Как убить президента или двойной футляр для фортепиано

Жан Эс Эйч, 2011

Этот роман о пагубности власти. О ее вреде, если она абсолютная и не сдерживается законом. И тогда губит она не только все вокруг, что стремится к обновлению и переменам. Губит она самого обладателя безраздельной власти: разъедает его душу, меняет его помыслы, прежде, быть может, благородные.При этом роман бинарен, то есть это два взаимно дополняющих друг друга романа. Автор переносит читателя из современности в далекое прошлое, где герои – Гай Юлий Цезарь, царица Клеопатра, знаменитый оратор и политический деятель Цицерон. Роман приключенческий, читателя ждет яркое и увлекательное чтение.

Убийственный блеск алмазов (Обратный отсчет времени. Три года назад)

Телефонный звонок отвлек Макса от чтения уголовного дела. Звонивший представился полковником Никумой.

— Мне вас рекомендовали как хорошего адвоката.

— Благодарю, — ответил Макс.

— Мы не могли бы с вами встретиться и обсудить мои проблемы?

— Да, конечно, — Макс полистал ежедневник. — Если вас устроит суббота вечером.

— К сожалению, мне надо срочно, — звонивший сделал паузу. — А сегодня только вторник.

— Свяжитесь со мной тогда завтра, может, удастся принять вас около восемнадцати часов.

— Отлично! Но я не хотел бы обсуждать мой вопрос у вас в офисе. Предлагаю завтра вечером в ресторане «Ротонда». Если вы не слышали про это заведение, то у него три звездочки, таких в мире раз-два и обчелся. Порции там маленькие, но зато каждую можно выставлять в Лувре.

— Я знаю этот ресторан и подумаю над вашим предложением. Но вы мне еще не сказали, кто вам меня рекомендовал.

— В этом нет секрета, Джек Форвайтер.

— О, старина Джек! Если он мне подтвердит, что знаком с вами, встреча состоится.

Макс помнил всех своих клиентов, их имена и лица. Помнил он и Форвайтера — грузного мужчину лет пятидесяти — очень богатого и влиятельного, который вел богемный образ жизни, меняя яхты и любовниц, вращался в высшем свете. Его связи в политических и деловых кругах были колоссальны. Несколько лет назад Макс и его компаньон Ив Гратон буквально за уши вытянули этого господина из очень неприятной ситуации. Дело было громкое. Форвайтеру чудом удалось избежать тюрьмы, а его соучастники получили минимальные сроки.

Макс Парао и Ив Гратон (адвокатская контора M&I) входили в число лучших частных поверенных страны и самых высокооплачиваемых. Их клиентами были банкиры, магнаты всех мастей, звезды шоу-бизнеса, актеры, спортсмены, члены правительства, а также наркобароны и прочие вожди криминального мира. Сам избранный президент пользовался их советами, когда был еще мэром столицы. Вся это разношерстная публика доверяла им сокровенные тайны: грехи молодости, супружеские измены и финансовые подлоги, а иногда и такое, от чего мороз по коже, о чем подумать даже невозможно нормальному человеку без содрогания. У каждого, как говорится, свой скелет в шкафу. Адвокаты подобны врачам, от правильного диагноза зависит судьба человека, а иногда и серьезней — останется ли больной в этом грешном и неустроенном мире или уйдет в мир предков.

Многие, слишком многие адвокаты наживаются на безграмотности своих клиентов. Единожды попав в клещи, тебя сначала постепенно, а потом с нарастающей силой начинают раздевать, подобно кочану капусты, отрывая все новые и новые листья, до тех пор, пока не превратят в голую кочерыжку. И самое парадоксальное во всем этом, что ты знаешь, что тебе делают операцию без наркоза. Устав, ты меняешь адвоката на другого, ничем не лучше, и все повторяется заново. Поэтому, если ты в состоянии иметь хорошего адвоката за те деньги, что тебе по карману, это большая и, как показывает практика, редкая удача.

— Ив, ты помнишь дело о мошенничестве?

— Какое?

— Там, где фигурировал Форвайтер.

— Это такой с большим животом? Он шел как свидетель. Помню, а что?

— От его имени звонил некто полковник Никума и просил встретиться в ресторане. Зачем, пока не знаю.

