Приключения Снежного короля. Книга 2

Ирина Аркадьевна Алхимова, 2023

Представляю вниманию читателей вторую часть приключений Снежного короля, которого продолжает преследовать злой рок. В самый критический момент, когда умерла последняя надежда, и жизнь висит буквально на волоске, ему на помощь приходят совершенно незнакомые люди. На первый взгляд, их ничто не связывает друг с другом, но в борьбе за выживание они становятся единой командой, и зов древней магической крови становится для каждого смыслом жизни.

Книга 2. Тайна древней крови

Планета Земля. Гостья из далекой галактики

Милене Митчелл нравилось собственное имя. Единственное, что каждый раз резало ей слух, это приставка «спецагент». Другая бы на ее месте гордилась престижной должностью, а она все годы службы мечтала стать победительницей международного конкурса красоты. «Мисс Вселенная» Милена Митчелл звучало для нее гораздо привлекательней. С таким званием можно было делать модные прически, носить нарядные яркие платья, а не стягивать волосы в консервативный пучок и хоронить свою женственность в темных костюмах мужского покроя.

Спецагент Митчелл вышла из машины, одернула основательно приталенный жакет, который подчеркивал ее формы, и окинула завистливым взглядом выстроенный из светлого камня трехэтажный особняк. Живут же люди… И тебе ухоженный парк, и конюшня, и белая каменная беседка, и статуи, и фонтан. Акров двадцать, не меньше. Сколько же народу здесь работает? Поместье «Килхорн» считалось местной достопримечательностью, но Митчелл не могла припомнить, чтобы его когда-нибудь показывали туристам. Прежние хозяева хотя бы устраивали здесь шикарные светские приемы, а нынешний откровенно сторонился людей.

Конечно, Винсента Грэма можно было понять. Он в одночасье потерял всю семью и после этого превратился в настоящего изгоя, но стать нелюдимом, имея такую внешность и связи, в глазах Милены являлось форменным преступлением. Вот если бы красавчик Винс выбрался из своего кокона и соизволил обратить внимание на агента Митчелл, они могли составить прекрасную пару. Милена поймала взглядом свое отражение в стекле автомобиля и злорадно улыбнулась. Новый цвет волос шел ей необычайно, пусть только упрямец Винсент попробует этого не заметить.

От любования собой Милену отвлек дробный стук копыт. По идеально выстриженному газону мчался всадник на разгоряченном вороном коне, похожем на укрощенный ураган. Он приближался так быстро, что агент Митчелл на всякий случай укрылась за машиной, которая принадлежала конторе, следовательно не представляла особой ценности. Милена с детства боялась лошадей и никак не могла взять в толк, почему знатные богатеи так помешаны на верховой езде. Неужели им больше не на что тратить деньги?

В каких-нибудь двадцати футах от автомобиля Винсент Грэм плавно развернул коня и натянул поводья.

— Драм, дружище, ты просто чудо! — он благодарно похлопал жеребца по потной шее и спешился. — Эрик, что здесь делает федеральный агент?

Управляющий поместьем Эрик Иттон принял у Грэма шлем, стек и перчатки. Это был стриженный под ежик крепкий парень, который одинаково уместно смотрелся и в деловом костюме, и в линялых джинсах с растянутым свитером.

— Понятия не имею, босс, — недовольно буркнул Иттон. — Приперлась ни свет, ни заря, трезвонила в ворота, тыкала в охранников своим удостоверением. На всякий случай я велел ее впустить, а то обидится и нашлет на нас, как в прошлый раз, весь списочный состав местной полиции…

Он взял под уздцы Драма и потопал в сторону конюшни, предоставив хозяину самому разбираться с ранней гостьей.

— Агент Митчелл, я неоднократно просил при необходимости обращаться к моим адвокатам. Что привело вас в Килхорн на этот раз?

— Здравствуйте, мистер Грэм.

— Доктор Грэм, — машинально поправил агента Винс. — Так чему обязан?

Милена неторопливо смерила взглядом строптивого доктора психологических наук и двумя пальцами тронула серьгу, привлекая его внимание к сапфирам, посверкивающим множеством граней в мочках ее ушей. К сожалению, камни не отличались крупным размером, так как на ставку спецагента сильно не разгуляешься, а состоятельным спонсором Митчелл до сих пор не обзавелась. Но, как бы то ни было, ее персональный класс и стиль красавчик Винсент просто обязан был оценить.

