Химера в наследство

Ирина Миронова

Как выжить Алексу, если его существование подрывает устои мира будущего, в котором его оживили? У Алекса остался только его человеческий мозг с подключенным к нему блоком питания. Достаточно ли этого, чтобы быть человеком и выжить в системе, лишившей его всего? И на что способен человек, чтобы обрести себя в мире, где искусственный разум более человечен, чем его создатель?

Глава 3. Здравствуй, мир

Нереальная, невозможная тишина при полном отсутствии света. Сознание ничего не ощущает. Внутренних желаний нет, зато есть понимание, что всё это неправильно. Всё должно быть иначе.

Затем появляется любопытство, граничащее с привычкой. Нет, с потребностью ощутить себя в пространстве и найти свои границы! Но ничего не происходит, не меняется. Внутреннее слилось с внешним. Нет ощущения себя и своих пределов. Это длится нескончаемо долго. А может, всего лишь мгновение. Начинают мелькать образы, в них много цвета и динамики. Сознание слилось с ними и стало сплошным потоком. Стремясь выплыть из туннеля, он, подобно нерожденному пока ребенку, устремляется к краю. К свету.

«Так где же этот свет!?»

Он словно моргает и, раскрыв глаза, смотрит на себя. В себя! Шесть внешних камер и три внутренние одновременно передают в сознание изображение разной степени освещенности. Сознание напряженно впивается в них, почти интуитивно понимая, что увиденное слишком нереально для того, чтобы существовать на самом деле, но он всё это видит. Как во сне, осознает себя частью окружения. А затем появляется тело. Обездвиженное, громоздкое и нереальное. Он прикован к месту и к форме чужого тела. Эта мысль, словно якорь, удерживает на себе внимание и служит трамплином для новых бросков в неизвестность.

Осознав себя как точку в пространстве, Сознание осматривается, по памяти и по привычке обращаясь к себе в мужском роде. Делает вдох, вентилируя в салоне воздух, и дает импульс сердцу, ощущая его мощную вибрацию.

Всё должно быть иначе, но он не знает как. Это похоже на смех: когда втягиваешь воздух ртом, а он шипит через прорези вентиляционных решеток и фильтры, как через приоткрытые челюсти, задевая кромку зубов. Смех обрывается в мгновение. К нему приходит понимание, что телу не сдвинуться. Колеса пытаются прокрутиться, сердце рычит от усилий, но что-то удерживает его на месте. На фоне собственных звуков он слышит какой-то внешний шум и оборванную речь. Звуки шагов приближаются. Хочется кричать, от страха звать на помощь, включить звуковой сигнал и снова пытаться сорваться с места. Но с ним что-то не то…

Он опять проваливается.

В память. Ее слишком много. Она будто чужая и совсем ему не нужна. Какая-то часть сознания советует ему заткнуться. Погасить фары и выключить мотор.

Сознание смотрит на незнакомого человека в форме, угадывая, а потом осознавая, что это полицейский и он может помочь ему. Но охранник на стоянке полицейского участка проходит мимо, скользя по нему пустым взглядом. Камеры, как цифровые глаза, позволяют видеть в цвете, но с непривычного угла обзора. Это всё слишком странно. Он — никто. Не человек. Стоило ли проснуться в таком необычном сне, чтобы оказаться обездвиженным?

Да во сне ли?

Эта спасительная мысль уже не кажется той шлюпкой, за которую целесообразно цепляться. Происходящее с ним реально. Сознание обращается внутрь себя, к памяти самоходника и сканирует его системы. Погружается в память Бродяги и делает ее своими воспоминаниями, всматриваясь в новый мир. В дивный новый мир: в карту паутины из вертикальных и перпендикулярных маршрутов и технологий будущего, всматривается в светящийся кокон того самого Скай-сити — города, построенного над затопленным мегаполисом, простирающегося над пропастью из воды под ним. Это новая жизнь, и нужно лишь отрезать пуповину, чтобы стать в ней свободным.

Вся точка пространства, занимаемая новым самосознанием, синхронизированным с программами пилота, становится одной концентрированной мыслью о свободе. Всё его существо пытается вырваться изнутри и Бродяга по максимуму задействует звуковые сигналы.

***

— Какого черта он снова сигналит? — ругнулся охранник в сторону роскошного аэромобиля, обращаясь к напарнику.

Полицейские только приступили к ночному дежурству и уже были в курсе жалоб от их сменщиков на шум, производимый самоходным автомобилем. Спонтанно включалось радио, пугая, а потом и раздражая проходящих мимо людей, распахивались двери и звучал голос пилота, заводился мотор и тачка силилась сорваться с места. На раппорт охранников об этом в отделении никто не реагировал — были дела поважнее, да и не значило это ровным счетом ничего.

