Не сдохнут только одиночки

Екатерина Крапивенцева, 2022

Не многие знают, каким прилипчивым может быть одиночество. Когда у тебя ни родных, ни друзей. А единственное близкое существо в мире – это наглый, пушистый кот «дворянской» породы, который, к слову, совсем тебя не ценит. Таким образом и уходит в никуда жизнь. Удалённая работа, затворничество и онлайн игры. Знакомые считают тебя высокомерным букой. Все твердят в один голос, что одиночество когда-нибудь просто тебя убьёт. А потом жизнь делает крутой поворот в апокалипсис, и твоё вчерашнее тревожное расстройство неожиданно спасает тебе жизнь.

Глава 8: Пленница

Свернувшись калачиком в кресле-кровати, Алла задремала. Разбуженный ночным инцидентом Мишка тоже уснул без задних ног… Не помешали ему ни разговоры на кухне, ни периодические отлучки сержанта на балкон с целью отравить организм дежурной дозой никотина.

"Крепкие у парня нервы, — подумала я. — настоящий солдат. Ест за двоих и спит при любой возможности… Может, конечно стресс сказался — вымотался за день".

Отловив Петренко у туалета, я зажала его в угол навязчивыми расспросами:

— Как сказать Мише, что мама мертва? И папа, скорее всего, тоже. Что станет с Аллой? Жалко девчонку. Совсем одна здесь. Как она будет выживать?

— Полегче-полегче. — Возмутился шёпотом сержант, аккуратно отстраняясь от меня на полшага. — Что за психологическая атака? Давай, разгребаться с проблемами по мере их поступления. Парень пока не спрашивает о родителях — это раз. Два — Аллу пообещал приютить у себя Алик. Отвезу их чуть позже в частный сектор. Сам в Субботино живу. Мы в каком-то смысле, соседи. Ну, перекантуются пару часов в отделении, ничего криминального.

— А ты ему доверяешь? — Яростно зашептала я, сбавляя тон до минимума. — Бандитская у него рожа. Где гарантии, что он не продаст девчонок в рабство или не продолжит эксплуатировать в этом мерзком занятии?

— Гарантий нет… — Призадумался Петренко.

— Власти уже, как таковой — тоже. Все держится на чистом энтузиазме таких, как вы с Чумаковым! — Вспомнив о лейтенанте, я испытала болезненный укол… — Сам говоришь, криминал попрёт изо всех щелей!.. Ну нельзя оставлять там девчонок одних, безоружных. Возможно, голодных. Душа болит, — почти взмолилась я, по собачьи, жалобно глядя в глаза сержанту.

— Вошла во вкус"спасательства"? — Изумленно взглянул на меня Петренко. — А еще вчера эта девушка притворялась кухонным креслом в ответ на стук в дверь.

— Да иди ты! — Не сдержалась я. И болезненно ткнула пальцем сержанта в плечо. — Вот сам потом будешь жалеть, ночами не спать. Подумай, ну кому они нужны? Целый дом баб! Одни, в деревне.

Вывернувшись из моих"цепких лап", сержант скрылся в туалете. А я осталась, не солоно хлебавши, в растерянности, под дверью.

"Что с нами будет дальше — ума не приложу, — с тоской подумала я и отправилась восвояси, оставив Петренко в уединении. — Пускай, посидит, обдумает все как следует… А когда напряжение спадёт, вернёмся к разговору".

***

Ровно в восемь утра ожил домофон, взбудоражив сонную Аллу и Аликмеда, задремавшего в кухонном кресле.

Хмурые патрульные, едва появившись на пороге, мгновенно потянули носом.

— Кофе как пахнет! — Мечтательно пробубнил высоченный блондин, похожий на витязя из русских сказок. И скосив око на здоровенную чашку капучино в моих руках, изобразил скорбное лицо. — А мы всю ночь на ногах — ни маковой росинки во рту не было.

Мысленно я закатила глаза так глубоко, что, казалось, они уставились прямо на Алика, неловко примостившегося за моей спиной:"Проходной двор какой-то… Пора открывать доходный дом и кафешку при нем. А за постой брать съестными припасами и прочим продовольствием. Ибо если и дальше всё покатится такими темпами, то деньги вообще потеряют свою актуальность".