— Ваша психология — скука смертная, доктор, — Милена произнесла ученое звание Грэма с подчеркнутым пренебрежением. — Занялись бы бизнесом что ли или учредили банк.

Согласно ее личной классификации, финансист стоял на пять ступеней выше университетского профессора или практикующего консультанта. Вот если бы Винсент перестал изображать из себя недотрогу, она так и быть простила ему отсутствие амбиций. Когда мужчина молод, богат и хорош собой, его ученое звание можно рассматривать как бесплатное приложение к основному пакету услуг.

Любоваться мускулистым подтянутым телом Винсента Грэма Милена могла бесконечно, но долг обязывал, и, собравшись с духом, она посмотрела ему в лицо. У него были совершенно удивительные глаза: не серые, не синие, а темно-фиолетовые с какой-то стальной искрой. Милене всегда становилось не по себе от его прямого неподвижного взгляда. Он пробирал аж до мурашек на коже и в то же время, как ни странно, возбуждал.

Мощный мужской магнетизм доктора психологии поначалу страшно бесил агента Митчелл. Стоило ему просто посмотреть на Милену, и у нее моментально учащалось дыхание, начинало покалывать соски и становилось влажно между ног. Это было до того унизительно, что на заре их сотрудничества Милена даже подумывала перевестись в другой отдел, но постепенно собственная слабость начала ей даже нравиться. Вот тогда она и приняла решение воспользоваться служебным положением в личных целях.

Однако соблазнить сексапильного гражданского консультанта оказалось не так-то просто, и вовсе не потому, что он являлся законченным снобом. Как раз наоборот. Винсент Грэм легко вписывался в любую обстановку, был вежлив, доброжелателен, внимателен к деталям, но только в тех случаях, когда этого требовала его работа. Пока Милена беспомощно барахталась в море излучаемого Грэмом обаяния, он успевал оценить поведение очередного подозреваемого, давал свое заключение и тут же исчезал, сославшись на занятость.

Истинный характер внештатного психоаналитика проявился только после страшной трагедии. Когда в авиакатастрофе погибли родители Грэма и его младшая сестра, он полностью изолировался от мира, запершись в своем поместье. С тех пор прошло семь месяцев, а Винсент по-прежнему никого не принимал и отказывался сотрудничать с федеральным агентством. Чтобы встретиться с Грэмом лицом к лицу, Милене приходилось с боем пробиваться на территорию Килхорна.

— Вы приехали в восемь утра, чтобы поучить меня вести дела? — сухо поинтересовался прямой потомок двух могущественных кланов. Синклеры и Грэмы инвестировали средства в масштабные проекты по всему миру, благодаря чему Винсент имел возможность заниматься научными изысканиями, не беспокоясь о завтрашнем дне и хлебе насущном. — Если вашему ведомству потребовалась моя помощь, достаточно было позвонить.

— Я звонила шестнадцать раз, вы не снимали трубку. Что мне оставалось делать?

Винсент подавил вздох.

— Вы не только эгоистичны, самодовольны и тщеславны, но к тому же глухи, агент Митчелл. Пусть ваше начальство свяжется с моими поверенными, приезжать сюда больше не нужно.

Металлические нотки в приятном мужском баритоне больно резанули слух, который Милена, к счастью, еще не утратила. Она набрала воздуха в грудь для достойной отповеди, но хозяин поместья демонстративно развернулся и ушел, не обратив никакого внимания на новый цвет волос, сапфиры и приталенный жакет.

Будучи психологом, Винсент прекрасно понимал, что изоляция от мира не поможет ему справиться с горем, а лишь усугубит его. Много раз в подобных ситуациях он советовал людям заставлять себя двигаться, продолжать жить, несмотря на опустошенность и отсутствие желаний. Винсент учил других, как нужно подгонять себя и поддерживать необходимый темп, а сам сделал все с точностью до наоборот. Заперся в доме, зашторил все окна и несколько дней просидел в кресле, глядя на пустую стену.