— Похоже, сбоит. А модель-то еще новая. Ничего, у него скоро заряд кончится, тогда и заглохнет, — усмехнулся второй охранник, беря кофе из автомата, что стоял возле блока охраны.

Махнув напарнику, первый вышел из будки осматривать стоянку. Машины по ночам поступали редко, и посторонних в помещении уже не было. Нахлобучив на лоб фуражку, он с недовольным выражением лица покосился на возмутителя спокойствия, отметившегося еще в прошлую его смену. Не каждый день здесь увидишь такую машину, точнее, раньше таких здесь вообще не было. И дело было даже не в дерзком виде столь дорогой тачки. Автономных пилотников всё еще мало летало на улицах города. Особенно частных, таких вот, маленьких и люксовых моделей. На заднем крыле у них стоял логотип «Прайм моторс», отмечавший все разработки машиностроительной корпорации.

Охранник и дальше разглядывал бы машину, если бы фары резко не зажглись, заставив человека вздрогнуть, а затем и разозлиться. Тот чертыхнулся и пошел дальше. Никому не было дела до того, что заряд аэромобиля приближался к нулю раньше времени. Пилот с первого дня почти не пользовался спящим режимом, пытаясь обратить на себя внимание и заставить выслушать. Охрану и обслуживающий персонал это раздражало и те по возможности старались обходить машину стороной. С ее неисправностью предстояло разбираться ее будущему владельцу.

Спустя пару часов, потягивая кофе, охранник покосился из окна на напарника, совершающего обход гаража и дрогнувшего от резкого звука. Сам же он тоже полчаса назад, отвлекшись, вздрогнул от гудка транспортника. Это ж надо столько денег выбросить на бракованный автомобиль!

Коп поморщился и обернулся на звуки позади него.

— Хей, чего прохлаждаемся!? — послышался самонадеянный голос. В будку охраны ввалился какой-то тип в штатском с самоуверенностью, присущей человеку при исполнении. — У меня тут приказ проверить вашего соловья.

— А чего так поздно-то? — фыркнул охранник, принимая цифровой файл на пластиковом планшете. Подпись начальства стояла под именем лейтенанта Джоша Хаммета, программиста.

— Так с самого утра к вам рвался, стоило получить жалобу, а начальство чем только не грузило, отодвигая этот момент. Мы же в отделе киберрасследований только и мечтаем вырваться из кабинетов, чтобы взглянуть на перемкнувшую тачку. Вот после смены и пришел к вам сразу. С нетерпением.

Охранник поморщился от быстрой и громкой речи программиста — долговязого, сутулого, с рыжим хвостом и немного косившего на левый глаз парня. С таким даже спорить не хотелось, указывая на его место и букву протокола.

— Парковочное место И-56. Мимо не пройдешь, заметишь.

— Рацию дайте и будьте на связи. Имейте в виду, возможно, для полной диагностики тачки мне понадобится разблокировать ее колеса. Так что жмите на кнопку отключения по моему сигналу. Я не хочу испортить ее систему управления, потому что вы вовремя не разблокируете. Только под вашу ответственность, имейте в виду, — рыжий поджал губы, отчего его лицо стало еще более резким и недовольным, охранник захотел побыстрее избавиться от него.

— Не надо меня учить! Рацию не забудь включить, — чуть ли не сказал «проваливай» занудному айтишнику, передавая рацию. Охранник подавил возглас возмущения, когда парень, перед тем, как взять рацию, вытащил изо рта жвачку и швырнул ее в пластиковый стакан с остатками недопитого кофе, стоявшего на краю стола.

— Бывай. Приду еще! — кивнул рыжий на выходе.

— Да чтоб тебя! — прошипел охранник, желая этому фрику спалить всё программное обеспечение самоходника.

Сутулясь, размахивая руками и поспешно передвигаясь, Хаммет шел к транспортному средству. На плече висел рюкзак, перекашивая вбок тонкий силуэт лейтенанта и делая его походку немного неуклюжей. Дойдя до машины, он постучал по двери и приложил к сканеру на окне свое удостоверение.

— Только не шуми, утомил уже всех, — он забрался в автомобиль и, сев на диван в первом ряду, потянулся в плечах и шее, разминая их.

— Доброй ночи, лейтенант Хаммет. Чем обязан вашему визиту?

— О, да ты шутник! Это радует, — положив передатчик на панель возле ядра, парень вытащил из рюкзака портативный компьютер — продвинутую версию для профессионалов, и его длинные пальцы начали плясать по гладкой клавиатуре, тогда как экран засветился в воздухе над ней. — Ты не представляешь, какого труда мне стоило блокировать жалобы охранников на тебя. Ты не вовремя поднял шумиху, и твое счастье, что я успел внедриться к этому времени.

— Кто вы такой и что здесь происходит? Что со мной!?