Нехотя выйдя из сортира, Петренко окинул недовольным взглядом дежурных:

— Ну, где вас носит, ребята? Я уже час, как дома должен дрыхнуть. Аж скулы сводит от недосыпа…

— Дааа, форс-мажор, будь он неладен, — махнул ручищей богатырь в полицейской фуражке. — Пока определили в обезьянник шпану, обнёсшую супермаркет. Пока довезли до больницы одного из них… Поранился стеклом, громя витрину, подлец эдакий. В травмпункте нас развернули, с порога поглумившись, что царапины надо зеленкой мазать, а не"к доктору носить"… У них сейчас есть дела поважнее, цитирую:"Раненных по своей же глупости «гопников». В общем, пришлось своими силами промывать рану, накладывать повязку. И только мы собрались выдвигаться за вами, как парень вдруг скуксился — стал буянить и жаловаться, что кровь не останавливается. Орал что-то про полицейский произвол, отчего под окна кутузки пришла толпа мертвецов… Хорошо, что на месте оказался Сергеич…

— Местный судмедэксперт, патологоанатом и просто забавный дядька, — вполголоса пояснил мне Петренко.

— Он-то и предложил шпанёнку его рану зашить — та оказалась глубокой и действительно кровила безбожно… А обезболивания-то и нет. Гопник, чтоб не ударить лицом в грязь перед"коллегами по цеху"отказываться от возможности не стал… Но еще не знал толком, что ему предстоит. Короче, такого ора Сергеич никогда в своей жизни не слышал — избаловался, привык работать исключительно со смирными клиентами… И сделав неудачный стежок, отхватил ногой, простите, в рожу. Как итог, судмед без сознания — "брык"на пол и затих. Гопник, все еще теряющий кровь, медленно, но верно, тоже начал заваливаться. Из ноги иголка торчит. Видя, как он бледнеет на глазах, снова повезли парня в"травму". Пока оформили, затем наложили швы, прошел еще час. Так и живем. — Развел руками"детина". — Отлеживается сейчас в КПЗ. Сергеич с фингалом сидит в машине — ждет, пока мы возместим ему моральный ущерб. Такие дела…

— А что там в городе? — Неуверенно пожевал губу сержант.

— На улицах сейчас не спокойно. — Махнул рукой второй патрульный. — Двенадцать вызовов за ночь. В основном, по части взбесившихся трупов. Особенно жаль девчонку с Победы. Дворы там не шибко благополучные… Ввалился к ней домой пьяный сосед. Она его знала и зачем-то открыла дверь. Подумала, наверное, что требуется помощь. Да прогадала — добрая душа… Наряд вызвала бдительная бабуля, живущая этажом ниже. Услышала крики и топот. Заподозрила неладное… Приехали мы, а там два трупа. Ходят еле-еле… синюшные, вонючие, аж жуть!.. А самое главное — погибла девица от «ножевых». Ни укусов на ней, ничего… А всё равно превратилась после смерти. И мучителя своего, спящего рядом пьяным сном, загрызла. Так-то…

— Началось, — привалился к стене сержант, уставившись на меня. — Живые люди становятся опаснее мертвых. Чувствуют безнаказанность. Всегда, как наступят черные времена — войны, эпидемии, голод — непременно вылезают всякие упыри, типа этого… Хорошо, если просто обворуют или изнасилуют! Но они же убивают! Кровушки хочется… — С отчаянием в голосе воскликнул Петренко. — Вангую! В городе скоро станет совсем небезопасно… Да и вблизи городов тоже. Нужно что-то делать. — Взглянул он на товарищей. — Если военные не подключатся, всё — "хана". Всякая погань совсем страх потеряет. Что там решило их начальство насчет долгосрочного сотрудничества?

***

Надо ли говорить, что после рассказа коллег, Петренко не отпустил Аллу в деревню?

— Молодая девица. Красивая. Да первый же отморозок трахнет её и убьёт…

Присмотревшись к Аликмеду получше, проницательный сержант все же сделал свои выводы:

— Ладно. Права ты. Мутный тип. Стойкое ощущение, будто что-то он не договаривает… И Алла от него щемится. Ловит буквально каждый взгляд…

Патрульные уже спустились вниз, позвав за собой быстро собравшегося Алика. А вот Алла ненадолго застряла в «кабинете задумчивости»:

— Столько чая выдула! — Простодушно воскликнула она, и рванула по коридору. При этом Аликмед, теряя девчонку из вида, задержал на ней взгляд пронзительно-черных глаз. Как будто раздумывал, что она может выкинуть.

Не укрылось это обстоятельство и от взора сержанта. Подкараулив Аллу у туалета, он напал на неё с расспросами:

— Давай, колись, подруга. Кто тебе Алик?

— Да просто знакомый, работаем вместе — насупилась она.

— Не глупи, дурёха. — Послышался гневный шёпот Петренко. — Мы тебе помочь хотим. Я же знаю, что делают с барышнями в таких заведениях. Признавайся, он тебя бил? А паспорт твой — при тебе или отняли?