Сначала Винс старался вообще ни о чем не думать, но поскольку это было невозможно, он позволил себе вспоминать и делал это до тех пор, пока не наступил перелом. Плакать он не умел, мучительные сухие рыдания только рвали ему глотку, не принося желанного облегчения, тем не менее, скорбь нашла крохотную лазейку, просочилась в застывшее сердце и навеки поселилась в нем. Когда изнурять себя голодом и бессонницей стало уже невмоготу, Винсент решил чем-нибудь заняться.

В рабочий кабинет отца его привела необъяснимая потребность отыскать нечто важное. Опустошив ящики письменного стола, он разложил перед собой их содержимое и тщательно изучил все записи до последней буквы. Винсент умел работать с текстом. Он находил смысл там, где другой видел лишь полную бессмыслицу, догадывался, почему человек сделал ту или иную заметку, прослеживал его мысль и приходил к сходному выводу.

Отношения с отцом у Винсента складывались непросто, однако все негативные процессы происходили у каждого глубоко внутри, внешне их общение выглядело вполне обычным. Дело в том, что Кларк Грэм от природы был трусоват. Прежде чем принять какое-то важное решение, он долго сомневался, колебался, и порой его терзания перерастали в настоящую фобию. Кларк панически боялся брать на себя ответственность, хотя его происхождение и общественное положение не предполагали подобной слабости.

Скрывать свой недостаток от родных и друзей Кларку удавалось лишь ценой неимоверных усилий. Никто из близких не догадывался, какую цену ему приходится платить за видимость спокойной уверенности. Никто, кроме собственного сына. Винсент не имел привычки подслушивать или подглядывать за родителями, просто он родился с измерительным прибором в голове.

Для него люди делились на три категории: «гармоничные», «негармоничные» и «отвратительные». Все зависело от воображаемой цепочки, звенья которой состояли из положительных и отрицательных качеств человека. Эта последовательность отдаленно напоминала спираль ДНК, и являлась своеобразной психотипической картой индивидуума, определяющей его характер и место в окружающем мире.

Согласно индивидуальной шкале Винса отец относился к разряду «негармоничных». В их отношениях всегда ощущалась некоторая напряженность, однако это не мешало отцу и сыну искренне, по-родственному любить друг друга. На первый взгляд, Кларк Грэм делал множество коротких бесполезных записей, однако при более пристальном рассмотрении в них обнаружилась своеобразная система. Записи в основном касались его споров с самим собой, а между «за» и «против» какого-то решения проскальзывали замечания о вполне конкретных вещах и событиях.

Винсент скрупулезно изучил в бумагах отца каждую закорючку, выписал на отдельный лист встречавшиеся там цифры, даты, имена и названия и в итоге получил коды от трех потайных сейфов, не считая того, который находился в стене рабочего кабинета. Кроме способности «читать» людей, Винсент обладал также настоящей фотографической памятью. Он запоминал все, что когда-либо видел, и мог без особого труда восстановить для себя ход событий. Немного покрутив в голове воспоминания времен детства и юности, Винс в итоге отыскал и успешно открыл три тайника.

Два из них оказались достаточно объемными, чтобы вместить приличное количество припрятанных на черный день золотых слитков, а также множество коробок со старинными монетами и фамильными драгоценностями. Третий, самый маленький и дальний сейф, содержал только написанный от руки самоучитель неизвестного языка и рулон пожелтевших от времени чертежей какого-то запорного устройства. Судя по проставленным размерам, сооружение строилось с размахом и никак не могло находиться в доме или под ним. Особняк Грэмов никогда не имел подвальных помещений, лишь цокольный этаж, в котором были оборудованы просторная кухня и несколько кладовых с холодильными установками.

Винсент просидел над своей находкой всю ночь, разбирая пометки и наложенные на чертежи резолюции неизвестных ему людей, но так и не смог с точностью определить, в каком именно году производились эти работы. Обнаружить связь между мощными автоматическими подземными воротами и своей семьей ему тоже не удалось, поэтому под утро он убрал чертежи обратно в сейф, а рукописный самоучитель унес к себе в спальню.