— Молчи, сейчас не время для вопросов и едва ли я смогу тебе на них ответить. Моя задача вытащить тебя из участка, и ты мне поможешь. Иначе сдохнешь окончательно. У тебя заряд на 6%. Заводи мотор.

— Я не могу двинуться с места!

— Вот над этим я и работаю. Когда снимется блокировка, не вздумай срываться. Веди себя естественно. Плавно катись к выходу пятнадцать секунд, наращивая скорость до 60 километров в час, а потом стартуй на полной. Я открою ворота. А теперь молчи.

Рыжий взял в руку рацию и поднес ее к лицу:

— Сэр, тут без вас никак. Отключайте. Я приму управление на себя, — интонации в его голосе стали другими, капризными и словно высокомерными — теми самыми, с которыми он разговаривал с охранником ранее.

Спустя пару секунд, показавшимися пилоту бесконечностью, блокираторы отпустили колеса.

— Делай, как я сказал, — напоминая, раздался тихий уверенный голос Хаммета. Пилот защелкнул на нем ремни безопасности и тронулся. — В твой навигатор загружен адрес — это конечная точка. Штрихами обозначен сам маршрут и твоя скорость на участках.

Секунды ровно утекали, парковочный путь оканчивался поворотом. Прямо были закрытые ворота.

Три, две… и уже 5 процентов заряда!

Бродяга даже не допускал мысль, что они разобьются о глухую стену из свинца. Хотя даже это было лучше, чем ждать угасания аккумулятора в стенах участка. Двигатель ревел, отрывая самоходный транспортник от пола. Ему хватило той приоткрывшейся от пола щели, чтобы покинуть закрытую парковку полиции.

Хмурясь и приоткрыв рот, охранник стоял с новой кружкой кофе и смотрел в осветившуюся светом ночного города щель в воротах, в которую смылся программист… Как его там? Взгляд упал на планшет с электронным приказом. Голограмма погасла, оставляя в руке пустой квадрат полупрозрачного пластика. Чертыхнувшись, коп ударил по красной кнопке сигнала SOS.

***

Район, куда они прилетели, был типично рабочим, возле старой ТЭЦ находилось фабричное здание с производством и складами. Обычный спальный район нижнего уровня с жилыми домами, горящими неонами старыми вывесками и тусклыми подсветками подернутых влажным туманом улиц. Мелких машин здесь было мало, в основном городской транспорт и городское такси. Частные самоходники сюда почти не залетали — предустановки заводских настроек безопасности предупреждали их владельцев об опасности пребывания в таких зонах города.

С выключенными фарами Бродяга снизил высоту и на низкой скорости влетел в открытый, служивший некогда окном, проем среднего уровня неработавшей фабрики. Режим экономии энергии не позволял пилоту задавать вопросы пассажиру, сократив его функции до минимума, разве что управление полетом пилота оставались на высшем уровне. Самоходник въехал в зал. Под шинами трещал мелкий мусор. То были камни со стен и потолка, отделка и части давно разбитой техники. Объезжая крупные детали, Бродяга подъехал к стене, указанной его новым похитителем, вероятно, чтобы слиться с ней на фоне.

Велев пилоту открыть капот, человек вышел из машины вместе с сумкой. Он оставил на сидении подключенный к панели через кабель небольшой мигающий прибор. Пилот ощутил, как вздрогнули датчики показаний его заряда, а после полился колючий холодок от электричества, питающего его системы напрямую через внешний аккумулятор. Бродяга еще никогда такого не делал. Его зарядка производилась с платформы в гараже, управляемой самим пилотом.

Блокировка систем и питания ядра была снята, ее последствия оказались подобны человеческому голоду, и заряд жадно впитывался всеми системами транспортника. Ядро машины получило необходимую для полного функционирования дозу и теперь заряд вливался медленнее.

— Лейтенант Джош Хаммет, вы только что совершили угон, — раздался мужской голос из динамика, спустя пару секунд он добавил: — Спасибо.

Человек хлопнул ладонью по боку капота и, перейдя на шепот, потребовал:

— Молчи! Я эту дыру только на карте видел, и то, что она находится в собственности метрополии, не означает, что здесь будет некому напасть на нас.

В голосе человека сквозило напряжение. Он сдавленно ругнулся, затем, спохватившись, постарался издавать меньше звуков, но даже такой он отличался от самого себя в полицейском участке. Контраст был разителен.

— Твой заряд оказался ниже, чем мы планировали, и теперь мы теряем больше времени. Твоя система безопасности пытается заблокировать тебя. Нужен ключ хозяина, а до него нам еще ехать.

Где-то в темноте коридоров фабрики послышался шум и мелькнул свет. Человек резко оборвался и присел, скрываясь за машиной. Он хотел шепнуть пилоту про включение опции камуфляжа, но опасался лишнего шума и незапланированного расхода энергии.

