? — Километровый ноготь соседки указал прямиком на пластырь.

— Поцарапался, когда с задержанным боролся. До свадьбы заживёт, — отмахнулся старлей.

Очевидно, наши с Маргаритой лица одновременно выразили скепсис, потому что Чумаков замахал руками, прямо как мельница:

— Спокойно! Я уже заехал в травмпункт. Меня обследовали, взяли кровь на анализ, даже обработали ссадину и выписали рецепт на лекарства. Не бойтесь. Больше пяти часов прошло. Скорее всего, покорябался о перстень. Задержанный так орудовал руками, что я очухаться не успел.

Припомнив, навскидку, соседа, я немного расслабилась. Все может быть. Не нужно поднимать кипиш раньше времени. Точно помню массивный золотой браслет, прямо под бинтом. Он бросился мне в глаза ещё в тамбуре, когда дядька полез в дверь.

— Петренко, проводи Маргариту Степановну домой, — попросил участковый подчинённого, а сам поспешил наверх, за сыном Иры.

— И я с вами. Наверняка, мальчик захочет собрать вещи. — Спохватилась я. — А у Вас и без того дел навалом. Просто оставите меня там. Мы сами дойдём.

— Ну, пойдемте. Не запирать же Вас дома насильно. — Пожал плечами старлей, и мы поднялись на пролет вверх, где дверь нам открыл конопатый, светловолосый мальчишка с джойстиком в руках.

— Почему не спрашиваешь,"кто там"? — С порога налетел на него участковый.

— Я в глазок посмотрел, — надул губы пацан и, заперев дверь, вразвалку потопал в свою спальню — собирать вещи.

Я поплелась было за ним, чтоб ничего не упустить, но дорогу мне преградила огромная, мохнатая псина.

— Здравствуй, Жужа! — От неожиданности пролепетала я, подавшись назад.

— Не бойтесь, проходите, — крикнул Миша, продолжая копаться в шкафу. — Она добрая.

— Ух, ты ж, етить! — Округлил глаза Чумаков, пришедший из коридора, взглянуть на собаку. — Вопрос номер один: как эту лошадь прокормить? И тут же второй — где Жужа пряталась, когда батя за вами по квартире гонялся?

— Мама заперла ее на балконе, — махнул рукой мальчуган. — Она так выла, прям спать не давала, когда папе стало плохо. Одеяло с мамы стягивала, хватала за ноги. Видимо, чувствовала что-то. А вообще, Жужа тихая.

Преодолев сиюминутный страх, я потрепала псину по мохнатому загривку:

— Все ясно. Под утро, сквозь сон, я подумала, что плачет кто-то.

— Тогда мы еще не поняли, что Жужа нас предупреждает, — совсем скис мальчишка, вспоминая ночные события. — Убрали её, подальше, чтоб не нервировать животное. Лоджия у нас большая, утепленная. Ну, собака там остаток ночи и провела. Кто знает, что было бы, останься она в квартире. Может быть, папа бы её загрыз. — Голос мальчишки сорвался, и он замолчал, сосредоточенно складывая вещи.

— Будем знакомы, Жужа?.. — С облегчением вздохнула я, заметив, как миролюбивая собака с нежностью уткнулась мне в ногу. — Благодаря тебе я думала, что у соседей двое детей.

***

Собрав вещи, игровую приставку, лежанку и корм Жужи в максимально короткие сроки, мы вернулись в прихожую к Чумакову.

— Ой, Вы не ушли? — Обрадовалась я.

— Продукты и лекарства тоже забирайте, — настоял предусмотрительный лейтенант. — В любом случае, пригодятся.

Спустя полчаса, ведя Жужу на поводке, мы табором вывалились из квартиры на лестницу.

— Половина пятого. — С грустью взглянул на часы Чумаков. — Пойду пока дам отмашку ребятам, почитаю последние сводки. А ровно в пять жду внизу и Вас, гражданка Лопухина. Будем решать вместе, как дальше жить.

Доведя нас до тамбурной двери, лейтенант удалился, оставив меня наедине с двумя созданиями, выживание и здоровье которых теперь целиком и полностью зависит лишь от меня.

Так себе, ощущение, скажу я Вам… Чувство глубокой ответственности, несовместимое с нормальной жизнью. Особенно, если учесть, что мамой становиться я пока не планировала.