Гратон вышел из своего кабинета и направился к Максу, который сидел в соседнем. Друзья со студенческой скамьи, два зубра в правовых вопросах, оба «пи эйч ди»¹ в юриспруденции, на двоих знавшие девять языков живых и один мертвый — латынь, если уместно так сказать о языке, на котором написаны «Записки о галльской войне» Юлия Цезаря и «Естественная история» Плиния Младшего. Обоим предлагали кафедры в университете, но они открыли юридический офис, чтобы поиграть с Фемидой в игру «Виновен — невиновен». Их адвокатская контора не проиграла ни одного дела в суде.

Сначала о Гратоне. Он был высок ростом — метр восемьдесят шесть. Худощав, но кость широкая. У него была странная привычка втягивать щеки, одновременно с этим он вскидывал как-то лихо брови, и от этого вид его становился бравым, напористым, энергия шла фонтаном. Светлый шатен, но волосы очень тонкие, как пух, и в его «почти сорок» уже появились залысины на яйцевидной голове. Католик. Хотя бы раз в неделю обязательно посещал церковь. И свою профессию адвоката считал отчасти благородной миссией. Предпочитал разваливать дела еще до суда. Вцепится в какую-то неясную деталь, в какого-то сомнительного свидетеля, втянет щеки, сверкнет серыми, как асфальт, глазами, и пошел монолог, в котором он убедительно докажет, что обвинение ложно, что прокурор — законченный дурак, а подзащитный — ангел, только без крыльев и чуть ли не кандидат на Монтионовскую премию. Давали когда-то такую премию — за благонравие. Были прокуроры, которые брали самоотвод, узнав, что дело у Ива Гратона: репутация дороже. На его защиту в суд приходили студенты и записывали его выступление на диктофон, чтобы не пропустить ни одного слова, ни одной интонации. Начинал он свою речь всегда с одной и той же фразы: «Господа, а ведь могло быть и хуже». Эти слова были когда-то излюбленным прологом к защите у одного старого русского адвоката². Прочитав еще в студенческие годы об этом, Гратон решил, что если подобная формулировка уже кому-то принесла пользу, почему она не может послужить и ему чем-то вроде профессионального талисмана? Впрочем, это было не больше чем игра. Побеждал он другим — логикой, интуицией, красноречием.

Макс был ему под стать: всеохватывающая память (на факты, даты, лица), способность к анализу, железная логика, какой-то дар свыше решать в уме задачи на четырехзначные цифры открывали перед ним любые дороги в математике, но он в этой области человеческой деятельности добился только звания международного мастера по шахматам в шестнадцать лет и, когда был в форме, мог вслепую обыграть девятерых сильных шахматистов.

Настоящей страстью Макса была древняя история. Еще студентом он побывал на археологических раскопках в Египте, Израиле, Италии. Это входило как раз в круг его интересов — временной срез от зарождения христианства и до заката Римской империи. Особенно его увлекала так называемая запретная археология. Ведь далеко не всё, что находят археологи, выносится на обозрение публики; их открытия часто разбивают былые представления об истории и путях, которые прошло человечество. А это, считают ученые, опасно, когда разрушается проделанная столетиями работа. Ведь история — это не восстановленная по крупицам реальность, а только предложенный кем-то сценарий. Другое дело право, оно все-таки опирается на факты. Хотя и там закон часто не более чем его трактовка. У Фемиды, как известно, глаза завязаны, она может только слушать, увидеть ей не дано.

В этой паре Гратон — Парао, несмотря на таланты первого, Макс был лидером. Невысокого роста, коренастый, с открытым большим лбом, на который спадала ровная, как прочерченная по лекалу, челка. Глаза черные, пронзительные. Выдержать его взгляд могли немногие. Казалось, что он проникал насквозь и видел всю суть человека. Его походка, чеканная, с отмашкой рукой, гордая постановка головы, разворот плеч вполне соответствовали бы какому-нибудь римскому патрицию или даже самому цезарю, но никак не гармонировали с ролью защитника на суде.