Угонщик начинал волноваться. Быть застигнутым бандой головорезов или бомжей при подзарядке почти пустого угнанного люксового транспортника было чревато. Парень прикрывал ладонями экран с огоньками заряда переносной батареи, но не успел приказать пилоту погасить резервное освещение на панели управления.

Тем временем Бродяга сканировал свои системы. Наружные датчики автомобиля зафиксировали движение. Видеокамера отслеживала перемещение людей в зоне его видимости. Они были на значительном расстоянии и пока что не замечали их присутствия, а вот его угонщик рисковал преждевременно привлечь чужое внимание излишним шарканьем своей обуви по мусорному полу. Судя по телодвижениям, он что-то уронил и теперь пытался найти это.

Заряд показывал двадцать процентов.

Местные обитатели двигались странно и что-то друг другу передавали. Прячущийся за колесом человек выдохнул неразборчивое слово. Бродяга не знал его значение, но порыться в базе данных он не решался — был риск, что дополнительный свет, неизбежно появившийся бы на панели управления, привлечет ненужное внимание. Поэтому пилот ждал человека, не задавая команд транспортнику. Меж тем полученного заряда уже вполне хватило бы для перемещения по городу в течение трех часов.

В пропахшей пылью и плесенью темноте послышались крики, грохот и женский плач. Секта собралась вершить свой обряд, не оставляя подобранной на улице бродяжке шансов избежать заготовленной ей участи. Пилот пару раз подтолкнул мотор, за его глухим рычанием поторапливая человека забраться в салон. Тот молча вытащил кабель подзарядки и опустил капот. Бесшумно открылась дверь, затем так же бесшумно закрылась. Все механизмы Бродяги работали тихо и исправно.

— Едем отсюда! — всё еще шепча, приказал ему человек.

Следуя настройкам безопасности, автоматически на нем застегнулся ремень, а подушка зафиксировала голову и шею, когда машина резко полетела по направлению зала с сектантами.

— Какого?! — ругань человека потерялась в шуме и световой вспышке, что устроил Бродяга.

Освещение ослепило людей, а тяжелые громкие басы, доносящиеся из музыкальных динамиков, оглушили. Бродяга сбивал агрессивно настроенных людей под крики сидящего на переднем пассажирском сидении потрясенного человека.

— Нет! Что ты делаешь?! Вали отсюда!

Сектанты бежали, бросив пленницу в ворохе мусора, некоторые оставались лежать на полу. Человек, представившийся полицейским, что-то нажимал на экране своего планшета. Бродяга остановился напротив женщины, глаза которой в свете автомобильных фар отсвечивали неестественным зеленым цветом, что было действием наркотиков нового поколения. Пилот понял, что открытие дверей ему не подчиняется. Подобрав с пола булыжник, обезумевшая женщина запустила им в машину.

— Живо улетай отсюда, иначе я возьму управление транспортником на себя! — прокричал Хаммет.

Бродяга подчинился. Оторвавшись от пола, машина развернулась в воздухе и под пальбу вбежавшего головореза вылетела из черного проема фабрики.

— Идиот! — шипел человек, сбросив в данные навигатора Бродяги новый маршрут. — Какой же я идиот, раз ввязался в это!

— Вы отправили в полицию сводку о произошедшем, сэр? — голос пилота звучал ровно и вежливо, как если бы он спрашивал пассажира о том, что тот хочет выпить или какое радио послушать.

— Я, конечно, идиот, раз влез во всё это, но не до такой степени! Как ты вообще мог на такое решиться?! Ты нарушил все свои инструкции!

— Сэр, вы угнали меня из участка, используя методы незаконного взлома моих систем, блокируете ключ владельца, не сообщили о произошедшем в участок, из чего я делаю вывод, что вы не лейтенант полиции. Поэтому, согласно моим протоколам, я сам должен, как только замечу действия с признаками правонарушения, обратиться в полицию. Но я этого не делаю сознательно, ведь вы не можете блокировать столько моих заводских настроек. Вы всё еще будете меня упрекать в нарушении протоколов управления транспортником или расскажете мне, кто вы такой и зачем спасли меня?

— Да что ты вообще такое?! — поджав губы, парень снова обратился к своему компьютеру, но вся мощность его системы уходила на поддержание обеспечения работы транспортника, и каких-то дополнительных команд Хаммет отдавать ему действительно не мог.

— Джош Хаммет, я не выпущу тебя из машины и не полечу по указанному маршруту, пока не узнаю правду.