Поначалу Винс только пролистывал его на сон грядущий, но потом незаметно втянулся и всерьез взялся за изучение неизвестного языка, который отдаленно напоминал смесь латинского с древнегреческим и был щедро приправлен чем-то магическим. Когда Винсент вслух повторял слова и фразы, стараясь делать это с должным выражением, ему порой казалось, что он читает какие-то заклинания.

Мелодика чужого языка к тому же обладала странным целительным эффектом. Он стал лучше спать по ночам, к нему вернулся аппетит. Винс по-прежнему избегал общения с людьми и отказывался давать консультации, зато начал ежедневно ездить верхом и брать уроки фехтования. Зачем ему понадобилось оттачивать навыки верховой езды и устаревшего воинского искусства, Винсент особенно не задумывался, просто делал то, что подсказывал ему рассудительный и рациональный alter ego.

За время вынужденного затворничества Грэм успел привыкнуть к размеренному, неторопливому ритму своего существования. Конечно, это нельзя было назвать полноценной жизнью, однако он пока не хотел ничего менять. Неожиданный визит федерального агента оказался подобен камню, брошенному в тихий стоячий пруд. Милена Митчелл уже не раз пыталась вытащить Винсента из кокона, но на все ее предыдущие попытки он просто не обращал внимания.

Сегодняшнее появление Милены почему-то сильно взбесило Грэма, и только к середине дня до него дошло, что приезд агента и растущее внутри беспокойство никак не связаны друг с другом. Когда от нервного напряжения у Винсента начало буквально сводить мышцы, он, наконец, догадался прислушаться к себе. Его состояние не было похоже на болезнь, скорее на странное предчувствие. Пока мысли в голове Винса метались, как встревоженные белки, ноги сами принесли его на чердак, где в самом дальнем пыльном углу находился тот самый маленький секретный сейф.

Винсент достал рулон старых чертежей, освободил от коробок списанный на долгое хранение дубовый обеденный стол и зажег над ним лампу, свисающую на длинном проводе прямо со стропила. Чувствуя, как холодеет между лопатками, Винс развернул листы и первым, что бросилось ему в глаза, оказалась верхняя часть свода неизвестного помещения, где должны были находиться толстые металлические ворота. Он не очень хорошо разбирался в строительных схемах, но рисовать умел, поэтому мысленно достроил надземную часть всего сооружения. Не может быть…

Дрожащими руками Винсент запихнул чертежи обратно в сейф и вернул на место камуфляжную панель. Ему не терпелось проверить свою догадку, а заодно понять, почему давняя семейная тайна, запертая бог знает сколько лет тому назад, дала о себе знать именно сейчас. Убедившись, что весь немногочисленный персонал поместья занят повседневными делами, Винсент спустился в примыкавший к дому гараж, запасся всем необходимым и направился в ту часть парка, где в стороне от центральной аллеи находилась небольшая часовня, возведенная задолго до самого особняка.

Это было потемневшее от времени творение неизвестного мастера под названием Пилин, и Винс только сейчас сообразил, что на языке, который он последнее время так старательно изучал, слово означало «стрела». Он попытался посмотреть на знакомую с детства часовню свежим взглядом, и ему показалось, что своей формой она скорее напоминает не наконечник стрелы, а какой-то фантастический космический корабль.

Кованые, покрытые патиной бронзовые двери диковинного сооружения никогда не запирались на замок, поэтому Винсент с сестрой Трейси часто заглядывали сюда. Внутри Пилин царила атмосфера строгого спокойствия и какой-то небесной безмятежности. Здесь хотелось разговаривать вполголоса или просто молча любоваться божественными статуями, резными каменными скамьями и витражами такой тонкой работы, что от них просто захватывало дух.

Винсент встал в самом центре круглого помещения, закрыл глаза и принялся вспоминать. Пока в памяти, словно листки календаря, мелькали картинки из детства, его сердце обливалось горячей кровью. Он был на пять лет старше Трейси и, само собой, относился к ней немного покровительственно, но это никогда не мешало им дружить. В тот злосчастный день Винс потерял не просто родную сестру, он потерял лучшего друга, человека, который знал о нем все… С трудом пересилив желание упасть на колени и начать биться головой о каменный алтарь, Винсент, наконец, поймал то самое воспоминание.