Отец Макса принадлежал к племенной аристократии Аравийского полуострова: автогонщик, киноактер — играл в голливудских фильмах разных восточных магов и арабских шейхов, а мать была итальянкой из семьи князей Сфорца. Родители погибли, когда он был еще ребенком. Ехали в Монако на спортивном «феррари» 1962 года, за рулем был отец. Была дождливая зима. Автомобиль упал с обрыва. Макса воспитывала родная сестра матери, католичка. Он ходил с ней почти каждое воскресенье в церковь, причащался в положенные дни, но в душе считал себя все-таки магометанином, хотя и не выполнял мусульманских заветов. Впрочем, один завет все-таки выполнял. В пятницу — священный для мусульман день — джума — они с Гратоном работали бесплатно с девяти утра и до девяти вечера. Оттого и репутацию заработали в криминальном мире «Good Boys»(«правильные пацаны». Мафия ведь тоже ценит благородство. Однажды из машины Макса пропал дипломат с документами. Его украли. А утром следующего дня тот же дипломат вновь лежал в машине, а сверху была записка: «Извините ошибочка вышла».

На одного пятничного клиента отводилось сорок минут. И у Гратона, и у Парао в кабинете сидело по два секретаря, которые молниеносно все записывали. Каждые шесть часов секретари менялись. Это было сделано специально, во избежание ошибок. Беднота занимала очередь к ним еще с ночи.

Зато в субботу они отсыпались до обеда. Макс мог спать подряд шестнадцать часов, он как будто проваливался куда-то в пропасть. Ему снились тягучие, как паутина, сны, но, просыпаясь, он ничего не помнил, кроме лица женщины — красивой, с бронзовым стройным телом, глаза ее были подкрашены яркой краской, но не так, как это делают современные женщины: у той, из сна, под глазами были багряные широкие полосы.

— Ты говоришь, полковник Никума сослался на Форвайтера? — уточнил Гратон.

— Да, и ждет нас для разговора в «Ротонде»

— Не могу о Форвайтере вспоминать без омерзения — грязный, совершенно невоспитанный тип. И приятель его, наверно, такой же!

— За тот гонорар, что нам заплатил Джек Форвайтер, я готов простить его чавканья за обедом и сопения, — улыбнулся Макс. — Главное, сесть от него подальше, чтобы он не обрызгал жиром в ресторане.

— Ты думаешь, он тоже придет в «Ротонду»

— Мне кажется, да, — Макс снял телефонную трубку, собираясь звонить. — Дела у них, похоже, общие.

— Тогда извини, я, пожалуй, не пойду с тобой, — вскинул брови Гратон. — Разберу неотложные папки — вон их сколько скопилось, — он показал рукой на пыльные залежи. — Потерпи эти отрыжки толстого джентльмена сам.

— Нет, ты мне нужен завтра. Интуиция мне подсказывает, что дело очень важное для нас обоих. А интуиция меня обычно не подводит.

На следующий день, ровно в 20:00 адвокаты вошли в ресторан «Ротонда» Пройдя зимний сад и окинув взглядом немногочисленных посетителей, Макс обратился к метрдотелю:

— Меня должны здесь ждать. Меня зовут Макс Парао.

— Да, конечно, вот тот господин, — распорядитель показал куда-то вглубь.

Навстречу Максу поднялся подтянутый, чуть выше среднего роста, плотного телосложения мужчина с короткой стрижкой седеющих волос. Он был одет в офицерский мундир с «фламинго»на лацканах. Лицо его было загорелым. Взгляд свинцовый, как у человека, злоупотребляющего алкоголем. Он немного щурил глаза, как будто защищался не то от ветра, не то от солнца. Он протянул Максу руку. Макс успел заметить, что указательный палец его правой руки имел характерные признаки того, что человек очень часто пользуется огнестрельным оружием.

«Нештабной» — мелькнуло на мгновенье. Шрам чуть ниже левого виска завершал его внешний облик.

— Господин Парао, разрешите представиться… Эндрю Никума, полковник спецподразделения десантников. А господина Форвайтера, надеюсь, вам представлять не надо.

Массивный человек, на котором буквально расползался дорогой костюм, с трудом встал со стула и молча пожал руку сначала Максу, потом Гратону.

— А это, господин полковник, мой напарник, о котором я вам говорил по телефону.

Гратон протянул руку полковнику.

На столе стояла начатая бутылка виски «Джонни Уокер»с черной наклейкой, два стакана с толстым дном — old glass, две фарфоровые тарелки цвета бледного желтка с изображением ротонды, салат из трюфелей и серебряная кастрюлька с черепаховым супом. Полковник с Форвайтером, похоже, уже начали обедать, не дожидаясь прихода адвокатов.