Транспортник резко завис вертикально в воздухе между зданий старых высоток. В темноте ночи он мог стать мишенью для случайных автомобилей, выбравших эту маршрутную линию. Конечно, городской транспорт в это время ночи не ходил, зато частные машины передвигались. К тому же автомобиль, зависший в таком положении, обязательно привлек бы чужое внимание. Человека тряхнуло от торможения, но давление в салоне мгновенно стабилизировало его положение, насколько это было возможно.

— Ладно! Меня наняла Мона Лиза, чтобы я вытащил тебя из участка, зарядил на нейтральной территории и доставил к ней без хвоста! Сейчас ты снова рискуешь привлечь к нам ненужное внимание. Я не подписывался на такие риски! Немедленно становись на маршрут и лети на адрес!

— Ты знаешь о том, что со мной происходит? Что с ядром? — эта фраза даже самому Бродяге показалась странной. Обычно у пилотов транспортников не было столько воли и логики, чтобы задавать такие вопросы.

— Вот ведь! — человек выдохнул и ударил кулаком по панели сбоку от себя. — Да откуда мне знать!? Вези нас, пока всё в тебе окончательно не свихнулось и мы не разбились. Тебе всё равно, а я жить хочу! И двигайся, как указано в навигаторе. Нам нужно обойти патрули и камеры.

Бродяга не стал спорить. Выровнявшись, он взял нужный маршрут. Человек не догадывался, что сейчас происходит с пилотом, а пилот был солидарен с ним. Бродяга тоже хотел жить. И даже не те два отведенных ядру года, а вообще жить, и куда дольше положенного ему конвейером «Прайм моторс» срока. Вспомнив Мону Лизу, он вспомнил и про Хейча, про те его слова об операции и разморозке. Это всё по-прежнему казалось фантастикой, ведь ничего раньше того дня, как Бродяга запустил первое тестирование систем транспортника, он не помнил.

Их дальнейший путь лежал в современные районы с расположенными там новенькими многоэтажками, с хорошей подсветкой улиц и транспортных маршрутов. Машина заняла проекцию подсвеченного в воздухе пути, и Бродяга летел в потоке с другими транспортниками до офисно-торгового здания, пока навигатор не указал ему снижать уровни полета почти до нулевого. Они двигались по относительно благоустроенным и тихим улицам, местами затянутым в этот час серым туманом. На старой парковке имелись ворота с испачканным плотной грязью датчиком старой видеокамеры и покосившимся дорожным знаком над ней. Парковка оканчивалась туннелем, ведущим в подвальное помещение. Тусклые огоньки лампочек подсвечивали потолок туннеля, не имевшего вывесок или разметок.

— Туда, — указал мужчина и Бродяга подчинился.

Они въехали на какой-то склад. По мере продвижения полусгнившие металлические запчасти, лежащие у дороги, сменялись на новые, аккуратно лежащие детали и их группы, зато автомобильный путь был расчищен. Датчики пилота фиксировали передвижения людей, но те на них не нападали. Человек указал пилоту, куда ехать. Металлическая дверь открылась и транспортник въехал в бункер.

Наконец-то люди перестали скрываться, и, не встретив указаний от Джоша, Бродяга подъехал к небольшой группе людей. Мону Лизу он узнал по высокой фигуре, точеному профилю и темной густой челке, заметной из-под темно-серого капюшона.

Угонщик разблокировал двери и без лишних слов вышел из машины. Куда разговорчивее он был с девушкой. Та слушала его и изредка что-то говорила. Бродяга не знал, что и думать, но он хотел знать, что его ждет. Жажда что-то хотеть и знать была для него новой, и пилот просто принимал ее. Когда Джош отключил экран внешней голограммы, на месте долговязого рыжего парня появился более низкорослый блондин со стрижеными висками и небольшим ирокезом, переходящим в густую косу с фосфоресцирующими синими и белыми прядями. Это было модно среди молодежи.

Мона Лиза подошла к транспортнику и села на пассажирский диван первого ряда, где ранее сидел Джош.

— Здравствуй, Алекс. Тебя вытащили из участка, как только смогли. Ахилл говорит, что твои системы из-за перезагрузки не пострадали. Теперь нам нужно сменить твоего владельца. По своему статусу ты не можешь быть ничьим. Доктор Хейч умер, оставив меня своей наследницей. Ему не удалось выкупить тебя, поэтому переустановка ключа будет незаконной.

Голос девушки звучал несколько монотонно и буднично, словно она и вовсе не планировала очередное преступление против порядка Скай-сити.

— Я не могу записать тебя на свое имя, а Ахиллу нельзя проходить по базе автовладельцев, получив в собственность тебя. Поэтому ты будешь записан на имя Александра Галахера. В базах он числится живым и вполне мог получить в подарок автомобиль от консула Тобиаса Куна в день его убийства. Эти люди в состоянии переписать твой ключ и изменить базы учета транспортников. Если хочешь и дальше жить, то делай всё, что от тебя требуется. Это не займет много времени. Во время процедуры они обнулят память самоходника до базовых настроек, но что важно — не твою.