Чтобы попасть в подземелье, нужно было повернуть стоящую справа он алтаря статую на сто восемьдесят градусов. Винсент помнил, как отец медленно разворачивал изваяние задом наперед, делая вид, что смахивает с него пыль, значит время от времени он спускался в подземелье. Однако последние лет десять Кларк Грэм не приближался к часовне, словно кто-то наложил на это запрет. Стараясь не слишком поддаваться влиянию момента, Винс обеими руками обхватил мраморное тело прекрасной нимфы и напряг мускулы.

Крутая каменная лестница привела Винсента в подвал, который на первый взгляд ничем не отличался от обычного винного погреба, но как только он ступил на мощеный пол, в сводчатом помещении зажглись светильники, а на дальней стене замигала красными индикаторными огнями небольшая квадратная панель. Винсент приблизился к ней и без раздумий приложил к гладкой поверхности пластины правую ладонь.

Боль от впившихся в кожу десятка острых игл оказалась для Винса полной неожиданностью. Все похожие устройства обычно лишь сканировали папиллярный узор, а это отобрало кровь на анализ и после короткой проверки сменило красную индикацию на зеленую, то есть, предоставило ему доступ. Но к чему? Винс оглядел пустой подвал. Ни единого механизма, лишь его сердце, отбивающее ускоренный ритм.

Когда он окончательно смирился с мыслью, что вся эта семейная тайна не более, чем глупый квест, стена внезапно задрожала, и где-то под ногами раздался низкий воющий звук работающего сервопривода. Ворота, полностью покрытые имитацией каменной кладки, действительно впечатляли толщиной и весили, наверное, не одну тонну. Очень медленно, но без единого скрипа и скрежета огромная створка откатилась в сторону, на Винса пахнуло запахом земли и разлагающейся органики, как из разрытой могилы.

Подземелье освещали тускловатые лампы, снятые с производства лет сто назад, а за порогом в неведомое и вовсе царила густая вязкая тьма. В отличие от своего отца, Винсент был не робкого десятка, но одно дело не бояться высоты, скорости или океанских глубин и совсем другое — не дрогнуть перед полной неизвестностью. Но если подумать, что с ним может случиться в двух шагах от дома под знакомой с детства часовней? Винс перевел дыхание, включил фонарь и покрепче сжал в руке монтировку, которую на всякий случай прихватил из гаража.

Луч света пересек линию разграничения, но не рассеял тьму, а лишь слегка ее разбавил. Он скользил по земляному полу, выхватывая из мрачной тени то камни, то корни деревьев, пока не наткнулся на что-то белое, по форме напоминавшее… человеческую кость. От увиденного у Винсента невольно дрогнула рука, и световой кружок перескочил на голый череп с зияющими глазницами и оскаленными зубами. Прекрасными зубами, кстати сказать, ровными и на вид вполне здоровыми…

К счастью, Винс учился на медицинском факультете, где навидался достаточно скелетов, поэтому он быстро взял себя в руки и двинулся вперед. Пространство за воротами оказалось не очень большим, всего шагов двадцать в поперечнике. Оно напоминало не пещеру, а скорее яму или просто полость в земле, которая и стала могилой для нескольких человек. Винсент обнаружил четыре скелета, однако по косвенным признакам выходило, что попали они сюда с разницей в несколько десятков лет.

Он в недоумении рассматривал чудом сохранившиеся фрагменты одежды и кольца, все еще болтавшиеся на фалангах пальцев. Неужели кто-то построил такое мощное и дорогостоящее сооружение, чтобы скрыть четыре убийства? Эти люди умерли не от голода или удушья, судя по положению каждого тела, они попали сюда уже мертвыми, то есть, кто-то их похоронил…

Первая мысль Винсента была об отце, но он тут же отбросил ее как абсурдную. При всех своих недостатках Кларк Грэм не мог никого убить и никогда не стал бы покрывать убийцу. Тогда как эти бедолаги тут оказались? И почему их нельзя было просто закопать в лесу?

Размышляя, что ему делать со своей печальной находкой, Винсент повернулся и едва не вскрикнул от неожиданности. В нескольких шагах от него, наполовину прикрытое свисающими корнями, лежало пятое тело, но не истлевшее, как остальные, а вполне целехонькое. Более того, оно слабо светилось в темноте, точнее, мерцало в очень медленном, но вполне устойчивом ритме биения сердца… О, господи! Уронив на землю монтировку, Винсент бросился в лежащему человеку и встряхнул его за плечи.