Гратон подумал «Невоспитанные ублюдки!»

–Пожалуйста, меню.

Официант протянул папку в красной коже. Макс заказал почки в шампанском, русской черной икры, салат из пекинской капусты, копченого угря и апельсиновый сок. Ив взял устрицы, лягушачьи лапки в чесночном креме и жареную кефаль в соусе из земляной вишни.

— Может, выпьем за знакомство? — предложил полковник.

— Спасибо, я не пью.

— Никогда?

— Я мусульманин, — немного раздраженно ответил Макс.

Никума улыбнулся:

–А вы, господин Гратон?

— Да, пожалуй, я выпью. Только не виски, а вина. Официант, принесите бокал «божоле»

— Ну, хоть так! Оттуда, откуда я приехал, без выпивки никак. Ваше здоровье!

Полковник заглотнул полстакана виски залпом.

— Где же то место, где так нужно пить? — спросил Макс.

— Африка, господин адвокат. Гиблые, непроходимые места.

Столики в ресторане были расположены таким об разом, что при желании можно было изолировать каждый, и получалось что-то вроде отдельного кабинета. Полковник подозвал официанта и очертил рукой круг. Официант куда-то нажал, и с потолка цилиндром спустилась красивая гардина, отделив их от остального зала. Потом он положил на стол небольшой пульт с одной кнопкой:

— Если я вам понадоблюсь, нажмите.

Полковник налил себе снова полстакана виски и так же, как в первый раз, залпом выпил содержимое. Затем он достал из кармана небольшой атласный мешочек.

— Что это? — спросил Макс.

Никума взял тарелку, на которой лежал хлеб, сложил хлеб на чистую салфетку, стряхнул крошки и высыпал содержимое мешочка на тарелку. Множество мелких стекляшек рассыпалось по тарелке. Полковник взглянул на Макса:

— Ну, что скажете?

— Похоже на алмазы.

— Они самые, сто сорок два с половиной карата. От полукаратника до семнадцати с половиной.

— И чем я могу вам помочь? — удивился Макс. — Я не огранщик, не ювелир, не дилер, я даже не покупатель. Если вы хотите, чтобы я оформил сделку, пожалуйста, если вам нужен клиент, тоже можем помочь.

Полковник покачал головой:

— Нет, вы не угадали. Ответьте мне только честно, вас интересуют деньги? Скажите мне искренне.

— Поясните ваш вопрос. А то вы как-то изъясняетесь… — задиристо вступил в беседу Гратон

Но полковник даже не удостоил его взглядом:

— Здесь товара на шестьдесят пять тысяч американских долларов, если быстро отдать.

— Здесь товара лет на десять, — ухмыльнулся Парао. — Это ведь контрабанда, насколько я понимаю.

— Да, вы правы, — полковник налил себе еще виски и посмотрел в глаза адвокату, но быстро отвел взгляд: не так-то просто было пристально смотреть в глаза Максу.

— Не переживайте, я не пьянею даже от двух бутылок, — полковник нажал на кнопку и заказал еще виски. — Я же вам говорил, что в Африке это единственный способ выжить. Вы знаете, что в год там на вакцину от малярии тратят два миллиарда долларов! И вот уже пятьдесят девять лет не могут ничего придумать. Люди дохнут, не дожив даже до тридцати шести лет. А что такое муха манго? О, это ужасно! Эта тварь откладывает свои личинки под кожу человека, и они проедают человеческое мясо до костей.

После этих слов Макс и Ив переглянулись. Гратон дернул бровями, а это был недобрый знак, следовало ожидать пламенного монолога. Похоже, что парочка из одного пьющего, как лошадь, и другого чавкающего, как свинья, начинала его раздражать.

— Так все-таки, чем я могу быть полезен?

— Вы мне не ответили на мой вопрос: «Интересуют вас деньги?»

–Смотря что вы имеете в виду. Если сто тысяч таким способом, скажу честно: нет. И двести вряд ли.

— А миллион? — расплылся в улыбке полковник.