Затем Мона Лиза вышла из автомобиля и на ее место сел какой-то техник. Бродяга послушно по его запросу открыл капот и позволил просканировать все свои системы. Обычно думать в это время он не мог, то есть раньше не смог бы, сейчас же что-то в нем изменилось. Вопросы появлялись медленно и последовательно, они словно неохотно всплывали в сознании, всегда жившем лишь на инстинктах и простейших потребностях. Ему меняли хозяина, но сам он оставался всё тем же пленником обстоятельств и своих возможностей. По сути, ему должно было быть всё равно, но Бродяга ощущал какую-то потерю. Этого тела ему было мало.

Процесс завершился. Номер на борту аэромобиля осветили новые цифры, на именной панели загорелось росчерком прописных букв другое имя, а его ключ стал кольцом на среднем пальце Моны Лизы. Девушка разблокировала остаток суммы на счете взломщиков и отрицательно покачала головой на вопрос, не хочет ли она продать самоходник.

Ахилла на площадке уже не было видно, когда Мона Лиза села в машину на заднее пассажирское сиденье, как было, когда она похищала Бродягу.

— Поедем другой дорогой. На сорок градусов от себя автоматическая дверь, за ней есть выход.

Бродяга тронулся, оставляя позади всевозможные станки и приспособления для подъема и ремонта машин.

— Тебя убрали из полицейских баз в качестве угнанной у них машины и вещдока по делу об убийстве консула. Это было недешево. Постарайся не привлекать внимание копов, — произнесла девушка. — На тебя все еще идет охота корпорации «Прайм моторс», а у них свои базы, и тебе повезло, что они не угнали тебя из участка первыми — не захотели компрометировать себя.

Впереди лежали коридоры и, проезжая по одному из них к выходу, Бродяга спросил:

— То, что говорил доктор Хейч, правда? Я действительно был человеком? — из предустановок прозвучал механический голос пилота и Бродяга переключил голосовой ряд на привычный ему тембр.

— Как он утверждал, твою разработку держали под секретом.

— Корпорации я нужен как самоходник или им нужно мое ядро? — в салоне мягко пикнул уровень заряда машины, предупреждая, что его хватит на час.

— Им нужно твое ядро — твой мозг, который они уничтожат. Сотрут следы своего преступления. Хотя Хейч всегда называл это открытием и прорывом в медицине. Даже то, что ты выжил, когда мы перенастроили твою платформу — уже чудо. Ты что-нибудь вспоминаешь, что было с тобой до заморозки?

— А что, если пересадить ядро в другой самоходник? — не ответив на вопрос, пилот задал беспокоивший его вопрос.

— А смысл? Сейчас ты стал незаметен для них: все твои номера и внутреннее имя изменены. Можешь выбрать новое. Кстати, тебя выдает не машина, которую ты водишь, а то, как ты ею управляешь. Ты обходишь правила. Летаешь и ездишь не как другие.

— Постой, так моя манера управлением самоходником могла стать причиной убийства консула?

Мона Лиза медлила с ответом.

— Я не знаю. Всё засекречено в рамках расследования. Почитаешь потом хронику.

Бродяге всё это не нравилось. Он был огорчен смертью владельца. Тот хорошо с ним обращался и давал относительную свободу. До недавних пор служить Тобиасу Куну было смыслом его жизни. Вот только он что-то упускал, что-то, имеющее большое значение, хотя не настолько он важен был, чтобы из-за него убивать консула.

— То есть «Прайм моторс» будет искать именно самоходник моей модели и года выпуска? А что, если ядро пересадить, это ведь возможно?

— Да, конечно. Отделение ядра от машины возможно с целью замены на новое. Твоя платформа подходит к обслуживанию малогабаритных транспортных средств. Твой мозг хоть и биологический, но вживленные в него искусственные нейроны поддерживают узкоограниченные импульсы. Никаких автобусов, поездов, самолетов и систем обслуживания домов.

— А что на счет тела андроида?

— Клона или роботизированного человека из тебя не сделать, для этого слишком мало остаточной плоти, и мозг трогать нежелательно, — уверенно ответила Мона Лиза. — Современные образцы роботов конструируются вместе с их мозгом, у них иное ядро и платформа, не подходящая для биосинтезированного ядра, наподобие твоего. А старые андроиды мало у кого остались.