В буквальном смысле, загнанная в угол Алла горько расплакалась:

— Да вы не понимаете! Они меня убьют, если я не вернусь… Алик сам найдёт и убьет. И вообще, куда я теперь, когда на улице"эти люди"?! Нечисть не убиваемая, — запричитала она, размазывая по лицу слёзы.

— Да никто тебя не тронет, — успокоил девушку сержант, осторожно, как фарфоровую статуэтку, держа ее за руку. — Ну вот просто поверь! Сколько таких Аликов я перевидал — не счесть! Запугивает он вас, девок, чтобы вы на него не заявили.

И усадив Аллу на пуфик в прихожей, аккуратно откинул прядку курчавых волос с её зарёванного лица:

— В глаза попадут.

Опустившись на корточки перед испуганной девчонкой, он продолжил:

— Как ты, глупышка, не понимаешь, что это последний твой шанс на нормальную жизнь, а?

Разрыдавшись ещё пуще прежнего, Алла вылила целый поток информации, от которой волосы на моем теле буквально пришли в движение…

Оказывается, Алик и его братья (всего девять человек), приехав в Россию, решили организовать небольшой семейный бизнес. Знакомились в соцсетях с такими же наивными дурочками, как Алла, обещали им золотые горы. Те, на последние гроши купив билет, оправились в"столицу"к своему"принцу". А оказывались в подмосковной деревне Субботино, без паспортов, денег. Все в лучших традициях.

Действовала банда крайне избирательно. Предпочтение отдавала девушкам из провинции, одиноким, которых никто не хватится. Реже — уроженкам СНГ, приехавшим в Россию на заработки.

Отобрав паспорта, силой удерживали девчонок в загородном доме, запугивая и принуждая побоями и наркотиками к занятию проституцией.

В поселке, где жили, ушлые ребята не гадили — для рабочих целей снимали квартиру в центре Электростали. Возили своих пленниц туда посменно. В день и в ночь. Обязанности делили поровну. Кто-то"трудился"водителем или охранником, другие решали вопросы с крышей… Но всегда, железно, при любых обстоятельствах двое братьев дежурили в притоне, не оставляя ни на секунду своих рабынь в одиночестве. Чтобы девушки не передали записку с просьбой о помощи, в комнатах установили скрытые камеры. Но барышни были настолько запуганы, что у них и мысли не возникало… А те, кого братья успели посадить на наркотики, работали за дозу и еду, даже не помышляя о бегстве.

Соседи, изредка имея возможность, заглянуть за забор, принимали как должное образ жизни братьев. Для людей давно не новость, что гости с Кавказа, зачастую, гнездятся кланами. Нормальная практика, не вызывающая сильных подозрений. Жены братьев и незамужние сёстры делят дом, проживая совместно, пока те не выйдут замуж и не"упорхнут"на территорию мужа."Восток — дело тонкое".

Бедных девчонок так деморализовали, что они и пикнуть боялись — не то, что устроить бунт.

Представьте себе противоречивые чувства Аликмеда, когда сегодня его спас от зомби сотрудник полиции. В эту ночь, воистину сбылись самые страшные кошмары Алика… Уверена, он сидел и молился, чтобы Алла его не сдала. Но девушка настолько испугалась напавших на нее зомби, что из двух зол выбрала меньшее. На одной чаше весов какая-никакая, но терпимая стабильность, с которой она свыклась. А на другой — самостоятельная жизнь и добыча пропитания в разгар апокалипсиса… В чужом городе, без паспорта, квартиры, работы и друзей. Так себе выбор. И, поразмыслив, она решила молчать…

***

— Останешься пока с Варей. — Строго наказал Петренко Алле, и та скорчилась в кухонном кресле от ужаса и безысходности. — Алика твоего мы прижмём, будь уверена. И девчонок обязательно вызволим.

Девушка кивнула, промокая красное, заплаканное лицо бумажной салфеткой.

— Адрес, хоть примерный, знаешь? — Спросил у неё Петренко.

— Помню только ручей, который мы проезжали, — закусила губу девушка. — Либо это речка, только совсем обмелевшая? — В нерешительности она потеребила салфетку. — Ищите бежевый, кирпичный дом за коричневым, щитовым забором. Терракотовая кровля с квадратной трубой. Не ошибетесь. Там ещё лес рядом, — закрыла она глаза, представляя территорию. — У калитки растет высокая туя, её видно издалека.

— Отлично, — похвалил девушку сержант. — Больше ни слова… Кажется, я знаю, что это за дом! — И улыбнувшись, Петренко развернулся на пятках, захлопывая дверь — только его и видали.