— Вы слышите меня? Как вы здесь оказались? Очнитесь, очнитесь!

Незнакомец никак не реагировал на энергичные потряхивания, и Винс с опозданием сообразил, что тот может быть ранен. Чтобы не тащить пострадавшего по земле, Грэм поднял его на руки и почти не почувствовал веса. Неужели он опоздал, и бедняга уже умирает от голода? Оставив ворота открытыми, Винс поспешил выбраться из подземелья.

Чтобы добраться до своей спальни, ему пришлось воспользоваться пожарным выходом. Это немного удлиняло путь, зато избавляло Винса от ненужного переполоха со стороны персонала поместья. У него работали исключительно преданные и надежные люди, но посвящать их в криминальные семейные тайны было по меньшей мере неосмотрительно.

Винс уложил пострадавшего на кушетку у окна и включил антикварный торшер, при свете которого любил почитать перед сном. Не задавшийся с самого утра день оказался воистину полон сюрпризов. Перед ним лежала девушка, одетая в комбинезон, отдаленно напоминавший облегченный скафандр. От малейшего прикосновения по его плотной эластичной ткани пробегали цветовые волны, создавая иллюзию неустойчивого изображения, когда глазу просто не за что зацепиться.

Пришлось несколько раз поменять положение светильника, прежде чем странное облачение обрело, наконец, нормальный цвет, но как только у Винса перестало рябить в глазах, он взглянул на незнакомку и ужаснулся. Девушка выглядела так, словно чудом спаслась из горящего дома. Медлить было нельзя, поэтому доктор Грэм призвал на помощь все полученные за время практики медицинские навыки. Первым делом он осторожно освободил незнакомку от безнадежно испорченного комбинезона, под которым не оказалось никакой другой одежды.

Ожоги выглядели очень неприятно, особенно пострадали голова и руки. При мысли о том, что нежную полупрозрачную кожу теперь будут покрывать уродливые рубцы, у Винса невольно сжалось сердце. Некогда пепельные волосы девушки местами полностью выгорели, местами спеклись, брови и ресницы обуглились. Чем старательнее Винсент обрабатывал ожоги, тем страшнее они становились, и скоро он понял, что не справится с такими повреждениями в домашних условиях. Придется вызывать скорую помощь.

Сдернув с постели простыню, он попытался как можно бережнее обернуть ею тело незнакомки и внезапно краем глаза уловил какой-то отблеск. Когда на поврежденную кожу девушки не падал прямой свет, она начинала мерцать и переливаться, будто ее покрывали мириады крохотных капелек росы. И тут Винса осенило. Буквально на его глазах на раневых поверхностях формировалась самая настоящая защитная пленка!

Он перестал суетиться, сел на пол рядом с кушеткой и принялся наблюдать за процессом, который за последние несколько минут заметно ускорился. Воспаленные вспухшие раны уже так обильно напитались влагой, что она начала сочиться, стекать вниз, и вскоре простыня из белой превратилась в розовую. Из опасения помешать чудесному исцелению, Винсент не стал пока менять белье, просто принес из ванной несколько чистых полотенец и обложил ими хрупкую фигурку на кушетке.

Все закончилось к исходу ночи. Страшные ожоги затянулись, не оставив рубцов, вновь отросли нереально длинные ресницы, приобрели четкую форму брови вразлет. Волосы тоже чудесным образом восстановились и теперь обрамляли изящную головку незнакомки красивыми упругими локонами. Винсент поудобнее устроил ее в своей постели и отправился обратно в часовню, чтобы запереть подземные ворота. Всего сутки назад он спокойно седлал Драма, даже не подозревая, что наступивший день резко изменит всю его жизнь.