— Я достаточно богат. И вот вам простая математика. Допустим, я согласился на какие-то ваши условия и заработал один миллион долларов, а потом мы с вами попались. Первое: с точки зрения закона это групповое преступление в особо крупных размерах. Второе: контрабанда и незаконный оборот драгоценных камней. Третье: нелегальная перепродажа. А еще есть четвертое, пятое и так далее. В лучшем случае нам светит лет десять с конфискацией. В худшем — расстрел. Но расстрел в нашей стране, где в гербе розовый миролюбивый фламинго, дают только за убийства, значит лет двадцать тюрьмы. А теперь один миллион долларов разделим на двадцать… Даже пусть на десять лет. Итого получается сто тысяч в год. Подумайте, стоит ли мне рисковать из-за этих денег, если я сейчас зарабатываю гораздо больше?

Полковник нахмурился:

— Есть другой способ. И я вам о нем расскажу, только пускай сначала выскажется ваш старый приятель Форвайтер. Джек, прекрати жрать! Мы тебя слушаем.

Форвайтер наскоро отер губы салфеткой и достал из портфеля, стоявшего под столом, две желтые папки, которые можно купить в самом захудалом канцелярском магазине. Открыл одну. Начал читать:

— «Ив Гратон. Родился в Канаде, в Монреале. Окончил с тремя наградными листами — по математике, физике и английскому — частную школу Верхнего Вестмаунта. В восемнадцать лет привлекался за продажу крупной партии наркотиков, ему грозил десятилетний тюремный срок. Чтобы внести залоговую сумму, родители вынуждены были продать дом. Тайно, через границу с США, сбежал из страны. С семьей потерял всякую связь. Друзья и близкие на родине считают его погибшим… — В этом месте Форвайтер сделал паузу, а Макс с некоторым удивлением посмотрел на друга. Таких подробностей его биографии он не знал. — …Скитался по миру, пока не добрался до Фламингии, — продолжил Джек. — Здесь поступил на юридический факультет университета. По натуре карьерист, но любит рассуждать о морали. Впрочем, успешен в делах, но не в личной жизни. Не женат. Отличительные приметы: врожденный недостаток — нет одного пальца на левой ноге».

— А теперь прочти из другой папки, — приказал Никума.

— «Макс Парао, правильнее, Максуд Ибн Пталеми Ибн Цезара, единственный сын эмира аравийского и итальянской принцессы. Из-за брака с немусульманкой родственники отказались от отца и лишили его всех прав на многомиллионное наследство. В 1962 году в результате автокатастрофы на горной дороге потерял родителей Смерть их переживал тяжело: мучили головные боли и галлюцинации. Жил в Италии у тетки, окончил математическую школу имени Джованни Бьянкини и математический колледж. Несколько раз уже в зрелом возрасте обращался к психиатру. Испытывает постоянно необъяснимую тревогу. Видит тревожные сны. После смерти родственницы в Италии уехал во Фламингию поступать в университет. Здесь и познакомился с Ивом Гратоном. Отличительные приметы: имеет на предплечье татуировку непонятного значения — вроде кланового знака».

— А вот общая сводка, — Никума с вызовом взглянул на адвокатов: — «Политикой не интересуются, богаты, талантливы, успешны».

— Не понимаю, что вы хотите от нас? — нарушил молчание Парао.

— Знаете, я не стал бы вас беспокоить ради сотни-другой тысяч долларов. Речь идет даже не о миллионе или десяти. Речь идет о таких деньгах, которые невозможно заработать и за десять человеческих жизней. Скажите вот вы, — Никума ткнул пальцем в Гратона, — сколько вам денег нужно?

— Я располагаю этой суммой, — парировал Ив. — Да и все, кто мечтают о многомиллионных барышах, должны были бы помнить, о чем им надо просить Все вышнего: «Суету и ложь удали от меня, нищеты и богатства не давай мне».

— Если вам не нужны деньги, значит, вам нужна власть. Будем называть вещи своими именами.

— Любая власть порочна, — налил себе в бокал минеральной Гратон.

Полковник не стал с ним вступать в полемику, а продолжил:

— Одним нужна власть ради денег, другим деньги ради власти. Два этих понятия имеют точку пересечения. Власть и деньги — неразделимы.

— А что нужно лично вам? — спросил Макс.