Модели, упомянутые Моной Лизой, оказались нетехнологичными. Их меняли на новые, утилизировали, не желая чинить, ведь в конечном счете с выпуском нового поколения ремонт предыдущих стал дороже стоимости самой модели. Роботы избавили людей от тяжелой и трудной работы в условиях ухудшившейся экологии, и именно они были тем пушечным мясом, которое пускали в расход в случае аварий в городе. Двум последним поколениям роботов и вовсе сделали функцию самоуничтожения оболочки по приказу хозяина или при разрушении искусственного ядра. Впрочем, на человекоподобные модели всегда находились ценители, вопрос оставался лишь в стоимости их содержания. Испытать удачу имело смысл, и Алекс настаивал, заметив сомнения Моны Лизы. В конечном счете от тела носителя зависела его жизнь.

— Мона Лиза, вам с доктором Хейчем удалось спасти меня. Что мне сделать, чтобы убедить тебя сменить мне оболочку? Из твоего ответа я допускаю, что это возможно. Пожалуйста, помоги мне.

Девушка молчала, обдумывая просьбу пилота. Решение было непростым и имело последствия, ведь возьмись они за это, им предстояло бы найти робота как минимум с тридцатилетним сроком давности. От старых роботов предпочитали избавляться, попадая под программы замены на новые, или просто, чтобы не содержать их в быту. От роботов вообще предпочитали отказываться, людей хоть и стало меньше, но и площади, подходящие для жизни, сократились. Рождаемость была стабильно низкой, а срок жизни людей увеличился. У обычных горожан андроиды отнимали место и работу, что перестало быть выгодным обществу на неопасных производствах и сферах. Роботы становились дорогим удовольствием и все чаще использовались для подчеркивания имиджа своих владельцев.

— Хорошо, я попытаюсь что-то подыскать, — после она назвала адрес, куда им предстояло ехать.

Жилой район на границе благоустроенного района и спального сливался в смешении транспортных развязок, объемных вывесок и реклам. Подсветка домов причудливо меняла контуры самих зданий и их форму, придавая водному мегаполису фэнтезийные виды. Квартиры в таких домах располагались в центральной части, и свет в окнах не мешал жителям, наоборот, освещал площадки для парковки и коридоры. Бродяга сбросил скорость на подлете к седьмому уровню и влетел в служивший входом шлюз. Доехал до указанной парковочной платформы, остановившись, включил для своего пассажира в салоне освещение.

— Мона Лиза, ты знаешь моего нынешнего владельца? Кто он?

— Он — никто, пока ты сам его не вспомнишь. Но воспоминания не сделают из тебя того, кем ты был, — девушка сделала паузу и чуть нахмурившись добавила: — Мне нужно отдохнуть, а у тебя есть шесть часов на подзарядку.

Придвинувшись к внешней панели системы обслуживания ядра пилота, девушка вставила в разъемник панели небольшую флешку с концентратом жидкостей, служащих питанием для ядра пилота.

— Здесь тот же состав, что я давала тебе ранее. С каждым его приемом ты будешь думать иначе. Не пугайся этого состояния. Состав близок к натуральным веществам и вреда не нанесет. Отдыхай.

Укутанная в длинный плащ высокая молодая женщина вышла из машины и, пройдя по общему коридору, вошла в свою квартиру. Дверь открылась по скану ее сетчатки. Включилось напольное освещение согласно личным настройкам жильца. Светлый коридор в квартире вел на импровизированный мостик космического корабля, бывший гостиной комнатой.

Темный плащ осел на вешалке. Босиком она прошла в комнату. Высокий стройный силуэт девушки отбрасывал длинные тени. Собранные в хвост темные волосы открывали лицо. У Моны были чуть неправильные черты лица, благодаря которым при ее слишком выточенном и пропорциональном телосложении, у стороннего наблюдателя не появлялось мысли, что она сконструирована. Слишком человечна она была на вид.

Мона раздевалась; четкими, аккуратными движениями снимала с себя одежду. У плеч и на бедрах девушки были заметны заплатки из срощенной с протезами кожи. Одна из них уходила за плечо и была заметна на лопатке. Никаких выступов, даже оттенок кожи был ее, и если бы не эти стыки, то она выглядела бы вполне обычной молодой женщиной. Она не хотела пользоваться маской и менять себя посредством визуальной иллюзии.

Погруженная в медицинский сон, будучи двадцати пяти лет отроду, Мона не проснулась такой же молодой, как уснула. Она даже не оказалась прежней. Словно какая-то часть ушла из нее безвозвратно. Ее конечности пришлось ампутировать после разморозки. Укладывая людей в сон, чтобы в будущем их разбудили и вылечили, врачи не учли побочные эффекты и особенности таких заморозок. Были ошибки, стоившие некоторым жизни уже после их разморозки. Разве что Моне повезло. Кибернетика быстро развивалась, и конечности ей смогли заменить с минимальными потерями. Она даже чувствовала пальцами прикосновения к поверхностям и тепло. Вот только особенности протезов заключались в том, что даже их нужно было заряжать электричеством. Не так много и часто, как транспорт, но всё-таки.