Она была прекрасна. Нет, в ее случае подошло бы слово «совершенная», хотя Винсенту всегда казалось, что истинному совершенству недостает души. Но как еще назвать эту чарующую гармонию изящных плавных линий? Гостья соорудила из банного полотенца нечто вроде древнегреческой тоги и ходила по гостиной, разглядывая картины из коллекции его матери с таким изумленным благоговением, словно видела живописные полотна впервые в жизни. Винсент кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание, но как только девушка обернулась, тут же пожалел об этом. К такому нужно готовиться заранее…

С прелестного бледного лица на него смотрели глаза цвета огненного опала. Контраст между безмятежностью тонких черт и живым пламенем, бушевавшим в глубине ее взгляда, просто повергал в оцепенение. Подобный облик обычно придают сказочным ведьмам. Ощущая непривычное стеснение в груди, Винс рискнул подойти поближе.

— Доброе утро, или лучше сказать, добрый день. Как вы себя чувствуете? — незнакомка молчала, не сводя с него колдовского взгляда. Она не выглядела испуганной или встревоженной, скорее сосредоточенной, и Винс продолжил, старательно выговаривая слова чужого языка. — Меня зовут Винсент Грэм. Не хотите в ответ назвать свое имя? Вы понимаете меня?

После бесконечно долгой паузы взгляд девушки смягчился, пламень в нем немного поугас.

— Я Айлин Лоэ.

У Винсента словно гора с плеч свалилась. Он до последнего сомневался, что они с гостьей сумеют понять друг друга, но рукописный самоучитель не просто так оказался в секретном сейфе вместе с чертежами. Странные ворота, чужой язык, трупы в подземелье и эта очаровательная колдунья были явно связаны между собой.

— Рад знакомству, — Винсент хотел было по привычке протянуть руку, но вовремя передумал и только учтиво кивнул. — Это я вчера ночью обнаружил вас в подвале под часовней и принес сюда. Вы пострадали при пожаре?

Девушка явно не поняла вопроса, поэтому оставила его без ответа. На несколько мгновений ее взгляд стал рассеянным, словно она к чему-то прислушивалась, потом снова сосредоточился на Винсенте, и от неожиданного открытия у него непроизвольно сжалось сердце. Впервые в жизни он не «читал» своего собеседника, перед ним была глухая, неприступная стена.

Это вызывало беспокойство еще и потому, что Винс оказался в непривычной для себя роли подопытного, то есть, по другую сторону ментального сканирования. Колдовской огненный взгляд явно видел его насквозь.

— Как мне следует к вам обращаться?

— Зовите меня Винсент.

На одно кратчайшее мгновение гостья заглянула прямо в душу Винса, он ощутил этот момент как прикосновение к живому сердцу. Никому еще с такой легкостью не удавалось проникнуть в его внутренний мир.

— Винсент — знаковое имя. Вы принесли мою одежду?

— Ах, да! — спохватился Винс, передавая девушке аккуратно свернутый комбинезон, который держал в руках. — Я собирался его подремонтировать, но ваш костюм исцелился сам. Очень любопытная технология.

Гостья не стала ничего комментировать, молча взяла свою одежду и исчезла в спальне.

Винсент интересовался достижениями некоторых фирм по выпуску техногенных предметов одежды, однако этот комбинезон оказался целиком из области научной фантастики. В мире Винса ничего подобного на сегодняшний день не существовало и вряд ли в скором времени появится. Спецкостюм был просто напичкан всевозможными функциями, но сильнее всего поражала его изнанка.

Всю внутреннюю поверхность комбинезона покрывал тонкий слой мягкого губчатого материала, который соприкасался непосредственно с кожей хозяйки, имел выраженное органическое происхождение и ко всему прочему благоухал цветами. Пока Винсент дежурил у постели девушки, наблюдая за регенерацией тканей ее организма, костюм тоже зря времени не терял и к утру полностью восстановил свою целостность. Естественно, с такой продвинутой одеждой нижнее белье казалось обычным пережитком, но уже сам факт его отсутствия на Айлин Лоэ почему-то очень тревожил Винсента.

Не зная, какие блюда предпочитает его гостья, Винс попросил повара приготовить всего понемногу. Так на столе оказались омлет с грибами, блинчики с кленовым сиропом, тосты с помидорами и авокадо, тонко нарезанная ветчина, домашний йогурт с медом, сдобные булочки, овсяные хлопья, фрукты и горячий шоколад. Айлин Лоэ настолько поразило все это изобилие, что она на время просто оцепенела, но витавшие в воздухе ароматы в конце концов заставили девушку вооружиться вилкой и приступить к еде.