— Мне — деньги. Я пятнадцать лет прожил в Африке, среди кошмара. Я не верю в Бога, но если есть ад, то он ничто по сравнению с африканскими странами: голод, нищета, болезни, всякая зараза — люди мрут там как мухи, нет таких болезней, которых бы там не было. И это на богатейшем континенте! Своими богатствами они могли бы озолотить весь мир. А у них нет возможности купить себе банан, который растет на соседней пальме.

— Значит, вы хотите накормить всю Африку? — Гратон взглянул с насмешкой.

— Сначала хотел, но потом понял: кто же мне это позволит сделать? В Африку вбухивают миллиарды, но куда они деваются, вот в чем вопрос. Поразмыслив, я понял, что лучше не лезть не в свое дело.

— А нам предлагаете, — не унимался Гратон.

— Не совсем так. Мы будем просто использовать некоторые слова, например, ключевое слово «Африка» и второе из важнейших — «алмазы».

Макс достал из дипломата лист бумаги и сделал какие-то записи. Протянул их полковнику.

— Да вы действительно гений. Обжора не ошибся.

— Это незаконно, — произнес Гратон, бросив взгляд на Макса.

Полковник парировал:

–Легализация беззакония и есть закон.

— Нет, я в этом не участвую, — сказал Гратон.

Как всегда в минуты чрезвычайного волнения или, лучше сказать, чрезвычайной экзальтации, глаза его вспыхнули, и он должен был говорить. Он говорил ровно восемь минут. Полковник замерял его речь по секундной стрелке на часах. Однако не дал говорившему привести все аргументы, встал, поправил мундир и рявкнул как на плацу:

— Прежде чем вы уйдете, глупый квебекский осел, я хочу сказать прямо, как военный, что я о вас думаю. Вы пожалеете, что не прислушались к нашим доводам. Ступайте вон и больше никогда не показывайтесь мне на глаза.

Полковник смачно выругался.

От такой наглости Гратон побагровел, встал из-за стола:

— Макс, ты со мной? — произнес он еле слышно и посмотрел на компаньона, но тот отвел глаза в сторону и не ответил. Тогда Ив достал деньги, бросил их на стол: — Это за мой ужин!

— Ив, Ив, ну, что ты кипятишься? — сказал ему вдогонку Макс, но тот даже не обернулся.

— Рано или поздно это должно было произойти, — заметил полковник. — Двух лидеров не бывает. Такова жизнь. Вам нужна власть, и я это понимаю. И вы это понимаете, не стоит лукавить.

— Да, власть мне нужна, — сказал Макс.

— А власть дают только деньги, огромные деньги.

— А вам не нужна власть? — адвокат посмотрел на полковника.

–Мне лично нет. Я всю жизнь хожу по лезвию бритвы. Все, что я хочу, — прожечь остаток своей жизни, не прожить, а именно прожечь, ставя все на кон. Вы знаете принцип русской рулетки? Вот и я хочу так жить. Все-таки я по происхождению русский казак.

— Вы предлагаете мне стать лидером, но чего?

— А того, что вы сами пожелаете.

— Но мой партнер прав, подобные сделки с алмазами противозаконны, и легализовать их нельзя.

— А законно продавать марихуану, таблетки, женщин? Законно? А убивать ни в чем неповинных людей законно? А грабить своих граждан путем всевозможных поборов? Вы знаете, я могу перечислять и дальше, но вы, как юрист, знаете лучше меня. Если человек, который участвует в игре, не знает, когда ему остановиться и слить свои акции, то он будет раздавлен этой финансовой машиной, то есть погибнет от собственной жадности. А если вовремя выйдет, то заработает столько, сколько ни один банк мира ему не даст. Если то, что я предлагаю, хуже или страшнее того, что уже существует, то я откажусь от этой затеи.

— Однозначного ответа нет, что лучше, а что хуже, — заметил Макс.

— Вы юлите, а мне нужен четкий ответ. Вы готовы принять наше предложение?

— Да! Я отвечаю да! — произнес Макс Парао таким тоном, как будто давал клятву. «Все-таки я способен на большее, чем быть просто адвокатом» — подумал он в этот момент.

Примечания

1

PhD — научная степень, если сравнить с российским аналогом, среднее между кандидатом и доктором наук.

2

Так начинал свои речи знаменитый адвокат Федор Плевако (1842–1908).