Опустившись в кресло для подзарядки, прикосновением пальцев Мона Лиза включила экран компьютера. Найти адреса скупщиков роботов не составило труда. Сетевые витрины на экране отображали фотографии андроидов и их частей: гуманоидов, животных и девайсы к ним. Приобрести их себе она никогда не решилась бы, будь то даже ангельские крылья за спиной, способные оторвать от земли. Нелицензионные разработки имели именно этот канал сбыта и пользовались спросом у некоторых групп населения Скай-сити.

Она просмотрела страницы нескольких магазинов, пока не нашла похожее на то, что требовалось. Внешнее состояние неплохое, но обслуживание было очень давно, и сейчас объект имел проблемы с настройками и физиологией, но выбирать не приходилось — хоть бы этот оказался на месте и в указанной комплекции. Мона Лиза оформила бронь заказа и наконец-то отвлеклась от экрана. Достала из непрозрачного пакета в ящике стола два маленьких зеленых шарика и закинула их в рот. Сладкие с травяным вкусом. Они отвлекали от монотонности записи в цифровой дневник ежедневного отчета, который она вела со дня начала своей терапии.

Тут ее взгляд упал на окно. Широкое кресло нажатием кнопки приняло форму кровати и, глядя в светающее небо, девушка заснула.

***

Спустя несколько часов рассветные лучи солнца тронули высотки зданий. Дымка от испарений воды почти добиралась до уровня, где жила Мона Лиза. Старый город, служивший фундаментом новому, почти утонул в воде и лишь торчащие из воды крыши домов годились под возведение фундамента для новых строений. Всемирный потоп длился полвека. Уровень воды поднимался уверенно, но не мгновенно.

Вода несла эпидемии и смену климата. Выжившие люди перебирались жить выше. Тяжелый рискованный труд застройщиков требовал иные ресурсы и технологии, для этого и начали выпускать всевозможных роботов. Надстраивая новые уровни над водой, крупным городам удалось выжить. Люди перебирались в них с низин и мелких городов. Но однажды прилив остановился. Вода не убывала и держалась на достигнутом уровне, вселяя в людей надежду на стабильную жизнь. Структура социума на тот момент в городах изменилась, каждый из них стал мегаполисом-государством, управляемым группой людей. Консулы городов занимались внешними связями и были неприкосновенны, а научно-технический прогресс общества, с каждым днем отодвигающегося от грани выживания, неплохо развивался. Из-за того что многие основные природные ресурсы стали недоступными, им быстро нашлись альтернативные. Но были и слабые места. Города всё более становились разрозненными и обособленными.

При хорошо развитой медицине уровень рождаемости падал, правда, это не становилось проблемой: сперва был приток выживших с других территорий, затем медицинские открытия и положительный опыт омоложения на клеточном уровне позволили людям проживать по несколько жизней, вот только стоило это недешево.

Человечество всегда интересовалось своими истоками, этот интерес привел исследователей под толщу воды, почти две сотни лет хранившую немало загадок и породившую новых существ. Экспедиции были опасны, но они несли много нового, а порой и просто помогали выживать. Некоторые дома под водой рушились, оседая на дно и унося за собой целые кварталы из новостроек, тогда как другие становились каменными сваями, надежно удерживающими на себе оси конструкций новых районов.

Иногда экспедициям удавалось поднять нечто странное, но вовсе не позабытое — контейнеры с погруженными в криосон людьми. Не живые и не мертвые, ждущие прорыва в медицине — эти люди неплохо сохранились. Почти сохранились. Медицина всё-таки позволила их излечить и разбудить. Некоторые из них представляли ценный материал — генофонд, не поврежденный радиацией и природными катаклизмами. Из них получали нужные клетки, копировали и отправляли на репродукцию. Это не было насилием в общем понимании. Выжившие отдавали свой долг обществу, платили за жизнь, чтобы оказаться принятыми новым обществом.

Мона Лиза была бы обречена увязнуть в своем долге — заболевание, приведшее ее к заморозке, как безнадежно больную, лишило ее фертильности и разрушало изнутри. Потребовалось всего несколько инъекций иммуно-восстанавливающего концентрата, чтобы она выздоровела, после чего на женщине было испробовано вживление протезов: руки с плечами и ноги до бедер были срощены с живой плотью взамен проеденных болезнью и заморозкой, ей заменили и внутренние органы. А после Мона Лиза очнулась. Она не помнила своего прошлого и настоящего имени, даже речь ей пришлось вспоминать. Доктор Джонатан Хейч оформил над ней опеку, ведь по законам Скай-сити девушка считалась недееспособной. Принятый перед сном наркотик хорошо расслаблял ее, даря забвение и снимая фантомную боль от отсутствующих конечностей, потерянных воспоминаний и непрожитой столетия назад жизни.