Винсент сидел напротив с чашкой остывшего кофе и потрясенно наблюдал, как эфирное создание, похожее на фею в стиле техно, методично подчищает тарелку за тарелкой. Когда он уже начал опасаться, что еды на столе может не хватить, Айлин Лоэ удовлетворенно вздохнула и откинулась на спинку кресла.

— Когда вы ели в последний раз? — озабоченно поинтересовался хозяин дома, на всякий случай припоминая, где его управляющий хранит лекарства от несварения желудка.

— Не помню, — чистосердечно призналась девушка. — Наверное, дня три назад.

Она с нескрываемым наслаждением допила шоколад и кончиком языка облизнула верхнюю губу. Простой незамысловатый жест, который Винсент бестрепетно наблюдал в исполнении десятков женщин, сейчас почему-то заставил его напрячься и ощутить давление в паху. Этого только не хватало… Винс уже начал подбирать слова чужого языка, чтобы задать сотню интересующих его вопросов, когда гостья неожиданно поднялась из-за стола.

— Благодарю вас за спасение и приют, Винсент Грэм, но мне пора возвращаться.

— В смысле? — не понял Винс. — Возвращаться куда, обратно в пещеру? — девушка молча смотрела на него. Пламя в ее взгляде снизило интенсивность до уровня тления, и мыслями она явно была уже где-то в другом месте. — Послушайте, Айлин, прежде чем отпустить вас, я должен сначала понять, откуда вы взялись.

Вместо того, чтобы пуститься в объяснения, девушка лишь отрицательно качнула головой.

— Разговоры займут слишком много времени, а у меня его нет, я должна вернуться в свой мир как можно скорее.

Винсент еще плохо владел чужим языком и понимал далеко не все, но словосочетание «свой мир» переводилось на английский только так и никак иначе.

— Вы что, с другой планеты?

Он умудрился задать самый глупый из всех никчемных вопросов, и тлеющие искры в глазах Айлин снова полыхнули язычками пламени.

— Возможно даже из другого звездного скопления. Мне трудно судить, я не специалист в этой области знаний. Портал в вашем подземелье из числа «диких», он нигде не обозначен и убивает каждого, кто вольно или невольно оказывается в точке соприкосновения двух миров. Мне повезло выжить, поэтому я попытаюсь вернуться обратно.

Ответ оказался довольно пространным, и пока Винс переваривал полученную информацию, девушка уверенно направилась к задней двери дома, о которой никак не могла знать заранее. Ему удалось догнать гостью уже в парке.

— Подождите, Айлин! Куда вы так торопитесь? А вдруг у вас ничего не получится? В обратную сторону этот портал может не сработать.

— «Дикие» порталы естественного происхождения, поэтому всегда работают в обе стороны.

Девушка даже не подумала остановиться, чем вынудила Винсента в буквальном смысле преградить ей дорогу.

— Да постойте вы, бога ради! Что такого срочного случилось в вашем мире?

— От моего присутствия зависит жизнь человека.

— Вот как? То есть, чтобы спасти жизнь этого конкретного человека, вы готовы рисковать своей собственной?

— Да, готова, потому что его жизнь в расстановке сил важнее моей.

Айлин Лоэ говорила без всякого пафоса, с той глубокой убежденностью, которая заставляет людей верить самым неправдоподобным заявлениям.

— Хорошо, пусть так, вы должны спасти какую-то важную персону, но задержитесь еще хотя бы на пару часов, дайте мне время собраться и отдать необходимые распоряжения.

— Можете спокойно заниматься своими делами, Винсент Грэм, я сама найду портал.

— Вы не поняли, я отправляюсь с вами, — только произнеся это вслух, Винс осознал всю абсурдность происходящего, ведь минуту назад он сам отговаривал Айлин от опрометчивого шага.

Девушка окинула Винсента изучающим взглядом, словно прикидывая степень его пригодности, и он невольно ощутил себя букашкой, распятой на предметном стекле микроскопа. Итак, в течение одного короткого завтрака доктор Грэм успел пасть жертвой женских чар, понизить свою самооценку и принять самое абсурдное из необдуманных решений.